Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Триллеры
      Кинг Стивен. Сердца в Атлантиде -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  -
"Пленного"? "Номер Шестой, нам нужна.., информация". - У меня есть девушка дома, - сказал я, - Тоже информация. - У меня есть еще работа - репетирую по математике. Я обещала сегодня позаниматься часок с девушкой со второго этажа. Дифференциальное исчисление. Алгебра. Она безнадежна и хнычет, но это шесть долларов за час. - Кэрол засмеялась. - Ну вот! Мы обмениваемся информацией как одержимые. - Но Боги это ничего хорошего не сулит, - сказал я, но был спокоен: я знал, что мы увидим Боги в этот вечер. По-моему, еще я знал, что в нашем будущем будут романтические отношения. И у меня возникло странное ощущение легкости, будто какая-то сила поднимала меня над землей. - Я могла бы позвонить Эстер из Хока и перенести дифференцирование с девяти на десять, - сказала Кэрол. - Эстер - крайне тяжелый случай. Никогда никуда не ходит. Сидит почти все время в бигудях и пишет письма домой, как все в колледже трудно. Хотя бы первый фильм успеем посмотреть. - Вот и хорошо, - сказал я. Мы пошли в сторону Хока. Да, это были деньки! Не требовалось вызывать няню к детям, выпускать собаку, кормить кошку и включать сигнализацию. Вы просто шли, куда и когда хотели. - Получается что-то вроде свидания? - спросила она немного погодя. - Ну, - сказал я, - пожалуй. Мы проходили мимо Восточного корпуса, и по дорожкам к клубу шли другие ребята. - Отлично, - сказала она. - А то я ведь оставила сумочку у себя в комнате и не могу заплатить за себя. - Не беспокойся. Я богач. Порядочно выиграл сегодня в карты. - В покер? - В "черви". Знаешь такую игру? - Шутишь? Я провела три недели в лагере "Виннивинья" на озере Джордж в то лето, когда мне было двенадцать. Лагерь Ассоциации молодых христиан - лагерь для неимущих ребят, называла его моя мать. Чуть не каждый день лил дождь, и мы только дулись в "черви" и охотились на Стерву. - Ее глаза смотрели куда-то вдаль, как бывает, когда люди спотыкаются о какое-то воспоминание, будто на туфлю в темноте. - "Ищите женщину в черном". Cherchez la femme noire. - Ну да, та самая, - сказал я, зная, что в эту минуту меня для нее тут нет. Затем она вернулась, улыбнулась мне и достала сигарету из кармана джинсов. Мы тогда много курили. Все мы. Тогда можно было курить в больничных приемных. Я рассказал про это моей дочери, и она сначала отказалась мне поверить. Я тоже достал сигарету и дал огонька нам обоим. Такая хорошая минута; мы глядим друг на друга над язычком пламени "Зиппо". Не так чудесно, как поцелуй, но все равно хорошо. Я вновь ощутил ту же легкость, какую-то поднимающую меня силу. Иногда поле твоего зрения расширяется, и ты исполняешься надежды. Иногда кажется, будто ты способен видеть то, что за углом, - и, может, так оно и есть. Это хорошие минуты. Я захлопнул зажигалку, и мы пошли дальше, покуривая. Наши руки почти соприкасались - но почти. - О каких деньгах мы говорим? - спросила она. - Достаточно, чтобы сбежать в Калифорнию, или все-таки поменьше? - Девять долларов. Она засмеялась и взяла мою руку. - Значит, свидание, - сказала она. - Можешь купить мне попкорна. - Идет. Тебе без разницы, какой фильм пойдет первым? Она кивнула. - Боги - всегда Боги. - Верно, - сказал я. - Но мне хотелось, чтобы первым был "Мальтийский сокол". Так и оказалось. На половине, когда Питер Лорре откалывал свой довольно-таки зловещий веселый номер, а Боги глядел на него с вежливой, чуть насмешливой улыбкой, я посмотрел на Кэрол, Она смотрела на меня. Я нагнулся и поцеловал ее маслянистый от попкорна рот в черно-белом лунном свете первого вдохновенного фильма Джона Хьюстона. Губы у нее были нежными, отзывчивыми. Я чуточку отодвинулся. Она все еще смотрела на