своей жизни. Но Фелии Тодд, видимо, нравилось тратить
время, - работая за стойкой библиотеки столь же рьяно и прилежно, как  и
при выбивании денег для нее. Когда  нужно  было  перебрать  фундамент  и
смазать  машинным  маслом  все  внутренние   металлические   конструкции
памятника погибшим, Фелия была в самой гуще,  среди  женщин,  потерявших
сыновей в трех кровопролитных последних войнах, такая же, как и  все,  с
запрятанными под косынку полосами  и  в  рабочем  комбинезоне.  А  когда
местных ребятишек нужно было доставить к месту летних заплывов,  караван
машин с детьми вниз  по  Лэндинг-роуд  неизменно  возглавлял  сверкающий
пикап Уорта Тодда, за рулем которого восседала Фелия.  Хорошая  женщина.
Хотя и не местная, но хорошая женщина. И когда она  вдруг  исчезла,  это
вызвало внимание. Не печаль, конечно, поскольку  чье-то  исчезновение  -
это еще не чья-то смерть. Это не похоже  на  то,  что  вы  вдруг  что-то
ненароком отрубили ножом для разделки мяса. Куда больше оно походило  на
то, словно вы тормозите столь медленно, что еще долго  не  уверены,  что
наконец остановились.
   - Она водила "Мерседес", - ответил Хомер на тот вопрос, который  я  и
не собирался задавать. - Двухместная спортивная модель.  Тодд  купил  ее
жене в шестьдесят четвертом или пятом, по-моему.  Ты  помнишь,  как  она
возила ребят все эти годы на игры лягушек и головастиков.
   - Н-да.
   - Она везла детей заботливо,  со  скоростью  не  более  сорока  миль,
потому в ее пикапе их всегда было полным-полно. Но это ей так нравилось.
У этой женщины и котелок варил, и ноги летали, как на крыльях.
   Такие вещи Хомер никогда не говорил о своих  летних  нанимателях.  Но
тогда умерла его жена.  Пять  лет  тому  назад.  Она  пахала  склон  для
виноградника, а трактор опрокинулся на нее, и Хомер очень сильно все это
переживал. Он  тосковал  никак  не  меньше  двух  лет  и  только  потом,
казалось, чуть отошел  от  своего  горя.  Но  он  уже  не  был  прежним.
Казалось, он чего-то ожидает, словно продолжения  уже  случившегося.  Вы
идете мимо его маленького  домика  в  сумерках  -  и  видите  Хомера  на
веранде, покуривающего свою  трубку,  а  стакане  минеральной  стоит  на
перилах веранды, и в его глазах отражается солнечный закат, и  дымок  от
трубки вьется вокруг его головы.
   - Тут вам непременно приходит в голову, по крайней мере, мне:
   "Хомер ожидает следующего события".
   Это затрагивало мое сознание и воображение в намного большей степени,
чем бы мне хотелось, и, наконец, я решил, что все это потому, что будь я
на его месте, я бы не ждал  следующего  события.  Это  ожидание  слишком
напоминает поведение жениха, который уже напялил на себя утренний костюм
и затянул галстук, а теперь просто сидит на кровати в спальне наверху  в
своем доме и то таращится на себя в  зеркало,  то  смотрит  на  каминные
часы, ожидая одиннадцати часов, чтобы наконец  начать  свадебный  обряд.
Если бы я был на месте Хомера, я бы  не  стал  ждать  никаких  следующих
событий и происшествий, я бы только ожидал конца, когда тот  приблизится
ко мне.
   Но в тот период своего ожидания неизвестно  чего  и  кого  -  который
завершился поездкой Хомера в Вермонт годом позже - он  иногда  беседовал
на эту тему с некоторыми людьми. Со мной и еще кое с кем.
   - Она никогда не ездила быстро со своим мужем в машине, насколько мне
известно. Но когда  она  ехала  со  мной,  этот  "Мерседес"  мог  просто
разлететься на части.
   Какой-то парень подъехал к бензоколонке и начал заливать бак.  Машина
имела номерную пластину штата Массачусетс.
   - Ее машина была не из тех новомодных штучек, которые могут  работать
только на очищенном бензине  и  дергаются  туда-сюда,  когда  вы  только
переключаете скорость. Ее машина была из тех старых, со  спидометром  до
ста шестидесяти миль в час. У нее была очень  веселая  светло-коричневая
окраска, и я как-то спросил Фелию, как она сама называет  такой  цвет  -
она ответила, что это цвет шампанского.
