тата Невада.  Служба занятости приняла меня с испытательным сроком  и
направила к участковому мастеру по имени Харви Блокер.  Это был  высо-
кий крепыш,  загоревший почти дочерна под солнцем Невады.  Он ходил  в
джинсах, пыльных сапогах и синей майке без рукавов.  На майке было на-
писано: "ЗЛОЙ НАЧАЛЬНИК".  Под кожей перекатывались громадные мускулы.
Он посмотрел на мое направление.  Потом взглянул на меня и расхохотал-
ся.  Скатанная бумага выглядела совсем крохотной в его громадном кула-
чище.
- Ты, наверно, шутишь, дружок. То есть точно шутишь.  Здесь у нас сол-
нце пустыни и жара пустыни - вовсе даже не салон для загара.   Кто  ты
по-настоящему, парень? Бухгалтер?
- Учитель,- сказал я.- Третьего класса.
- Ух ты, здорово,- он снова захохотал.- Давай-ка
вали отсюда, понял?
Я вынул карманные часы,  доставшиеся мне от прадедушки,  который рабо-
тал на последнем отрезке трансконтинентальной железной дороги.  По се-
мейной легенде,  он присутствовал при забивке золотого костыля.  Я вы-
нул часы и покачал их на цепочке перед Блокером.
- Видишь? - спросил я.- Стоят шестьсот, а может, и семьсот долларов.
- Это взятка? - Блокер снова расхохотался.   Смешливый  был  человек.-
Слушай, я знаю, что люди заключали сделки с дьяволом, но впервые вижу,
как человек хочет за взятку отправиться в ад.- Теперь  в  его  взгляде
появилось какое-то подобие сочувствия.- Может,  тебе кажется,  что  ты
понимаешь, куда идешь, но я тебе говорю,  что ты и малейшего представ-
ления не имеешь. В июле здесь бывает до семидесяти пяти градусов к за-
паду от Индиан-Спрингс.  Здоровенные мужики плачут.  А ты-то не силач,
парень.  Мне не нужно заставлять тебя снимать рубашку,  чтобы увидеть,
что у тебя там ничего нет, кроме пары мускулов,  накачанных в паршивой
группе здоровья, а с этим в Большой Пустыне делать нечего. Я сказал:
- Как только решишь, что я не тяну,  сразу уйду.  А часы будут твоими.
Спорить нс стану.
- Врешь, гад. Я взглянул на него. Он пристально всматривался в меня.
- Не врешь,- с каким-то восхищением произнес он.
- Нет.
- Отдашь часы Тинкеру на хранение?  - он указал на громадного негра  в
ярко расписанной рубашке,  который сидел неподалеку в кабине бульдозе-
ра, ел фруктовый пирог из "Макдональдса" и прислушивался к разговору.
- А ему можно доверять?
- Много болтаешь.
- Значит,  пусть будут у него,  пока ты меня нс выгонишь или пока я нс
вернусь в школу в сентябре.
- А что я ставлю против?  Я показал на направление,  зажатое у него  в
кулаке:
- Подпиши,- сказал я.- Это будет твоя ставка.
- Ты спятил. Я подумал о Долане и Элизабет и промолчал.
- Начнешь с самой дерьмовой работы,- предупредил Блокер.- Будешь  раз-
гребать горячий асфальт за грузовиком и засыпать в ямы. Не потому, что
я хочу твои вонючие часы, хотя я с удовольствием их взял бы,  а потому
что с этого все начинают.
- Понял.
- Пока не усвоишь, парень.
- Я усваиваю.