меня. Легкая улыбка вернулась. Тут она протянула мне свой пакетик с поп корном. Я предложил ей коробочку с леденцами, и мы досмотрели вторую половину фильма. Глава 11 По дороге обратно в комплекс общежитии Чемберлен - Кинг - Франклин я взял ее за руку, как будто так и надо было. Она переплела пальцы с моими достаточно естественно, но мне почудилась некоторая скованность. - Ты вернешься к "Мятежу на "Кейне"? - спросила она. - Если ты не потерял корешок билета, тебя пустят. А то возьми мой. - Не-а. Мне нужно долбить геологию. - На спор, будешь вместо этого всю ночь дуться в карты. - Не могу себе этого позволить, - сказал я. И с полной искренностью. Я думал вернуться и засесть за учебник. Совершенно искренне. - "Одинокие борения" или "Жизнь студента по займу", - сказала Кэрол. - Душенадрывающий роман Чарльза Диккенса. Вы будете рыдать, когда храбрый Питер Рили утопится в реке, узнав, что Служба финансовой помощи лишила его таковой. Я засмеялся. Она была очень догадлива. - Я ведь в том же положении. Если напортачим, то почему бы нам не устроить двойное самоубийство? Нырнем в Пеобскот, и прощай жестокий мир. - А вообще-то, что девочка из Коннектикута делает в Университете Мэна? - спросил я. - Ответить не так просто. И если ты вздумаешь пригласить меня еще раз куда-нибудь, учти, ты для меня дедушка. Собственно восемнадцать мне будет только в ноябре. Я перескочила седьмой класс. В том году мои родители развелись, и мне было очень скверно. Оставалось либо заниматься с утра до вечера, либо стать одной из харвичских старшеклассниц не уличном углу. Тех, которые получают высшие баллы за французские поцелуи и обычно беременеют в шестнадцать лет. Ты представляешь, о ком я? - Само собой. В Гейтсе вы видели их хихикающие стайки перед "Фонтаном Фрэнка" или "Сладкими Сливками" в ожидании появления мальчиков в их повидавших виды "фордах" и "плимутах-хеми" - скоростных машинах со щитками и налепленными на задние стекла надписями "ФРАМ" и "КВАКЕРСКИЙ ШТАТ" - или же могли видеть этих девочек уже женщинами в другом конце Главной улицы на десять лет старше, на сорок фунтов тяжелее за пивом и виски в "Таверне Чука". - И я занималась с утра до вечера. Мой отец служил во флоте. Был уволен по инвалидности и переехал сюда, в Мэн.., в Дамарискотту, дальше по побережью. Я кивнул, вспоминая жениха Дианы Рени - того, что сказал: "Так держать!" и пошел служить на фло-о-о-т... - Я жила с матерью в Коннектикуте и училась в харвичской городской школе. Я подала заявление в шестнадцать разных колледжей, и меня приняли все, кроме трех.., но... - Но они хотели, чтобы ты сама платила за обучение, а ты не могла. Она кивнула. - До лучших стипендий я не дотянула по отборочным тестам баллов на двадцать. Не помешали бы какие-нибудь спортивные достижения, но я слишком корпела над учебниками. И к тому времени я уже вовсю втюрилась в Салл-Джона. - Твоего мальчика, верно? Она кивнула, но так, словно этот Салл-Джон не очень ее интересовал. - Реальное финансовое содействие предлагали только университеты Мэна и Коннектикута. Я выбрала Мэн, потому что к тому времени уже плохо ладила с матерью. Ссоры и ссоры. - А с отцом ты лучше ладишь? - Я его почти не вижу, - сказала она сухо и деловито. - Он живет с бабой, которая.., ну, они все время пьют и сцепляются друг с другом. И хватит об этом. Но он постоянный житель штата, я его дочь. Я не обеспечена всем, в чем нуждаюсь - откровенно говоря, Коннектикут предлагал условия получше, - но я не боюсь подрабатывать. Ради того, чтобы выбраться оттуда. Она глубоко вдохнула вечерний воздух и выдохнула его белесой дымкой. Мы почти дошли до Франклина. В вестибюле в жестких пластмассовых креслах сидели парни, ожидая, когда их девочки спустятся к ним. Ну просто альбом со снимками преступников-рецидивистов! "Ради того, чтобы