   "Разве это не здорово?" - спросил я - и она так расхохоталась, словно
готова была лопнуть от смеха.
   Мне нравятся женщины,  которые  смеются  сами,  не  дожидаясь  твоего
разъяснения, когда и почему им  следует  смеяться,  ты  же  знаешь  это.
Парень у колонки закончил накачку бензина.
   - Добрый день, джентльмены, - сказал он, подходя к ступенькам.
   - И вам тоже, - ответил я, и он вошел внутрь магазина.
   - Фелия всегда искала, как бы и где бы можно  срезать  расстояние,  -
продолжал Хомер, словно нас никто и  не  прерывал.  -  Она  была  просто
помешана на этом. Я никогда не видел здесь никакого особого смысла.  Она
же говаривала, что если вы сумеете сократить расстояние, то  этим  также
сэкономите и время. Она утверждала, что ее отец присягнул  бы  под  этим
высказыванием. Он был коммивояжером, постоянно в  дороге,  и  она  часто
сопровождала его в этих поездках, всегда стремясь найти кратчайший путь.
И это вошло не только в привычку, а в саму ее плоть и кровь.
   - Я как-то спросил ее,  разве  это  не  забавно,  что  она,  с  одной
стороны, тратит свое драгоценное свободное время на расчистку той старой
статуи в сквере или на перевозку мальцов на  занятия  плаванием,  вместо
того, чтобы самой играть в теннис, плавать и загорать,  как  это  делают
все нормальные отдыхающие, - а с другой стороны - она  едет  по  чертову
бездорожью ради того, чтобы сэкономить  какие-то  несчастные  пятнадцать
минут на дороге отсюда до Фрайбурга, поскольку мысль об  этом  вытесняет
все прочее из ее головки. Это  просто  выглядит  так,  словно  она  идет
наперекор естественной склонности, если так можно выразиться.
   А она просто посмотрела на меня и сказала:
   "Мне нравится помогать людям, Хомер. А также я люблю  водить  машину,
по крайней мере, временами, когда есть какой-то вызов,  но  я  не  люблю
время, которое уходит на это занятие.  Это  напоминает  починку  одежды:
иногда вы ее штопаете, а иногда просто выбрасываете. Вы понимаете, что я
здесь подразумеваю?"
   "Думаю, что да, миссис", - сказал тогда я, здорово сомневаясь в этом,
на самом деле.
   "Если сидение за рулем машины было бы всегда мне приятно  и  казалось
самым лучшим времяпрепровождением, я бы искала не  кратчайших,  а  самых
длинных путей", - сказала она мне, и это мне показалось очень смешным  и
занятным.
   Парень из Массачузетса вышел из магазина  с  шестибаночной  упаковкой
пива в одной руке и несколькими лотерейными билетами в другой.
   - У вас веселый уик-энд, - сказал Хомер.
   - У меня здесь всегда так, - ответил тот. -  Единственное,  о  чем  я
всегда мечтаю, это то, чтобы пожить здесь целый год.
   - Ну, тогда мы постараемся сохранить здесь все в том же  виде,  чтобы
все было в порядке, когда вы сможете приехать, - заявил Хомер, и  парень
рассмеялся.
   Мы смотрели, как  он  отъезжает  на  своей  машине  с  массачусетским
номером. Номер был нанесен на зеленую пластину. Моя старуха говорит, что
такие пластины автоинспекция штата Массачусетс  присваивает  только  тем
водителям, которые не попадали в дорожные происшествия в этом  странном,
озлобленном и всегда бурлящем штате в течение двух лет.
   "А если у тебя происходили какие-то нарушения, - говорила она, - тебе
обязательно выдадут красную пластину, чтобы люди на дороге  остерегались
повторных инцидентов с твоим участием".
   - Они ведь оба были из нашего  штата,  ты  знаешь,  -  сказал  Хомер,
словно парень из Массачузетса напомнил ему об этом факте.
   - Да, я  это  знаю,  -  ответил  я.  -  Тодды  ведь  были  словно  те
единственные птицы, которые зимой летят на север, а не на юг. Это что-то
новое, и мне кажется, что ей не очень-то нравились эти полеты на север.
   Он глотнул своей минеральной и помолчал с минутку, что-то обдумывая.
   - Она, правда, никогда об этом не говорила, - продолжал Хомер.  -  По
крайней мере, она никогда, насколько я могу  судить,  не  жаловалась  на
это. Жалоба  была  бы  подобна  объяснению,  почему  она  всегда  искала
кратчайших путей.
