а.
Словно  появился  новый  источник  гравитации.  Веревка  превратилась  в
стальную струну, не давала вздохнуть. Я чувствовал, как  глаза  вылезают
из  орбит,  а  зубы  вибрируют  в  деснах.  Желудок,  казалось,  пытался
вывернуться  через  горло.  Пульсация  заполняла   мозг,   выжигая   все
осознанные мысли. Я  заскользил  к  "бьюику",  каблуки  царапали  бетон.
Чувствовал, что скорость скольжения  увеличивается,  еще  немного,  и  я
полечу, меня засосет в "бьюик", как птицу засасывает  в  воздухозаборник
реактивного  двигателя.  И  когда  я  полечу,  мальчишка  составит   мне
компанию, с занозами  от  дверного  косяка  под  ногтями.  Ему  придется
составить  мне  компанию.  Моя  метафора  о  звеньях  цепи   становилась
жизненной реальностью.
   - Сэнди, хватайся за мою руку!
   Я изогнул шею и не очень-то удивился, увидев Хадди Ройера.., а за его
спиной - Эдди. Они вернулись. Им потребовалось чуть больше времени,  чем
Арки, чтобы сообразить, что к чему, но они  вернулись.  Не  потому,  что
Стефф радировала им:  "Код  Д".  Они  уехали  на  личных  автомобилях  и
статические помехи на какое-то время вывели из  строя  радиосвязь.  Нет,
они просто.., вернулись.
   Хадди стоял у двери на коленях,  уперевшись  одной  рукой  в  дверной
косяк, чтобы его не  затянуло  в  гараж.  Его  волосы  не  растрепались,
рубашка не раздулась, но он качался взад-вперед, словно стоял на сильном
ветру. Эдди маячил за спиной Хадди, заглядывая через его левое плечо.
   Должно быть, держал Хадди за ремень, хоть  я  этого  видеть  не  мог.
Вторая рука Хадди тянулась ко мне, и я схватился за нее, как  утопающий.
Собственно, я и чувствовал себя утопающим.
   - А теперь тяните, черт побери, - прорычал Хадди Арки, Эдди  и  Стефф
Колуччи. "Бьюик" ответил очередной вспышкой. - Тяните изо всех сил!
   Они так и потянули, и мы вылетели из двери, как  пробка  из  бутылки,
приземлившись на Хадди. Нед тяжело дышал, уткнувшись лицом  мне  в  шею,
щека и лоб жгли меня, как угли. И я чувствовал влагу его слез.
   - Сержант, Господи, убери локоть с моего  носа,  -  яростно  просипел
снизу Хадди.
   - Захлопните дверь! - крикнула Стефф. -  Побыстрее,  пока  оттуда  не
вышло что-то ужасное.
   В гараже никого не осталось, за исключением дохлых жуков, лежащих  на
зеленых спинках, но тем не  менее  она  была  права.  Потому  что  страх
нагонял даже свет. Эти яркие вспышки.
   Мы все еще лежали на асфальте,  с  руками,  переплетенными  коленями,
ногами, придавленными  телом.  Эдди,  каким-то  образом  запутавшийся  в
веревке, как и Нед, кричал Арки, что она задушит  его,  Стефф,  стоявшая
рядом с ним на коленях, пыталась подсунуть  пальцы  под  желтое  кольцо,
охватившее шею Эдди, Нед всхлипывал, куда-то рвался.
   Никто не мог закрыть дверь, но она сама захлопнулась, и я, выгнув шею
под углом, какие возможны только при панике, вдруг подумал, что это  был
один из них, прошедший невидимым и теперь выбравшийся из  гаража,  чтобы
отомстить за такого же, как он, - чудовище, убитое нами много лет назад.
И я его увидел - тень на выкрашенной белой. краской стене  сарая.  Потом
тень сдвинулась, ее  хозяин  шагнул  вперед,  и  в  полумраке  я  увидел
очертания женской груди и бедер.