выбраться оттуда". Она подразумевала мать, городок, школу? Или это включало и ее мальчика? Когда мы подошли к двойным дверям ее корпуса, я обнял ее и наклонился поцеловать. Она уперлась ладонями мне в грудь. Не попятилась, а просто остановила меня. И поглядела на меня снизу вверх со своей легкой улыбкой. Мне пришло в голову, что я того и гляди полюблю эту улыбку - можно проснуться посреди ночи, думая о такой улыбке. О голубых глазах и светлых волосах тоже, но главным образом об улыбке. Губы только чуть изгибались, но в уголках рта все равно появлялись ямочки. - На самом деле моего мальчика зовут Джон Салливан, - сказала она. - Как боксера. А теперь скажи, как зовут твою девочку? - Эннмари, - сказал я, и мне не слишком понравилось, как прозвучало ее имя. - Эннмари Сьюси, В этом году она кончает городскую школу Гейтс-Фоллса. Я отпустил Кэрол, а она отняла ладони от моей груди и взяла меня за руки. - Это информация, - сказала она. - Информация, и только. Все еще хочешь меня поцеловать? Я кивнул. Да, я хотел, и даже сильнее, чем прежде. - Ладно. - Она откинула лицо, закрыла глаза и чуточку приоткрыла губы. Совсем как девчушка, которая ждет у лестницы, чтобы папочка поцеловал ее перед сном. До того умилительно, что я чуть не засмеялся. Но вместо этого просто нагнулся и поцеловал се. Она поцеловала меня в ответ радостно и с жаром. Наши языки не соприкоснулись, но все равно поцелуй был ищущим, исчерпывающим. Когда она отодвинулась, щеки ее пылали, глаза блестели. - Спокойной ночи. Спасибо за фильм. - Хочешь повторить? - Надо подумать, - сказала она. Она улыбалась, но глаза у нее были серьезными. Наверное, подумала о своем мальчике. Во всяком случае, я подумал об Эннмари. - Пожалуй, лучше уйди. Увидимся у конвейера в понедельник. Ты в какой смене? - Обед и ужин. - У меня завтрак и обед. Значит, до обеда. - Ешь больше мэнской фасоли, - сказал я и рассмешил ее. Она вошла в дверь. Я провожал ее взглядом, подняв воротник и сунув руки в карманы, с сигаретой во рту, я ощущал себя почти Боги. Я смотрел, как она сказала что-то девушке за столом дежурной, а потом взбежала по лестнице, все еще смеясь. Я пошел назад в Чемберлен в лунном свете, полный решимости взяться всерьез за геосинклиналью. Глава 12 В гостиную третьего этажа я зашел просто, чтобы взять учебник. Клянусь! Когда я зашел туда, все столики - плюс парочка похищенных с других этажей - были заняты квартетами идиотов, дующихся в "черви". И даже в углу сидела на полу четверка, поджав ноги и пялясь в свои карты. Ну прямо обалделые йоги. - Охотимся на Стерву! - завопил Ронни Мейлфант, ни к кому, собственно, не обращаясь. - Затравим Суку, ребята! Я взял свой учебник геологии с дивана, где он пролежал весь день и вечер (кто-то успел посидеть на нем, вогнав между подушками, но подлюга был слишком большим, чтобы совсем утонуть между ними), и поглядел вокруг, как смотрят на нечто неизвестного назначения, В клубе рядом с Кэрол этот карточный ажиотаж казался чем-то из области снов. Теперь в область снов отодвинулась Кэрол - Кэрол с ее ямочками, с ее мальчиком, которого зовут, как боксера. В кармане у меня еще оставались шесть баксов, и нелепо было ощущать разочарование из-за того, что ни за одним столом для меня места не нашлось. Мне надо было заниматься. Найти общий язык с геосинклиналью. Устроюсь в гостиной второго этажа или найду спокойный уголок в клубном зале полуподвала. И именно в тот момент, когда я был уже почти у лестницы с моей "Исторической геологией" под мышкой, Кэрби Макклендол швырнул карты на стол с воплем: - К черту! Со мной кончено! И все потому, что меня подлавливали на хренову даму пик! Я дам вам, ребята, векселя, но со мной, ей-богу, кончено! - Он проскочил мимо меня, не оглянувшись, пригнув голову под притолокой: мне всегда казалось, что