   - И ты думаешь, что ее муж не замечал, как  она  тряслась  по  лесным
дорогам между Касл Роком и Бэнгором только  для  того,  чтобы  сократить
пробег на девять десятых мили?
   - Его не заботила вся эта ерунда, - коротко отрезал Хомер, после чего
он встал и пошел в магазин.
   "А теперь, Оуэнс, - сказал я самому себе, - ты будешь знать,  что  не
следует  задавать  ему  никаких  вопросов,  когда  он  что-то   начинает
рассказывать, поскольку ты забежал сейчас  чуть  вперед  и  всего  одним
своим ненужным высказыванием похоронил столь интересно  начавшийся  было
рассказ".
   Я продолжал сидеть и повернул лицо вверх к солнцу, а он  вышел  минут
через десять, неся только что сваренное яйцо. Хомер  сел  и  начал  есть
яйцо, а я сидел рядышком  и  помалкивал,  а  вода  в  озере  иногда  так
блестела и отливала своей голубизной, как об этом можно только прочитать
в романах о сокровищах. Когда Хомер  наконец  прикончил  яйцо  и.  вновь
принялся за минеральную, он вдруг вернулся  к  своему  рассказу.  Я  был
сильно удивлен, но не сказал ему ни слова. Иначе это бы только снова все
испортило.
   - У них ведь было две, а точнее, три машины на ходу, - сказал  Хомер.
- Был "Кадиллак", его грузовичок и ее дьявольский спортивный "Мерседес".
Пару зим назад он взял этот грузовичок на  тот  случай,  если  им  вдруг
захочется сюда приехать зимой покататься на лыжах. А вообще-то летом  он
водил свой "Кадди", а она "Мерседес"-дьяволенок.
   Я кивнул, но  не  проговорил  ни  слова.  Мне  все  еще  не  хотелось
рисковать отвлечь его от рассказа своими комментариями.  Позднее  уже  я
сообразил, что мне бы пришлось много раз  перебивать  его  или  задавать
свои  дурацкие  вопросы,  для  того  чтобы  заставить  Хомера   Бакленда
замолчать в тот день. Он ведь сам настроился рассказывать  о  кратчайших
путях миссис Тодд возможно более длинно и неспешно.
   -  Ее  маленький  дьяволенок  был   снабжен   специальным   счетчиком
пройденного пути, который показывал, сколько миль пройдено по выбранному
вами маршруту, и каждый раз,  как  она  отправлялась  из  Касл  Лейка  в
Бэнгор,  она  ставила  этот  счетчик  на  нули  и  засекала  время.  Она
превратила это в какую-то игру и, бывало, не раз сердила меня всем  этим
сумасбродством.
   Он остановился, словно прокручивая сказанное обратно.
   - Нет, это  не  совсем  правильно.  Он  снова  замолчал,  и  глубокие
бороздки прочертили его лоб подобно ступенькам лестницы в библиотеку.
   - Она заставляла тебя думать, что она сделала игру из всего этого, но
для нее все было серьезно. Не менее  серьезно,  чем  все  прочее.  -  Он
махнул рукой, и я  подумал,  что  он  здесь  подразумевает  ее  мужа.  -
Отделение для перчаток и всяких мелочей  в  ее  спортивной  машине  было
сплошь забито картами, а еще больше их было позади, в багажнике. Одни из
них были карты с указанием  местонахождения  бензоколонок,  другие  были
вырванными страницами из "Дорожного атласа" Рэнди Макнэлли. У нее  также
было полно карт из путеводителей Аппалачской железной  дороги  и  всяких
туристических топографических обзоров. Именно то, что у нее было столько
всяких карт, на которые она наносила выбранные маршруты, заставляет меня
думать, что ее занятия с ними были далеки от игры.
   - Она несколько  раз  прокалывалась,  а  также  один  разок  прилично
чмокнулась с фермером на тракторе.
   - Однажды я целый день клал кафель в ванной, сидел  там,  залепленный
цементом, и не думал ни о чем, кроме как не  расколоть  бы  эту  чертову
черепицу, - а она вошла и остановилась в дверном проеме. Она начала  мне
рассказывать обо всем этом  довольно  подробно.  Я,  как  сейчас  помню,
немного рассердился, но в то же время вроде бы и как-то  заинтересовался
ее рассуждениями. И не потому только, что мой  брат  Франклин  жил  ниже
Бэнгора и мне пришлось поездить почти по всем тем дорогам, о которых она
рассказывала мне. Я заинтересовался только потому,  что  человеку  моего
типа  всегда  интересно  знать  кратчайший  путь,  даже  если  он  и  не
собирается им всегда пользоваться. Вы ведь тоже так делаете?
