м  собрании Мискатоникского  университета); побывал в городах
Данвич и Аркхем,  штат  Массачусетс; и главное - встретился с мрачным ужасом
"Сияния извне".
     Через одну-две  недели эти книги  исчезли, и я с тех пор их не видел. Я
всегда  подозревал,  что тут  не  обошлось без  моей тетушки Этелин.., но  в
конечном счете это не важно. Я уже ступил на свой путь. Лавкрафт - благодаря
дару отца - открыл его  мне, как сделал это для моих предшественников, среди
которых Роберт Блох, Кларк Эштон Смит, Фрэнк Белкнап Лонг, Фриц Лейбер и Рэй
Брэдбери. И  хотя Лавкрафт,  который умер  еще  до того, как Вторая  мировая
война оживила  многие  из его ужасных видений,  не часто упоминается в  этой
книге, читателю не  стоит  забывать о его тени, длинной и  тощей,  с темными
пуританскими  глазами,  тени,  которая  лежит  почти  на  всех   последующих
произведениях ужасов. Эти глаза мне запомнились по первой увиденной мною его
фотографии.., такие глаза можно  увидеть  на старинных портретах, которые до
сих пор висят в домах  Новой Англии, черные глаза, которые, кажется, смотрят
не только вовне, но и внутрь. Эти глаза словно преследуют вас.

        "4"

     Первый  фильм,  который  я посмотрел еще ребенком,  назывался "Тварь из
Черной лагуны" (Creature from  the Black  Lagoon). Кинотеатр  был "драйв-ин"
<автостоянка  с большим экраном  и  наушниками  у  каждого  места;  фильм
смотрят, не выходя из машины.>; мне тогда, вероятно, было около семи лет,
потому  что картина, в  которой снимались Ричард  Карлсон  и Ричард Деннинг,
вышла  в 1954 году. Она демонстрировалась в  стереоварианте, но  я не помню,
чтобы надевал очки, так что, возможно, это был вторичный прокат.
     Из  этого  фильма  я ясно помню  только одну сцену, но она произвела на
меня  неизгладимое  впечатление. Герой (Карлсон)  и  героиня (Джулия  Адаме,
которая выглядела совершенно сногсшибательно в слитном купальнике) участвуют
в экспедиции где-то в дебрях Амазонки. Они пробираются по узкому болотистому
ручью  и  оказываются  в  широком  бассейне,  который  выглядит идиллической
южноамериканской версией райского сада.
     Но в этом раю таится чудовище - естественно. Это чешуйчатая земноводная
тварь,  очень  похожая  на  дегенератов-полукровок  Лавкрафта -  безумное  и
святотатственное порождение богов и земных женщин (я  вас  предупреждал, что
трудно  уйти от  Лавкрафта). Чудовище  медленно и  терпеливо  перегораживает
ручей  дамбой  из   веток   и  стволов,  потихоньку   безвозвратно   запирая
антропологов в ловушку.
     Я тогда едва научился читать, а до  ящика с отцовскими книгами было еще
несколько лет. Смутно помню маминых приятелей в это время  - примерно с 1952
по  1958  год;  воспоминаний  достаточно,  чтобы   понять:  она  общалась  с
мужчинами,  но  недостаточно, чтобы  представить  ее  интимную жизнь. Одного
звали  Норвилл;  от  него  пахло  сигаретами  "Лаки",  и  при  нем  в  нашей
двухкомнатной  квартире летом работали три  вентилятора; другой был Милт, он
водил "бьюик" и  летом носил гигантские синие шорты;  был  еще третий, очень
маленького  роста;  кажется,  он работал  поваром  во французском ресторане.
Насколько  мне  известно, ни с  кем из них о  браке  речь даже  не заходила.
Матери, видно, хватило одного раза пройти  этим путем. К  тому же в то время
было  принято,  чтобы   замужняя  женщина,   или  женщина,  бывшая  замужем,
утрачивала  способность принимать решения и зарабатывать на жизнь. А я помню
маму  упрямой,  неподдающейся,  мрачно упорной;  ее  почти  невозможно  было
переубедить;  она   приобрела  вкус   к  самостоятельности  и  хотела   сама
определять,  как  ей  жить.  У  нее  были  приятели,  но  никто  из  них  не
задерживался надолго.