высокий рост - это своего рода проклятие. Месяц спустя с Кэрби будет кончено куда более серьезно: перепуганные родители увезут его из университета после нервного срыва и хреновой попытки самоубийства. Не первая жертва червовой мании в ту осень и не последняя, но он был единственным, кто пытался покончить с собой, проглотив два флакончика детского аспирина с апельсиновым привкусом. Ленни Дориа даже не посмотрел ему вслед. Он посмотрел на меня. - Сядешь, Рили? В моей душе произошла краткая, но вполне искренняя борьба. Мне надо было заниматься. Я намеревался заниматься, и для студента на финансовой помощи вроде меня это было здравое решение - во всяком случае, куда более здравое, чем остаться здесь в прокуренной комнате, добавляя к общему чаду дымок моих "пелл-меллок". И я сказал: "А почему бы и нет?", сел и играл в "черви" почти до часа ночи. Когда наконец я приплелся в свою комнату, Нат лежал на кровати и читал Библию. Он всегда читал ее на сон грядущий, И это было, объяснил он мне, его третье путешествие по Слову Божьему, как он неизменно называл Библию. Он добрался уже до Книги Неемии. Нат посмотрел на меня невозмутимо спокойным взглядом - взглядом, который с тех пор почти не изменился. И раз уж я об этом, то и сам Нат с тех пор почти не изменился. Он намеревался стать стоматологом и стал им. В поздравительную открытку, которую я получил от него на прошлое Рождество, был вмонтирован снимок его новой приемной в Хултоне. На фото трое Царей склонялись над полными сена яслями посреди засыпанного снегом газона. Позади Марии и Иосифа виднелась дверь с табличкой: - НАТАНИЕЛЬ ХОППЕНСТЕНД, Д. Д.". Он женился на Синди. Они все еще муж и жена, а трое их детей давно выросли. Ринти, полагаю, издохла и ей нашли преемницу. - Ты выиграл? - спросил Нат почти тем же тоном, каким несколько лет спустя ко мне обращалась жена, когда по четвергам я возвращался домой полупьяный после вечера, проведенного за покером. - Вот именно что выиграл. Я причалил к столу, за которым играл Ронни, и потерял три из остававшихся у меня шести долларов, затем перекочевал за другой, где вернул их и добавил к ним еще парочку. Но я так и не добрался ни до геосинклинали, ни до тайн тектонических платформ. На Нате была пижама в красно-белую полоску. По-моему, из тех, с кем я делил комнату в общежитии, он был единственным мужского или женского пола, кто носил пижаму. Разумеется, он, кроме того, был единственным владельцем пластинки "Диана Рени поет военно-морские блюзы". Когда я начал раздеваться, Нат скользнул под одеяло и протянул руку за спину, чтобы погасить настольную лампу. - Ну как, изучил свою геологию? - спросил он, когда половина комнаты погрузилась в сумрак. - С ней у меня все в порядке, - сказал я. Годы спустя, когда я возвращался домой поздно вечером после покера и моя жена спрашивала, сильно ли я пьян, я отвечал, что пропустил пару стопок - и только, точно таким же сухим тоном. Я улегся в кровать, погасил свою лампу и почти сразу уснул. Мне снилось, что я играю в "черви". Сдавал Ронни Мейлфант; в дверях гостиной стоял Стоук Джонс, горбясь на костылях и вперяя в меня - вперяя в нас всех - неодобрительный взгляд пуританина, покинувшего грешную Англию в семнадцатом веке. В моем сне на столе лежала огромная куча денег - сотни долларов в скомканных пяти- и однодолларовых бумажках, аккредитивах и даже в личных чеках. Я посмотрел на них, потом снова на дверь. Теперь там с одного бока Стоука стояла Кэрол Гербер, а с другого - Нат в своей пижаме леденцовой расцветки. - Нам нужна информация, - сказала Кэрол. - Не получите! - ответил я. В телесериале Патрик Макгуэн всегда отвечал так Номеру Восьмому. Нат сказал: - Ты оставил окно открытым. Пит. В комнате холодно, и твои бумаги разлетелись повсюду. Найти ответа на это я не сумел, а потому взял