   - Да-а, - отвечал я.
   В этом знании кратчайшего пути скрывалось нечто могущественное,  даже
если вы едете и по более длинному маршруту, хорошо представляя себе, как
ваша теща ожидает вас, сидя у себя дома. Добраться туда  побыстрее  было
стремлением, обычно свойственным птицам, хотя, по-видимому, ни  один  из
владельцев водительских лицензий  штата  Массачузетс  не  имел  об  этом
представления. Но знание, как туда можно побыстрее добраться - или  даже
знание, как еще можно туда доехать, о чем не имеет представления человек
сидящий рядом с вами, - это было уже силой.
   - Ну, она разбиралась в этих дорогах, как бойскаут в своих узелках, -
заявил  Хомер  и  осклабился  большой  солнечной  улыбкой.  -  Она   мне
говаривала:
   "Подождите минутку, одну минутку", - словно маленькая  девочка,  и  я
слышал  даже  через  стену,  как  она  переворачивает  вверх  дном  свой
письменный стол. Наконец она появлялась с  небольшой  записной  книжкой,
которая выглядела как видавшая виды. Обложка вся была измята, знаете ли,
и некоторые страницы уже  почти  оторвались  от  проволочных  колец,  на
которых должны были держаться.
   "Путь, которым едет Уорт - да и большинство людей - это дорога  97  к
водопадам, затем дорога 11 к Льюистону, а затем  межштатная  на  Бэнгор.
Сто пятьдесят шесть и четыре десятых мили".
   Я кивнул.
   "Если вы хотите проскочить главную магистраль  и  сэкономить  чуточку
расстояния,  вы  должны  ехать  мимо  водопадов,  затем  дорогой  11   к
Льюистону, дорогой 202 на Аугусту, потом по дороге 9  через  Чайна-Лэйк,
Юнити и Хэвен на Бэнгор. Это будет сто сорок  четыре  и  девять  десятых
мили".
   "Но вы ничего не сэкономите во времени  таким  маршрутом,  миссис,  -
сказал я, - если поедете через Лью-истон  и  Аугусту.  Хотя  я  и  готов
согласиться, что подниматься по старой Дерри-роуд в Бэнгор действительно
приятнее, чем ехать по обычному пути".
   "Сократите достаточно миль своего пути - и вы сэкономите и достаточно
времени, - ответила она. - Но я же не сказала, что это  -  мой  маршрут,
хотя я его перепробовала среди многих прочих.  Я  же  просто  перечисляю
наиболее часто пробуемые маршруты большинства водителей. Вы  не  хотите,
чтобы я продолжала?"
   "Нет, - сказал я, - оставьте, если можно, меня одного в этой  ванной,
глазеющим на все эти трещины, пока я не' начну здесь бредить".
   "Вообще-то  существует  четыре  основных  пути,  чтобы  добраться  до
Бэнгора. Первый - по дороге 2, он равен ста шестидесяти трем  и  четырем
десятым мили. Я только один разок его испробовала. Слишком длинный путь.
"
   "Именно по нему я поеду, если жена вдруг позовет меня и скажет, что я
уже зажился на этом свете". - сказал я самому себе, очень тихо.
   "Что вы говорите?" - спросила она.
   "Ничего, - отвечал я ей. - Разговариваю с черепицей".
   "А-а. Ну, да ладно. - Четвертый путь - и мало кто о нем  знает,  хотя
все дороги очень хороши, - лежит через Крапчатую Птичью гору  по  дороге
219, а затем по дороге 202  за  Льюистоном.  Затем  вы  сворачиваете  на
дорогу  19  и  объезжаете  Аугусту.  А  уж  потом  вы  едете  по  старой
Дерри-роуд. Весь путь занимает сто двадцать девять и две десятых мили".
   Я ничего не отвечал довольно долго, и она, наверное,  решила,  что  я
очень сомневаюсь в ее  правоте,  потому  что  она  повторила  с  большей
настойчивостью: "Я знаю, что в это трудно поверить, но это так".
   - Я сказал, что, наверное, она права и думаю сейчас, что  так  оно  и
было. Потому что именно этой дорогой я сам ездил к брату Франклину через
Бэнгор, когда тот еще был жив. Как ты думаешь, Дэйв,  может  ли  человек
просто позабыть дорогу?
