время  от  времени  прокручивают   для
седеющих детей послевоенного поколения. Кларк первым увидел это и, когда
показал ей, она уже не могла сопротивляться очевидному.
   Как  сказала   рыжеволосая   официантка?   "Вы   обязательно   должны
попробовать вишневый пирог! Рик только что испек!"
   Там, в нескольких метрах от них,  жертва  смертельной  авиакатастрофы
рассказывали анекдот - похабный, судя по  выражению  их  лиц,  -  жертве
злоупотребления наркотиками.
   Рыжая откинула голову и разразилась своим будто ржавым смехом.  Повар
ухмылялся, у него появились приятные ямочки на полных щеках.  А  молодая
официантка, та, что с лихорадкой на  губе  и  с  перепуганными  глазами,
смотрела на Кларка и Мэри, как бы спрашивая: "Вы на это смотрите? Вы это
видите?"
   Кларк все еще таращил  глаза  на  повара  и  официантку  с  тревожным
выражением изумленного узнавания;  лицо  у  него  вытянулось,  словно  в
комнате смеха.
   "Они это увидят, если уже не заметили, - думала Мэри, - и мы  потерям
всякий шанс выбраться из  этого  кошмара.  Думаю,  тебе  пора  принимать
командование, детка, и побыстрее.  Вопрос  только:  что  ты  собираешься
делать?"
   Она потянулась к его руке, обираясь сдавить  ее,  потом  решила,  что
этим не закрыть его отвисшую челюсть. Вместо этого она ущипнула  его  за
мошонку... изо всех сил. Кларк дернулся и так резко  повернулся  к  ней,
что она чуть не свалилась со стула.
   - Я забыла бумажник в машине, - сказала она. Голос казался  ей  самой
слишком тонким и слишком громким. - Сходи за ним, пожалуйста, Кларк.
   Она пристально смотрела ему в глаза, растянув губы в  улыбке.  Где-то
она читала - в каком-то паршивом женском журнальчике  в  парикмахерской,
-что, если живешь с одним и тем же мужчиной  десять  или  двадцать  лет,
между вами устанавливается какое-то подобие телепатической связи.  Такая
связь, утверждалось в статье, может оказаться очень  кстати,  когда  ваш
дражайший вздумает привести босса домой, предварительно не  позвонив,  и
вы захотите послать его в винный магазин за бутылочкой "Амаретто" или  в
универсам за сливками. Теперь она пыталась - всю себя вкладывая в это  -
передать ему нечто гораздо более важное.
   "Иди, Кларк. Пожалуйста, иди. Даю тебе десять секунд, потом  беги.  И
если ты не  окажешься  за  рулем  со  вставленным  ключом  зажигания,  я
чувствую, нам тут придется очень хреново".
   И в то же время  другая,  глубоко  скрытая  Мэри  с  робкой  надеждой
вопрошала: "Это все ведь сон, да? По-моему..."
   Кларк внимательно вглядывался в нее глазами, увлажнившимися от  боли,
которую она ему причинила... но хотя бы не жаловался на это. Он  мельком
посмотрел на рыжеволосую и повара, увидел, что они поглощены  разговором
(теперь, похоже, она рассказывает анекдот), затем повернулся к ней.
   - Наверно, упал под сиденье, -  говорили  она  этим  слишком  тонким,
слишком громким голосом, не давая ему вставить слово. - Знаешь, красный.
   После недолгого молчания - ей  оно  показалось  бесконечным  -  Кларк
слегка кивнул.
   - Ладно, - сказал он,  и  она  мысленно  благословила  его  за  почти
небрежный тон, - но посмотри, не трогая мой пирог, пока меня нет.
   - Возвращайся, пока я не успела справиться со своим, и  все  будет  в
порядке, - сказала она и положила в  рот  кусочек  пирога.  Он  оказался
абсолютно безвкусным, но она улыбалась. Улыбалась,  как  "мисс  Нью-Йорк
-королева яблок", каковой она когда-то была.
