и
последует назойливый громкий крик высоким голосом: Руфь! РУ-У-УФЫ  Мой
чай!". Джордж провел сухим языком по еще более сухим губам и  приказал
себе не быть таким щенком. Старая женщина 83-х лет, она не  собирается
ни с того ни  с сего сейчас  умереть и не хочет  вылезти из кровати  и
погнаться за ним. Бред. Джордж снял телефонную трубку:
    - ...и причем она ДАЖЕ знала, что он женат! Представь, Кори! Ну, я
тогда и говорю...
    Джордж догадался, что  Генриетта говорит с  Корой Симард. Темы  их
бесед были известны  наперечет: кто-кому что  сказал на вечеринке  или
церковной службе, кто кого  пригласил на уик-энд, ЧТО  ЭТО ОН (ОНА)  О
СЕБЕ  ВООБРАЖАЕТ,  и  далее  в  этом  роде.  Джордж  и  Бадди  однажды
спрятались за  угол ее  домика -  в безопасности  - и  стали  кричать:
"КОРА-ДОРА-ПОМИДОРА-СЪЕЛА-ШЛЯПКУ-МУХОМОРА!" И  если  бы мама  об  этом
узнала, она бы их убила. Обоих. Но  сейчас Джордж был рад, что Кора  с
Генриеттой на проводе. Пусть говорят хоть до позднего вечера:  приятно
слышать человеческий  голос в  этом пустом  доме... а  в общем-то,  он
никогда ничего не имел  против Коры. Однажды Бадди  толкнул его, и  он
расшиб Себе  коленку. Дело  было прямо  перед домом  Коры. Она  вышла,
смазала  Джорджу  ссадину,  залепила  пластырем,  дала  мальчикам   по
пирожному и болтала все время  не переставая. Джордж готов был  сквозь
землю провалиться со стыда. Зачем он тогда дразнил ее?!
    Он взял  книгу для  чтения,  повертел ее  в  руках и  отложил.  Он
прочитал ее уже давно  и знал едва ли  не наизусть все изложенные  там
истории, хотя занятия в школе всего месяц как начались. Он  преуспевал
в этом больше, чем Бадди, но Бадди  был первым в спорте. "А теперь  не
будет. Некоторое время. Пока нога  в гипсе. Так-то!" - подумал  Джордж
почти удовлетворенно. Он  взял учебник  истории, раскрыл  его и  начал
делать задание  -  но ничего  не  лезло в  голову.  Он встал  и  пошел
посмотреть на Бабулю.  Желтая рука спокойно  лежала на покрывале.  Рот
приоткрыт. На  белоснежной  наволочке желтовато-серое  лицо  в  короне
седых волос казалось бледным умирающим  солнцем. Но не так, совсем  не
так должны  выглядеть  старенькие  бабушки -  ни  тени  умиротворенной
мудрости, спокойствия. Она выглядела зловещей и... ... и опасной?
    Да, пожалуй. Как притаившийся краб, который готов в любой момент к
атаке -и уж из  его-то клешней добыча  не ускользнет... Джордж  хорошо
помнил, как они приехали в Кастл-Рок заботиться о Бабуле, когда Дедуля
умер. До  этого мама  работала в  прачечной в  Стратфорде. Дедуля  был
моложе Бабули на три  или четыре года. Он  был плотником и работал  до
самой смерти. С ним случился сердечный приступ.
    А Бабуля всегда  была энергичной,  просто вулканической  женщиной.
Лет пятнадцать  она  преподавала  в  школе,  успевая  рожать  детей  и
сражаться с Церковным Собранием, которое  посещала их семья -  Бабуля,
Дедуля и все  9 детей.  Мама говорила, что  Бабуля перестала  посещать
церкви и решила прекратить работать, но однажды Джордж услышал  совсем
иную историю. Около года назад  приезжала Тетя Фло. Мама засиделась  с
сестрой допоздна, и Джордж с Бадди, подслушивавшие под дверью, узнали,
что Бабулю выкинули  с работы и  выгнали из .церкви,  причем это  было
связано с какими-то "книгами". Как  за книги можно кого-то выгонять  с
работы, и что это  могут быть за  книги, Джордж никак  не мог взять  в
толк. И когда они вернулись в спальню, он спросил об этом Бадди.
