здешнего  участкового,  который  в
хорошем настроении мог угостить мороженым или арахисом в  пакетике.  Все  от
жары попрятались по домам.
   По-прежнему медленно - рука Бобби обнимает Кэрол за пояс - они прошли  по
дорожке, которая выводила на угол Коммонвелф  и  Броуд.  Холм,  по  которому
взбиралась Броуд-стрит, был таким же безлюдным, как  парк;  нагретый  воздух
колыхался над мостовой, будто над мусоросжигателем. Ни единого пешехода,  ни
единой движущейся машины.
   Они вышли на тротуар, и Бобби как раз собрался спросить,  сумеет  ли  она
перейти через улицу, но тут Кэрол сказала высоким шепотным голоском:
   - Ой, Бобби, я сейчас потеряю сознание.
   Он испуганно посмотрел на нее и увидел, что глаза у нее закатились, стали
поблескивающе белыми. Она закачалась,  как  почти  спиленное  дерево.  Бобби
бессознательно нагнулся и, когда  колени  у  нее  подогнулись,  обхватил  ее
вокруг бедер и спины. Он был справа от нее, а потому не причинил новой  боли
ее левой руке. К тому же даже без сознания Кэрол продолжала  держать  правой
рукой левый локоть, помогая левой руке не двигаться.
   Кэрол Гербер была с Бобби одного роста, если не  чуточку  выше.  Казалось
бы, ему не хватило бы сил пронести ее по Броуд-стрит, даже шатаясь. Однако у
людей в шоке силы берутся неизвестно откуда. Бобби нес ее -  и  ни  разу  не
пошатнулся... Он бежал под палящим июньским солнцем. Никто не остановил его,
никто  не  спросил,  что  случилось  с  бесчувственной  девочкой,  никто  не
предложил помочь. Он слышал машины на Эшер-авеню, но этот уголок мира  обрел
жуткое сходство с Мидуичем, где все заснули одновременно.
   Ему в голову не пришло отнести Кэрол к ее матери. Квартира Герберов  была
выше по холму, но не это было причиной. Бобби мог думать только о Теде.  Тед
будет знать, что делать.
   Когда он начал подниматься на свое крыльцо, его  сверхъестественная  сила
пошла на убыль. Он пошатнулся, и нелепое двойное плечо Кэрол задело  перила.
Она напряглась у него в руках, закричала. Ее полузакрытые глаза открылись.
   - Мы уже почти тут, - заверил он  ее  прерывающимся  шепотом,  совсем  не
похожим на его обычный голос. - Почти тут. Прости, что я  тебя  стукнул.  Мы
почти...
   Дверь открылась, и вышел Тед. На нем были серые брюки от костюма и майка.
Выглядел он удивленно, сочувственно, но не испуганно.
   Бобби кое-как поднялся на последнюю ступеньку, и тут его повело назад. На
жуткий миг он подумал, что свалится, может, разобьет голову о цемент. Но тут
Тед схватил его и удержал.
   - Дай ее мне, - сказал он.
   - Только зайдите к ней с другого бока, -  просипел  Бобби.  Руки  у  него
дрожали, как струны гитары, а плечи горели огнем. - С этого нельзя.
   Тед обошел их и встал рядом с Бобби. Кэрол смотрела на них  снизу  вверх,
ее пепельные волосы перекинулись через запястье Бобби.
   - Они меня покалечили, - прошептала она Теду. - Уилли...  Я  просила  его
остановить их, но он не захотел.
   - Не говори пока, - сказал Тед. - Все будет хорошо. Он взял ее у Бобби со
всей осторожностью, и тем не менее они чуть-чуть пошевелили ее  левую  руку.
Двойное  плечо  под  белой  блузкой  дернулось.  Кэрол  застонала,  а  потом
заплакала. Из ее правой ноздри снова поползла кровь  -  ярко-алая  капля  на
фоне побелевшей кожи. На мгновение Бобби припомнился его сон. Глаз.  Красный
глаз.
   - Придержи дверь, Бобби.