   Кларк начал отодвигать стул,  и  тут  откуда-то  донеслись  усиленные
аппаратурой гитарные переборы - не аккорды, а просто  треньканье.  Кларк
рванулся, и Мэри схватила его за руку, чтобы удержать. Сердце у нее, уже
было успокоившееся, понеслось тем же отвратительным галопом.
   Рыжеволосая, и повар, и даже молоденькая официантка - к  счастью,  ни
на какую знаменитость не похожая, - лениво выглянули  в  витринное  окно
ресторана "Рок-энд-Буги".
   - Не увлекайся, дорогой, - сказала рыжая. - Они просто  настраиваются
к вечернему концерту.
   - Верно,  -  подтвердил  повар.  Он  обратил  на  Мэри  взгляд  своих
васильковых глаз. - У нас тут в городе почти каждый вечер концерт.
   "Да, - подумала Мэри. - Конечно. Разумеется".
   Со  стороны  мэрии  докатился  голос,   одновременно   бесцветный   и
божественный, и такой громкий, что зазвенели  стекла.  Мэри,  которая  в
свое время перебывала на многих  рок-концертах,  сразу  определила,  что
происходит: усталые долгогривые подсобники носятся по сцене  перед  тем,
как  погаснет  свет,  с  ловким  изяществом  пробираясь  сквозь  джунгли
усилителей и микрофонов, то и дело становясь на колени, чтобы  соединить
силовые кабели. - Проверка! - заорал тот же голос.  -  Проверка  -  раз,
проверка - раз, проверка - раз!
   Опять перебор гитар, еще не совсем аккорд, но  ближе  к  нему.  Потом
барабанная дробь. Быстрый рифф на трубе - отрывок  из  темы  "Мгновенная
карма" - в сопровождении легкого громыхания бонг.  "СЕГОДНЯ  КОНЦЕРТ"  -
было написано на лозунге, протянутом вдоль здания мэрии в  духе  Нормана
Рокуэлла,  а  Мэри,  выросшая  в  Элмайре,  штат  Нью-Йорк,  с   детства
навидалась концертов на открытых площадках.  Те  концерты  действительно
были в стиле Нормана Рокуэлла:  оркестр,  одетый  в  форму  добровольной
пожарной охраны, потому что настоящая музыкантская форма была им  не  по
карману), исполнял на ходу  марши  Соуза,  слегка  фальшивя,  а  местный
"парикмахерский квартет" импровизировал на темы "Шенандоа":  и  "У  меня
девушка из Каламазу".
   Она предположила, что концерты в Рок-н-Ролл-Рае мало  похожи  на  эти
детские представления, когда она с друзьями, зажигая  бенгальские  огни,
бегала по улицам в сгущающихся сумерках.
   - Пойду за твоим бумажником, - сказал он. - Ешь пирог.
   - Спасибо, Кларк. - Она откусила еще  кусочек  безвкусного  пирога  и
посмотрела,  как  он  направляется  к  двери.  Он  шевствовал   нарочито
медленно, что при ее  лихорадочном  состоянии  казалось  глупым  и  даже
отталкивающим. "Я понятия не имею, что  нахожусь  в  одном  помещении  с
парочкой знаменитых  трупов,  -  казалось,  говорила  легкая,  небрежная
походка Кларка. - С чего бы мне волноваться?"
   Ей подумалось,  что  здешние  концерты  на  открытом  воздухе  больше
напоминают Гойю, чем Рокуэлла.
   "Поторопись! - захотелось крикнуть ей. -  Забудь,  что  ты  идешь  по
канату и мотай быстрее!"
   В тот момент, когда Кларк взялся за ручку, зазвонил звонок,  и  дверь
открылась, впуская еще двоих мертвых техасцев. Тот, что в темных  очках,
был Рой Орбисон. Тот, что в пенсне, - Бадди Холли.
   "Свинопасы из Техаса", - перепугано подумала Мэри,  ожидая,  что  они
сейчас схватят ее мужа и уволокут куда-то.