   Я допустил,  что  это  вполне  возможно.  Главная  магистраль  всегда
прочнее всего застревает у вас в голове. Через какое-то время она  почти
все вытесняет из вашего сознания, и вы уже не думаете  о  том,  как  вам
добраться отсюда туда, а лишь о том, как вам отсюда добраться до главной
магистрали, ближайшей к нужному вам конечному пункту.  И  это  заставило
меня вдруг подумать, что в мире ведь существует множество других  дорог,
о которых почти никто и не вспоминает, дорог, по  краям  которых  растут
вишневые деревья, но никто не рвет эти вишни, и о них  заботятся  только
птицы, а отходящие в стороны от этих дорог  насыпные  гравийные  дорожки
сейчас столь же заброшены, как и старые игрушки у уже выросшего ребенка.
Эти дороги позабыты всеми, кроме людей, живущих возле них и  думающих  о
том, каков будет быстрейший и кратчайший путь до выбранной ими цели.  Мы
нередко любим пошутить у себя в Мэне, что ты не сможешь  добраться  туда
отсюда, а лишь сможешь приехать сюда оттуда, но ведь эта шутка  про  нас
самих.
   Дело в том, что существует чертовски много, добрая тысяча,  различных
путей, о которых человек и не подозревает.
   Хомер продолжал:
   - Я провозился почти весь день с укладкой кафеля  в  этой  ванной,  в
жаре и в духоте, а она все стояла в дверном проеме, одна нога за другую,
босоногая, в юбке цвета хаки и в  свитере  чуть  потемнее.  Волосы  были
завязаны конским хвостом. Ей тогда  должно  было  быть  что-то  тридцать
четыре или тридцать пять, но по ее лицу этого никак нельзя было сказать,
и пока она мне все это  рассказывала,  мне  не  раз  мерещилось,  что  я
разговариваю с девчонкой, приехавшей домой из какой-то дальней школы или
колледжа на каникулы.
   - Через какое-то время ей все-таки пришла мысль, что  она  мне  может
мешать, да и закрывает доступ воздуху. Она сказала:
   "Наверное я здорово вам надоела со всем этим, Хомер".
   "Да, мэм, - ответил я. - Я думаю, вам лучше бы уйти отсюда,  от  всей
пыли и  грязи,  и  позволить  мне  побеседовать  лишь  с  этим  чертовым
кафелем".
   "Не будьте слишком суровым, Хомер", - сказала она мне.
   "Нет, миссис, вы меня ничем особым здесь не беспокоите и не мешаете",
- ответил я.
   - Тогда она улыбнулась и снова села на своего конька, листая страницы
записной книжки столь же усердно, как  коммивояжер  проверяет  сделанные
ему заказы. Она перечислила эти четыре главных пути - на  самом  деле  -
три, потому что она сразу отвергла дорогу 2,-ноу нее  имелось  никак  не
меньше сорока дополнительных  маршрутов,  которые  могли  быть  успешной
заменой для этих четырех. Дороги, имевшие штатную нумерацию и  без  нее,
дороги под названиями и безымянные. Моя голова  вскоре  была  прямо-таки
нафарширована ими. И, наконец, она мне сказала:
   "Вы готовы узнать имя победителя с голубой лентой, Хомер?"
   "Думаю, что готов", - сказал я в ответ.
   "По крайней мере это победитель на сегодня, - поправила она  себя.  -
Знаете ли вы, Хомер, что  какой-то  человек  написал  статью  в  журнале
"Наука сегодня" в 1923 году, где доказывал, что ни один человек  в  мире
не сможет пробежать милю быстрее  четырех  минут.  Он  доказал  это  при
помощи всевозможных расчетов, основываясь  на  максимальной  длине  мышц
бедер, максимальной длине шага бегуна,  максимальной  емкости  легких  и
частоте сокращений сердечной мышцы  и  еще  на  многих  других  мудреных
штуковинах. Меня прямо-таки взяла за живое эта статья! Так взяла, что  я
дала ее Уорту и попросила его передать ее профессору Мюррею с факультета
математики университета штата Мэн. Мне хотелось проверить все эти цифры,
потому что я была заранее уверена,  что  они  основываются  на  неверных
постулатах или еще на чем-то совершенно  неправильном.  Уорт,  вероятно,
решил, что я  чуточку  тронулась.  "Офелия  запустила  пчелку  под  свою
шляпку", - вот что он сказал мне на это, но он все же забрал статью.  Ну
да ладно...  профессор  Мюррей  совершенно  добросовестно  проверил  все
выкладки того автора... и знаете, что произошло, Хомер?"
   "Нет, миссис".
   "Те цифры оказались  точными  и  верными.  Журналист  основывался  на
прочном фундаменте. Он доказал в т