й падает с края пыльного, крошащегося утеса и
расплющивает нос о землю со звуком столь же незначительным,
как и сам Роджер. Он увидел - хотя и не хотел этого - лицо
жены брата, превращающееся в месиво кровавого мяса и костей.
Он увидел Джона, сгорающего в остове фургона. Джон кричал,
и тело его медленно обугливалось.
   Никакой уверенности, никакой надежды. Он всегда рождал
ощущение необратимо бегущего времени. И в конце концов его
предчувствия сбылись.
   "Что все это значит?" - пробормотал Ричард, глядя на
пустой экран.
   Интересно, как бы Волшебный Шар ответил на этот вопрос?
"СПРОСИ ПОПОЗЖЕ"? "ИСХОД НЕЯСЕН"? А, может быть,
"РАЗУМЕЕТСЯ, ЭТО ТАК"?
   Гул компьютера вновь становился громче, и в этот раз
быстрее, чем в прошлый. Ричард уже чувствовал запах
перегревающегося трансформатора.
   Волшебная машина.
   Компьютер богов.
   Так? Именно это Джон собирался подарить своему дяде на
день рождения? Научно- технический эквивалент волшебной
лампы Алладина?
   Он услышал, как с шумом распахнулась дверь на черное
крыльцо. Раздались голоса Сета и его команды. Слишком
громкие, слишком хриплые. Либо они были пьяны, либо
накурились марихуаны.
   "А где твой старик, Сет?" - услышал Ричард вопрос одного
из них.
   "Как обычно, валяет дурака в своем кабинете", - сказал
Сет. "Я думаю, он..." Ветер унес продолжение его фразы, но
не смог заглушить наглый всеобщий хохот.
   Ричард прислушивался к ним, склонив голову немного набок.
Неожиданно он напечатал:

              МОЙ СЫН - СЕТ РОБЕРТ ХЭГСТРОМ.

   Его палец завис над клавишей "СТЕРЕТЬ".
   "Что ты делаешь?" - раздался вопль внутри его. "Неужели
ты серьезно? Неужели ты собираешься убить своего
собственного сына?"
   "Ну, он, наверное, чем-нибудь там занимается", - сказал
кто-то из них.
   "Он редкостный мудак", - ответил Сет. "Спроси
когда-нибудь у моей матери. Она тебе расскажет. Он..."
   Я не буду убивать его. Я его просто... СОТРУ.
   Его палец ударил по клавише.
   Слова "МОЙ СЫН - СЕТ РОБЕРТ ХЭГСТРОМ" пропали с экрана.
   Слова Сета, доносившиеся с улицы, оборвались в тот же
миг.
   Снаружи теперь не доносилось ни звука, только свист
холодного ноябрьского ветра, мрачно предвещающего зиму.
   Ричард выключил компьютер и вышел на улицу. Подъездная
дорога была пуста. Ведущий гитарист группы ездил на нелепом
и в чем-то зловещем микроавтобусе, на котором они обычно
возили оборудование на свои не слишком-то частые концерты.
Микроавтобуса не было. Возможно, он и ехал сейчас по
какому-нибудь шоссе или был запаркован перед каким-нибудь
грязным притоном. Где-то сейчас был и ведущий гитарист -
кажется, его звали Норм, и басист Дейви, у которого были
пугающе пустые глаза и приколотое к мочке уха украшение из
английских булавок, и барабанщик с выбитыми передними
зубами. Все они были где-то, где-то, но не здесь, потому
что здесь не было Сета. Здесь никогда не было Сета.
   Сет был СТЕРТ.
   "У меня нет сына", - пробормотал Ричард. Сколько раз
приходилось читать ему эту мелодраматическую фразу в плохих
романах? Сто раз? Двести? Ни разу она не показалась ему
правдивой. Но теперь она была правдой. Истинной правдой.
   Налетел порыв ветра, и Ричард вдруг согнулся пополам от
жестокой судороги в желудке.
   Когда судороги прошли, он вернулся в дом.
   Как только он вошел, он сразу же заметил, что ветхие
теннисные туфли Сета (у него было их четыре пары, но ни одну
из них он не соглашался выбросить) исчезли из прихожей. Он
подошел к деревянным перилам лестницы, ведущей на второй
этаж, и провел по ним пальцем. В десятилетнем возрасте (уже
будучи достаточно взрослым, чтобы понимать что к чему, но
несмотря на это Лина не позволила его наказать) Сет вырезал
свои инициалы на дереве перил, деньги на которые Ричард
зарабатывал почти целое лето. Он зашпаклевал глубокие
борозды и покрыл поврежденный участок лаком, но призрак букв
по-прежнему остался.
   Теперь и его не было.
   Вверх по лестнице. Комната Сета. Она была чистой,
аккуратно прибранной и имела нежилой вид. На ручке можно
было бы сделать пометку: комната для гостей.
   Вниз по лестнице. И здесь Ричард помедлил дольше всего.
Спутанные клубки проводов исчезли. Исчезли усилители и
микрофоны. Исчезли раскиданные повсюду детали от
магнитофона, который Сет постоянно собирался починить (у
него не было ни рук Джона, ни его внимания). Вместо этого
на всей комнате лежал глубокий (нельзя сказать, чтобы более
приятный) отпечаток личности Лины - тяжелая мебель с
завитушками, слащавые бархатные гобелены (один с
изображением Тайной Вечери, с Иисусом, выглядящим как Уэйн
Ньютон, на другом был изображен олень на фоне заката на
Аляске), пылающий ковер, яркий, как артериальная кровь. Не
было ни малейшего признака того, что когда-то мальчик по
имени Сет Хэгстром жил в этой комнате. В этой или в любой
другой.
   Ричард все еще стоял у подножья лестницы и смотрел
вокруг, когда к дому подъехала машина.
   Лина, - подумал он со внезапной вспышкой чувства вины.
Это Лина вернулась из клуба. И что она скажет, когда
увидит, что Сета больше нет? Что... Что...
   Убийца! - услышал он ее крик. Ты убил моего мальчика!
   Но он не убивал Сета.
   "Я СТЕР его", - пробормотал он и пошел наверх, чтобы
встретить ее в кухне.

   Лина потолстела.
   Когда она отправилась поиграть в бинго, в ней было около
ста восьмидесяти фунтов. Женщина, вошедшая в кухню, весила
фунтов триста, а, может быть, и больше. Чтобы пройти в
дверь, ей пришлось слегка повернуться боком. Слоновьи бедра
заходили под синтетическими колготками цвета перезрелых
оливок. Ее кожа, еще три часа назад бывшая лишь слегка
желтоватой, приобрела болезненную бледность. Хотя он и не
был врачом, Роджеру показалось, что он читает на этой коже
серьезную болезнь печени и порок сердца в начальной стадии.
Ее глаза смотрели на Ричарда из-под тяжелых век с
постоянным, неослабевающим презрением. В дряблой руке она
держала огромную замороженную индейку. Она изгибалась и
вертелась в своей целлофановой упаковке, словно тело
самоубийцы.
   "На что ты уставился, Ричард?" - спросила она.
   На тебя, Лина. Я смотрю на тебя. Вот какой ты стала в
мире, где у нас нет детей. Вот какой ты стала в мире, где
не нашлось объекта для твоей любви. Вот как Лина выглядит в
мире, где все поступает только внутрь и ничто не выходит
наружу. На тебя, Лина. Вот на что я уставился. На тебя.
   "На птицу, Лина", - выдавил он из себя наконец. "Одна из
самых больших индеек, которую мне приходилось когда-нибудь
видеть".
   "Ну так что ты встал, как столб, идиот? Помоги же мне,
черт возьми!"
   Он взял индейку и положил ее на кухонный стол, чувствуя
исходящие от нее волны бодрящего холода. Раздался
деревянный стук.
   "Не туда", - в нетерпении крикнула она и указала в
сторону кладовой. "Положи в морозильную камеру. В
холодильник она не поместится".
   "Извини", - пробормотал он. Раньше у них не было
морозильной камеры. Не было в том мире, в котором
существовал Сет.
   Он пошел с индейкой в кладовую, где под лампами дневного
света стояла большая морозильная камера, похожая на белый
гроб. Он положил индейку к другим замороженным трупам птиц
и зверей, а потом вернулся в кухню. Лина достала из буфета
банку шоколадного печенья, пропитанного арахисовым маслом, и
методично поедала одну штуку за другой.
   "Это была традиционная партия в бинго, которую мы обычно
устраиваем на День Благодарения", - сказала она. "Но на
этот раз мы провели ее на неделю раньше, потому что на
следующей неделе отец Филлипс ляжет в больницу для операции
по удалению желчного пузыря. Я выиграла комбинезон". Она
улыбнулась. Коричневая смесь шоколада и арахисового масла
стекала у нее с зубов.
   "Лина", - спросил он. "Ты никогда не жалела о том, что у
нас нет детей?"
   Она посмотрела на него как на абсолютно сумасшедшего.
   "На черта это мне интересно нужна маленькая обезьяна?" -
спросила она. Потом она поставила на место банку с
печеньем, опустевшую примерно наполовину. "Я ложусь спать.
Ты идешь или опять отправишься потеть над своей машинкой?"
   "Я думаю пойти еще поработать", - сказал он, и голос его
был удивительно спокоен. "Надолго я не задержусь".
   "Эта штука работает?"
   "Что..." Потом он понял, и в нем вновь вспыхнуло чувство
вины. Она знала о компьютере. Ну разумеется, знала.
Исчезновение Сета никак не повлияло на судьбу Роджера и того
автофургона, на котором ехала его семья. "Нет-нет. Она
даже не включается".
   Она удовлетворенно кивнула. "Этот твой племянник. Вечно
витал в облаках. Совсем как ты, Ричард. Если б ты не был
таким остолопом, я бы подумала, что лет пятнадцать назад ты
заправил свой член куда не следовало". Она хрипло и громко
расхохоталась. У нее был смех циничной стареющей шлюхи. Он
едва не набросился на нее. Затем он почувствовал, как на
губах у него появляется улыбка, такая же белая и холодная,
как морозильная камера, заместившая в этом мире Сета.
   "Надолго я не задержусь", - повторил он. "Я только
наберу несколько фраз".
   "Почему тебе не написать рассказ, за который тебе вручили
бы Нобелевскую премию, или что-нибудь еще в этом роде?" -
спросила она равнодушно. Доски пола заскрипели и
забормотали, когда она направилась к лестнице. "Мы все еще
должны окулисту за мои очки и пропустили срок уплаты
очередного взноса за "Бетамакс". Почему бы тебе не
раздобыть немного денег?"
   "Не знаю, Лина", - сказал Ричард. "Но мне кажется
сегодня вечером мне пришла в голову великолепная идея.
Действительно, великолепная".
   Она повернулась, чтобы взглянуть на него, собралась
сказать что-нибудь саркастическое насчет того что ни одна из
его великолепных идей не принесла им денег, но она все равно
его не бросила и т.д., но потом передумала. Может быть,
что-то в его улыбке отпугнуло ее. Она пошла наверх. Ричард
стоял внизу и прислушивался к ее громовой поступи. Он
почувствовал, что лоб его вспотел. Его подташнивало, но им
владело радостное возбуждение.
   Он повернулся и отправился в свой кабинет.
   На этот раз, как только он нажал на кнопку, компьютер не
стал ни гудеть, ни грохотать. Он издавал неровный, воющий
звук. Почти сразу же появился запах перегревшегося
трансформатора. Как только он нажал клавишу "ПРИВЕСТИ В
ИСПОЛНЕНИЕ", стирая послание от своего племянника, из
компьютера показались первый струйки дыма.
   Очень мало времени, - подумал он. Нет, это неправда.
Времени совсем нет. Джон знал об этом. Теперь знаю это и
я.
   Выбор сводился к следующему: либо вернуть Сета кнопкой
вставки (он был уверен, что сможет это сделать также легко,
как в случае с золотыми монетами), либо довести начатое до
конца.

   Запах становился все сильнее и тревожнее. Не позднее,
чем через несколько секунд на экране замигает слово
"ПЕРЕГРУЗКА".
   Он напечатал:
   МОЯ ЖЕНА - АДЕЛИНА МАБЕЛЬ УОРРЕН ХЭГСТРОМ.
   Он нажал клавишу "СТЕРЕТЬ".
   Он напечатал:
   СО МНОЙ НИКТО НЕ ЖИВЕТ.
   "ПЕРЕГРУЗКАПЕРЕГРУЗКАПЕРЕГРУЗКА", - замигала верхняя
часть экрана.
   Пожалуйста. Прошу тебя, дай мне закончить. Пожалуйста,
пожалуйста, пожалуйста...
   Из вентиляционных щелей в корпусе повалил густой серый
дым. Он взглянул на блок памяти и увидел, что он тоже
дымится... и там, за этим дымом он различил набухающий язык
пламени.
   Волшебный Шар, буду ли я здоров, богат или умен? Или я
буду жить в одиночестве и убью себя от горя? Осталось ли
еще хоть немного времени?
   ПОКА НЕ МОГУ СКАЗАТЬ. СПРОСИ ЕЩЕ РАЗ ПОПОЗЖЕ.
   Если только оно будет, это позже.
   Он нажал клавишу вставки, и экран опустел, за исключением
бешено пульсирующей надписи "ПЕРЕГРУЗКА".
   Он напечатал:
   КРОМЕ МОЕЙ ЖЕНЫ БЕЛИНДЫ И МОЕГО СЫНА ДЖОНАТАНА.
   Пожалуйста, пожалуйста.
   Он два раза стукнул по клавише "ПРИВЕСТИ В ИСПОЛНЕНИЕ".
   Экран опустел. Ричарду показалось, что он оставался
пустым несколько веков. Только надпись "ПЕРЕГРУЗКА" мигала
на нем так быстро, что казалась почти неподвижной, лишь едва
заметная тень пробегала по ней. Словно компьютер зациклился
и повторял беспрестанно одну и ту же операцию. Что-то
внутри лопнуло и зашипело. Ричард застонал.
   Потом зеленые буквы загадочно выплыли на черном фоне:
   СО МНОЙ НИКТО НЕ ЖИВЕТ, КРОМЕ МОЕЙ ЖЕНЫ БЕЛИНДЫ И МОЕГО
СЫНА ДЖОНАТАНА.
   Он дважды стукнул по кнопке "ПРИВЕСТИ В ИСПОЛНЕНИЕ".
   А сейчас, - подумал он. Сейчас я напечатаю:
   КОМПЬЮТЕР АБСОЛЮТНО ИСПРАВЕН. Или: МОИХ ИДЕЙ ХВАТИТ ПО
КРАЙНЕЙ МЕРЕ НА ДВАДЦАТЬ БЕСТСЕЛЛЕРОВ. Или: Я И МОЯ СЕМЬЯ
ВСЕГДА БУДЕМ ЖИТЬ СЧАСТЛИВО. Или: ...
   Но он не напечатал ни слова. Его пальцы глупо повисли
над клавиатурой, и он почувствовал - физически ощутил - что
все мысли в его мозгу сгрудились в кучу, как автомобили в
худшей из Манхэттенских пробок за всю историю двигателей
внутреннего сгорания.
   Внезапно весь экран заполнился словом:

   ГРУЗКАПЕГРУЗКАПЕРЕГРУЗКАПЕРЕГРУЗКАПЕРЕГРУЗКАПЕРЕГРУЗКАПЕР

   Внутри снова что-то лопнуло, а потом взорвался блок
памяти. Из корпуса вырвались языки пламени. Потом пламя
погасло. Ричард откинулся на спинку стула и закрыл лицо
руками на тот случай, если экран взорвется. Он не
взорвался. Только погрузился в темноту.
   Он сидел и смотрел на темный экран.
   ПОКА НЕ МОГУ СКАЗАТЬ. СПРОСИ ЕЩЕ РАЗ ПОПОЗЖЕ.
   "Папочка?"
   Он повернулся на стуле. Сердце так громыхало, что едва
не разорвало ему грудь.
   В дверях стоял Джон, Джон Хэгстром. Лицо его было
прежним, но все же слегка изменилось. Разница была
незначительной, но ощутимой. Возможно, - подумал Ричард, -
она соответствовала разнице между отцовскими генами двух
братьев. А может быть, дело было лишь в том, что из глаз
Джона исчезла эта напряженная, пристальная настороженность.
Глаза его казались огромными за толстыми стеклами очков.
Роджер заметил, что изящная металлическая оправа сменила
убогую роговую, которую предпочитал покупать сыну Роджер,
так как она была на пятнадцать долларов дешевле.
   А может быть, все было совсем просто: мальчик больше не
выглядел обреченным.
   "Джон?" - спросил он хрипло, спрашивая себя, достиг ли он
предела своих желаний. Это казалось нелепым, но в сердце
осталась какая-то неудовлетворенность. Наверное, от нее
никогда не избавится ни один человек. "Джон, это ты?"
   "Кто же это еще может быть?" Он кивнул головой в сторону
компьютера. "Тебя случайно не ранило, когда этот
новорожденный вознесся на информационные небеса?"
   Ричард улыбнулся. "Нет, со мной все в порядке".
   Джон кивнул. "Извини, что так получилось. Даже не знаю,
что меня заставило собрать воедино все эти детали". Он
покачал головой. "Действительно не знаю. Словно какая-то
сила заставила меня. Детские забавы".
   "Ну что ж", - сказал Ричард. "Может быть, в следующий
раз у тебя лучше получится".
   "Может быть. Но лучше я соберу что-нибудь еще".
   "И это неплохо".
   "Мама говорит, что приготовила для тебя какао".
   "Замечательно", - сказал Ричард, и вдвоем они направились
к дому, порог которого никогда не пересекала замороженная
индейка. "Чашечка какао - это очень кстати".
   "Завтра я выпотрошу из этой штуки все, что еще может
пригодиться, и отнесу ее на свалку", - сказал Джон.
   Ричард кивнул. "Сотри ее из нашей жизни", - сказал он, и
они отправились к дому, вдыхая запах какао и радостно
смеясь.




   Стивен Кинг
   Плот


   Перевод А. Медведева

   Это место было расположено в сорока милях от университета
Хорликс в Питтсбурге в сторону Кэскейд Лейк, и хотя в
октябре в этих местах темнеет довольно рано, да и выехали
они только в шесть часов, небо было не совсем еще черным,
когда они добрались. Они приехали на машине Дика. Дик
никогда не упускал возможности выпить. После пары бутылок
пива машина слегка вышла у него из повиновения.
   Не успел он поставить машину у жердевого забора,
отделявшего автостоянку от пляжа, и вот он уже стаскивал с
себя рубашку и искал глазами плот. Рэнди вышел из машины
немного неохотно. Честно говоря, это была его идея, но он
никогда не думал, что Дик воспримет это всерьез. Девушки
задвигались на заднем сиденье, готовясь выйти из машины.
   Глаза Дика рыскали по воде, из стороны в сторону (глаза
снайпера, - подумал Рэнди и ему стало не по себе), а потом
сфокусировались на одной точке.
   "Он там!" - закричал он, хлопнув по капоту машины.
   "Как ты и говорил, Рэнди! Черт возьми!"