   Бобби открыл дверь пошире. Тед пронес Кэрол через  вестибюль  в  квартиру
Гарфилдов.
   В ту же самую секунду Лиз Гарфилд начала спускаться по железной  лестнице
на Главную улицу к стоянке такси. Она двигалась с медлительной осторожностью
хронически больной, держа в обеих руках по чемодану. Мистер Бертон, владелец
газетного киоска, как раз вышел покурить. Он смотрел, как Лиз  спустилась  с
лестницы, откинула вуалетку и осторожно провела по лицу  носовым  платочком.
При каждом прикосновении она чуть вздрагивала. Она была сильно накрашена, но
никакой макияж помочь не мог. Только привлекал внимание к тому,  что  с  ней
произошло. От вуалетки толку было  больше,  хотя  она  и  прикрывала  только
верхнюю часть лица, и теперь Лиз снова ее опустила. Она подошла к первому из
стоящих такси, и водитель вылез помочь ей с чемоданами.
   Бертон подумал: кто  мог  так  ее  отделать?  И  от  души  пожелал  чтобы
виновнику в эту самую минуту дюжие полицейские массировали голову дубинками.
Тот, кто способен так обойтись с женщиной, ничего  лучшего  не  заслуживает.
Человек, способный  так  обойтись  с  женщиной,  не  должен  разгуливать  на
свободе... Так считал Бертон.
   Бобби подумал, что Тед положит Кэрол на диван, но нет.  В  гостиной  было
одно кресло с прямой спинкой, и он сел в него, держа ее на коленях - вот как
Санта-Клаус в универмаге Гранта сажал к  себе  на  колени  малышей,  которые
подбегали к нему, пока он восседал на своем троне.
   - Где еще у тебя болит, не считая плеча?
   - Они били меня по животу. И по боку.
   - Какому боку?
   - Правому.
   Тед осторожно задрал ее блузку с этого бока. Бобби  со  свистом  выпустил
воздух через нижнюю губу, когда  увидел  синяк,  пересекавший  ее  ребра  по
диагонали. Он сразу узнал очертания бейсбольной биты. И понял, чьей  биты  -
Гарри Дулина, прыщавого балды, который видел себя Робин Гудом в  той  чахлой
пустыне, которая сходила за его воображение. Он,  и  Ричи  О'Мира,  и  Уилли
Ширмен поймали ее в парке, и Гарри бил ее битой, а Ричи и Уилли держали  ее.
Все трое ржали и называли ее Гербер-Беби. Может, все началось как  шутка,  а
потом вышло из-под контроля? Ведь почти то же самое случилось в  "Повелителе
мух"? Все чуточку вышло из-под контроля?
   Тед прикоснулся к боку Кэрол снизу. Его узловатые пальцы растопырились  и
медленно заскользили вверх. При этом он наклонял голову, словно  не  столько
прикасался, сколько слушал. Может, так оно и  было.  Когда  он  добрался  до
синяка, Кэрол ойкнула.
   - Больно? - спросил Тед.
   - Немножко. Не так, как плечо. Они ведь сломали мне руку?
   - Нет, не думаю, - сказал Тед.
   - Я слышала, как оно хрупнуло. И они слышали. Потому и убежали.
   - Ну конечно, ты слышала. Безусловно.
   По ее щекам катились слезы, лицо все еще было  пепельно-серым,  но  Кэрол
как будто чуть-чуть успокоилась. Тед задрал ее блузку до подмышки и  оглядел
синяк. "Юн не хуже меня знает, чем ее ударили", - подумал Бобби.
   - Сколько их было, Кэрол?
   "Трое", - подумал Бобби.
   - Т-трое.
   - Трое мальчишек? Она кивнула.
   - Трое  мальчишек  против  одной  маленькой  девочки.  Значит,  они  тебя
боялись. Они, наверное, думали, что ты львица. Ты львица, Кэрол?
   - Если бы! - сказала Кэрол и попыталась улыбнуться. -  Если  бы  я  могла
рыкнуть и прогнать их! Они меня п-покалечили.