   - Проехала полдороги и у меня вдруг появилось это  чувство.  -  Голос
Ширли дрожал. - Предчувствие дурного.
   Я решила, что кошки еще немного подождут. Прекрати дергаться, Нед, ты
только затягиваешь узлы.
   Нед тут же замер. Ширли наклонилась и  точным,  выверенным  движением
освободила  шею  Эдди.  "Вот  так,  крошка",  -  и  тут  колени  у   нее
подогнулись. Ширли Пастернак плюхнулась на асфальт и расплакалась.
   Мы отвели Неда на кухню, промыли глаза водой. Кожа  вокруг  опухла  и
покраснела, белки налились кровью, но он сказал, что  все  видит.  Когда
Хадди показал ему два пальца, мальчишка сказал, что их два. Когда четыре
- четыре.
   - Извините меня. - Голос у него заметно сел. - Не знаю, почему я  это
сделал. То есть я, конечно, хотел, собирался, но не сегодня.., не в этот
вечер...
   - Ш-ш-ш, - Ширли набрала из-под крана пригоршню воды и вновь  промыла
ему глаза. - Ничего не говори.
   Но он не мог остановиться.
   - Я собирался поехать домой. Все обдумать, как  я  и  сказал.  -  Его
опухшие, налитые кровью глаза повернулись  ко  мне,  потом  исчезли  под
ладонью  Ширли  с  теплой  водой.  -  И  вдруг  очнулся  уже  здесь,  на
автостоянке, а в  голове  только  одна  мысль:  "Я  должен  сделать  это
сегодня, покончить с этим раз и навсегда". А потом...
   Только он не знал, не помнил, что случилось потом.
   Все ушло в туман. Он не мог прямо сказать об  этом,  да  и  не  нужно
было. Мне даже не пришлось читать об этом в его недоумевающих глазах.  Я
же видел, как он сидел за рулем  "роудмастера"  с  канистрой  бензина  у
живота, смертельно бледный, будто накачавшийся  наркотиками,  потерянный
для реальности.
   - Тебя позвал "бьюик", - объяснил я. - Каким-то образом он связан  со
всеми нами, только никогда не использовал свою силу, как в твоем случае.
Но когда он позвал тебя, мы все это услышали. Каждый по-своему. В  любом
случае это не твоя вина, Нед. Если уж и надо  кого-то  винить,  так  это
меня.
   Он оторвался от раковины, выпрямился, взял меня за руки. Вода  капала
с подбородка, мокрые волосы прилипли ко лбу. По правде говоря,  выглядел
он таким смешным.
   Словно после крещения.
   Стефф, которая следила за гаражом у двери  черного  хода,  подошла  к
нам.
   - Вспышки все реже. Светопреставление заканчивается.
   Я кивнул.
   - Он упустил свой шанс. Возможно, последний.
   - Напакостить, - добавил Нед. - Вот чего он хотел.  Я  слышал  это  в
голове. Но, может, мне только почудилось.
   Не знаю...
   - Если почудилось тебе, то и мне тоже, -  ответил  я.  -  Но  сегодня
могло случиться нечто более ужасное, чем обычная пакость.
   Прежде чем я успел продолжить,  Хадди  вышел  из  ванной  с  аптечкой
первой помощи. Поставил на стол, открыл, достал баночку с мазью.
   - Помажь вокруг глаз,  Нед.  Если  что-то  попадет  в  глаза,  ничего
страшного. Ты даже не заметишь, щипать не будет.
   Мы стояли, наблюдая, как он наносит мазь на воспалившуюся кожу.  Мазь
поблескивала под светом флюоресцентных ламп. Когда он все смазал,  Ширли
спросила, лучше ли ему. Он кивнул.
   - Тогда пойдем на скамью, - сказал я. - Мне нужно рассказать тебе еще
об одном эпизоде. Следовало рассказать  раньше,  но,  честно  говоря,  я
вспомнил его, лишь когда увидел тебя за рулем этого чертова  автомобиля.