   "Дик..." - начал было Рэнди, поправляя очки, но это было
все, на что он осмелился, тем более что Дик уже перепрыгнул
забор и бежал к берегу, не оглядываясь ни на Рэнди, ни на
Рейчел и Ла-Верн. Он смотрел только на плот, который стоял
на якоре ярдах в пятидесяти от берега озера.
   Рэнди оглянулся, словно желая извиниться перед девушками
за то, что втянул их во все это, но они смотрели на Дика.
То, что Рейчел смотрела на него, было в порядке вещей -
Рейчел была девушкой Дика. Но и Ла-Верн смотрела в том же
направлении, и Рэнди ощутил внезапный укол ревности, который
и побудил его к действию. Он стащил с себя свой бумажный
свитер, уронил его рядом с рубашкой Дика и перепрыгнул через
изгородь.
   "Рэнди", - крикнула ему Ла-Верн, но он только махнул ей,
чтобы она следовала за ним. Он слегка презирал себя за этот
жест, так как заметил ее неуверенность. Она чуть не
плакала. Идею купания в октябре на пустынном озере трудно
было рассматривать просто как очередное развлечение во время
уютной, оживленной вечеринки, устроенной в квартире, которую
Рэнди и Дик снимали вместе. Она нравилась ему, но Дик был
сильнее. И черт его побери, если она не заглядывается на
Дика. Это его дьявольски раздражало.
   Дик на бегу расстегнул джинсы и стащил их со своих
поджарых ног. Он как-то умудрился избавиться от них, ни на
секунду не останавливаясь. Этот трюк Рэнди не смог бы
повторить и за тысячу лет. Дик бежал теперь в одних узких
плавках, мышцы на спине и ягодицах энергично работали.
Рэнди с ненавистью подумал о своих тощих ногах, расстегнув
свой "Левайс" и неуклюже стряхнув его на песок. Он
чувствовал себя пародией на Дика.
   Дик добежал до воды и завопил: "Господи, ну и холодина!"
   Рэнди заколебался, но не подал виду. В этой воде
градусов пять, - услышал он голос внутри себя, - от силы
десять. Твое сердце может остановиться. Он учился в
медицинском колледже и знал, что голос говорит правду, но
внешне он никак не выдал своих колебаний. Он прыгнул в
воду, и на мгновение его сердце действительно остановилось,
во всяком случае, так ему показалось. Воздух застрял в
горле, и ему пришлось сделать усилие, чтобы протолкнуть его
в легкие. Части тела, ушедшие под воду, мгновенно онемели.
Это безумие, - подумал он. Но ведь это твоя идея, Панчо?
Он поплыл за Диком.
   Девушки переглянулись. Ла-Верн пожала плечами и
усмехнулась. "Раз они могут, то можем и мы", - сказала она,
стягивая с себя рубашку "Лакост", под которой был почти
прозрачный лифчик. "К тому же у девушек есть дополнительная
жировая прослойка".
   Она перескочила через изгородь и побежала к воде,
расстегивая плисовые брючки. Через мгновение Рейчел
последовала за ней по той же причине, что и Рэнди - за
Диком.
   Девушки пришли к ним на квартиру в середине дня - по
вторникам у всех из них последние занятия начинались не
позднее часа. Дик только что получил ежемесячную
благотворительную стипендию - один из бывших питомцев
университета, сходящих с ума по футболу (игроки называли
таких "ангелами"), позаботился, чтобы он получал двести
долларов в месяц наличными, и поэтому в холодильнике было
пиво, а на проигрывателе Рэнди стоял новый диск "Найт
Рейнджер". Они сидели вчетвером и ощущали приятное чувство
опьянения. Через некоторое время разговор перешел на
сожаления по поводу того, что кончается длинное бабье лето,
которое доставило им столько удовольствия. Радио предвещало
в среду снежную бурю. Ла-Верн высказала мнение, что
синоптики, предсказывающие снежные бури в октябре, должны
расстреливаться на месте. Никто не спорил.
   Рейчел сказала, что когда она была ребенком, ей казалось,
будто лето продолжается вечно, но сейчас, ког