   - Я знаю. Знаю. - Его ладонь скользнула вниз к  синяку  и  закрыла  сизый
отпечаток биты на ее ребрах. - Вдохни.
   Синяк вспучился под ладонью Теда. Сквозь его желтые  от  никотина  пальцы
Бобби видел полоски лилового пятна.
   - Так больно?
   Она мотнула головой.
   - А дышать?
   - Тоже нет.
   - И когда твои ребра прижимаются к моей руке, тоже не больно?
   - Нет. Только  саднит.  А  больно...  -  Она  взглянула  на  свое  жуткое
двугорбое плечо и тут же отвела глаза.
   - Я знаю. Бедненькая Кэрол. Бедняжка. Мы до этого  еще  дойдем.  Где  они
тебя еще били? Ты сказала, по животу?
   - Да.
   Тед задрал ее блузку спереди. Еще синяк. Но выглядел он  побледнее  и  не
таким жутким. Тед осторожно прикоснулся к нему кончиками пальцев  -  сначала
над пупком, потом под ним. Она сказала, что не чувствует там такой же  боли,
как в плече, что живот у нее только саднит, как ребра.
   - По спине они тебя не били?
   - Н-нет.
   - По голове? По шее?
   - Н-нет. Только по боку и по животу, а потом по плечу, а оно хрупнуло,  а
они услышали и убежали. А я думала, что Уилли Ширмен - хороший.
   Она горестно взглянула на Теда.
   -  Поверни  головку,  Кэрол..,  отлично..,  теперь  в   другую   сторону.
Поворачивать не больно?
   - Нет.
   - И ты уверена, что они ни разу не ударили тебя по голове?
   - Нет. То есть да, уверена.
   - Ты счастливица.
   Бобби не мог понять, какого черта Тед назвал Кэрол счастливицей. Ее левая
рука, казалось ему, была не просто сломана, а наполовину вырвана  из  плеча.
Ему внезапно вспомнилась жареная воскресная  курица  и  как  щелкает  дужка,
когда ее вытаскиваешь. Что-то закрутилось у него в желудке. На  секунду  ему
показалось, что сейчас его вывернет - и завтрак, и черствый хлеб, которым он
поделился с утками.
   "Нет! - сказал он себе. -  Сейчас  не  смей!  Теду  и  без  тебя  хватает
проблем".
   - Бобби? - Голос Теда был ясным и четким.  Словно  проблем  у  него  было
меньше, чем их решений. И каким же это явилось облегчением! - С тобой все  в
порядке?
   - Угу. - И ведь он сказал правду: желудок у него усмирился.
   - Отлично. Ты поступил правильно, что привел ее  сюда.  Ты  способен  еще
поступать правильно?
   - Угу.
   - Мне нужны ножницы. Ты не найдешь их?  Бобби  пошел  в  спальню  матери,
выдвинул верхний ящик комода и достал ее плетеную рабочую  корзинку.  Внутри
лежали ножницы средних размеров. Он побежал назад и показал их Теду:
   - Такие годятся?
   - Отлично, - сказал Тед и добавил, обращаясь к Кэрол:
   - Я разрежу твою блузку, Кэрол. Мне очень жаль, но  я  должен  сейчас  же
осмотреть твое плечо, а я не хочу сделать тебе снова больно.
   - Ничего, - сказала она и снова попыталась улыбнуться. Бобби даже страшно
стало от ее храбрости. Да если бы у него плечо  стало  таким  двугорбым,  он
наверняка блеял бы, будто овца, напоровшаяся на колючую проволоку.
   - Домой ты сможешь вернуться в рубашке Бобби. Верно, Бобби?
   - Само собой. Пара-другая вошек мне тьфу.
   - Обхохочешься, - сказала Кэрол.
   Тед осторожно разрезал блузку на спине, а потом спереди, а потом снял обе
половинки, будто скорлупу с вареного яйца. С левым  боком  он  был  особенно
осторожен, но Кэрол хрипло вскрикнула, когда пальцы Теда  задели  ее  плечо.
Бобби  подскочил,  и  сердце  у  него,  совсем  было  успокоившееся,   снова
заколотилось.
   - Извини, - пробормотал Тед. - Ого. Поглядите-ка! Плечо  Кэрол  выглядело
уродливо, но не так ужасно, как боялся Бобби - наверное,  так  почти  всегда
бывает, когда поглядишь прямо на то, чего боялся.  Второе  плечо  было  выше
нормального, и кожа на нем была до того натянута, что Бобби  не  понял,  как
она вообще не лопнула. И цвет у него был какой-то странно сиреневый.
   - Очень плохо? - спросила Кэрол. Она глядела в другую сторону - на стену.
Ее лицо выглядело изнуренным, изголодавшимся, как  у  детей-беженцев.  Бобби
подумал, что после первого беглого взгляда она ни разу не посмотрела на  это
плечо. - Я буду в гипсе все лето?
   - Не думаю, что тебе вообще понадобится гипс. Кэрол поглядела на  Теда  с
недоумением.
   - Оно не сломано, деточка, а только  вывихнуто.  Кто-то  ударил  тебя  по
плечу...
   - Гарри Дулин...
   - ..так сильно, что выбил головку верхней кости твоей левой  руки  из  ее
ямки. Я думаю, что сумею вернуть ее на место. А ты  выдержишь  минуту-другую
очень сильной боли, зная, что потом все, наверное, будет хорошо?
   - Да, - сказала она, не задумываясь. -  Вправьте  его,  мистер  Бротиген.
Пожалуйста.
   Бобби поглядел на него с сомнением:
   - А вы правда сумеете?
   - Да. Дай-ка мне твой пояс.
   - Что-о?
   - Твой пояс. Дай его мне.
   Бобби вытащил пояс - совсем еще новый, подаренный ему на Рождество  -  из
петель и протянул Теду, который взял его, не отводя глаз от Кэрол.
   - Как твоя фамилия, деточка?
   - Гербер. Они называли меня Гербер-Беби. Но я же не беби.
   - Ну конечно. И вот сейчас ты это докажешь.  -  Он  встал,  усадил  ее  в
кресло, а потом опустился рядом на колени, словно типчик  в  старом  фильме,
предлагающий свою руку и сердце. Он дважды сложил пояс Бобби пополам и начал
совать Кэрол в здоровую руку, пока она наконец не отпустила локоть, а  тогда
сомкнул ее пальцы на изгибах. - Отлично. А теперь сунь его в рот.
   - Сунуть пояс Бобби в рот?
   Тед ни на секунду не отводил от нее взгляда, а теперь  начал  поглаживать
ей целую руку от локтя до запястья. Его пальцы скользили  вниз  от  локтя..,
замирали..,  и  возвращались  вверх  к  локтю..,  потом  снова  двигались  к
запястью. "Будто он ее гипнотизирует", - подумал  Бобби.  И  -  да,  Тед  ее
гипнотизировал,  Зрачки  у  него  опять  жутко  расширялись  и   сужались..,
расширялись и сужались. В одном  ритме  с  движениями  его  пальцев.  Кэрол,
приоткрыв губы, уставилась на его лицо.
   - Тед.., ваши глаза...
   -  Да-да,  -  сказал  он  нетерпеливо,  словно  не  интересуясь  тем  что
проделывают его глаза. - Боль поднимается вверх, Кэрол, тебе это известно?
   - Нет...
   Ее  глаза  устремлены  на  его.  Его  пальцы  на  ее  руке  спускаются  и
поднимаются.., спускаются и поднимаются. А зрачки - будто  медленное  биение
сердца. Бобби увидел, как Кэрол села в кресле поудобнее. Она все еще держала
пояс, а когда Тед прервал поглаживание, чтобы прикоснуться к тыльной стороне
ее ладони, Кэрол послушно поднесла пояс к лицу.
   - Да-да, - сказал он, - боль поднимается от  своего  источника  к  мозгу.