Должно быть, испытанный мною шок взбодрил память.
   Ширли, сдвинув брови, посмотрела на меня. Детей у нее не было, но  во
взгляде читалась материнская суровость.
   - Не сегодня. Неужели ты не видишь, что мальчик уже сам не свой? Один
из нас отвезет его домой и придумает какую-нибудь  историю  для  матери.
Она всегда верила Кертису, думаю,  поверит  и  нам,  если  мы  придумаем
что-нибудь складное, а потом уложит его в постель.
   - Извини, - ответил я, - но думаю, что в  данном  случае  откладывать
нельзя.
   Она всмотрелась в мое лицо и, должно  быть,  увидела,  что  я  говорю
правду, а потому мы все потянулись к скамье для курильщиков, и, наблюдая
за  последними  вспышками,  второе  шоу  за  ночь,  пусть  уже  и  очень
слабенькое, я рассказал Неду еще одну историю давних дней. Я  видел  ее,
как мизансцену в пьесе, два персонажа на практически пустой  сцене,  два
персонажа, освещенные ярким прожектором, двое мужчин, сидящих...

ТОГДА: КЕРТИС

   Двое мужчин сидят на скамье для курильщиков под ярким летним солнцем,
и одному из них предстоит умереть в самое ближайшее  время:  когда  речь
идет о человеческой жизни, каждая цепочка заканчивается петлей, и Кертис
Уилкокс практически до нее добрался.
   Ленч станет для него последней трапезой, но ни один из них этого  еще
не знает. Обреченный на смерть наблюдает, как его собеседник закуривает,
и мечтает о том же, но курить он бросил. Во-первых, цена  сигарет  резко
пошла вверх, на что не раз и не два жаловалась Мишель, но  главное,  ему
хочется увидеть, как вырастут его дети. Хочется побывать на их выпускных
вечерах, хочется погладить по головке  внуков.  У  него  есть  планы  на
будущее, когда он выйдет в отставку, они с  Мишель  уже  все  продумали.
Купят "уиннибаго" и уедут на запад, где и обоснуются.  Но  он  уйдет  со
службы раньше, и  в  одиночку.  Что  же  касается  курения,  мужчине  не
следовало отказываться от этой вредной, но приятной привычки, но ведь он
понятия не имеет, что его ждет столь скорая смерть.
   Пока же летнее солнце  приятно  согревает  лицо.  Позже  день  станет
жарким, да, он умрет в жаркий день, но пока  солнце  не  обжигает,  лишь
греет, и почти как "бьюик" спокойно стоит в гараже. Таким  спокойным  он
остается все более долгие периоды. Светотрясения, если случаются, уже не
столь  сильные.  "Он  "сдувается",  -  думает   обреченный   на   смерть
патрульный. Но Кертис чувствует идущую от автомобиля  пульсацию,  слышит
его зов и знает, что с ним надо держать ухо востро. Это его  работа.  Он
несколько раз отказывался от повышения по службе лишь ради  того,  чтобы
выполнять ее.
   "Бьюик 8" "сожрал" его напарника, но при этом, и Кертис  Уилкокс  это
осознает, забрал и большую часть его самого. Он никогда не  забирался  в
багажник автомобиля, как едва не забрался Хадди Ройер  в  1988  году,  и
автомобиль не заглотил его живьем, как Брайана Липни, но  Кертис  знает,
что никуда ему от "бьюика" не деться. Последний постоянно присутствует в
его мыслях. Он слышит шепот "бьюика", как рыбак, спящий  в  своем  доме,
слышит шепот моря. Даже во сне. И шепот - это голос, а  вещь  с  голосом
может...
   Кертис поворачивается к Сэнди Диаборну и спрашивает:
   "Он мыслит? Наблюдает, мыслит, выжидает, выбирая удобный момент ?"