- Нет,- произнес Блокер,- пока нет. Но усвоишь. И он оказался прав.  Я
почти ничего не помню о первых двух неделях - просто я ходил  с  лопа-
той, засыпал горячий асфальт в яму и брел, не поднимая головы, за гру-
зовиком, пока он не остановится у следующей ямы.  Иногда мы работали в
центре, и я слышал звон рулеточных колокольчиков,  доносившийся из ка-
зино. Временами мне кажется, что это всего лишь звенело у меня в голо-
ве.  Иногда я поднимал голову и видел,  как Харви Блокер рассматривает
меня с каким-то странным сочувствием: лицо его мерцало на жаре, от ко-
торой плавился асфальт. А иногда я переводил взгляд на Тинкера, сидев-
шего под парусиновым тентом в кабине бульдозера,  и тогда Тинкер выни-
мал прадедушкины часы и помахивал ими на цепочке,    пуская  солнечных
зайчиков. Я боролся за то, чтобы не упасть в обморок,  любой ценой ус-
тоять на ногах. Весь июнь и первую половину июля мне это удавалось,  и
однажды Блокер присел рядом со мной в перерыв, когда я трясущимися ру-
ками подносил ко рту сандвич.  Дрожь у меня не проходила до десяти ве-
чера. Это из-за жары. Если бы я не трясся,  то потерял бы сознание,  и
когда я думал о Долане, это поддерживало во мне дрожь.
- Ты еще не окреп, парень,- заметил он.
- Нет,- ответил я.- Но, как говорится, видел бы ты, с чего начинали.
- Я все еще надеюсь увидеть,  как ты вырубаешься посреди дорожного по-
лотна, а ты не падаешь. Но упадешь.
- Не упаду.
- Упадешь, точно. Если и дальше походишь с лопатой за грузовиком, сва-
лишься.
- Нет.
- Самое жаркое лето еще не наступило, парень. Тинк это называет сково-
родочной погодой.
- Я устою. Он вынул что-то из кармана. Это были прадедушкины часы.  Он
бросил их мне на колени.
- Забери эту дрянь,- сказал он.- Мне это не нужно.
- Ты заключил со мной пари.
- Я его расторгаю.
- Если ты меня выгоняешь,  я подам в суд,- всполошился я.- Ты мне под-
писал направление. Ты...
- Я тебя не выгоняю,- он отвернулся.- Я скажу Тинку,  чтобы он  научил
тебя работать на фронтальном погрузчике. Я долго в растерянности смот-
рел на него. Никогда еще моя классная комната, прохладная и уютная, не
казалась мне такой далекой... и тем не менее,  я до сих пор понятия не
имел, как мыслят люди вроде Блокера и что они имеют в виду,  когда го-
ворят то, что говорят. Я знал,  что он одновременно восхищается мной и
презирает меня, но не представлял, в какой момент какое из этих чувств
он испытывает.  "И не беспокойся об этом,  милый,- вдруг заговорил го-
лос Элизабет внутри меня.- Твое дело - Долан. Думай о Долане".
- Зачем ты собираешься это сделать?  - произнес я  наконец.    По  его
взгляду я понял, что мой вопрос одновременно взбесил и развеселил его.
Но больше, видимо, все-таки взбесил.
- Что с тобой, парень? Кто я, по-твоему?
- Я не...
- Думаешь, я хочу тебя убить за твои вонючие часы? Это ты думаешь?
- Извини.
- Да уж точно.  Самый виноватый кретин,  которого я видел.  Я  отложил
прадедушкины часы в сторону.
- Ты никогда не станешь сильным,  парень.  Есть такие люди и растения,
которые приживаются на солнце. Другие вянут и гибнут. Ты погибнешь. Ты
это знаешь и все-таки не прячешься в тень. Почему? Зачем тебе это нуж-
но?
- Есть причины.
- Ну да, надо полагать. А Бог помогает всякому, кто упирается так, как
ты. Он поднялся и отошел. Ко мне приблизился ухмыляющийся Тинкер:
- Думаешь, ты сможешь освоить фронтальный погрузчик?
- Думаю, что да,- ответил я.
- И я так думаю,- продолжал он.- Старик Блок тебя любит  -  просто  не
знает, как это выразить.