     В тот вечер у нас был Милт, тот  самый, с  "бьюиком"  и в больших синих
шортах. Казалось, мы с братом ему нравимся, и он не возражал, если  время от
времени  мы  оказывались на  заднем сиденье его  "бьюика"  (когда входишь  в
спокойные воды сорокалетнего возраста, идея  о  поцелуях в  машине  во время
фильма  уже не  кажется  такой привлекательной.., даже  если у  вас  "бьюик"
размером с крейсер). К тому времени как появилась Тварь,  мой брат  сполз на
пол машины и уснул. Мама с Милтом курили одну на двоих сигарету с ментолом и
о  чем-то разговаривали. Впрочем, они не имели значения - по крайней  мере в
этом контексте; ничто не имело значения, кроме  больших черно-белых фигур на
экране,  когда отвратительная  Тварь загоняла героя  и сексапильную  героиню
в.., в.., в Черную лагуну!
     Глядя  на  экран, я  вдруг понял,  что Тварь стала  моей  Тварью;  я ее
приобрел.   Даже  для  семилетнего   мальчика  Тварь  выглядела   не   очень
убедительно.  Я  тогда  не  знал,  что  это  добрый  старый  Рику  Браунинг,
знаменитый подводный каскадер, в костюме из латекса, но догадывался, что это
какой-то  парень  в костюме чудовища..,  и точно так же догадывался:  он еще
навестит меня  в  черной лагуне моих снов  и  тогда будет выглядеть  гораздо
правдоподобнее.  Он  может  ждать  в  шкафу, когда мы  вернемся домой; может
затаиться в темной уборной в конце коридора, от него будет нести водорослями
и болотной гнилью, и он будет готов закусить маленьким мальчиком. Семь лет -
возраст небольшой, но вполне достаточный, чтобы понять: ты  получаешь то, за
что платишь. Ты  владеешь этим,  ты это купил,  оно  твое. Ты уже достаточно
взрослый, чтобы ощутить, как внезапно оживает в твоих руках лоза, наливается
тяжестью и поворачивается, указывая на скрытую воду.
     Моя реакция на Тварь в тот вечер, вероятно, была идеальной, именно той,
на которую  надеется всякий  писатель или режиссер, когда снимает колпачок с
ручки  или крышку с объектива камеры: полнейшая эмоциональная вовлеченность,
не ослабленная никаким мыслительным процессом, а ведь вы понимаете, что, для
того чтобы разрушить очарование,  достаточно  всего  лишь заданного  шепотом
вопроса приятеля: "Видишь молнию у него на спине?"
     На мой  взгляд,  только  люди, работающие  в  этой  области,  понимают,
насколько хрупко  это  впечатление  и  какое  удивительное  воздействие  оно
способно оказать  на взрослого читателя или зрителя.  Когда  Колридж писал о
"приостановке недоверчивости", мне  кажется, он понимал, что недоверчивость,
неверие  -  не  воздушный  шарик,  который  можно   запустить  в   воздух  с
минимальными  усилиями;  оно  обладает   свинцовой  тяжестью,  и  его  нужно
поднимать  рывком.  Разница  между  популярностью произведений  Лавкрафта  и
Артура  Хейли существует потому, что в существование машин и банков  веря  г
все, но  требуется значительное  усилие,  чтобы  хоть  на время  поверить  в
Ньярлатотепа,  Слепого  Безлицего или  Воющего  в Ночи.  И когда я  встречаю
человека, который  говорит что-нибудь вроде "Я никогда не читаю таких книг и
не смотрю таких фильмов, потому что этого не существует в действительности",
я этому  человеку сочувствую. Он  просто не выдерживает веса фантазии. Мышцы
его воображения слишком ослабли.