Когда я вправлю твое плечо, боли будет много, но ты перехватишь значительную
ее часть у себя во рту и не пустишь в мозг. Закусишь ее в зубах  и  удержишь
на поясе Бобби, так что только ее частички доберутся до  твоей  головы,  где
бывает больнее всего. Ты меня понимаешь, Кэрол?
   - Да... - Ее голос стал каким-то далеким. Она выглядела совсем  маленькой
в кресле с высокой прямой спинкой, одетая  только  в  шортики  и  кроссовки.
Зрачки Теда, заметил Бобби, перестали расширяться.
   - Сунь пояс себе в рот.
   Она вложила пояс между губами.
   - Кусай его, когда будет больно.
   - Когда больно.
   - Перехватывай боль.
   - Буду перехватывать.
   Тед в последний раз провел массивным указательным пальцем от ее локтя  до
запястья, потом посмотрел на Бобби.
   - Пожелай мне удачи.
   - Удачи! - горячо сказал Бобби.
   Откуда-то издали, дремотно, Кэрол Гербер сказала:
   - Бобби швырнул в него уткой.
   - Правда? - спросил Тед. Очень-очень мягко он сомкнул пальцы  левой  руки
на левом запястье Кэрол.
   - Бобби думал, что этот человек - низкий человек. Тед посмотрел на Бобби.
   - Не в этом смысле низкий, - сказал Бобби. - Просто... Да ну, не важно.
   - Тем не менее, - сказал Тед, -  они  очень  близко.  Городской  гудок..,
куранты...
   - Я их слышал, - угрюмо сказал Бобби.
   - Я не буду ждать, пока твоя мать  вернется  вечером,  -  не  смею.  День
проведу в кино, или в парке, или еще где-то. На крайний случай в  Бриджпорте
есть ночлежки. Кэрол, ты готова?
   - Готова.
   - Когда начнется боль, что ты сделаешь?
   - Поймаю ее. Зажму зубами в пояс Бобби.
   - Умница, девочка. Десять секунд, и ты почувствуешь себя куда лучше.
   Тед глубоко вздохнул, потом протянул правую руку так, что ладонь  нависла
прямо над сиреневым бугром в плече Кэрол.
   - Сейчас начнется боль, деточка. Будь храброй. Не десять секунд и даже не
пять. Бобби показалось, что все произошло  в  одно  мгновение.  Край  правой
ладони Теда нажал на шишку, выпиравшую из плеча Кэрол. Одновременно он резко
дернул ее левую руку за запястье. На щеках Кэрол  выступили  желваки  -  она
впилась зубами в пояс Бобби.  Бобби  услышал  щелчок,  вроде  того,  который
иногда слышал у себя в шее, когда она затекала, а он ее поворачивал. Бугор в
плече Кэрол исчез.
   - Есть! - воскликнул Тед. - С виду все в порядке! Кэрол? Она открыла рот,
из него выпал пояс Бобби и лег поперек  ее  коленей.  Бобби  увидел  цепочку
крошечных точек, вдавленных в кожу: она почти прокусила пояс насквозь.
   - Совсем не больно! - сказала она с удивлением. Провела  ладонью  к  тому
месту,  где  сиреневатость  становилась  густолиловой,   коснулась   его   и
вздрогнула.
   - Будет побаливать неделю или около того, - предупредил ее Тед.  -  И  по
меньшей мере полмесяца не поднимай этой рукой ничего тяжелого и ничего ею не
бросай. А не то головка может снова выскочить из ямки.
   - Я поберегусь. - Теперь Кэрол  не  боялась  смотреть  на  свое  плечо  и
продолжала осторожно прикасаться к синяку кончиками пальцев.
   - Сколько боли ты поймала? -  спросил  у  нее  Тед,  и,  хотя  лицо  Теда
сохраняло серьезное выражение, Бобби почудилась в его голосе легкая улыбка.
   - Почти всю, - сказала она. - Больно почти совсем не было.
   Однако, не успев договорить, она привалилась к спинке кресла. Глаза у нее
были открыты, но смотрели в никуда. Кэрол второй раз потеряла сознание.

***

   Тед велел Бобби намочить полотенце и принести ему.
