он, - скажи,
как его еще можно вызвать?
   Джексон пожал плечами.
   - Трудно сразу сказать. В большинстве английских
рецептов упоминается земля с кладбища и глаз жабы. В Европе
пользовались славной рукой - то ли действительно рукой
мертвеца, то ли каким-то наркотиком из тех, что применялись
во время шабашей - белладону или ядовитые грибы. Но могли
быть и другие.
   - И ты думаешь, все эти вещи могли попасть в машину?
Господи, Марк, в радиусе пятисот миль не найти и грамма
белладоны! Или ты думаешь, кто-то откопал руку дядюшки
Фреда и подбросил ее в машину?
   - Если семьсот обезьян будут семьсот лет стучать на
машинке...
   - ...То одна из них напечатает строчку Шекспира, -
окончил Хантон ворчливо, - Иди к черту. Сегодня твоя
очередь забирать белье.
   Джордж Станнер лишился руки нелепым образом.
   В семь утра в понедельник в прачечной были только Станнер
и техник Герб Димент. Они дважды в год смазывали детали
давилки до начала работы. Димент на дальнем конце смазывал
движок транспортера, думая о том, какой неприятный у машины
вид, когда она внезапно включилась.
   Он как раз поднял четыре брезентовых ленты, чтобы
добраться до мотора, когда они рванулись из его рук, обдирая
кожу с пальцев, затягивая внутрь.
   Он отчаянным рывком освободился за секунду до того, как
ленты затянули его руки в цилиндры.
   - Что за черт, Джордж! - крикнул он, - Выруби эту штуку!
   Тут он услышал крик Джорджа Станнера.
   Это был жуткий, леденящий кровь крик, облетевший всю
прачечную, отражаясь от стальных прессов, от пустых глаз
сушилок. Станнер глотнул воздух ртом и опять заорал:
   - Господи, она меня схватила! Схватила!
   В цилиндры пошел пар. Гладильная машина заскрежетала.
Казалось, детали и моторы о чем-то шушукались.
   Димент кинулся к другому концу.
   Первый цилиндр уже покраснел. Димент глухо застонал.
Давилка продолжала трястись, гудеть и свистеть.
   Сторонний наблюдатель мог сперва решить, что Станнер
просто нагнулся над машиной в несколько странной позе. Но
потом он заметил бы его побледневшее лицо, выпученные глаза
и рот, разинутый в непрерывном крике. Рука исчезла под
планкой безопасности; рукав рубашки лопнул и предплечье
странно вытянулось.
   - Выключи ее! - вопил Станнер. Раздался хруст, когда
рука сломалась.
   Димент со всех сил надавил на кнопку.
   Давилка продолжала гудеть и трястись.
   Не веря своим глазам, он нажимал кнопку снова и снова -
без толку. Кожа на руке Станнера туго натянулась. Еще
немного, и она бы лопнула под давлением;
   Станнер продолжал кричать. Димент вспомнил кошмарную
картинку в комиксе - человек, раздавленный катком.
   - Выключи! - кричал Станнер. Его голова опускалась ниже
и ниже, по мере того, как машина подтаскивала его к себе.
   Димент повернулся и побежал в бойлерную, крики Станнера
раздавались следом. В воздухе висел запах горячей крови.
   На левой стене находились три больших серых ящика,
содержащих все электрические предохранители прачечной.
Димент открыл их и начал, как бешеный, вырывать длинные
черные цилиндры, отшвыривая их в сторону. Сначала погасли
лампы, потом отключился воздушный компрессор, а потом и
бойлер, с тяжелым вздохом умирающего.
   Тогда давилка замолчала. Крики Станнера сменились
сдавленными стонами.
   Взгляд Димента упал на пожарный топор, висящий на щите.
Он, всхлипнув, схватил его и побежал обратно. Руку Станнера
затянуло почти до плеча. Через несколько секунд плечо
оказалось бы за планкой.
   - Я не могу, - бормотал Димент, сжимая топор, - Боже мой,
Джордж, я не могу, не могу!..
   Машина напоминала бойню. Она выплюнула куски рукава,
палец. Станнер издал глубокий, захлебывающийся стон, и
Димент поднял топор и опустил его в темноте, наступившей в
прачечной. Еще раз. Еще.
   Станнер свалился без сознания, кровь хлынула из обрубка
пониже плеча. Давилка втянула все, что осталось, внутрь...
и остановилась.
   Рыдая, Димент выдернул из штанов ремень и принялся
накладывать жгут.