   Диаборну, старослужащие за спиной называют его новым  сержантом,  нет
нужды спрашивать, о чем говорит его друг.
   Когда речь заходит о стоящем в гараже Б почти как "бьюике", они сразу
это понимают,  они  все,  и  иногда  Кертис  думает,  что  зов  "бьюика"
чувствуют даже те, кого перевели в другие подразделения, и те,  кто  уже
уволился из ПШП. Иногда он думает, что  "бьюик"  пометил  их  всех,  как
метят амишей черные одежды и повозки, или как священник метит  твой  лоб
грязью в среду, с которой начинается Великий  пост,  или  как  сковывают
одной цепью заключенных, роющих бесконечную канаву.
   - Я почти уверен, что нет, - отвечает новый сержант.
   - Но он устроил самое эффектное шоу именно в тот момент,  когда  база
практически пустовала, - говорит мужчина, который бросил  курить,  чтобы
увидеть, как вырастут его дети,  и  дождаться  внуков.  -  Словно  знал.
Словно способен думать. Наблюдать. И выжидать.
   Новый сержант смеется, весело, с заметной ноткой пренебрежения.
   - Ты совсем свихнулся с этим  "бьюиком",  Керт.  Еще  скажи,  что  он
выстрелил  лучом  или  чем-то  еще,  чтобы  заставить  грузовик-цистерну
столкнуться со школьным автобусом.
   Патрульный Уилкокс уже поставил бумажный стаканчик с кофе на  скамью,
чтобы снять с головы шляпу.  Начинает  вертеть  ее  в  руках  по  давней
привычке. Дикки-Дак подъезжает к бензоколонке и начинает заправлять свою
патрульную  машину  Д-12  (скоро  их  всех  лишат  этого  удовольствия).
Замечает нового сержанта и Керта, сидящих на скамье для  курильщиков,  и
машет им рукой. Они отвечают тем же, но мужчина со шляпой в руках, серым
форменным стетсоном, который закончит службу в этот же день,  оказавшись
в придорожных сорняках среди оберток от гамбургеров и банок из-под колы,
сразу же поворачивается к новому сержанту. Его глаза спрашивают,  смогут
ли они получить ответ на этот вопрос, смогут ли они получить ответ  хотя
бы на один вопрос:
   Взгляд этот раздражает сержанта.
   - Почему бы нам не покончить с этим? Не уничтожить его,  поставив  на
этом точку? Давай отбуксируем его на пустырь, зальем бензином,  пока  он
не потечет из окон, и подожжем. Что скажешь?
   Кертис  и  не  пытается  скрыть  ужаса,  вызванного  у   него   таким
предложением.
   - Возможно, это самая ужасная ошибка, которую мы можем  совершить.  А
ты не думаешь, что именно  этого  он  от,  нас  и  добивается?  Что  его
оставили здесь, чтобы спровоцировать нас?  Сколько  детей  остались  без
пальцев, потому что находили в траве что-то непонятное,  не  знали,  что
это взрыватель, и начинали колотить по нему камнем?
   - Это не одно и то же.
   - Откуда ты знаешь? С чего тебе это известно?
   И  новый  сержант,  который  потом  подумает:  "Лучше  бы  моя  шляпа
укатилась с дороги", - не находится с ответом.
   Возражать бессмысленно, действительно, кто знает?  Возможно,  Керт  и
прав.  Дети  остаются  без  пальцев,  потому  что  колотят  камнями   по
взрывателям, и убивают своих младших братьев из оружия, которое  находят
в ящиках столов, и сжигают дома бенгальскими  огнями,  которые  взрослые
оставляют в гараже. Потому что не понимают, какая игрушка  попала  им  в
руки.
   - Предположим, - говорит человек со стетсоном в руках, -  что  "бьюик
8" - некий клапан. Вроде  того,  что  установлен  в  регуляторе,  какими
пользуются аквалангисты.  Он  может  и  впускать  воздух,  и  выпускать,
выдавать и  принимать,  в  зависимости  от  воли  пользователя.  Но  все
ограничено пропускной способностью клапана.