   - Извиняюсь, эр, - вежливо произнес тот, что в темных очках, и вместо
того, чтобы хватать Кларка, отступил в сторону.
   Кларк молча кивнул - говорить он, естественно,  не  мог,  как  поняла
Мэри, - и вышел на улицу, "оставив ее здесь одну с мертвяками". Из  этой
мысли естественно вытекала следующая, еще более  ужасная:  "Кларк  уедет
сам, без нее. Вдруг она поверила, что так и будет. Не потому, что он так
хочет, и не потому, что трус, -  в  такой  ситуации  нельзя  говорить  о
смелости или трусости, и она полагала, что единственная причина,  почему
они не свалились в обмороке на пол, бессвязно лепеча и пуская слюну,  не
в том, что все происходило так быстро, а в том, что он просто не смог бы
сделать ничего другого. То пресмыкающееся, притаившееся на самом донышке
мозга, что отвечает за самосохранение, просто  выползло  бы  из  темноты
своей норки и приняло бы командование на себя.
   "Тебе пора  уматывать  отсюда,  Мэри,"  -  сказал  внутренний  голос,
принадлежавший ее  собственному  пресмыкающемуся,  и  тон  этого  голоса
напугал ее. Он был разумнее, чем ему полагалось в такой ситуации, но  ей
показалось, что разумная сдержанность  в  любой  момент  может  уступить
место воплям безумия.
   Мэри сняла ногу с выступа под стойкой и опустили ее на пол,  стараясь
подготовить себя к бегству, но не успела она собраться  с  мыслями,  как
узкая рука опустилась ей на плечо и она увидела перед собой добродушное,
улыбающееся лицо Бадди Холли.
   Он умер в 1959 году, как ей запомнилось  из  фильма,  в  котором  его
играл Гэри Бьюзи. С тех пор прошло больше  тридцати  лет,  однако  Бадди
Холли все еще походил на двадцатитрехлетнего недотепу, которому  на  вид
можно дать и семнадцать; зрачки у него будто плавали за стеклами  очков,
а кадык подпрыгивал вверх-вниз, как обезьянка на  палочке.  На  нем  был
уродливый клетчатый пиджак и галстук-тесемочка. На галстуке был зажим  в
виде огромной хромированной велосипедной вилки. Лицо и вкус неотесанного
лоха, скажете вы, но в уголках рта скрывалось нечто слишком мудрое, даже
заумное, а когда он крепко сжал  ее  плечо,  она  почувствовала  плотные
мозоли на подушечках пальцев - от гитары.
   - Привет, чувишка, - сказал он; изо рта у него разило чесноком. Вдоль
левого  стекла  очков  зигзагом  извивалась  тоненькая,   как   волосок,
трещинка. - Я тебя здесь раньше не видал.
   Невероятно, но она продолжала  подносить  ко  рту  очередной  кусочек
пирога, хотя прежний вывалился  обратно  на  тарелку.  Более  того,  она
ответила слабой вежливой улыбкой.
   - Нет, - сказала она. Она интуитивно  чувствовала,  что  нельзя  дать
понять этому человеку, что узнала его;  тогда  исчезнет  даже  ничтожный
шанс, что им с Кларком удастся вырваться. - Мы  с  мужем  просто...  ну,
проездом тут.
   "А может, Кларк уже едет, отчаянно стараясь на превысить  разрешенную
скорость, вытирая пот с лица и то и дело переводя взгляд  с  зеркала  на
ветровое стекло и обратно? Неужели?"
   Человек в клетчатом спортивном пиджаке ухмыльнулся,  обнажая  слишком
большие и слишком острые зубы.
   -  Ага,  я  хорошо  знаю,  как  это,  -  услышал  свисток,  а  теперь
собираетесь ловить кайф. Так, что ли?