   - В холодной воде, - добавил он. - Выжми, но не очень сильно.
   Бобби вбежал в ванную, схватил личное полотенце  с  полки  над  ванной  и
намочил его в холодной воде. Нижняя  половина  окна  там  была  из  матового
стекла, но если бы он поглядел через верхнее прозрачное  стекло,  то  увидел
бы, как к дому подъехало такси с его  матерью.  Но  Бобби  не  поглядел,  он
старательно выполнял  поручение.  Не  вспомнил  он  и  о  кольце  с  зеленым
брелоком, хотя оно лежало на полке прямо перед его глазами.
   Когда Бобби вернулся в гостиную, Тед  опять  сидел  в  кресле  с  высокой
спинкой, держа Кэрол на коленях. Бобби заметил, какими загорелыми  уже  были
ее руки по сравнению с остальной кожей, которая была  чисто  и  ровно  белой
(кроме лиловых синяков). "У нее на руках словно надеты нейлоновые чулки",  -
подумал он, и ему стало немножко смешно. Глаза у нее  начали  проясняться  и
следили за движениями Бобби, когда он  пошел  к  ней.  Но  все  равно  Кэрол
выглядела не очень чтобы - волосы спутаны, лицо все в поту, а между ноздрями
и в уголке рта подсыхали ниточки крови.
   Тед взял полотенце и начал вытирать ей щеки и лоб. Бобби встал на  колени
у ручки кресла. Кэрол  чуть-чуть  выпрямилась,  благодарно  подставляя  лицо
прохладной влажности.  Тед  стер  кровь  у  нее  под  носом,  потом  положил
полотенце на угловой столик. Он откинул слипшиеся волосы  Кэрол  с  ее  лба.
Когда пара прядей снова упала ей на лоб,  он  занес  руку,  чтобы  снова  их
откинуть.
   Но прежде входная дверь громко хлопнула. По  вестибюлю  простучали  шаги.
Ладонь на мокром лбу Кэрол замерла. Глаза Бобби встретились с глазами  Теда,
и они обменялись одной  мыслью:  мощная  телепатия,  состоявшая  из  единого
слова: "ОНИ".
   - НЕТ, - сказала Кэрол, - НЕ они, Бобби. Это твоя ма... Дверь в  квартиру
открылась, и в ней возникла Лиз. С ключами в одной руке и шляпкой (той,  что
с вуалеткой) в другой. Позади нее по ту сторону вестибюля дверь в жаркий мир
снаружи была открыта. Бок о бок на крыльце, на коврике с "Добро  пожаловать"
стояли два ее чемодана, там, куда их донес таксист.
   - Бобби, сколько раз я тебе повторяла, чтобы ты запирал эту чертову...
   Тут она умолкла. Потом годы и годы Бобби вновь и  вновь  проигрывал  этот
момент, видел все  больше  и  больше  того,  что  увидела  его  мать,  когда
вернулась из своей катастрофической поездки в Провидено: ее сын на коленях у
кресла, в котором старик,  который  ей  никогда  не  нравился  и  не  внушал
доверия, сидит с девочкой на коленях. У девочки ошеломленный вид. Ее  волосы
слиплись от пота. Блузка с нее сорвана - лоскутья валяются на полу - и, хотя
ее собственные глаза сильно заплыли, Лиз, конечно, заметила синяки  Кэрол  -
один на плече, один на ребрах, один на животе.
   И Кэрол, и Бобби, и Тед Бротиген  увидели  Лиз  с  той  же  поразительной
вневременной четкостью: два подбитых глаза (собственно говоря,  правый  глаз
был лишь злым блеском в посиневшей  припухлости),  вздувшаяся,  лопнувшая  в
двух местах нижняя губа, все еще в присохшей крови, будто в мерзкой засохшей
помаде, сдвинутый на сторону нос,  крюком  нависший  надо  ртом,  будто  нос
ведьмы из комикса.
   Тишина, мгновение осознающей  тишины  в  середине  жаркого  летнего  дня.
Где-то раздался выхлоп. Где-