   - Да, но...
   - Или посмотрим на это с другой  стороны.  Допустим,  он  дышит,  как
человек, лежащий на дне и использующий  соломинку,  чтобы  его  не  было
видно.
   - Все понятно, но...
   - В любом случае воздух входит и выходит  маленькими  дозами,  они  и
должны быть маленькими, потому  что  мало  сечение  пропускного  канала.
Может, это нечто, с чем мы имеем дело, вынуждено использовать клапан или
соломинку,  чтобы  сохранять  себя  в  "замороженном"  состоянии,  вроде
летаргического сна, чтобы ему хватало такого малого количества  воздуха.
А теперь представь себе, что приходит какой-то идиот, бросает  в  болото
достаточно динамита, чтобы осушить  его,  и  необходимость  в  соломинке
отпадает. Или, если говорить о клапане, взрывает его. Ты готов пойти  на
такой риск? Рискнешь дать этому нечто столько чертова  воздуха,  сколько
оно сможет вдохнуть?
   - Нет, - едва слышно отвечает новый сержант.
   - Только Бак Фландерс и Энди Колуччи именно на это и нацелились.
   - Что ты мелешь?
   - Да ничего, - отвечает Кертис. - Энди сказал, если  пара  патрульных
не может выйти сухими из воды, организовав поджог, они должны уходить со
службы. У них  даже  есть  план.  Они  намерены  сослаться  на  то,  что
воспламенились краска и растворитель в  будке.  Воспламенились  сами  по
себе, от жары, трахбах, и готово. А кроме  того,  как  сказал  Бак,  кто
вообще будет посылать за пожарной командой? Это всего лишь старый гараж,
в котором стоит старый "бьюик". Такие вот дела.
   Новый  сержант  не  может  вымолвить  ни  слова,  до   того   поражен
услышанным.
   - Я думаю, тебе следует с ними поговорить, - продолжает Керт.
   - Поговорить. - Сержант вроде бы пытается понять, что сие означает. -
Поговорить с ними.
   - Вот-вот. - Керт надевает шляпу,  они  всегда  называли  ее  большой
шляпой, штрипками назад, как положено в теплую погоду, вновь  обращается
к давнему другу:
   - Можешь ты сказать, что он никогда с тобой не говорил, Сэнди ?
   Новый сержант раскрывает рот, чтобы ответить: "Разумеется, нет", - но
Керт не отрывает от него взгляда и глаза его серьезны. В  итоге  сержант
предпочитает промолчать.
   - Не можешь. Потому что он говорит. С тобой, со мной, со всеми  нами.
Громче всего он говорил с Хадди в  день,  когда  появился  розововолосый
монстр, но мы слышим его, даже когда он шепчет. Не так ли? И он  говорит
постоянно. Даже когда спит. Поэтому так важно его не слушать.
   Керт встает.
   - Просто наблюдать. Вот наша работа, теперь я точно  это  знаю.  Если
ему придется достаточно долго дышать через клапан, или через  соломинку,
как ни назови, рано или поздно  оно  задохнется.  Загнется.  Отключится.
Может, оно особо и не возражает. Может, оно более или менее  уже  готово
умереть во сне. Если, конечно, никто его не потревожит. И сие  означает,
что мы должны держаться от него на расстоянии, чтобы  оно  не  заглотило
никого из нас. И конечно, мы должны оставить его в покое.
   Он поворачивается, последние секунды  его  жизни  бегут  быстро,  как
песок сквозь пальцы, но они оба этого  не  знают;  собирается  уйти,  но
вновь смотрит  на  своего  друга.  На  службу  они  пришли  порознь,  но
проработали бок о бок не один год  и  оба  стали  патрульными  до  мозга
костей.  Однажды,  выпив,  старый   сержант   сказал,   что   сотрудники
правоохранительных органов - хорошие люди, нашедшие себе плохое занятие.