   - По-моему, это был свисток, - строго произнесла Мэри,  отчего  вновь
вошедшие удивленно переглянулись, а потом громко расхохотались.  Молодая
официантка переводила с одного на  другого  взгляд  испуганных,  налитых
кровью глаз.
   - Не слабо, - заметил Бадди Холли. - Однако тебе с супругом стоило бы
покантоваться тут. Хотя бы остаться на сегодняшний концерт.  Тут  у  нас
классное шоу, я тебе  скажу.  -  Мэри  вдруг  сообразила,  что  глаз  за
треснувшим стеклом наполнен кровью. Когда Холли ухмыльнулся шире, скосив
глаза, алая капелька вытекла у него из-под века и  покатилась  по  щеке,
словно слеза. - Точно, Рой?
   - Да, мэм, - подтвердил тот, что в темных очках. - Пока  не  увидите,
не поверите.
   - Я верю, что это так, -  тихо  произнесла  Мэри.  Да,  Кларк  уехал.
Теперь она была в этом уверена. Нашпигованный Гормонами Храбрец  смылся,
как заяц, и она полагала, что вскоре перепуганная девушка  с  лихорадкой
на губе отведет ее в подсобку, где ее уже ожидают ацетатный  передник  с
блокнотом для заказов.
   - Об этом стоит написать домой, - гордо продолжал Холли. - Я  имею  в
виду рассказать. - Капля крови скатилась с его лица и упала на  сиденье,
которое только что оставил Кларк. - Оставайся.  Будешь  довольна.  -  Он
посмотрел на приятеля, ожидая поддержки.
   Человек в темных очках стоял рядом с поваром и официантками; он обнял
рыжую за талию, а та положила свою руку поверх  его  и  улыбалась.  Мэри
заметила, что ногти коротких, некрасивых пальцев этой женщины  обгрызена
до краев. У Роя Орбисона в вырезе рубашки красовался мальтийский  крест.
Он кивнул и тоже расплылся в улыбке:
   -  С  удовольствием  примем  вас,  мэм,  и  не  только  на   сегодня,
-расслабься и отдохни, как говорили у нас дома.
   - Я спрошу мужа,  -  услышала  она  собственные  слова,  а  про  себя
добавила: "Если, конечно, увижу его".
   - Давай, дорогуша! - ободряюще сказал Холли. - Это будет в самый раз!
- Затем, как ни странно, он напоследок еще раз сжал ей плечо и отошел  в
сторону, освободив ей путь к двери. Еще более странно -  она  как  будто
видела характерные радиатор и звезду "Мерседеса" за окном.
   Бадди направился к своему приятелю Рою, подмигнул  ему  (вытекла  еще
одна кровавая слеза), потом подошел сзади к Джанис  и  ущипнул  ее.  Она
возмущенно вскрикнула, при этом у нее изо рта полезли черви. В  основном
они попадали на пол, но некоторые застряли на нижней  губе,  непристойно
подергиваясь.
   Молодая  официантка  отвернулась  с  гримасой  мрачного   отвращения,
заслонив лицо рукой. А для Мэри Уиллингем, которая вдруг  сообразила,  в
какие страшные игры с ней играют,  бегство  из  замысла  превратилось  в
настоятельную необходимость. Она вскочила со стула и ринулась к двери.
   - Эй! - завопила рыжая. - Эй, ты не заплатила за пирог!  И  за  пепси
тоже! Здесь  тебе  не  благотворительная  столовая,  сука!  Рик!  Бадди!
Держите ее!
   Мэри ухватилась за дверную  ручку,  но  она  выскользнула  у  нее  из
пальцев. Сзади послышался топот ног. Она снова взялась за ручку, на этот
раз сумела ее повернуть  и  так  сильно  распахнула  дверь,  что  звонок
сорвался. Узкая рука с твердыми мозолями на подушечках пальцев  схватили
ее за локоть. Теперь пальцы не просто давили, а впивались  в  кожу;  она
почувствовала, что нервы у нее на пределе - сначала боль тонкой струйкой
разошлась от локтя  вплоть  до  левой  стороны  челюсти,  а  потом  рука
онемела. Она ткнула правым кулаком, словно крокетным молотком, в то, что
показалось ей тонкой тазовой костью над пахом. Раздался сдавленный вопль
-значит, они чувствуют боль, мертвяки они там или нет, и  хватка  вокруг
ее руки ослабла. Мэри рванулась и  проскочила  в  дверь;  волосы  на  ее
голове встали дыбом, будто густая солнечная корона безысходного ужаса.