     В определенном  смысле  дети -  идеальная  аудитория  для  произведений
ужасов.   Парадокс  заключается   в  следующем:  слабые  физически,  дети  с
необыкновенной  легкостью справляются с тяжестью воображения. Они жонглируют
невидимыми мирами - феномен вполне понятный, если  вспомнить о  том, с какой
перспективы они смотрят на вещи. Дети искусно манипулируют с логикой прихода
Санта  Клауса  в  канун  Рождества (он  может спускаться  по  узким каминным
трубам, уменьшаясь сам, а если камина нет, то есть прорезь для писем, а если
и  ее  нет,  то всегда  есть  щель под  дверью), с пасхальным зайцем,  Богом
(рослый старец,  старый, седая  борода, трон), Иисусом ("Как,  по-твоему, он
превратил вино в воду?" - спросил я  своего сына Джо, когда ему -  Джо, а не
Иисусу  - было пять лет; по мнению Джо, у Иисуса было нечто вроде волшебного
"кулэйда"   <"Кулэид"  -   товарный   знак   растворимого   порошка   для
прохладительных  напитков.>,  понимаете?), с  Рональдом  Макдональдом,  с
Бюргером Кингом, эльфами Кибблера,  Дороти и Тотошкой, Одиноким Рейнджером и
Тонто  и с  тысячью других аналогичных персонажей <Рональд  Макдональд  -
персонаж  рекламы  ресторанов   "Макдоналдс";  Бюргер  Кинг  -  символ  сети
ресторанов  с тем же названием; "Кибблер" -  компания, производящая печенье,
кексы и прочие сладости; использует в  своей рекламе изображение симпатичных
эльфов; Дороти и Тото  - персонажи сказок Фрэнка Баума,  известные в русских
пересказах  Волкова   как  Элли  и  Тотошка;  Одинокий  Рейнджер   -   герой
многочисленных вестернов, радиосериала, телесериала, комиксов и  т.п., борец
за справедливость, которому помогает его друг индеец Тонто.>.
     В большинстве случаев родители переоценивают  свою способность понимать
эту открытость и стараются держать  детей подальше от  всего, что связано со
страхом и  ужасом,  - "Отнесено  к категории  "Пиджи" (или Джи  в случае  со
"Штаммом  Андромеда"  - The  Andromeda Strain) <PG - прокатная  категория
фильмов,  на  которые дети допускаются только  с родителями; G  - фильмы для
любого  возраста.>,   но,   возможно,  действие  слишком  напряженно  для
маленьких детей", - как гласит реклама "Челюстей" (Jaws); по-видимому, такие
родители считают, что позволить детям пойти  на  настоящий  фильм ужасов все
равно что принести гранату в детский сад.
     Тут имеет место один  из странных эффектов смещения: люди забывают, что
процесс роста  заключается в  том,  что  дети  моложе  восьми  лет  способны
испугаться чего угодно. В подходящем месте и в подходящее время дети  боятся
собственной тени. Рассказывают о четырехлетнем мальчике, который отказывался
ложиться в постель без горящей лампы. Родители в конце концов поняли, что он
боится существа, о котором часто говорил  отец;  существом оказался вечерний
бейсбольный  матч с искусственным  освещением  <Twi-night double-header -
буквально  можно понять  как "сумеречный двухголовый"; такой матч состоит из
двух периодов.>.
     В свете этого кажется, что даже фильмы Диснея представляют собой минные
поля ужаса, а те мультфильмы, которые, по-видимому, будут  демонстрироваться
до конца времен, хуже всего <Деннис Этчисон (см  предисловие к настоящему
изданию) пишет:  "...Буквально все стереофильмы, снятые в пятидесятые  годы,
использовали полароидный способ (единственное известное мне исключение - это
"Робот-чудовище"  - Robot-Monster)  При полароидном способе  используются не
красно-зеленые  (или красно-синие)  очки, а серые;  поэтому большинство этих
фильмов  человек  видит  просто  цветными,   поскольку   очки  не  добавляют
собственный цвет.  Смешение возникает из-за повторного выпуска  в  последние
годы нескольких черно-белых дешевых фильмов (курсив мой. - С.К.), снятых для
одного  проектора,  и  с  использованием  при стереопросмотре красно-зеленых
очков.  Это дешевое  подражание  первоначальному  процессу.., все  остальные
стерео-фильмы,  которые  мы  помним  с  пятидесятых  годов,  сняты были  для
просмотра  с серыми очками". - Примеч.  автора.>.  И сегодня  встречаются
взрослые,  которые  на  вопрос  о  том,  что  в детстве  показалось им самым
страшным, ответят, что это те  сцены, когда  мать  Бемби убивает охотник или
когда  Бемби с отцом убегают  от  лесного  пожара. Другие  кадры диснеевских
фильмов, которые  для них сравнимы с ужасом  обитателя  Черной  лагуны,  это
марширующие метлы,  вышедшие  из-под  контроля  в  "Фантазии" (Fantasia) (на
самом деле для маленького ребенка  истинный ужас ситуации  - подразумеваемые
отношения отец  -  сын  между Микки-Маусом  и  старым  колдуном;  метлы  все
приводят  в  полный беспорядок,  а  когда  колдун/отец  вернется,  последует
НАКАЗАНИЕ...  Такая  сцена вполне может вызвать у  ребенка строгих родителей
приступ  ужаса);  ночь  на  Лысой  горе  из  того  же  фильма;  колдуньи  из
"Белоснежки"  (Snow  White) и "Спящей  красавицы" (Sleeping Beauty),  одна с
соблазнительно красным отравленным  яблоком  (а какого ребенка не приучают с
самого  младшего возраста бояться яда?), другая со  смертоносным  веретеном;
так можно продолжать до относительно безвредных "Ста одного далматинца" (One
Hundred and One Dalmatians), в  котором выступает внучка диснеевских фильмов
30 - 40-х годов -  злобная Корнелия  Де Вилль,  с  костлявым, отвратительным
лицом, громким голосом (взрослые иногда забывают, как пугаются дети громкого
голоса даже своих  родителей) и зверским планом убить всех щенят-далматинцев
(настоящих "детей", если вы сами ребенок) и пошить из них шубы.
     Деннис  далее  указывает,   что   стереофильмы   мстительно   вернулись
("Паразит"  -  Parasite, "Пятница, тринадцатое", часть  третья -  Friday the
13-th,  Part  III,  "Космический  охотник"  -  Spacehunter,  "Приключения  в
запретной зоне"  -  Adventures  in the  Forbidden Zone,  "Сокровище  четырех
корон" -  Treasure  of  the  Four  Crowns),  и  добавляет,  что  "для  самых
отъявленных   любителей   созданы   биполароидные   постоянные   очки",   но
администратор  кинотеатра  сказал  мне, что  обычные солнцезащитные  очки за
двенадцать   баксов   тоже   подойдут.  Разве   не  удивительна  современная
технология?
     И все  же именно родители снова и снова  пускают  в прокат  диснеевские
фильмы; при этом у  них самих бегут по  спине мурашки, когда они вспоминают,
как они дрожали от ужаса в детстве..,  потому что хороший  фильм ужасов (или
полное  ужаса  завершение  того,  что   может  быть  названо  комедией   или
мультфильмом) прежде всего сбивает  нас со  взрослых подпорок и возвращает в
детство.  И тут наша  собственная тень снова  может превратиться в  злобного
пса, зияющую пасть или манящую темную фигуру.
     Возможно, наиболее четко осознание этого возвращения к детству приходит
в  удивительном фильме ужасов  Дэвида  Кроненберга "Выводок"  (The Brood), в
котором  обеспокоенная  женщина  буквально  рожает "детей гнева",  одного за
другим убивающих членов ее  семьи. В середине фильма отец сидит в отчаянии в
комнате на верхнем этаже, пьет и оплакивает жену, которая первой испытала на
себе  гнев этого  выводка.  Мы видим саму кровать.., и неожиданно из-под нее
показываются  когтистые руки  и впиваются  в  пол  рядом с туфлями отца. Так
Кроненберг возвращает нас в  прошлое: нам  снова четыре года,  и оправдались
наши самые мрачные догадки о том, что может прятаться под кроватью.
     Ирония заключается в том, что дети гораздо лучше взрослых приспособлены
к тому, чтобы иметь дело с фантазией и ужасом на собственных условиях. Слова
"на  собственных  условиях"  я  выделил  курсивом не  просто  так.  Взрослый
способен справиться с  катастрофическим ужасом  - каким-нибудь вроде  "Резня
по-техасски  с помощью механической пилы" (The Texas  Chainsaw  Massacre), -
потому  что понимает:  все  это  не по-настоящему;  когда  съемки  кончатся,
мертвецы  встанут и  пойдут  смывать  сценическую  кровь. Дети  не  способны
провести такое различие, и "Резня" вполне справедливо отнесена к категории R
<Доступ ограничен;  категория  фильмов,  на которые подростки  17-18  лет
допускаются только  с  родителями - Примеч.  автора>. Детям действительно
такие сцены ни к чему, как ни к чему им и заключительные кадры "Ярости" (The
Fury), где Джон  Кассеветес буквально разрывается  на куски.  Но дело в том,
что если вы посадите в первый ряд смотреть  "Резню"  шестилетнего ребенка  и
взрослого,  который  временно  теряет  способность  различать вымышленное  и
"реальное"  (как выражается Дэнни  Торранс, маленький  герой  "Сияния"  (The
Shining) - допустим, вы дали взрослому за два часа до сеанса дозу ЛСД, - что
ж, ребенку неделю будут сниться кошмары. Взрослый же проведет не меньше года
в  комнате  с обитыми  резиной стенами,  откуда  будет  писать  домой письма
цветными мелками.
     Некоторое  количество фантазии и ужаса  в  жизни  ребенка  кажется  мне
полезным.  Воображение  помогает ему  справиться с ними, а благодаря  своему
уникальному  положению   в  жизни  дети  способны  заставить  такие  чувства
работать. К  тому же они сами хорошо понимают уникальность своего положения.
Даже в таком  относительно  упорядоченном  обществе, как наше, им  ясно, что
выживут  они  или  нет,  от них  совершенно не зависит. Дети  до восьми  лет
"зависимы"  во  всех  значениях   этого   слова;   от  отца  и  матери  (или
какого-нибудь их  подобия)  зависит не только наличие пищи, одежды и жилища,
но и  что  машина не попадет в аварию, что  они  вовремя  сядут  на школьный
автобус, что их приведут домой из каб-скаутов <подразделение  организации
"Бойскауты Америки", в которое входят  мальчики  7-10  лет> или "Брауниз"
<Подразделение "Герлскаутс", на своих собраниях  пекут шоколадное леченье
"брауниз" и продают,  а деньги идут на нужды  организации>, что лекарства
будут покупаться  в специальной  упаковке, чтобы дети не  могли их  случайно
вскрыть  и отравиться, что их не ударит током, когда  они возятся с тостером
или играют в салон красоты Барби в ванной.
     Этой   зависимости  противоречит  врожденный  инстинкт  самосохранения.
Ребенок осознает, что не контролирует ничего, и я подозреваю, что именно это
заставляет  его  беспокоиться.  Это  приблизительно  та  же тревога, которую
испытывают пассажиры самолета. Они не боятся, потому что воздушный транспорт
считается  безопасным; но они  тревожатся,  потому  что  ситуация от них  не
зависит, и если что-то пойдет не так, все, что они могут, это сидеть, сжимая
в  руках  санитарный  пакет или журнал.  Напротив,  информированный  человек
разумом отлично понимает,  что поездка в  машине гораздо опаснее самолета, и
тем не менее за рулем  чувствует себя комфортабельнее, потому что  сохраняет
контроль над ситуацией.., или по крайней мере иллюзию его.
     Тайная враждебность, которую люди питают к пилотам самолетов, возможно,
отчасти  объясняет, почему, подобно мультфильмам Диснея,  которые бесконечно
крутят,  старые  волшебные  сказки   тоже  живут  вечно.  Родитель,  который
протестующе вскидывает руки при мысли о том, что его ребенок пойдет смотреть
"Дракулу"  или  "Подмененного"  (Changeling)  (с  его   извращенным  образом
тонущего ребенка), вряд ли  станет возражать, если его  чадо почитает на сон
грядущий  "Гензеля и Гретель".  Но вдумайтесь:  в сказке о Гензеле и Гретель
рассказывается  о брошенном  ребенке  (да, организовала  это мачеха, но  все
равно  символически она мать,  а отец - пустоголовый простофиля,  который во
всем слушается жену, даже когда знает, что она не права;  следовательно,  мы
можем  считать  ее  аморальной, а  его  - активно  злым,  в  библейском  или
мильтоновском смысле), далее происходит похищение (ведьма в конфетном доме),
порабощение,  незаконное  задержание  и,  наконец,  оправданное  убийство  и
кремация. Мало  кто из  родителей возьмет  ребенка  на  "Выжить" (Survive) -
остросюжетный фильм об игроках в  регби,  которые выжили в авиакатастрофе  в
Андах благодаря  тому,  что  питались  погибшими  товарищами, но те же самые
родители не  возражают против "Гензеля  и Гретель", где ведьма  откармливает
детей,  чтобы  потом  их  съесть.  Мы  предлагаем детям такие  сказки  почти
инстинктивно, возможно, на более глубинном уровне понимая, что они  являются
идеальными центрами кристаллизации страхов и враждебности.
     Даже у  снедаемых тревогой авиапассажиров есть свои волшебные  сказки -
все  эти  фильмы типа  "Аэропорт",  которые, подобно  "Гензелю  и Гретель" и
мультфильмам  Диснея, проявляют все признаки бесконечной жизни.., но которые
следует  смотреть только на День благодарения.  Потому что  в  каждом из них
снимается  большое  количество индеек <Индейка  -  традиционное блюдо  на
обеде в День благодарения; но слово это  в переносном смысле  означает также
"тупица, бездарь".>.
     Моя  инстинктивная  реакция  на "Тварь  из  Черной  лагуны"  напоминала
ужасный обморок наяву.  Прямо