   - Сэнди.
   Сэнди вопросительно вскидывает на него глаза.
   - Мой сын в этом году играет за "Легион", я тебе говорил?
   - Не больше двадцати раз.
   - У тренера маленький мальчик, годика три, не  больше.  И  как-то  на
прошлой неделе, приехав за Недом,  я  увидел,  как  он,  опустившись  на
колено, бросает мальчишке мяч. И снова влюбился в  своего  сына,  Сэнди.
Испытал ту же любовь, как и много лет назад, когда впервые взял  его  на
руки, завернутого в одеяльце. Забавно, правда?
   Сэнди не находит в этом ничего забавного. Он думает: это главное, что
должно быть в мужчине.
   - Тренер раздал им форму, Нед надел  свою,  стоял  на  одном  колене,
бросал мяч малышу и, клянусь, никогда в жизни я не  видел  ничего  более
прекрасного. А потом он говорит...

ТЕПЕРЬ: СЭНДИ

   В гараже  полыхнуло,  совсем  слабо,  чуть  подсветив  окна.  Вспышка
сменилось темнотой.., еще  одной  вспышкой..,  темнотой..,  которую  уже
ничто не нарушило.
   - Все закончилось? - спросил Хадди и сам же ответил:
   - Да, думаю, что да.
   Нед проигнорировал его слова.
   - Что? - спросил он меня. - Что он потом сказал?
   - То, что говорит любой  мужчина,  у  которого  дома  все  хорошо,  -
ответил я. - Сказал, что он - счастливый человек.
   Стефф ушла в коммуникационный центр, к  микрофону  и  компьютеру,  но
остальные  остались.  Нед,  однако,  никого  не  замечал.  Его   опухшие
покрасневшие глаза не отрывались от меня.
   - Он сказал что-то еще?
   - Сказал, что на прошлой неделе ты сделал  две  круговые  пробежки  в
игре с "Роксбургскими железнодорожниками"  и  помахал  ему  рукой  после
второй, когда пошел на третью.  Ему  это  понравилось,  рассказывал  он,
смеясь. Сказал, что в свой самый неудачный день ты видишь мяч лучше, чем
он - в свой самый удачный. Также сказал, что ты  должен  уделить  больше
внимания мячам, брошенным низом, если ты хочешь добиться успехов в игре.
   Юноша уставился себе под ноги, плечи его затряслись.
   Мы, конечно, отвернулись, дав ему возможность побыть наедине с собой.
Наконец услышали его голос:
   - Он говорил мне, никогда не сдавайся, а с  этим  автомобилем  именно
так и поступил. С этим гребаным "бьюиком". Сдался.
   - Он сделал выбор. В этом вся разница.
   Нед посидел, обдумывая мои слова, потом кивнул:
   - Пожалуй.
   - На этот раз мне действительно пора домой, - подал  голос  Арки.  Но
прежде чем уйти, сильно удивил меня: наклонился  и  поцеловал  припухшую
щеку Неда.  Такая  нежность  с  его  стороны  меня  просто  потрясла.  -
Спокойной ночи, парень.
   - Спокойной ночи, Арки.
   Мы наблюдали, как он отъезжает, потом Хадди сказал:
   - Я отвезу Неда домой  в  его  "шеви".  Кто  поедет  за  мной,  чтобы
привезти обратно?
   - Я, - ответил Эдди. - Только подожду в машине.
   Если Мишель Уилкокс взорвется, я хочу остаться в безопасной зоне.
   - Все будет в порядке, - пообещал ему Нед. - Я скажу, что  увидел  на
полке баллончик, взял посмотреть, что в нем, и случайно прыснул  в  лицо
"мейсом".
   Идея мне понравилась. Она обладала важным достоинством  -  простотой.
Точно такую отговорку придумал бы и его отец.
   Нед вздохнул.
   - Завтра утром я буду  сидеть