   Глаза ее остановились на "Мерседесе", все еще стоявшем на улице.  Она
благословляла Кларка за то, что он остался. И, видимо, полностью  уловил
ее передачу; он сидел за рулем,  а  не  рылся  под  сиденьем  в  поисках
бумажника, и вставил ключ в замок зажигания "Принцессы" как  раз  в  тот
момент, когда она выскочила из ресторана "Рок-энд-Буги".
   Парень в цилиндре с цветочком  и  его  татуированный  приятель  снова
стояли возле парикмахерской и бесстрастно наблюдали, как Мэри  открывает
правую дверь. Кажется, она узнала того, что в цилиндре: у нее  были  три
пластинки группы "Линирд Скинирд", и она была  почти  уверена,  что  это
Ронни Ван Зант. И сразу же поняла,  как  такой  второй,  с  татуировкой:
Дуэйн Олмен, мотоцикл которого врезался в тракторный прицеп двадцать лет
назад. Он что-то достал из кармана джинсов и надкусил. Мэри нисколько не
удивилась, сообразив, что это персик.
   Рик Нельсон выскочил из ресторана, за ним появился  Бадди  Хролли,  у
которого теперь вся левая половина лица была залита кровью.
   - Садись! - заорал Кларк. - Садись в чертову машину, Мэри!
   Она плюхнулась на пассажирское сиденье, а Кларк повернул ключ, прежде
чем она успела захлопнуть дверь.  Задние  шины  "Принцессы"  взвизгнули,
подняв облачка сизого дыма. Мэри швырнуло вперед, когда Кларк  изо  всей
силы рванул тормоз - головой прямо о приборную доску. Она  потянулась  к
открытой двери, пока Кларк с отчаянной руганью переводил рычаг  передачи
обратно на ход.
   Рик Нельсон  бросился  на  серый  капот  "Принцессы".  Глаза  у  него
блестели. Наглая ухмылка обнажила неровные белые зубы. Поварской  колпак
слетел с него, и темные волосы космами торчали над висками.
   - Вы поедете на концерт! - орал он.
   - Пошел вон! - крикнул  ему  Кларк.  Он  выжал  сцепление  и  надавил
акселератор.  Обычно  спокойный  дизельный  двигатель  "Принцесс"  глухо
взревел, и она рванулась вперед. Призрак продолжал цепляться  за  капот,
глядя на них со злобной ухмылкой.
   - Застегни ремень! - рявкнул Кларк Мэри, когда она уселась.
   Она схватила пряжку  и  вставила  ее  в  паз,  с  восхищенным  ужасом
наблюдая, как существо на капоте протягивает левую руку и  хватается  за
дворник  перед  ней.  Оно  поползло  вверх.  Дворник  оторвался.   Тварь
посмотрела на него, отшвырнула  и  потянулась  к  дворнику  водительской
стороны. Прежде чем она схватила второй дворнику, Кларк снова надавил на
тормоза, теперь уже обеими ногами.  Замок  ремня  Мэри  щелкнул,  больно
впиваясь ей под грудь. Возникло ужасное ощущение давления изнутри, будто
чья-то безжалостная рука  вталкивает  все  ее  кишки  в  воронку  горла.
Призрак на капоте слетел и упал на асфальт. Мэри услышала тихий хруст, и
кровь забрызгала всю мостовую вокруг головы.
   Она  оглянулась  и  увидела,  как  остальные  бегут  к   машине.   Их
возглавляла Джанис с перекошенным  от  ненависти  и  возбуждения  лицом.
