я глаз с жены Энергетика.
     - Во время этих учений было установлено, что реактор, расположенный в
середине штата Пенсильвания, при взрыве в состоянии уничтожить сорок  пять
тысяч человек, почти семьдесят процентов жителей штата,  а  также  нанести
ущерб на сумму не менее двадцати миллионов долларов.
     - Болван! - крикнул кто-то. - Ты когда-нибудь заткнешься?
     - Нет, - ответил  Гарднер,  по-прежнему  глядя  в  упор  на  женщину,
которая, казалась, была загипнотизирована им. - Если умножить на пять -  а
мощность чернобыльского реактора была как  раз  в  пять  раз  выше,  -  то
получаем соответственно двести двадцать пять тысяч  погибших  и  ущерб  на
сумму восемьдесят пять миллионов долларов, - он поднес ко рту  стоящий  на
стойке стакан и выпил два больших глотка водки. - Итак, - подытожил он,  -
мы говорим о  почти  четверти  миллиона  погибших,  что-то  около  двухсот
двадцати четырех тысяч, если быть точным. - Он подмигнул  Теду-Энергетику,
закусившему нижнюю губу. - Трудно не замечать такое количество покойников,
верно?
     - Все эти люди погибли исключительно в твоем воображении,  -  сердито
возразил Тед-Энергетик.
     - Тед... - нервно сказала его жена, чье лицо  заливал  теперь  густой
румянец.
     - И ты думаешь, что я буду выслушивать твои бредни? - не  обращая  на
нее внимания, Тед напирал на Гарднера, и вот они уже стояли почти вплотную
друг к другу. - А?
     - В Чернобыле погибли дети, - сказал Гарднер. - Неужели вы  этого  не
понимаете? Одни из них  успели  дожить  до  десяти  лет,  другие  все  еще
находились в утробе матери.  А  те,  кто  выжил  тогда,  медленно  умирают
сейчас, пока мы здесь стоим с рюмками и стаканами в  руках.  Некоторые  из
них так и не научатся читать. Большинство  никогда  не  сможет  поцеловать
девушку. И все это происходит именно сейчас, когда мы с вами здесь пьем  и
развлекаемся.
     - Они убили своих собственных детей.
     Гард вновь посмотрел на жену Теда, и его голос  стал  нарастать,  как
снежный ком.
     - Мы уже сталкивались с Хиросимой и Нагасаки, с  нашими  собственными
Тринити и Бикини. Они убили своих собственных детей! Разве  ты  не  понял,
что я сказал? Детям, погибшим в Припяти, было очень мало  лет!  Они  убили
ДЕТЕЙ!! Просто детей!..
     Жена Теда отступила на шаг. Ее губы дрожали,  глаза,  казалось,  были
готовы выскочить из орбит.
     - Нам всем известно, что мистер Гарднер  -  хороший  поэт,  -  сказал
Тед-Энергетик, обнимая свою  жену  за  плечи.  Подобным  движением  ковбой
похлопывает по спине теленка. -  Но  он  не  слишком  информирован  насчет
ядерной энергии. Мы не можем на самом деле знать,  что  случилось  или  не
случилось в Киштиме, не можем реально оценивать  цифры  потерь  русских  в
Чернобыле...
     - Закрой свою пасть! - рявкнул Гарднер. - Ты отлично знаешь, о чем  я
говорю! Твоей компании очень выгодно скрывать все это: количество  раковых
заболеваний в районах вокруг АЭС, уровень загрязнения воды  радиоактивными
отходами, а, между прочим, люди пьют эту воду,  купаются  в  ней,  готовят
еду, стирают одежду. Ты все  это  знаешь.  Ты  и  всякие  другие  частные,
муниципальные,  государственные  и  федеральные  энергетические   компании
Америки.
     - Замолчи, Гарднер, - прервала его Мак-Кадл, делая  шаг  вперед.  Она
повернулась к группе и подарила ей обворожительную  улыбку.  -  Он  просто
слегка...
     - Тед, ты знал все это? - внезапно спросила жена Энергетика.
     - Конечно, мне встречались некоторые данные, но...
     Он внезапно замолчал, и до слуха присутствующих доносилось только его
хриплое дыхание. Это было не слишком много... но  этого  было  достаточно.
Внезапно все поняли, что внутренне он сломался.  Это  был  краткий  момент
триумфа Гарднера.
     Воцарилась тишина. Жена Теда  отодвинулась  от  мужа.  Он  вздрогнул.
Сейчас он сам напоминал Гарднеру затравленного кролика.
     - О, мы имеем самую различную информацию, - криво ухмыльнулся  он.  -
Большая часть ее - не что иное, как  русская  пропаганда.  Люди,  подобные
этому идиоту, рады поверить и разнести ее по  всему  свету.  Все,  что  мы
знаем точно, - это то, что Чернобыль был не несчастным случаем, а попыткой
заставить нас...
     - О Боже! Сейчас ты начнешь рассказывать нам, что и  в  могиле  можно
жить! - возразил Гарднер. - Тебе не приходилось видеть  фотографии  ребят,
которые в антирадиационных костюмах работают на АЭС в Харрисбурге? Заметь,
смена у них не превышает пятнадцати минут. Дело в том, что  такой  костюм,
если дольше находиться  в  нем  в  очаге  заражения,  начинает  пропускать
радиоактивные частицы, и человек облучается.
     - Все, что ты говоришь, - не более чем пропаганда! - заверещал Тед. -
Русские любят народ так же, как и ты! Ты поешь под их дудку!  Сколько  они
тебе платят?
     -  Кто  это  тут  ревет,  как  самолет  при  взлете?   -   насмешливо
поинтересовался Гарднер. Он  приблизился  к  Теду  еще  на  шаг.  -  Тебе,
конечно, кажется, что атомные реакторы гораздо привлекательнее, чем  Джейн
Фонда?
     - Если хочешь, - да, что-то вроде этого.
     - Прошу вас, друзья мои, - вмешалась встревоженная жена декана. -  Мы
можем спорить,  но  не  нужно  так  кричать!  Ведь,  прежде  всего,  мы  -
интеллигентные люди...
     - Некоторым лучше бы  не  вмешиваться,  -  перебил  ее  Гард,  и  она
замолчала, отпрянув. Ее муж недружелюбно смотрел на  поэта  поверх  стекол
очков, как будто старался запомнить Гарда на всю жизнь. -  Что  вы  будете
делать, когда ваш дом охвачен пламенем, а вы - единственная из всей семьи,
кто проснулся в полночь и понял, что случилось? Вы  будете  пытаться  всех
спасти или же начнете всплескивать руками,  рассуждая  о  том,  что  вы  -
интеллигентный человек?
     - Мне просто кажется, что все это зашло слишком далеко и...
     - Да уж неблизко! Я тоже так думаю. - Гард посмотрел на  миссис  Тед.
Она отскочила в сторону,  держась  за  руку  своего  мужа.  Гард  подумал:
Интересно, что заставляет ее в таком страхе отскакивать от меня?
     Насмешливый внутренний голос тут же услужливо  подсказал  ему  ответ:
Ведь ты когда-то уже ударил свою жену, верно? Вот она и боится.
     - Вы собираетесь иметь детей? - почти ласково спросил он у нее.  Если
так, я хочу надеяться, во имя семейного счастья вас и вашего мужа, что  вы
живете на достаточно безопасном расстоянии  от  какого-нибудь  реактора...
ведь это, как вы уже знаете, небезвредно.
     Она плакала.
     Она плакала, но он уже не мог остановиться.
     - Кроме того, учтите, что если  ваш  муженек  предложит  вам  поездку
куда-нибудь вроде Мехико, хочу предостеречь вас: не пейте  воду.  А  лучше
откажитесь от поездки под предлогом... -  Гарднер  улыбнулся,  сперва  ей,
потом Теду, - ...ну, например, под предлогом головной боли.
     - Заткнись, - вне себя закричал Тед. Его жена только стонала.
     - Верно, - поддержал его бармен.  -  Я  тоже  думаю,  что  вам  лучше
заткнуться, мистер Гарднер.
     Гард внимательно обвел глазами всех собравшихся:
     - Заткнуться! Конечно, легко заткнуться, и пусть все рушится! И скоро
вокруг будут лежать горы трупов! Заткнуться! Вот о  чем  мечтают  все  эти
ребята: чтобы мы заткнулись! А если мы не заткнемся сами, то нам  помогут,
как помогли Карен Силквуд...
     - Успокойся, Гарднер, - прошептала Патриция  Мак-Кадл.  В  ее  голосе
звучало настоящее отчаяние.
     Он опять обратился к жене Теда, чьи щеки были мокрыми от слез:
     - Кроме того, вас может подстерегать СДС -  синдром  детской  смерти.
Такое тоже бывает в районах вблизи реакторов. Врожденные  аномалии,  вроде
синдрома Дауна, - другими словами, монголоидизм - и...
     - Я прошу вас покинуть мой бар, - сказал ему бармен.
     - Обойдешься, - коротко отрезал Гард и вновь повернулся к  мистеру  и
миссис Тед. Его голос шел как бы из глубины организма. Он как бы слышал  и
видел всю сцену со  стороны.  На  контрольной  панели  вспыхивали  красные
огоньки.
     - Тед здесь лгал о том,  как  это  здорово  и  безопасно,  и  вы  все
поверили ему... но факт остается фактом: то, что  произошло  в  Чернобыле,
выбросило в атмосферу нашей планеты гораздо больше  вредных  веществ,  чем
все ракеты Тринити вместе взятые.
     - В Чернобыле случился пожар...
     - Но его вот уже много дней не могут потушить. Сколько еще  он  будет
гореть? Никто не знает, - верно, Тед?
     Он указал стаканом в  сторону  Теда.  Все  они  теперь  были  так  же
растеряны, как миссис Тед.
     - И все это может произойти опять. Возможно, в штате Вашингтон.  Ведь
построенный там реактор мало чем отличается от того, что  был  в  Киштиме.
Чья очередь? Калифорнии? Польши? Или это случится здесь,  в  Массачусетсе,
если дать волю парням вроде Теда? Стоит только одному идиоту нажать не  ту
кнопку и все может взлететь на воздух.
     Патриция Мак-Кадл побелела как стена...  только  ее  глаза  сверкали.
Миссис Тед переводила взгляд с мужа на Гарднера, как будто они были  двумя
собаками, собирающимися затеять драку. Почувствовав ее взгляд, Тед положил
ей на плечо руку. По-видимому,  он  имеет  инструкции,  как  обращаться  с
психами вроде меня, - подумал Гарднер. - Такие Теды всегда хорошо обучены.
     Но все это потом. Сейчас он скажет им еще кое-что на прощанье.
     - Боже, как я устал от парней вроде вас!.. - И он повернулся  к  жене
Теда:
     - Помните! Лейкемия! Дети! Дети всегда погибают первыми.
     - Тед? - простонала она. - Он ведь врет? То  есть...  -  Она  закрыла
лицо платком, и оттуда послышались какие-то хрюкающие звуки.
     - Прекратите, -  в  голосе  Теда  послышались  молящие  нотки.  -  Мы
поговорим с вами об этом потом, если вы хотите, но  прекратите  издеваться
над моей женой.
     - Я и хочу, чтобы над ней прекратили издеваться, - возразил  Гард.  -
Но она  слишком  многого  не  знает.  Того,  что  должна  знать.  Особенно
учитывая, за кого вышла замуж.
     Он с улыбкой на лице вновь повернулся к женщине. Та вся дрожала,  как
лист на ветру.
     - Возьмите себя в руки. И помните,  что  пожары  типа  чернобыльского
горят долго, а потушить их очень трудно. Держитесь подальше от  реакторов.
И так уже на восточном побережье Штатов исчезает слишком много плутония...
     Внезапно бармен схватил его за плечи. Стакан вылетел из рук Гарднера,
упал на пол и разлетелся на мелкие кусочки.  Громким  хорошо  поставленным
голосом бармен приговаривал:
     - Я тебя вышвырну отсюда, грязная свинья!
     Этот тезис был встречен бурными  аплодисментами  собравшихся.  Позади
них какая-то женщина в экстазе завопила:
     - Вон отсюда! Вон отсюда, ублюдок! Я  больше  никогда  не  хочу  тебя
видеть!
     Этот искаженный истерикой голос принадлежал Патриции Мак-Кадл. Бармен
отпустил Гарда, и тот оглянулся. Лицо Патти было перекошено злобой.
     - Я больше не желаю иметь с тобой ничего общего! - шипела она.  -  Ты
всего лишь безмозглый, опустившийся пьяница, лишенный человеческих чувств.
И я вышвырну тебя. Ты знаешь, я могу это сделать!
     - Послушай, Патти, о чем ты говоришь? Неужели наш контракт?..
     Рон  Каммингс,  уже  давно  прислушивающийся  к   разговору,   весело
рассмеялся. Патриция Мак-Кадл размахивала рукой перед глазами Гарда.
     Голосом, в котором прозвучало скрытое торжество, она громко и внятно,
так что было слышно во всех уголках зала, произнесла:
     - Да и чего можно ждать от человека, который ударил свою  собственную
жену?
     Оглянувшись по сторонам, Гарднер увидел Рона.
     - Прости, дружище, - с этими словами он взял  из  его  руки  бокал  и
быстрым жестом выплеснул содержимое в лицо Патриции Мак-Кадл.
     - Мой привет тебе, дорогая, - спокойно произнес Гард и  направился  к
двери. Это был, по его  мнению,  самый  достойный  выход  при  создавшихся
обстоятельствах.
     - Эй! Ты!
     Гарднер оглянулся на голос и получил пощечину от Теда. В углу комнаты
рыдала потрясенная Патриция. От удара Гард едва устоял на ногах.
     - У моей жены там, в ванной, истерика, и в этом виноват  ты!  Я  убью
тебя, болван!
     Дикая ярость овладела Гардом. В ответный  удар  он  вложил  всю  свою
силу. Тед отлетел к стене, взывая о помощи.
     Гард хотел повторить удар, но тут его сзади схватили чьи-то руки. Это
был Рон. Внешне он был совершенно  спокоен,  но  в  лице  его  было  нечто
пугающее Гарда. Жалость? Сострадание?
     Гард обмяк. В комнате было тихо, и только Тед, вытирая  окровавленное
лицо, сопел в углу.
     - Патриция Мак-Кадл сейчас по телефону  вызывает  полицию,  -  сказал
Рон. - Полагаю, они не заставят себя  долго  ждать.  Ты  должен  исчезнуть
отсюда, Джим. Беги. Беги в Мэн. Я позвоню тебе.
     Тед-Энергетик сделал попытку вновь броситься на Гарднера. Двое  ребят
- один из них был бармен - удержали его за руки.
     - Прощайте, - обратился Гарднер к собравшимся. - Спасибо за прекрасно
проведенное время.
     Он направился к двери, но вдруг вернулся:
     - Если вы забудете все, что я говорил, то помните хотя бы  об  одном:
лейкемия! Лейкемия и дети! Помните...
     Но вряд ли они будут это помнить. Он читал это на их лицах.
     Гард еще раз кивнул всем, прошел мимо бармена и вышел. Больше  он  не
оглядывался. Открыв входную дверь, он  шагнул  в  ночь.  Ему  больше,  чем
когда-либо в жизни, хотелось  выпить,  и  он  понимал,  что  должен  найти
выпивку, потому что иначе задохнется, как рыба, выброшенная на берег.



                          6. ГАРДНЕР НА КАМНЯХ

     Спустя несколько дней, утром четвертого июля,  Гарднер  проснулся  на
скалистом берегу Атлантики, неподалеку от Восхитительного Парка Аркадия  в
Аркадия-Бич, штат Нью-Хэмпшир. Вряд ли он мог сказать, где  находится.  Он
едва мог вспомнить свое имя и осознавал только, что ночью едва не замерз.
     Он лежал на боку, и  его  ноги  свисали  почти  к  самой  воде.  Гард
подумал, что, засыпая, наверное, лежал выше, но во сне сполз со скалы... а
потом начался прилив. Если бы он проснулся получасом позже, то  легко  мог
очнуться на дне океана.
     Один  ботинок  смыло  водой,  второй   размок   и   стал   совершенно
бесформенным.  Гарднер  подбросил  его  ногой  и  отшвырнул   в   сторону,
безучастно глядя, как тот скрывается в  зеленой  пучине.  Хоть  чем-нибудь
подкормлю рыбок, - подумалось ему.
     Он сел.
     Виски пронзила такая  нестерпимая  боль,  что  на  мгновение  Гарднер
потерял сознание. Почему  он  не  умер  во  сне?  Тогда  не  пришлось  бы,
проснувшись, терпеть эти пытки...
     Постепенно боль притупилась, и к нему вернулось ощущение  реальности.
Теперь он мог оценить, насколько  жалко  выглядит.  Когда  же  это  с  ним
началось? Вчера?
     Никак нет, дружок. Не вчера. У тебя был  настоящий  запой.  Чертовски
мерзкая штука.
     В животе урчало и бурлило. Он оглянулся по сторонам - слева  валялась
пустая бутылка.
     Боже, как ужасно болит все тело!
     Почесав давно немытой правой рукой нос, Гарднер увидел на  ней  следы
крови. У него шла носом кровь во сне. Подобного не случалось  с  тех  пор,
как  ему  стукнуло  семнадцать.  Теперь,  вследствие  неуемного  пьянства,
кровотечение повторилось.
     Гарднер ощущал дикую слабость - гудела голова, бурлил  желудок,  ныли
все мышцы. Все  вместе  эти  явления  можно  было  бы  назвать  похмельным
синдромом. Однажды он уже допился до такого состояния - в тысяча девятьсот
восьмидесятом году. Тогда он  женился,  а  его  преподавательская  карьера
закончилась. И тогда же оборвалась жизнь Норы. Нет,  она  умерла  после...
Тогда, допившись до бесчувствия, он ее ударил...
     Но сейчас ему было, пожалуй, еще хуже.
     Гарднер взглянул вниз, на воду. Набегающие волны омывали его ноги.
     Ударил свою жену... вот силач, а?
     Пытаясь облегчить пульсирующую боль, Гарднер  закрыл  глаза  и  вновь
открыл их.
     Возьми и прыгни, - тихо нашептывал  ему  внутренний  голос.  -  И  ты
навсегда избавишься от этого кошмара. Все сочтут это  несчастным  случаем.
Потом, как гласит великий  закон  Кармы,  придет  твое  новое  рождение...
Прыгай, Гард! Давай же, освободись! Прыгай!
     Он стоял на скале, глядя на воду. Только один шаг - и все закончится.
Это могло бы произойти и во сне.
     Нет еще, не пора. Сперва нужно поговорить с Бобби.
     Та часть его самого, которая все еще хотела жить, крепко уцепилась за
эту мысль: поговорить с Бобби. Бобби - это время в его  жизни,  когда  все
было хорошо. Бобби живет в своем Хейвене, пишет свои вестерны. Она все еще
умница, все еще его друг, а может, и возлюбленная. Его последний друг.
     Сперва нужно поговорить с Бобби, хорошо?
     Зачем?! Зачем беспокоить ее? Да она вызовет полицию,  увидев  тебя  в
таком виде! Оставь ее в покое! Прыгай - и дело с концом.
     Он подошел ближе  к  обрыву,  почти  решившись.  Остановился.  Закрыл
глаза. Приготовился.
     Внезапно, как прозрение, на него снизошло нечто,  могущее  называться
полетом интуиции. Он почувствовал, что Бобби необходимо поговорить  с  ним
больше всего на свете. Это не было фантазией. Она действительно в беде.  В
большой беде.
     Он открыл глаза и огляделся  вокруг  как  человек,  пробудившийся  от
глубокого сна. Он должен найти телефон и позвонить ей. Он должен  сказать:
"Привет, Бобби! Я вновь родился на свет!" Он скажет ей: "Я не знаю, где я,
Бобби, но мчусь к тебе, и никто не остановит меня". Он скажет: "Эй, Бобби,
как дела?", и, когда она ответит, что все в порядке, а потом спросит,  как
дела у него, Гарда, он скажет ей, что у него тоже все  отлично,  он  пишет
новые стихи, частенько наезжает в Вермонт и встречается там с друзьями.  И
только потом он подойдет к обрыву и прыгнет, не раньше.  Океан  существует
на свете около биллиона лет. Пять минут для него -  не  время.  Он  вполне
может подождать.
     Но только не лги ей, слышишь? Обещай это, Гард. Не болтай и  не  лги.
Ведь ты ей друг - так не уподобляйся примеру ее мерзавки сестры.
     Сколько всяких обещаний давал он в своей жизни?  Бог  знает.  Но  это
обещание он выполнит, можете быть спокойны.
     Тогда иди, - прозвучало в его мозгу, и он  медленно  побрел  вниз,  к
пляжу,  думая,  что  все  же  лучше  вот  так  идти,  чем  кончать   жизнь
самоубийством. Он  брел,  а  утреннее  солнце  осветило  восток  ярко-алым
светом, и Атлантика перед ним засияла, заиграла всеми возможными красками.
Его тело отбрасывало длинную тень  впереди  него,  а  на  берегу  какой-то
паренек в джинсах и выгоревшей футболке распутывал сети для моллюсков.


     Странно: его саквояж после всех приключений не пропал;  он  лежал  на
берегу, расстегнутый,  похожий,  с  точки  зрения  Гарднера,  на  огромную
уродливую пасть, собирающуюся кусаться. Гард подобрал саквояж и заглянул в
него. Все исчезло. Он прощупал  дно.  Двадцать  долларов,  спрятанные  под
подкладкой, тоже исчезли. Обретя надежду, он тут же ее теряет.
     Гарднер поддел саквояж ногой. Его записные книжки, все три,  валялись
поодаль. Одна из них раскрылась на  странице  с  телефонными  номерами,  и
ветер шелестел страницами.
     Мальчик с сетями приближался к нему... но он был еще далеко.
     Осторожничает, на случай если я заподозрю его в воровстве, -  подумал
Гард. - Мерзкий мальчишка.
     - Это ваши вещи? - спросил мальчик. На его футболке была  полустертая
надпись "ЖЕРТВА ШКОЛЬНЫХ ЗАВТРАКОВ".
     - Да, - ответил Гарднер.  Он  нагнулся  и  поднял  одну  из  записных
книжек, подумал немного и положил ее там, где она перед этим лежала.
     Мальчик подал ему две других. Что ему сказать? Не беспокойся, парень?
Плохие стихи, парень?
     - Спасибо, - вместо этого сказал он.
     - Не за что. - Мальчик держал саквояж таким образом, чтобы Гарду было
удобнее сложить в него записные книжки. - Странно, что вообще хоть  что-то
осталось. В этих местах полно мелких воришек. Особенно летом. Я думаю, все
дело в парке.
     Мальчик повел рукой, и Гарднер увидел очертания парка на фоне неба.
     - Где я? - спросил он, и на мгновение