   Хантон говорил по телефону с инспектором Роджером
Мартином. Джексон ждал его, играя в мяч с трехлетней Пэтти
Хантон.
   - Он вырвал все предохранители? - спрашивал Хантон, - И
кнопка не сработала, так?.. Когда отключилась машина?..
Так. Ладно. Что?.. Нет, неофициально, - Хантон нахмурился
и посмотрел на Джексона. - Вы еще помните тот холодильник,
Роджер?.. Да. Я тоже. Всего хорошего.
   Он встал и посмотрел на Джексона.
   - Надо поговорить с той девушкой, Марк.
   У нее было собственное жилье (осторожность, с которой она
впустила их после того, как Хантон просигналил, показывала,
что она вряд ли останется здесь долго), и она сидела
напротив них в аккуратной маленькой комнате.
   - Я инспектор Хантон, а это мой помощник Марк Джексон.
Мы по поводу прачечной, - с этой симпатичной темноволосой
девушкой он чувствовал себя неловко.
   - Как это все ужасно, - проговорила Шерри Уэлетт, - Это
единственное место, где я могла найти работу. Мистер Гартли
- мой дядя. Я попала туда благодаря ему, но теперь... там
стало так жутко.
   - Государственная инспекция отключила гладильную машину
до полного выяснения причин, - сказал Хантон, - Вы это
знаете?
   - Да, конечно, - сказала она встревоженно, - но что я
могу...
   - Мисс Уэлетт, - прервал ее Джексон, - у вас был какой-то
инцидент с этой машиной, если не ошибаюсь. Вы, кажется,
порезали руку?
   - Да, я обрезала палец, - тут ее лицо помрачнело, - С
этого все началось. Почему-то я почувствовала, что девушки
невзлюбили меня, будто... будто я проклята.
   - Я хочу задать вам один трудный вопрос, - медленно
проговорил Джексон, - Он вам наверняка не понравится,
покажется слишком личным и не относящимся к делу. Я могу
только заверить вас, что это не так. Обещаю, что ваш ответ
не будет нигде фигурировать.
   Она выглядела испуганной.
   - Что вы от меня хотите?
   Джексон улыбнулся и покачал головой. Это ее подбодрило.
   "Молодец Марк", - подумал Хантон.
   - Я добавлю: ваш ответ может помочь вам остаться в вашем
чудесном доме, вернуться на работу и сделать так, чтобы
прачечная стала такой же, как раньше.
   - Хорошо, спрашивайте.
   - Шерри, вы девушка?
   Она выглядела ошеломленной, глубоко шокированной, как
будто священник на исповеди влепил ей пощечину. После она,
подняв голову, оглядела свое жилище, словно спрашивая, как
его могли посчитать местом греха.
   - Я берегу себя для мужа, - кратко сказала она.
   Хантон и Джексон молча поглядели друг на друга, и тут же
Хантон понял, что все верно: демон вселился в холодные,
неодушевленные механизмы давилки и превратил ее в живое и
злобное существо.
   - Спасибо, - сказал спокойно Джексон.
   - И что теперь? - хмуро спросил Хантон, когда они вышли,
  Звать священника его изгонять?
   Джексон фыркнул.
   - Боюсь, что он просто даст тебе почитать что-нибудь из
Писания, пока он звонит в психушку. Нет, нам придется
действовать самим.
   - А что мы можем?
   - Многое. Проблема вот в чем: мы знаем, что в давильне
что-то есть. Но не знаем, что, - Хантон почувствовал
холодок в спине, будто в нее уперся невидимый палец.
   - Существует великое множество демонов. Это может быть
какой-нибудь египетский божок, а может и сам Пан. Или Ваал.
Или христианское божество, называемое Сатаной. Мы не знаем.
Хорошо, если он уйдет сам. Но он может сопротивляться.
   Джексон взъерошил волосы.
   - Да, кровь девушки есть. Но этого мало. Мы должны быть
уверены, уверены полностью.
   - Но почему, - тупо спросил Хантон, - почему просто не
собрать все изгоняющие формулы и не попытаться его изгнать?
   Лицо Джексона стало суровым.
   - Это не воришки, которых ты ловишь, Джонни. Ради Бога,
не думай так. Ритуал изгнания очень опасен. Хуже, чем
контролируемая ядерная реакция. Мы можем ошибиться, и тогда
конец. Сейчас демон сидит в этом куске железа. Но дай ему
шанс и...
   - Он может уйти?
   - Он может захотеть уйти, - сказал мрачно Джексон, - И
ему нравиться убивать.

                         * * *

   Когда Джексон на следующий вечер пришел, Хантон отослал
жену с дочкой погулять. Они прошли в комнату, и знакомая
обстановка немного успокоила Хантона. Он с трудом верил,
что попал в такую историю.
   - Я отменил занятия, - сказал Джексон, - и провел день в
обществе самых жутких книг, какие ты можешь вообразить. В
этот же день я пропустил тридцать рецептов вызывания демонов
через компьютер. Выявились кое-какие общие элементы,
довольно немного.
   Он показал Хантону список, кровь девственницы, земля с
кладбища, славная рука, кровь летучей мыши, ночной мох,
лошадиное копыто, глаз жабы.
   Там были и другие, но они попадались реже.
   - Лошадиное копыто, - задумчиво сказал Хантон, - Странно.
   - Обязательный элемент. Но фактически...
   - Можно понимать это как-нибудь по другому? - перебил
его Хантон.
   - Ну вот, например: можно считать мох, собранный ночью,
ночным?
   - Наверно, да.
   - Вот и я думаю, - сказал Джексон, - Магические формулы
часто двусмысленны и непонятны. Черная магия всегда
оставляла место для творчества.
   - Что до конских копыт, то это, может быть, желе. Часто
попадается в обеденных наборах. Я нашел баночку за панелью
машины в тот день, когда погибла миссис Фроули. Желатин
делается из конских копыт.
   Джексон кивнул:
   - Так. А остальное?
   - Кровь летучей мыши... да, с этим тоже понятно. Место
темное, мыши такие любят. Хотя я сомневаюсь, что начальство
их терпит. Но одна вполне могла залететь в машину.
   Джексон наклонил голову и потер глаз.
   - Совпадает. Все совпадает.
   - Думаешь?
   - Да. Кроме славной руки, конечно. Вряд ли кто-нибудь
подбрасывал такое в машину до смерти миссис Фроули, и
белладонна в этих местах в самом деле не водится.
   - А земля с кладбища?
   - Есть такая?
   - Какое-то дьявольское совпадение. Ближайшее кладбище в
Плизент-Хилл, всего в пяти милях от прачечной.
   - Ладно, - сказал Джексон, - попрошу компьютерщика, - он
думает, что я готовлюсь к Хэллуону, - просчитать все
элементы списка, главные и вторичные. Надо выявить
возможные сочетания. Я выписал две дюжины наиболее обычных.
Другими вызывают разных редких демонов. Но похоже, тот, с
кем мы имеем дело, как раз из таких.
   - И кто же это?
   Джексон усмехнулся:
   - Все очень просто. Этот миф берет начало в Южной
Америке и распространяется на Карибские острова. Он связан
с культом воды. Литература, которую я смотрел, говорит о
демоне-воре, его имя Саддат или Тот, кого нельзя назвать.
То, что сидит в машине, забралось туда по-воровски.
   - Ну, и что нам с ним делать?
   - Нужны святая вода и частица причастия. И прочитать над
ним места из книги Левит. Христианская белая магия.
   - Ты уверен, что не будет хуже?
   - Лучше не думать о том, что будет, - грустно сказал
Джексон, - Я не сказал тебе, что очень плохо, если там
окажется славная рука. Это очень сильная магия, джу-джу.
   - На нее святая вода не подействует?
   - Демон, вызываемый славной рукой, может съесть на
завтрак целую стопку Библий. Если нам попадется такой, это
может плохо кончиться. От него лучше держаться подальше.
   - Значит, ты думаешь...
   - Да ничего я не думаю! Слишком уж хорошо все сходится.
   - Так когда?
   - Чем раньше, тем лучше, - сказал Джексон. - А как нам
попасть туда? Разбить окно?
   Хантон улыбнулся, полез в карман и покрутил перед носом
Джексона ключом.
   - Где ты его взял? У Гартли?
   - Нет, - сказал Хантон, - Мне его дал государственный
инспектор по фамилии Мартин.
   - Он знает, что мы делаем?
   - Я думаю, догадывается. Он пару недель назад рассказал
мне занятную историю.
   - Про давилку?
   - Да нет, - сказал Хантон, - про холодильник. Ну, пошли.
   Адель. Фроули умерла. Кое-как собранная в одно целое,
она покоилась в гробу. Но если бы что-то от ее духа
осталось бы в машине, которая убила ее, она бы закричала.