- Я это заметил. Тинкер рассмеялся:
- Ты упрямая сволочь, точно?
- Надеюсь, что так,- подтвердил я. Остаток лета я провел за рулем пог-
рузчика, а когда осенью вернулся в школу,  почти такой же черный,  как
Тинк, коллеги больше не смеялись надо мной.  Иногда искоса поглядывали
мне вслед, но смеяться перестали.  У меня есть причины.  Вот что я ему
сказал. И я это сделал. Не из прихоти я провел это лето в аду. Мне на-
до было приобрести форму, понимаете ли. Чтобы приготовиться вырыть мо-
гилу мужчине или женщине, может,  и не нужны такие героические усилия,
но я не мужчине и не женщине готовил могилу.   Я  собрался  похоронить
этот чертов "кадиллак". К апрелю следующего года я подписался на изда-
ния дорожной комиссии штата.  Каждый месяц я получал бюллетень "Дорож-
ные знаки Невады". Большую часть материала я не читал; пропускал зако-
нопроекты по улучшению дорог,  объявления о покупке и продаже дорожной
техники, постановления по таким вопросам, как борьба с зыбучими песка-
ми и оврагами. То, что мне было нужно,  обычно печаталось на двух пос-
ледних страничках бюллетеня. В этом разделе, который назывался "Кален-
дарь", указывались даты и места дорожных работ в будущем месяце.  Осо-
бенно меня интересовали те места и даты,  после которых следовала  ко-
роткая аббревиатура ЗП.  Это означало: "Замена покрытия";    благодаря
приобретенному в бригаде Харви Блокера опыту я знал,  что  именно  эти
работы чаще всего связаны с устройством объездов.  Но не всегда  -  не
обязательно.  Дорожное управление закрывает участок дороги лишь тогда,
когда нет никакого другого выхода.  Но рано или поздно,  думал я,  эти
две буквы будут означать конец Долана. Всего две буквы,  но иногда они
даже снились мне: ЗП.  Вряд ли это будет легко или скоро  -  возможно,
ждать придется годы, а тем временем с Доланом может случиться все, что
угодно.  Он плохой человек,  а у плохих людей жизнь полна  опасностей.
Четыре разнонаправленных вектора должны сойтись,  словно в параде пла-
нет: поездка Долана, мои каникулы,  национальный праздник и три выход-
ных подряд. Может быть, годы. А может, и никогда. Но я испытывал абсо-
лютную уверенность, что это обязательно произойдет и что к тому време-
ни я буду готов.  И действительно наступило.  Не тем летом,    нс  той
осенью и даже нс следующей весной.  Но в июне прошлого года  я  открыл
"Дорожные знаки Невады" и вот что прочел в "Календаре": "1 -  22  ИЮЛЯ
(предварит.) ФЕДЕРАЛЬНОЕ ШОССЕ 71400-472 МИЛИ ЗП".  Трясущимися руками
я раскрыл настольный календарь и выяснил, что День независимости 4 ию-
ля приходится на понедельник.  Итак,  три из четырех векторов сошлись,
потому что при такой обширной замене покрытия где-то должен  быть  ус-
троен объезд. Но Долан... Как насчет Долана? Как с четвертым вектором?
Насколько я помнил, в прежние годы он трижды ездил в Лос-Анджелес на 4
июля - в праздничные дни в Лас-Вегасе дела идут хуже.  Но еще три раза
он ездил в другие места - раз в Нью-Йорк, раз в Майами,  раз в Лондон,
а однажды просто остался в Лас-Вегасе.  Если он поедет...  Как это уз-
нать? Я долго и тяжело обдумывал, но мне мешали два видения.  В первом
передо мной представал "кадиллак" Долана, мчащийся на запад по шоссе ј
71 в сумерках, отбрасывая за собой продолговатую тень. Я видел, как он
проезжает знаки "ВПЕРЕДИ ОБЪЕЗД", последний из которых требовал отклю-
чить радиостанции в машинах.  Как "кадиллак" пробирается среди брошен-
ной дорожной техники - бульдозеров,  грейдеров,  фронтальных погрузчи-
ков.  Брошенной не просто на ночь,  а потому что впереди три  выходных
дня.  Во втором видении все было точно так же,   только  отсутствовали
знаки объезда.  Отсутствовали потому,  что я.это сделал.  В  последний
день занятий я вдруг сообразил, как могу узнать. Я клевал носом,  мыс-
ли мои витали за миллион миль и от школы, и от Долана,  и вдруг я рез-
ко выпрямился, столкнув вазу, стоявшую на краю стола (с красивыми пус-
тынными цветами,  преподнесенными мне учениками  по  случаю  окончания
учебного года), на пол и она разбилась.  Некоторые дети,  которые тоже
клевали носами, тут же очнулись, и, видимо, что-то в моем лице напуга-
ло одного из них,  потому что мальчик по имени Тимоти Урих разревелся,
и мне пришлось его успокаивать. "Простыни,- думал я,  поглаживая Тимми
по головке.- Простыни, подушки,  скатерти,  серебряная посуда,  ковры.
Все должно быть как следует. Он захочет,  чтобы все было как следует".
Ну, конечно. Порядок в доме - это так же неотъемлемо от Долана,  как и
серый "кадиллак". Я улыбнулся, и Тимми Урих ответил мне улыбкой, но не
Тимми я улыбался.  Я улыбался Элизабет.  Занятия в том году окончились
10 июня. Двадцать дней спустя я вылетел в Лос-Анджелес.  Я взял машину
напрокат и остановился в своем всегдашнем дешевом отеле.    Каждый  из
следующих трех дней я ездил в Голливуд и следил за виллой Делана. Я не
мог следить постоянно: меня заметили бы.  Богачи нанимают  специальных
людей,  чтобы отлавливать слишком любопытных - те  могут  представлять
опасность. Вроде меня. Сначала ничего не происходило. В доме не ощуща-
лось признаков жизни, лужайка не заросла - Боже упаси!  Вода в бассей-
не была, несомненно,  чистой и хлорированной.  Но все равно чувствова-
лась пустота - шторы опущены, двор без машин,  никто не купался в бас-
сейне,  который молодой человек с конским хвостом  на  затылке  чистил
каждое утро.  Во мне нарастало ощущение провала.  Но я оставался,  еще
надеясь на последний вектор. Двадцать девятого июня,  когда я уже поч-
ти приговорил себя к еще одному году слежки,  и ожидания,  и  утренних
пробежек,  и работы на погрузчике у Харви Блокера (если,  конечно,  он
снова меня возьмет),  к воротам виллы Долана подъехала синяя машина  с
надписью "ЛОС-АНДЖЕЛЕС. ОХРАННЫЕ УСЛУГИ".  Человек в форме вышел и от-
пер ворота ключом.  Он загнал машину внутрь и оставил за углом  виллы.
Затем закрыл створки ворот и снова запер.  Хоть что-о новое.  Я ощутил
слабый проблеск надежды.  Я отъехал,  заставил себя почти два часа ту-
да-сюда гонять машину,  затем вернулся,  остановившись на сей раз не у
подножья холма,  а наверху.  Минут пятнадцать спустя  к  вилле  Делана
подъехал синий фургон. На боку его виднелась надпись большими буквами:
"БОЛЬШОЙ ДЖО. УБОРКА".  У меня учащенно забилось сердце.  Я наблюдал в
зеркало заднего вида и хорошо помню,  как мои руки  вцепились  в  руль
взятой напрокат машины.  Из фургона появились четыре женщины - две бе-
лые, одна черная,  одна мексиканка.  Все в белых передниках,  как офи-
циантки, но, разумеется,  не официантки,  а уборщицы.  Охранник вышел,
когда одна из них позвонила у калитки, и отпер ее.  Они поболтали впя-
тером, пересмеиваясь.  Охранник попытался облапить одну из них,  и та,
смеясь,  шлепнула его по руке.  Другая женщина села за руль  и  вывела
фургон на площадку.  Остальные направились к дому,  щебеча друг с дру-
гом, пока охранник отпирал и запирал ворота. Пот заливал мое лицо; мне
казалось,  будто меня намазали солидолом.  Сердце  бешено  колотилось.
Женщины уже исчезли из поля зрения.  Я рискнул выглянуть  через  окно.
Задняя дверь фургона оказалась распахнутой.  Одна из приехавших  несла
большую охапку простыней, другая - полотенца, третья тащила пару пыле-
сосов. Они гуськом подтянулись к двери,  и охранник впустил их внутрь.
Я отъехал;  меня била такая дрожь,  что я едва мог управлять  машиной.
Дом открывают. Он приедет. Долан не менял свой "кадиллак" каждый год -
подходил к концу трехлетний срок службы серого "седана девиля",  в ко-
тором он ездил в том июне. Я точно знал его размеры.  Я написал запрос
на фирму "Дженерал моторс", представившись исследователем.  Мне высла-
ли инструкцию по эксплуатации и спецификации на модель того года.    И
даже вернули вложенный мною конверт с оплаченным ответом. Крупные фир-
мы всегда учтивы, даже когда дела у них идут не лучшим образом.  Потом
я дал три параметра - максимальную ширину "кадиллака",    максимальную
высоту и максимальную длину - своему приятелю, который преподает мате-
матику в средней школе Лас-Вегаса. Я вам уже говорил,  что готовился к
этому,  и подготовка моя была отнюдь не только физической.  Я предста-
вил ему свою задачу как чисто гипотетическую.  Я,мол,   хочу  написать
научно-фантастический рассказ, и мне нужно, чтобы цифры выглядели убе-
дительно.  Даже изложил ему обрывки сюжета -  я  сам  поражаюсь  своей
изобретательности. Приятель захотел уточнить,  с какой скоростью будет
двигаться мой разведывательный корабль пришельцев. Такого вопроса я не
ожидал и спросил, неужели это так важно.
- Конечно,  важно,- ответил он.- Очень важно.  Если ты хочешь,   чтобы
разведчик в твоем рассказе угодил точно внутрь ловушки,    ее  размеры
должны быть строго выдержаны.  Теперь ты мне даешь пять метров на пол-
тора. Я раскрыл было рот, чтобы объяснить, что это не точная цифра, но
он поднял руку.
- Просто приблизительно,- пояснил он.- Помогает рассчитать  траекторию
спуска.
- Чего-чего?
- Траекторию спуска,- повторил он,  и я похолодел.  В такое  выражение
человек, снедаемый жаждой мести, может влюбиться. Эдакое темное,  зло-
веще накатывающее звучание. Траектория спуска.  Я-то был уверен,  что,
если вырою могилу такой величины,  чтобы "кадиллак" поместился в  ней,
то он действительно там поместится. Приятель показал мне, что,  прежде
чем послужить могилой, она должна сработать как ловушка.  Важна и фор-
ма сама по себе, сказал он.  Щель,  которую я представлял,  могла и не
сработать - более того, вероятность того, что она не сработает, гораз-
до больше.
- Если машина не попадет точно в начало траншеи,- заявил он,- то она и
не проедет по ней. Она проскользнет под каким-то углом,  а когда оста-
новится,  пришельцы просто выйдут наружу и перебьют твоих героев.  Вы-
ход в том, чтобы расширитьь входную часть,  придав всему раскопу форму
воронки.  Потом: как со скоростью?  Если "кадиллак" Долана будет ехать
слишком быстро,  а траншея окажется слишком короткой,   он  промчится,
немного просев на ходу,  и упрется колесами или корпусом в  противопо-
ложный конец. Крыша будет слегка помята, но машина не упадет в яму.  С
другой стороны,  если скорость "кадиллака" окажется слишком мала,    а
длина траншеи чересчур велика, он опустится на дно носом, а не колеса-
ми,  и это тоже не годится.  Захоронить "кадиллак" так,  чтобы  задняя
часть кузова с бампером торчала из-под земли,- это все равно,  что за-
хоронить покойника так, что высовываются ноги.
- Так с какой скоростью движется твой космический разведчик?  Я быстро
посчитал в уме.  На трассе при небольшом движении шофер Долана  держал
около ста километров в час. Может, немного сбросит. Я могу убрать зна-
ки объезда,  но ведь не спрячу дорожную технику и не смогу  ликвидиро-
вать все признаки ремонта.
- Примерно двадцать руллов,- сказал я. Он усмехнулся:
- А в других единицах?
- Скажем, восемьдесят земных километров в час.
- Ага.- Он тут же принялся считать на своем компьютере, а я присел ря-
дом,  широко улыбаясь и повторяя про себя чудесные слова:  "траектория
спуска". Вскоре он поднял голову.
- Знаешь,- произнес он,- может, тебе стоит подумать
 насчет того, чтобы изменить размеры корабля, дружок.
- Да? А почему ты так считаешь?
- Пять на полтора - слишком много для космического
 разведчика.- Он рассмеялся.- Это как раз размеры "линкольна-IV".    Я
тоже засмеялся. Мы хохотали вместе. Увидев,  как женщины заходят в дом
с простынями и полотенцами,  я немедленно улетел в Лас-Вегас.  Я отпер
свою квартиру, вошел в гостиную и взялся за телефон.  Руки у меня нем-
ного дрожали.  Девять лет я ждал и следил,  как паук под потолком  или
мышь за плинтусом.  Я изо всех сил старался не дать  Долану  малейшего
повода подумать, что муж Элизабет еще интересуется им - абсолютно пус-
той взгляд,  которым он окинул меня в тот день,  когда я  миновал  его
поврежденный "кадиллак" по дороге в Лас-Вегас,  как я ни  был  взбешен
тогда, стал для меня справедливым вознаграждением.  Но теперь придется
рискнуть.  Я вынужден рисковать,  потому что не мог быть в двух местах
одновременно и мне крайне необходимо знать,  едет  ли  Делан  и  когда
объезд должен временно исчезнуть.  В самолете я составил план.  Я счи-
тал, что он сработает. Я сделаю так, что он сработает.  Я набрал спра-
вочную Лос-Анджелеса и узнал номер фирмы бытовых услуг "Большой  Джо".
Я позвонил туда.
- Это Билл из ресторана "Ренниз",- сказал я.-  Нам  заказали  ужин  на
субботу по адресу 1121, Астер-драйв в Голливуде. Я хотел бы, чтобы од-
на из ваших девушек проверила, стоит ли большой кубок мистера Долана в
шкафу над камином. Не окажете ли мне любезность? Меня попросили подож-
дать. Я ждал, хотя с каждой бесконечной секундой все больше утверждал-
ся в мысли, что он что-то учуял и с другого аппарата запрашивает теле-
фонную компанию.  Наконец - после бесконечного ожидания - он вернулся.
Голос его звучал удрученно, но для меня все было в порядке. Именно так
я и хотел, чтобы он звучал.
- В субботу вечером?
- Да, именно так.  Но у меня нет кубка такого размера,  какой им может
потребоваться, разве что придется обзванивать весь город,  а по-моему,
у него есть такой кубок для пунша. Я хотел просто проверить.
- Слушайте, уважаемый,  согласно моему заказу,  мистер Делан ожидается
только к трем часам дня в воскресенье.  Я с удовольствием поручу  моим
девушкам проверить,  как обстоят дела с вашим кубком,  но  сперва  мне
нужно выяснить этот вопрос.  Мистера Долана не нагреешь,  извините  за
выражение...