Впереди машины она увидели поднявшегося с легкостью мягкой куклы повара.
На его лице по-прежнему расплывалась широченная ухмылка.
   - Кларк, они догоняют! - вскрикнула Мэри.
   Он глянул в зеркало  заднего  вида  и  снова  нажал  на  акселератор.
"Принцесса" рванулась вперед.  Мэри  успела  заметить,  как  сидящий  на
мостовой прикрыл рукой лицо, и искренне желала, чтобы это было все,  что
она увидела, но она рассмотрела и кое-что похуже - под  рукой  пряталась
все та же ухмылка.
   Потом  две  тонны  лучшей  немецкой  техники  проехались   по   нему.
Послышались какие-то лопающиеся звуки, будто дети игрались с  воздушными
шариками. Она обхватила голову руками - слишком поздно, слишком поздно -
и зарыдала.
   - Не волнуйся, - сказал Кларк. Он мрачно смотрел  в  зеркало  заднего
вида. - Вряд ли мы ему сильно навредили - он уже встает.
   - Что?!
   - Не считая следа шины на  рубашке,  он...  -  Вдруг  он  замолчал  и
посмотрел на нее. - Кто тебя ударил, Мэри?
   - Что такое?
   - У тебя рот в крови. Кто тебя ударил?
   Она потрогала пальцем уголок рта, с удивлением  рассматривая  красную
слизь, потом попробовала ее.
   -  Это  не  кровь  -  пирог,  -  сказала  она  и  издала   отчаянный,
надтреснутый смешок. - Давай убираться отсюда, Кларк, пожалуйста.
   - Да уж, - сказал он и снова посмотрел на  Мейн-стрит,  которая  была
широка и - пока, во всяком случае, - пуста. Мэри заметила, что, несмотря
на усилители и гитары в  мэрии,  линий  электропередачи  нигде  не  было
видно. Она понятия не  имела,  откуда  Рок-н-Ролл-Рай  получает  энергию
(хотя... какие-то понятия  возникали),  но,  во  всяком  случае,  не  от
Энергетической компании Центрального Орегона.
   "Принцесс" набирала скорость, как все дизельные машины, - не  быстро,
но неумолимо,  оставляя  за  собой  густой  бурый  выхлоп.  Мэри  успела
заметить  универмаг,  книжный  магазин  и  магазин  детских  вещей   под
названием "Колыбельная рок-н-ролла". Молодой парень с  кудрями  до  плеч
стоял у биллиардной, скрестив  руки  на  груди  и  упираясь  сапогом  из
змеиной кожи в белый кирпич. Это красивое, капризное надутое  лицо  Мэри
узнала сразу. Кларк тоже.
   - Это сам Лизард Кинг, - произнес он сухим, бесстрастным тоном.
   - Я знаю. Я видела.
   Да - она видела, но появлявшиеся образы,  словно  пересохшая  бумага,
мгновенно сгорали  под  безжалостным,  сфокусированным  светом,  который
зажегся внутри нее; страх, который она испытывала, как бы превратил ее в
увеличительное стекло, и она понимала, что, если  им  удастся  вырваться
отсюда, никаких воспоминаний об этом городке не останется: память станет
золой, развеянной по ветру. Вот как это, конечно же, действует.  Человек
не  может  сохранить   такие   чудовищные   образы,   такие   чудовищные
воспоминания и остаться в здравом уме, поэтому мозг превращается в печь,
которая мгновенно сжигает все это.
   "Вот почему большинство людей еще может  позволить  себе  роскошь  не
верить в привидения и заколдованные дома, - подумала она. -  Потому  что
когда разум обращается к  чему-то  пугающему  и  иррациональному,  вроде
человека, которого заставляют  взглянуть  в  глаза  Медузы  Горгоны,  он
забывает. Он обязан забыть. И Господи! Кроме того,  чтобы  вырваться  из
этого ада, я прошу только одну вещь в мире - забыть".
   Она