Она предупредила бы их. У нее часто было расстройство
желудка, и она принимала таблетки E-Z, продающиеся в любой
аптеке за 79 центов. На коробке содержалось предупреждение:
больным глаукомой не рекомендуется принимать таблетки,
поскольку их составляющие могут усугубить болезнь. К
сожалению, Адель Фроули не страдала глаукомой. Она могла бы
вспомнить, что за день до того, как Шерри Уэлетт порезала
руку, она уронила полную коробку E-Z в давилку. Но она
умерла, и никто теперь не знал, что средство, которым она
лечила изжогу, содержало производное белладонны, известное в
странах Европы как славная рука.
   И внезапно в ночной тишине прачечной раздался
пронзительный писк - летучая мышь камнем упала в дырку в
изоляции машины, сложив крылья на слепых глазах. И тогда
послышался звук, напоминающий хихиканье. Неожиданно давилка
заработала со страшным скрежетом; ленты уходили в темноту,
детали сталкивались и расходились, тяжелые цилиндры набирали
обороты.
   Все было готово.

                   * * *

   Когда Хантон заехал на стоянку у прачечной, было за
полночь, и над цепью облаков светилась луна. Он выключил
фары и посмотрел на сидевшего сзади Джексона.
   Когда он заглушил мотор, стал слышен ровный свист -
стук-гуд.
   - Это давилка, - прошептал он.
   - Да. Сама работает. Среди ночи.
   Они посидели молча, чувствуя, как их ноги сковывает
страх. Потом Хантон сказал:
   - Ну что, надо идти.
   Они вышли и направились к зданию, в котором все громче
гудела давилка. Когда Хантон вставлял ключ в замок
служебного входа, он подумал, что машина напоминает живое
существо - в гудении будто слышались тяжелые вздохи и
бормочущий ехидный шепот.
   - Вот когда я рад, что со мной полиция, - сказал Джексон.
Он перекладывал из руки в руку коричневую сумку. В ней были
банка со святой водой, завернутая в вощеную бумагу, и том
Библии.
   Они поднялись в рабочее помещение, и Хантон повернул
выключатель у входа. Флуоресцентные лампы зажили своей
холодной жизнью. В тот же миг давилка замолчала.
   Облако пара поднялось над цилиндрами. Она поджидала их в
пугающем безмолвии.
   - Боже, какая мерзость, - прошептал Джексон.
   - Пошли, - сказал Хантон, - не том мы совсем раскиснем.
   Они подошли ближе. Планка безопасности была опущена к
лентам, ведущим внутрь.
   Хантон положил на нее руку.
   - Пора, Марк. Давай банку и говори, что делать.
   - Но...
   - Не спорь.
   Джексон дал ему сумку, которую Хантон поставил на панель
управления. Он достал Библию и вручил ее Джексону.
   - Я начну читать, - сказал Джексон, - Когда дам знак,
брызни пальцами святой воды на машину и произнеси: "Во имя
Отца, и Сына, и Святого Духа, изыди, нечистый!" Понял?
   - Да.
   - Когда я дам знак второй раз, полей водой и еще раз
скажи молитву.
   - А как мы узнаем, если подействует?
   - Увидишь. Эта тварь выбивает все окна в здании, которое
покидает. Если не сработает в первый раз, будем повторять
еще.
   - Что-то мне страшно, - сказал Хантон.
   - Это естественно. Мне тоже.
   - Если мы ошиблись насчет славной руки...
   - Мы не могли ошибиться, - сказал Джексон, - Начнем.
   Он начал читать. Голос его эхом отдавался в пустоте
прачечной.
   "Не молись идолам, и не твори себе богов. Я есть твой
Господь и Бог..." - слова, как камни, падали в темноту
машины, откуда внезапно пахнуло зябким, могильным холодом.
Давилка стояла спокойно и молчаливо в синеватом свете, и
Хантону казалось, что она издевается.
   - "И земля изблюет тебя из недр своих, как изблевала
племена, бывшие до тебя", - читал Джексон, лицо его
напряглось, и он подал знак.
   Хантон брызнул святой водой на ленты. Раздался внезапный
жуткий скрежет терзаемого металла. Дымок пошел от брезента
там, где на него попали капли. Давилка вдруг снова
заработала.
   - Действует! - прокричал Джексон сквозь нарастающий гул,
- Зацепило!
   Он начал читать снова, повышая голос из-за шума машины.
Когда он снова дал знак, Хантон вылил воду. Тут его охватил
внезапный, пробирающий до костей, ужас, ощущение, что он зря
сделал это, что машина сильнее и просто играет с ними.
   Голос Джексона становился все громче, достигнув предела.
   В арке между моторами запрыгали голубые искры, воздух
заполнил запах озона, похожий на запах теплой крови.
Главный мотор дымился, давилка работала с ненормальной,
бешеной скоростью; палец, прижатый к одной из лент, мог
затянуть все тело в машину и за несколько секунд превратить
его в кровавую кашу. Бетон у основания трясся и гудел.
   Главный механизм озарился пурпурным светом, наполнив
воздух дыханием грозы; давилка работала быстрее и быстрее;
ленты, цилиндры и передачи двигались с такой скоростью, что
казалось, они плавятся, перемещаются, преобразуются во
что-то иное и невероятное.
   Хантон, который стоял, как зачарованный, внезапно
отшатнулся.
   - Беги! - крикнул он сквозь невыносимый грохот.
   - Мы уже почти одолели его! - прокричал в ответ Джексон,
- Почему...
   Тут раздался ужасный треск, и в бетонном полу между ними
разверзлась трещина. Из нее вылетали куски старого цемента.
   Джексон взглянул на давилку и закричал. Она пыталась
вырваться из каменного пола, словно динозавр, завязший в
болоте. И это уже не был гладильный автомат. Машина
преобразилась. Пятисотвольтный кабель рухнул на цилиндры
сверху, разбрасывая голубые искры. На миг два огненных шара
уставились на них, как блестящие глаза, полные неутолимого,
животного голода.
   Еще одна трещина появилась на полу. Давилка тянулась к
ним, пытаясь освободиться из бетонного плена. Казалось, она
со злобой на них смотрела; планка безопасности слетела, и
Хантон увидел раскрытую, алчную пасть, из которой валил пар.
   Они повернулись, чтобы бежать, и новая трещина
разверзлась прямо у их ног. Позади раздался страшный треск,
когда она вырвалась из бетона. Хантон бежал впереди и не
видел, как Джексон споткнулся и растянулся на полу.
   Когда Хантон оглянулся, громадная уродливая тень
поднялась вверх, заслонив свет.
   Она нависла над Джексоном, который лежал на спине,
скованный страхом - как жертва на алтаре. Хантон успел
заметить над собой что-то темное и громадное, со светящимися
глазами размером с футбольные мячи и жадно разинутым ртом, в
котором полоскался брезентовый язык.
   Он бежал; вопли умирающего Джексона преследовали его.
   Когда Роджер Мартин встал с постели, чтобы открыть дверь,
он проснулся только наполовину; но вид ввалившегося в дом
Хантона резко вернул его к реальности.
   Глаза Хантона были безумно выпучены, и его руки тряслись,
когда он цеплялся за пижаму Мартина. На щеке у него было
царапина, лицо в грязных цементных потеках.
   Волосы его были совершенно седыми.
   - Помогите... Ради Бога, помогите! Марк погиб...
Джексон... погиб.
   - Погодите, - сказал Мартин, - пойдем в комнату. Хантон
побрел за ним, издавая горлом какой-то скулящий звук.
Мартин налил ему солидную дозу виски, и Хантон, схватив
стакан обеими руками, осушил его в один присест. Стакан
упал на пол, и руки, как магнитом, снова притянулись к
лацканам Мартина.
   - Давилка убила Марка Джексона. Она... она... О Боже,
она же вырвалась! Если она придет сюда, нам конец! Мы не
сможем... не... - он начал рыдать, глухо, с завыванием,
страшно.
   Мартин попытался налить ему еще виски, но Хантон
оттолкнул стакан.
   - Надо сжечь ее, - с трудом проговорил он, - Сжечь, пока
она не вырвалась. О, если она вырвется! Если... - глаза
его внезапно закатились, блеснув белками, и он свалился на
ковер в глубоком обмороке.
   Миссис Мартин стояла в дверях, придерживая халат у горла.
   - Кто это, Роджер? Он, что, не в себе? Мне кажется...
   - Я не думаю, что он не в себе.
   Ее поразило выражение страха на лице мужа.
   - Господи, только бы они приехали поскорее!
   Он шагнул к телефону, набрал номер, прислушался. И
услышал странный нарастающий шум к востоку от дома, там,
откуда пришел Хантон. Низкое, тяжелое гудение, все громче и
громче. Окно комнаты открылось, и Мартин почуял в воздухе
странный запах. Озон... или кровь...
   Он еще держал в руке бесполезную трубку, когда на