    - Книги разные бывают, кретин!
    - Да, а какие именно?
    - Мне-то почем знать! Спи!
    Тишина. Джордж задумался, затем окликнул:
    - Бадди!
    - Ну чего тебе, черт возьми?
    - Почему  мама говорила  нам, что  Бабуля сама  оставила работу  и
церковь?
    - Это  скелет  в шкафу,  вот  почему. А  теперь  спи, и  ни  слова
больше.
    Но как можно  было заснуть после  этого?! Джордж, затаив  дыхание,
смотрел на полированную дверцу шкафа. Сейчас она откроется, и в лунном
свете предстанет перед ним скелет, настоящий скелет, он будет  скалить
зубы и  греметь  косточками. А  Джордж  не сможет  даже  закричать  от
страха... Но что делает скелет в шкафу с книжками? Джордж провалился в
беспокойный, странный сон. Ему грезилось, что его, снова шестилетнего,
хочет обнять Бабуля. Слепые глаза  смотрят в пустоту, и  пронзительный
голос спрашивает:
    "Руфь! Где малыш? Почему он кричит? Я хочу запереть его в  шкаф...
со скелетом..."
    Джордж потом  долго  обдумывал  услышанное, и  через  месяц  после
отъезда Тети Фло решился подойти к маме и все рассказать. Он уже знал,
что такое "скелет  в шкафу". Школьная  учительница миссис  Риденбейгер
сказала, что это  значит какая-то семейная  тайна, скандал, о  котором
люди будут болтать много лишнего.
    -  Как  болтает  Кора  Синард,   да?  -  спросил  Джордж.   Миссис
Риденбейгер закусила нижнюю губу и отвернулась, скрыв лицо в  ладонях.
Затем проговорила:
    - Ну да, Джордж... хоть и не хорошо так говорить, но именно так!
    Когда он рассказывал  все маме, лицо  ее оставалось спокойным,  но
руки ее переставали перебирать колоду карт:
    - Ты думаешь, что поступил хорошо,  Джордж? Теперь ты и твой  брат
будете подслушивать все мои разговоры? Джордж понурил голову:
    - Мы очень любим Тетю Фло, мамочка. Мы просто хотели послушать  ее
подольше. Это было действительно так. - Идея принадлежала Бадди?
    Конечно, мама  угадала,  но Джордж  вовсе  не хотел,  чтобы  Бадди
оторвал ему голову за ябедничество. - Нет, я предложил.
    Мама долгое  время сидела  молча,  затем снова  начала  перебирать
карты.
    - Возможно, пришло время сказать правду, - произнесла мама. -  Мне
кажется, ложь не лучше твоего подслушивания, а мы так долго врали  вам
о нашей Бабуле. Мы врали и  себе, пожалуй. Она говорила с  неожиданной
горечью, резко, казалось,  слова, которые  ей приходится  произносить,
обжигают. - Хватит с меня. Я вынуждена жить с ней, и мне надоело лгать
своим детям. И мама рассказала ему, как Бабуля с Дедулей поженились, и
у них родился мертвый ребенок. А  через год еще один. Тоже мертвый.  И
доктор сказал Бабуле, что  лучшее, что она может  сделать, - вовсе  не
иметь детей.  Потому что  они все  будут мертворожденными.  И в  конце
концов один из них не сможет  покинуть утробу - тогда может умереть  и
сама Бабуля. Так сказал  доктор. А вскоре появились  КНИГИ. - Книги  о
том, как рожать детей?  Но мама не ответила.  Она не сказала, что  это
были за книги, где Бабуля взяла их,  что она с ними делала. Факт  тот,
что после этого она забеременела и родила живого и здорового ребенка -
дядю Ларсона. И  продолжала преспокойно  рожать здоровых  детей. И  ни
один из них  не умирал  в утробе или  сразу после  появления на  свет.
Однажды Дедуля уговаривал ее попробовать, нельзя ли обойтись без  книг
- но Бабуля и слышать об этом не захотела.
    - Почему? - спросил Джордж.
    И мама задумчиво ответила.
    - Потому что  КНИГИ стали для  нее значить столько  же, сколько  и
дети... даже больше. Гораздо больше.
    - Я не понимаю этого!
    - Я не вполне уверена, что  сама все понимаю, я тогда была  совсем
маленькой... В общем,  книги приобрели  некое влияние над  ней. И  она
сказала, что больше не хочет  слышать никаких разговоров на эту  тему.
Разговоры прекратились. Бабуля всегда была главой семьи.
    Джордж захлопнул книгу и поглядел на часы. Почти пять. Желудок его
был пуст и требовал  пищи. Джордж с ужасом  подумал, что если мама  не
придет после шести, Бабуля может  проснуться и потребовать свой  ужин.
Мама не давала никаких инструкций  на эту тему. Возможно, она  слишком
беспокоилась о Бадди. Ну ничего, можно достать из холодильника один из
мороженных полуфабрикатов, лежащих там специально для Бабули. Она  ела
специальную пищу - без соли, предписание  врача - и еще тысячу  разных
порошков и пилюль.
    А он может довольствоваться  остатками вчерашних макарон с  сыром.
Если  влить  немного  бульона,  все  будет  о'кей.  Джордж  достал  из
холодильника макароны, вывалил  их в  кастрюльку и  поставил на  плиту
рядом с  чайником, терпеливо  ожидающим своей  очереди. Ведь  в  любой
момент Бабуля  может проснуться  и захотеть  своего чая  с  травами...
Джордж налил себе молока и снова снял телефонную трубку:
    - ... я  глазам своим  не поверила, когда  это увидела!  Представь
себе, она... - Генриетта вдруг замолчала, затем спросила другим тоном,
резкой  язвительно:  -   Интересно  было   бы  знать,   кто  это   нас
подслушивает?! Джордж спешно положил трубку на рычаг. Уши его  горели.
"Дурак, на линии шесть смежных номеров. Никто не заподозрит тебя".  Но
в любом случае подслушивать дурно. Даже  если ты делаешь это вовсе  не
из любопытства, а  лишь для того,  чтобы услышать человеческий  голос.
Когда совершенно, абсолютно необходимо знать, что ты не один на свете.
И в этом пустом  доме. С Бабулей,  которая выглядит... ...  успокойся,
прекрати!
    ... которая  выглядит как  подстерегающий добычу  краб, из  цепких
клешней которого никто никогда не спасется.
    За окнами быстро темнело. Джордж налил себе еще молока.
    Мама родилась  в  1930-м, затем  в  1932-м тетя  Фло,  потом  дядя
Франклин в  1934-м.  Дядя Франклин  умер  в 1948-м  от  разорвавшегося
аппендикса, и мама  до сих пор  иногда плакала, вспоминая  о нем.  Она
доставала  его  фото  и  говорила,  что  обидно  и  глупо  умирать  от
аппендицита. Мама любила дядю Франклина больше других своих братьев  и
сестер. Она  сказала  как-то, что  Бог  подло поступил,  когда  забрал
Франклина.
    Джордж  выглянул  в  окно.  Над  холмами  вдали  заходящее  солнце
покрывало  все  легкой   позолотой.  Тени  на   лужайке  перед   домом
становились глубже и чернее. Надвигалась  ночь... О, Господи, если  бы
Бадди не  сломал свою  чертову ногу!  Мамочка сейчас  была бы  дома  и
готовила бы на ужин что-нибудь вкусненькое. Они смеялись бы и  болтали
все вместе,  а потом  перекинулась бы  в картишки  или еще  чем-нибудь
занялись...
    Джордж  включил  свет  в  кухне,  хотя  в  этом  не  было   особой
необходимости. Потом сделал поменьше огонь под макаронами... Мысли его
все время возвращались к Бабуле, сидящей в своем белом кресле, похожей
на большого жирного червяка. Седые  пряди волос свисают до плеч,  руки
протянуты в ожидании Джорджа - а он прячется за маму, всхлипывая.
    - Пошли его сюда, Руфь. Я хочу обнять его.
    - Он немного испугался, маменька. Сейчас успокоится и подойдет.
    (Но голос мамы тоже был взволнованным и... и чуть испуганным...)
    Мама? Испугана? Джордж  остановился: было  ли это  на самом  деле?
Бадди говорил,  что  память  часто  играет  с  нами  странные  штучки.
ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ли  она волновалась?  Да. Это  было именно  так.  Бабуля
повысила голос:
    - Прекрати, Руфь! Вели мальчику подойти ко мне -я обниму его!
    - Нет. Он плачет.
    Бабуля  медленно  опустила  руки,  на  сморщенном  лице   заиграла
бессмысленная старческая улыбка, и она произнесла:
    - А правда, он похож на Франка? Ты говорила, он вылитый Франк, да,
Руфь?
    Джордж снял свой ужин с плиты.  Странно, раньше он не помнил  этот
эпизод так отчетливо, во всех деталях. Может, это тишина прояснила его
память? Тишина... и то, что он теперь наедине с Бабулей.
    Итак, Бабуля  рожала детей  и преподавала  в школе,  доктора  были
совершенно озадачены, а Дедуля плотничал - да так успешно, что находил
себе работу  даже  в период  Великой  Депрессии. И  вот,  люди  начали
говорить...
    - Что говорить? - спросил Джордж.
    - Ничего особенного, - ответила мама, резко собрав карты в колоду.
- Они говорили, что твои Бабуля с Дедулей что-то слишком везучие,  что
они куда удачливее остальных.
    И вот  тогда-то  были  обнаружены книги.  Мама  больше  ничего  не
сказала об  этом, кроме  того, что  был большой  скандал, и  Бабуле  с
Дедулей пришлось уехать в Бакстон. Вот и все.
    Дети выросли,  сами  завели  детей.  Мама  вышла  замуж  за  папу,
которого Джорж вовсе не помнил, и уехала в Нью-Йорк. Родился Бадди,  и
в 1969-м родился Джордж, когда они уже переехали в Статфорд. А в  1971
папу задавила машина с пьяным водителем.
    Когда с Дедулей  случился сердечный  приступ, тети  и дяди  начали
переписываться друг с другом. Они, конечно, не хотели сдавать Бабулю в
приют. И она не  хотела в приют. Конечно,  надо было прислушиваться  к
желаниям этой женщины. Она будет проводить остаток дней своих с  одним
из детей. А  поскольку все дети  были замужем или  женаты, и никто  не
горел желанием видеть у себя дома неприятную полусумасшедшую  старуху,
выбор пал на маму. Она единственная была к тому времени без мужа. Мама
пыталась отказываться,  но  наконец  сдалась.  Она  бросила  работу  и
переехала в Майн ухаживать за Бабулей. Ее братья и сестры купили домик
и каждый месяц, сбрасываясь все вместе, присылали чек "на жизнь".
    - Ну и  втянули же  меня братья и  сестры в  переделку! -  сказала
однажды мама.  Она  произнесла  это  с горькой  улыбкой,  будто  бы  и
полушутя, но без смеха. Скорее с болью. Джордж знал (Бадди рассказывал
ему), что мама пошла на этот  шаг потому, что абсолютно все в  большой
семье, все без исключения родственники уверяли ее, что Бабуля долго не
протянет. И  действительно:  высокое  давление,  ишемическая  болезнь,
почечная недостаточность...  "Восемь  месяцев,  не  больше"  -  дружно
уверяли тетя Фло,  и тетя  Стефани, и  дядя Джордж  (в честь  которого
назвали Джорджа).  "Ну, максимум  год..." Однако  прошло пять  лет.  И
последний год  тянулся, как  целое десятилетие.  Это продолжалось  так
долго... Краб на камне, поджидавший... кого? или что?
    "Ты знаешь, что надо делать, Руфь, ты знаешь, как ее заткнуть".
    Джордж  остановился  на  полпути   к  холодильнику,  из   которого
намеревался  достать  полуфабрикат  для   Бабули.  На  лбу   выступила
испарина. Что еще за голос внутри его черепа?
    Джордж весь пошел мурашками. Он смотрел на руку, покрытую  гусиной
кожей, и  медленно  вспоминал:  дядя Джордж.  Он  приезжал  из  своего
Нью-Йорка с семьей два - нет, три - года назад, на Рождество.
    - Она более опасна теперь, когда впала в маразм.
    - Джордж, говори тише. Дети дома.
    Джордж стоял,  положив  руку на  прохладную  хромовую  поверхность
холодильника и мучительно вспоминая  полузабытый эпизод. Да, дома  был
только он сам, а Бадди убежал кататься на санках с холма. Джордж долго
рылся в поисках теплых носок и  непромокаемых ботинок, и его ли  вина,
что дядя Джордж говорил  слишком громко? Или,  может, он виноват,  что
мама не прикрыла  дверь на кухню!  Или его  ошибка в том,  что Бог  не
заткнул ему уши, или, на худой конец, не отгородил  звуконепроницаемой
стенкой?  Джордж  так   не  считал,   мама  и   сама  говорила   после
стаканчика-другого вина, что Бог иногда играет грязно.
    - Ты знаешь,  о чем я,  - продолжал  дядя Джордж. Его  жена и  три
дочки ушли за рождественскими покупками, и дядя Джордж, оставшись  без
строгого присмотра, неплохо  подвыпил. Он  говорил чуть  заплетающимся
языком, не теряя, однако, своей мысли:
    - Ты понимаешь, что я имею  в виду. Ты понимаешь, что случилось  с
Франком, когда он осмелился ей перечить.
    - Джордж,  помолчи,  или  я  вылью это  пиво  тебе  в  физиономию,
успокойся ради Бога!
    - Понимаю, она вовсе не хотела этого. Но не удержала свой язык - и
вот результат. Аппендикс...
    - Джордж, заткнись!
    Теперь  давно   забытый  разговор   всплыл   в  памяти   во   всех
подробностях. И Джордж подумал, что Бог, кажется, не единственный, кто
грязно играет.
    Он наконец  вытащил из  холодильника  ужин для  Бабули.  Телятина.
Варить 40 минут, затем готово к употреблению. О'кей. Чайник на  плите.
Телятина в пакетике. Если Бабуля  захочет чаю - пожалуйста,  потребует
ужин - он  сделает, ничего  сложного, все в  порядке. Телефон  доктора
Арлиндера записан - на всякий случай. Он все учел и предусмотрел,  так
зачем теперь волноваться? Он никогда раньше не был наедине с  Бабулей.
Никогда. Поэтому и волнуется теперь.
    - Пошли мальчика ко мне, Руфь. Пусть подойдет.
    - Нет, он плачет.
    - Теперь она более опасна, когда  впала в маразм. Ты понимаешь,  о
чем я.
    - Мы врали нашим детям о Бабуле.
    У Джорджа  пересохло  во рту.  Он  набрал  себе воды  в  стакан  и
отхлебнул немного... Господи, ну для чего память стала вдруг  выдавать
эти вещи? Эти мысли. Эти воспоминания. Зачем они? Джорджу  показалось,
что перед ним лежат в  беспорядке разбросанные куски мозаики,  которые
никак не хотят сложиться в единую картину. А может, это и хорошо,  что
они  не  складываются?  Может,  картина  бы  вышла  слишком  пугающая?
Может...
    Из комнаты,  где спала  Бабуля, донесся  странный хриплый  клекот.
Сдавленный звук, но  довольно громкий.  Джордж хотел  бежать туда,  но
ноги его словно  приросли к  линолеуму. Сердце  выпрыгивало из  груди,
глаза расширились.  Он  не  мог и  шевельнуться  от  страха:  НИКОГДА,
никогда раньше  Бабуля  не  издавала подобных  звуков.  Да,  она  была
довольно шумной во время "заскоков", и голос у нее был пронзительный и
громкий, но ТАКИХ звуков Джордж  не слышал. Они повторялись,  затихая,
переходя в еле слышный шум и - замолкли. Джордж, наконец, обнаружил  в
себе силы  пойти в  ее комнату  и медленно  двинулся туда  на все  еще
непослушных ногах. Глотка его пересохла так, что сглотнуть он вовсе не
мог. По лицу стекал липкий пот.
    Первое, что он подумал, заглянув осторожно в комнату: Бабуля спит.
Мало ли, какой звук она может издать во сне. Может, она все время  так
шумела, пока они с Бадди были в школе. Ведь он впервые остался один  с
ней. Это  была первая  обнадеживающая мысль.  А потом  он увидел,  что
морщинистая желтоватая  рука,  лежавшая  поверх  покрывала,  безвольно
свисает вниз.  И  желтые длинные  ногти  касаются пола.  Беззубый  рот
открыт, подбородок отвалился  - как червоточина  в сморщенном  яблоке,
обнажающая гнилое  нутро.  Джордж  медленно и  осторожно  сделал  пару
шагов. Он стоял совсем рядом с Бабулей и внимательно всматривался в ее
лицо.
    "Ты щенок, - говорил  внутри его насмешливый  голос Бадди. -  Твой
мозг  играет  с   тобой  скверные  штучки.   Бабуля  спокойно   дышит,
присмотрись-ка!"
    Джордж присмотрелся. Ни малейшего движения.
    - Бабуля? - попытался сказать он,  но голос не слушался, он  издал
лишь хриплый  шепот,  и,  сам испугавшись  этого  звука,  отпрянул  от
постели, прикрыв рот рукой.
    - Бабуля! - теперь вышло громче. - Не хотите ли чаю? Бабуля?
    Нет ответа. Глаза закрыты. Челюсть отвалилась. Рука висит.
    За  окном  заходящее  солнце  окрашивало  золотым  и  алым  листву
деревьев. Он видел ее  во всех деталях, видел  не здесь, не теперь,  а
сидящую в белом кресле.
    Выражение лица тупое и торжествующее одновременно. Руки  протянуты
к нему. Джордж  вспомнил один  из ее "заскоков",  когда Бабуля  начала
кричать: "Гиаши!  Гиаши!  Гастур-дегрион-йос-сов-ов!"  И  мама  начала
подталкивать их  к  двери, прикрикнув:  "Побыстрей  пошевеливайся"  на
Бадди, когда тот  замешкался в  прихожей в поисках  своих перчаток.  И
Бадди даже остановился на секунду, совершенно ошеломленный, потому что
мама никогда раньше не кричала на них. Дети вышли за порог и стояли во
дворе, недоумевающие, испуганные. А потом мама позвала их к ужину  как
нив чем ни  бывало. Джордж  никогда не вспоминал  раньше этот  эпизод.
Почему-то теперь,  глядя  на  Бабулю, так  странно  лежащую  на  своей
кровати,  с  отвалившейся   челюстью,  он   припоминал  в   мельчайших
подробностях тот ужасающий день. Наутро они узнали, что миссис Хэрхэм,
жившая неподалеку и иногда посещавшая Бабулю, умерла в своей постели в
тот вечер  без особых,  как  сказал доктор,  на то  причин.  Бабушкины
"заскоки". "Заскоки".
    Эти  странные   слова,   лишенные  всякого   смысла,   незнакомые,
напоминающие заклинания. Но ведь заклинания произносят ведьмы.  Ведьмы
способны и на бол