сданные мне карты и развернул их веером. Тринадцать карт, и все до единой - дамы пик. Каждая - la femme noire. Каждая - Стерва. Глава 13 Во Вьетнаме война шла хорошо - так сказал Линдон Джексон в поездке по югу Тихого океана. Однако имелись и некоторые мелкие неувязки. Вьетконговцы застрелили трех американских советников практически на задворках Сайгона; чуть подальше примерно одна тысяча вьетконговских солдат вышибла дерьмо из минимум вдвое большей по численности части регулярной южновьетнамской армии. В дельте Меконга канонерки США утопили сто двадцать вьетконговских речных катеров, в которых, как выяснилось, - о-о-о-ох! - везли в большом числе детей-беженцев. В этом октябре Америка потеряла в этой войне свой четырехсотый самолет - F-105 "Тандерчиф". Летчик благополучно парашютировал. В Маниле премьер-министр Южного Вьетнама Нгуен Као Ки утверждал категорически, что он неподкупен. Как и все члены его кабинета, а то, что с десяток их подали в отставку, пока Ки был на Филиппинах, - всего лишь совпадение. В Сан-Диего Боб Хоуп выступил перед нашими парнями в форме. "Я хотел отправить с вами Бинга, - сказал Боб, - но этот чертов куряка демобилизовал свою повестку". Наши парни в форме взревели от хохота. "? и Мистерианс" правили на радио. Их песня "96 слез" стала сокрушающим хитом. Единственным за всю их карьеру до и после. В Гонолулу президента Джонсона приветствовали гавайские танцовщицы. В ООН генеральный секретарь У Тан убеждал американского посла Артура Голдберга прекратить, хотя бы временно, бомбардировки Северного Вьетнама. Артур Голдберг связался с Великим Белым Отцом на Гавайях, чтобы передать ему просьбу У Тана. Великий Белый Отец, возможно, еще не снявший приветственную гирлянду, сказал, что никак невозможно: мы прекратим, когда Вьетконг прекратит, а до тех пор они будут лить 96 слез. По меньшей мере 96. (Джонсон коротко и неуклюже станцевал шимми с гавайскими танцовщицами: помню, как я увидел это в передаче Хантли-Бринкли и подумал, что танцует он, как все белые, каких я только знал.., а знал я, кстати, только белых.) Полиция прервала марш мира в Гринич-виллидж. Марш был без разрешения, объявила полиция. В Сан-Франциско маршировавшие против войны несли на палках пластмассовые черепа, выкрасив лица белилами, как мимы, и были разогнаны слезоточивым газом. В Денвере полицейские сорвали тысячи объявлений об антивоенном митинге в парке Чатогуа в Болдере. Полиция откопала статью закона, запрещающую такие объявления. Статья эта, заявил начальник полиции, не запрещает развешивать объявления о кинофильмах, распродажах старой одежды, танцевальных вечерах, устраиваемых ветеранами зарубежных войн, а также с обещанием вознаграждения нашедшим пропавшую собаку или кошку. Все эти объявления, объяснил начальник, не имеют отношения к политике. В нашем маленьком городе была сидячая забастовка в Восточном корпусе, где представители "Коулмен кемикалс" вели собеседования относительно приема на работу в компании. "Коулмен", как и "Доу", производила напалм. Кроме того, "Коулмен", как оказалось, производила оранжевый дефолиант вкупе с возбудителями ботулизма и сибирской язвы, хотя никто об этом не знал, пока компания не обанкротилась в 1980 году. В университетской газете был помещен маленький снимок протестующих, когда их выводили вон. На снимке покрупнее полицейский из университетской охраны выволакивал за дверь Восточного корпуса одного протестующего, а другой полицейский нес костыли - протестующим, естественно, был Стоук Джонс в куртке со следком воробья на спине. Не сомневаюсь, что полицейские обошлись с ним бережно - в тот момент протестующие против войны все еще были новинкой, а не злостными нарушителями общественного порядка, - но все равно дюжий поли

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору