у  в
саронге, деликатно  и  рассеянно  ласкала  ее  грудь.  Он  пел,  глядя  на
человека-собаку с веселым презрением.
     - ...банда вся собрала-ась...
     Джек поднес бокал ко  рту  и  тремя  большими  глотками  осушил  его.
Прокатившись вниз по пищеводу, как грузовик по тоннелю, джин  взорвался  в
желудке,  рикошетом  бросился  в  голову  и  там,  в  последнем   приступе
судорожной дрожи, вцепился в мозг Джека.
     Когда это прошло, Джек почувствовал себя отлично.
     - Повтори, будь добр, -  сказал  он  и  подтолкнул  к  Ллойду  пустой
стакан.
     - Да, сэр,  -  ответил  Ллойд,  забирая  его.  Ллойд  снова  выглядел
абсолютно нормально. Смуглый мужчина спрятал пистолет. Женщина  справа  от
Джека опять смотрела в свой "сингапурский слинг".  Одна  грудь,  полностью
показавшаяся из-под платья, лежала на кожаной обивке стойки.  Из  дряблого
рта  лились  бессмысленные  причитания.  Снова,  сливаясь   и   сплетаясь,
послышалась невнятная речь.
     Перед Джеком появилась новая порция спиртного.
     - Мучас грасиас, Ллойд, - сказал он, взяв бокал.
     - Всегда приятно услужить вам, мистер Торранс, - Ллойд улыбнулся.
     - Ты, Ллойд, всегда был лучше всех.
     - О, спасибо, сэр.
     На этот раз Джек пил медленно, позволяя жидкости струйкой затекать  в
горло.  На  счастье  он  проглотил  несколько  орешков.  Выпивка   исчезла
мгновенно и он заказал еще. Мистер Президент, я  встретил  марсиан  и  рад
доложить, что они настроены дружелюбно.  Пока  Ллойд  занимался  следующей
порцией, Джек  принялся  искать  по  карманам  четвертак,  чтоб  сунуть  в
музыкальный автомат. Он опять  подумал  про  Дэнни  -  но  теперь,  к  его
радости, лицо Дэнни стало неясным, неразличимым. Однажды он причинил Дэнни
боль, это случилось до того, как Джек научился справляться с выпитым... но
эти дни миновали. Больше он никогда не обидит Дэнни.
     Ни за что на свете.



                          44. О ЧЕМ ГОВОРИЛИ ГОСТИ

     Джек танцевал с прекрасной женщиной.  Он  понятия  не  имел,  сколько
сейчас времени, сколько он уже пробыл в "Колорадо"  или  здесь  в  бальном
зале. Время потеряло значение.
     Джек смутно припоминал: вот он слушает человека, который некогда  был
преуспевающим радиокомиком, а потом, на заре эры телевидения, стал звездой
варьете.  Тот  рассказывал  страшно  длинный   и   смешной   анекдот   про
кровосмешение между сиамскими близнецами. Вот на глазах у Джека женщина  в
разукрашенном  лифе  и  шальварах  медленно  извиваясь   раздевается   под
несущийся из музыкального автомата стук и грохот (похоже, это была  музыка
Дэвида Роуза к "Стриптизерке"). Вот он идет по вестибюлю  в  компании  еще
двух человек, оба его спутника - в вечерних костюмах по моде конца десятых
годов, и все трое распевают  про  засохшее  пятнышко  на  панталонах  Рози
О'Греди. Кажется, Джек помнил, что выглянул из большой двустворчатой двери
и увидел  повторяющие  изгиб  подъездной  дороги  изящные  округлые  арки,
очерченные  гирляндами  китайских   фонариков.   Они   светились   мягкими
пастельными тонами,  как  тусклые  драгоценные  камни.  На  крыльце  горел
большой  стеклянный  светильник  в  виде  шара,  порхающие  вокруг  ночные
насекомые  бились  об  стекло,  и  какая-то  частичка  Джека  -  возможно,
последняя крошечная искорка трезвости, - пыталась втолковать ему, что  уже
шесть часов декабрьского утра. Но время отменили.
     (доводы, опровергающие безумие, с  мягким  шорохом  падали  насквозь,
слой за слоем...)
     Кто это? Какой-нибудь поэт, которого Джек читал на  выпускном  курсе?
Какой-нибудь поэт-недоучка, который теперь торгует чистящими средствами  в
Уосоу или страховыми полисами в Индианаполисе?  Может  быть,  это  он  сам
придумал? Неважно.
     (ночь темна, звездный купол высок, изуродован сладкий пирог, и плывет
он по небу ночному...)
     Джек беспомощно хихикнул.
     - Что смешного, милый?
     Джек снова  очутился  в  бальном  зале.  Горели  канделябры,  повсюду
кружились пары, кто-то в костюмах, кто-то -  нет,  ровно  играла  какая-то
послевоенная группа - но которая то была война? Можно ли сказать точно?
     Нет, конечно нет. Точно Джек мог сказать только одно:  он  танцует  с
прекрасной женщиной.
     Высокая, с волосами цвета опавшей листвы, одетая в тесно  прилегающий
белый шелк, она  танцевала  близко-близко,  легонько,  приятно  прижимаясь
грудью к груди Джека. Белые пальцы сплелись с его пальцами.  На  ней  была
усыпанная блестками черная  полумаска,  а  зачесанные  на  сторону  волосы
мягкой поблескивающей волной лились в ложбинку между  их  соприкасающимися
плечами. Юбка у платья была длинной, до полу, но  время  от  времени  Джек
касался ногой ее бедра и в нем  крепла  уверенность,  что  под  платьем  -
гладкая, припудренная нагота.
     (чтоб лучше почувствовать твою эрекцию, милый)
     Ему же щегольнуть было нечем. Если это ее оскорбляло, она это  хорошо
скрывала, даже прижималась к нему теснее.
     - Ничего смешного, прелесть моя, - сказал он, хихикнув.
     - Ты мне нравишься, - прошептала она, и Джек подумал, что  ее  аромат
напоминает  аромат  лилий,  прячущихся  в  укромных  расселинах,  заросших
зеленым мхом, куда солнце заглядывает ненадолго, а тени длинны.
     - Ты мне тоже нравишься.
     - Если хочешь, можно пойти наверх. Я должна быть с Гарри, но он  даже
не заметит. Он слишком занят тем, что дразнит бедняжку Роджера.
     Мелодия закончилась. Раздался плеск аплодисментов, а потом  музыканты
почти без паузы рванули "Тональность индиго".
     Джек посмотрел поверх обнаженного плеча партнерши и увидел  Дервента,
который стоял у стола с напитками.  С  ним  была  девушка  в  саронге.  На
закрытом белой скатертью столе выстроились в ряд ведерки со льдом, в них -
шампанское. В руке Дервента пенилась  бутылка.  Смеясь,  собралась  группа
людей. Перед Дервентом и девушкой  в  саронге  на  четвереньках  выделывал
нелепые антраша Роджер, за ним вяло волочился хвост. Роджер лаял.
     - Голос, мальчик, голос! - кричал Горас Дервент.
     - Р-гав! Р-гав! - отвечал Роджер. Все захлопали в  ладоши,  раздалось
несколько свистков.
     - А теперь служи. Служи!
     Роджер присел на корточки. Морда его маски замерла в  вечном  оскале.
Внутри дырок для глаз ворочались  глаза  Роджера,  взволнованные,  горящие
безумным весельем. Он вытянул руки, согнув и свесив кисти.
     - Гав! Гав!
     Дервент перевернул  бутылку  шампанского,  и  та  пенящейся  Ниагарой
низверглась  на  поднятую  вверх  маску.  Роджер   разразился   неистовыми
хлюпающими звуками. Все снова зааплодировали. Некоторые женщины визжали от
смеха.
     - Ну  разве  Гарри  не  чудак?  -  спросила  партнерша  Джека,  опять
прижимаясь теснее. - Все так говорят. Знаете,  он  бисексуал.  А  бедняжка
Роджер просто гомик. Один раз он провел с Гарри уик-энд на Кубе... ну, это
было месяцы назад... и теперь повсюду таскается за ним и виляет хвостиком.
     Она хихикнула. Вверх поплыл тонкий аромат лилий.
     - Но, конечно, Гарри никогда  не  вернется  ко  второму  сорту...  во
всяком случае, там, где дело  касается  его  гомосексуализма...  а  Роджер
просто обезумел. Гарри сказал, если Роджер придет на  бал-маскарад  одетый
песиком, хорошеньким песиком, он может передумать, а Роджер так глуп,  что
он...
     Музыка умолкла. Снова аплодисменты. Музыканты  гуськом  спустились  с
эстрады, чтоб передохнуть.
     - Извини, дорогуша, - сказала она.  -  Там  кое-кто,  кого  я  просто
должна... Дарла! Дарла, девочка моя милая, где же ты пропадаешь?
     Изворачиваясь, она протиснулась через жующую, пьющую  массу,  а  Джек
глупо глазел на нее, не в состоянии понять,  как  вообще  вышло,  что  они
танцевали вместе. Он не помнил. Все случившееся с ним,  кажется,  не  было
взаимосвязано. Сперва тут, потом бог знает где.  Голова  кружилась.  Пахло
лилиями и ягодами можжевельника. Теперь  впереди,  у  стола  с  напитками,
Дервент  держал  над  головой  Роджера  крошечный  треугольный  сандвич  и
заставлял сделать обратное сальто к общему веселью  зевак.  Собачья  маска
была повернута кверху. Серебристые  бока  костюма  вздымались  и  опадали.
Роджер  вдруг  подпрыгнул,  подогнул  голову   под   брюхо   и   попытался
перевернуться высоко в воздухе. Однако  он  слишком  устал,  прыжок  вышел
недостаточно высоким и бедняга неловко приземлился на спину,  как  следует
приложившись головой о кафельный пол. Из-под собачьей маски вырвался стон.
     Первым зааплодировал Дервент.
     - Попробуй-ка еще разок, песик! Еще разок!
     Наблюдатели нараспев подхватили:  еще  разок,  еще  разок  -  и  Джек
неверным шагом отправился в другую сторону, смутно ощущая, что болен.
     Наткнувшись на тележку с напитками, которую катил перед собой мужчина
с низким лбом, в белом кителе официанта, он  чуть  не  упал.  Нога  задела
нижнюю хромированную полку тележки и бутылки наверху  дружно  и  мелодично
зазвенели.
     - Простите, - хрипло выговорил Джек. Вдруг  ему  показалось,  что  он
заперт здесь и, испытав чуть ли не клаустрофобию, Джек захотел  выбраться.
Ему захотелось, чтобы "Оверлук" снова стал таким, как прежде...  свободным
от незваных гостей. Ему,  как  подлинному  открывателю  пути,  не  оказали
должных почестей - он оказался лишь  одним  из  десяти  тысяч  веселящихся
рядовых гостей, песиком, который по команде кувыркается и служит.
     -  Ничего-ничего,  -  ответил  человек  в  белой  куртке   официанта.
Вежливый,   беглый   английский   в   устах   этого   головореза    звучал
сюрреалистически. - Хотите выпить?
     - Мартини.
     За спиной Джека  раздался  еще  один  взрыв  смеха:  Роджер  подвывал
мелодии "Домой с войны". Кто-то уже  подбирал  аккомпанемент  на  классном
"стейнвее".
     - Прошу.
     В  ладонь  Джеку  втиснули  холодный,  как  лед,   стакан.   Джек   с
благодарностью выпил, чувствуя, как джин пресекает  и  разносит  в  клочья
первые поползновения трезвости.
     - Все в порядке, сэр?
     - Отлично.
     - Спасибо, сэр.
     Тележка поехала дальше.
     Джек вдруг протянул руку и коснулся плеча этого человека.
     - Да, сэр?
     - Простите... как вас зовут?
     Его собеседник не выказал ни малейшего удивления.
     - Грейди, сэр. Делберт Грейди.
     - Но вы... я хочу сказать...
     Официант вежливо посмотрел на него. Джек попробовал снова,  хотя  рот
был забит джином и нереальностью. Каждое слово казалось крупным, как кубик
льда.
     - Разве когда-то вы не работали тут смотрителем? Вы тогда... тогда...
- Но закончить Джек не смог. Он не мог произнести это.
     - Да нет, сэр. По-моему, нет.
     - Но ваша жена... дочки...
     - Жена помогает в кухне, сэр. Девочки, разумеется, спят. Для них  уже
слишком поздно.
     - Вы были смотрителем. Вы...
     Ну, говори же!
     - Вы их убили.
     Лицо Грейди осталось равнодушно вежливым.
     - Я ничего такого не помню, сэр. -  Стакан  Джека  был  пуст.  Грейди
извлек его из несопротивляющихся пальцев Джека и приготовился налить  еще.
На  тележке  стояла  белая  пластиковая  корзиночка,  полная  оливок.  Они
почему-то напомнили  Джеку  крошечные  отрубленные  головы.  Грейди  ловко
подцепил одну, бросил в бокал и подал Джеку.
     - Но вы...
     - Смотритель - вы, сэр, - мягко  сказал  Грейди.  -  Вы  всегда  были
смотрителем, сэр, я-то уж знаю. Я все время был тут. Нас нанял один и  тот
же управляющий, одновременно. Все в порядке, сэр?
     Джек подавился оливкой. Голова шла кругом.
     - Мистер Уллман...
     - Не знаю никого с такой фамилией, сэр.
     - Но он...
     - Управляющий, -  повторил  Грейди.  -  Отель,  сэр.  Конечно  же  вы
понимаете, кто вас нанял, сэр.
     - Нет, - хрипло сказал тот. - Нет, я...
     - По-моему, вы должны еще раз поговорить  с  сыном,  мистер  Торранс,
сэр. Он все понимает, хотя вас в курс  дела  не  ввел.  Осмелюсь  сказать,
довольно некрасиво с его стороны, сэр. Фактически, он обманывал  вас  чуть
ли не на каждом шагу, правда? А ему еще и шести нет.
     - Да, - согласился Джек. - Да.
     Из-за спины накатила новая волна смеха.
     - Мальчика  следует  наказать,  если  позволите  так  выразиться.  Он
нуждается в хорошем разговоре, сэр, а может быть и кое  в  чем  еще.  Моих
собственных девочек, сэр, сперва не заботил "Оверлук". Одна  из  них  даже
украла у меня коробок спичек и пыталась сжечь отель. Я их наказал. Наказал
по возможности сурово. А когда жена пыталась помешать мне  исполнить  свой
долг, я и ее наказал. - Он вежливо, бессмысленно улыбнулся  Джеку.  -  Тот
факт, что женщины редко понимают ответственность отца  за  своих  детей  я
нахожу  грустным,   но   верным.   Мужья   и   отцы   несут   определенную
ответственность, не так ли, сэр?
     - Да, - сказал Джек.
     - Они не любили "Оверлук" так, как я, - продолжал Грейди,  принимаясь
готовить ему очередную порцию  спиртного.  В  перевернутой  бутылке  джина
поднялись серебристые пузырьки. - Точь-в-точь как его не любят ваши жена с
сыном... во всяком случае, сейчас. Но они его полюбят. Вы  должны  указать
им на ошибочность подобного отношения, мистер Торранс. Вы согласны?
     - Да. Согласен.
     Он действительно понял. Он был с ними слишком  мягок.  Мужья  и  отцы
несут определенную ответственность. "Папа знает лучше". Они  не  понимают.
Само по себе это не преступление, но они  не  понимают  намеренно.  Обычно
Джек не был суров. И если его жена  с  сыном  намеренно  настраивают  себя
против его желаний, против того, что, по мнению Джека, было им  только  на
пользу, тогда не обязан ли он...
     - Неблагодарное дитя хуже ядовитой змеи, - сказал Грейди, подавая ему
бокал. - Я совершенно уверен, что управляющий сумеет наставить вашего сына
на путь истинный. Вскоре придет очередь и вашей жены. Вы согласны, сэр?
     Джек вдруг растерялся.
     - Я... но... если бы они просто могли уехать...  я  хочу  сказать,  в
конце концов, ведь управляющему нужен  я?  Иначе  быть  не  может.  Потому
что... - Почему? Ему следовало знать, но  Джек  вдруг  обнаружил,  что  не
знает. Ах, как кружилась его бедная голова!
     - Фу, какая собака! - громко говорил Дервент, контрапунктом к  смеху.
- Плохая собака, надула на пол лужу!
     - Вы, конечно, знаете, -  сказал  Грейди,  доверительно  склоняясь  к
Джеку над тележкой, - что ваш сын пытался привлечь сюда сторону  извне.  У
вашего мальчика огромный талант - управляющий мог бы использовать  его  на
дальнейшее процветание "Оверлука", еще  больше...  ну,  скажем,  обогатить
его? Но ваш сын пытается применить этот самый талант против нас. И  делает
это намеренно, мистер Торранс, сэр. Намеренно.
     - Сторону извне? - тупо спросил Джек.
     Грейди кивнул.
     - Кого?
     - Ниггера, - сказал Грейди. - Черномазого повара.
     - Холлоранна?
     - Да, сэр, по-моему, его зовут так.
     За очередным  взрывом  смеха  последовал  ноющий  протестующий  голос
Роджера, который что-то говорил.
     - Да! Да! Да! - нараспев затянул Дервент. Его  окружение  подхватило,
но не успел Джек расслышать,  чего  они  теперь  хотели  от  Роджера,  как
музыканты снова заиграли - мелодию "Такседо джанкшн", в которой было много
сочного саксофона, но не очень много "соул".
     ("соул"? "соул" еще даже не придумали, или придумали?)
     (ниггер... черномазый повар...)
     Джек  открыл  рот,  собираясь  заговорить  и  не  зная,   что   может
получиться. Вышло вот что:
     - Мне  сказали,  вы  не  получили  высшего  образования.  Однако,  вы
говорите не как необразованный человек.
     - Я действительно очень  рано  завершил  организованное  образование,
сэр. Но управляющий заботится о своих служащих. Он считает, что  это  себя
оправдывает. Образование всегда оправдывает себя, вы согласны, сэр?
     - Да, - изумленно сказал Джек.
     - Вы, например, выказали  сильную  заинтересованность  в  том,  чтобы
побольше узнать об отеле "Оверлук". Очень  мудро  с  вашей  стороны,  сэр.
Очень благородно. В подвале был оставлен известный альбом - чтобы вы нашли
его...
     - Кем? - быстро спросил Джек.
     - Конечно, управляющим. Если пожелаете,  в  ваше  распоряжение  можно
предоставить и иные материалы определенного рода...
     - Желаю. Очень сильно. - Джек попытался справиться с жаром в голосе и
самым жалким образом потерпел поражение.
     - Да, вы настоящий ученый, - сказал Грейди. - Не бросаете тему,  пока
та не исчерпается. Истощаете все источники. - Нагнув низколобую голову, он
оттянул лацкан белой куртки и  костяшками  пальцев  стер  невидимое  Джеку
пятнышко  грязи.  -  И  потом,  управляющий  никак  не  ограничивает  свою
щедрость, - продолжал Грейди. - Никоим образом. Взгляните на меня - бросил
школу в десятом классе. Подумайте, насколько вы сами могли бы продвинуться
в организационной структуре "Оверлука". Возможно...  в  свое  время...  на
самый верх.
     - В самом деле? - прошептал Джек.
     - Но ведь на самом деле это решать  вашему  сыну,  верно?  -  спросил
Грейди, приподняв брови. Деликатный  жест  странным  образом  сочетался  с
ними: брови были мохнатыми и создавали впечатление свирепости.
     - Это решать Дэнни? - Джек нахмурился, глядя на  Грейди.  -  Конечно,
нет. Нет. Я не позволю своему  сыну  принимать  решения,  касающиеся  моей
карьеры. Еще не хватало. За кого вы меня принимаете?
     - За преданного человека, - тепло сказал Грейди. - Возможно, я  плохо
выразился, сэр. Давайте скажем так: ваше будущее здесь  зависит  от  того,
как вы решите поступить относительно своенравного сына.
     - Свои решения я принимаю сам, - прошептал Джек.
     - Но вам придется разобраться с мальчиком.
     - Разберусь.
     - Решительно.
     - Решительно.
     - Мужчина, не умеющий справиться с собственной  семьей,  представляет
очень небольшой  интерес  для  нашего  управляющего.  Если  человек  не  в
состоянии направлять жену и сына, вряд ли можно ожидать от  него,  что  он
сумеет выбрать правильный путь для себя -  не  говоря  уже  о  том,  чтобы
принять на себя ответственный пост в столь значительной операции. Он...
     - Я же сказал, что приструню его! - выкрикнул Джек, неожиданно впадая
в ярость.
     Только что закончилась "Такседо джанкшн",  а  новая  мелодия  еще  не
начиналась. Крик попал точнехонько в паузу и  разговоры  за  спиной  Джека
внезапно прекратились. Его вдруг бросило в жар. Он положительно  уверился,
что все до единого не сводят с него  глаз.  Они  покончили  с  Роджером  и
теперь примутся за него. Кувырнись. Служи. Умри. Если будешь играть с нами
мы тоже поиграем с тобой. Ответственный пост. Они хотят, чтобы он принес в
жертву своего сына.
     (а теперь он повсюду таскается за Гарри и виляет хвостиком...)
     (кувырнись, умри, отдай сына на заклание)
     - Пожалуйста, сюда, сэр, - говорил Грейди. - Кое-что, что  может  вас
заинтересовать.
     Разговор потек снова, он делался то громче, то тише, у него был  свой
ритм, он то вплетался в музыку, то  выбивался  из  нее.  Играли  свинговую
вариацию "Тикет ту райд" Леннона и Маккарти.
     (слыхал я и лучше - в супермаркете, из громкоговорителя)
     Джек идиотски хихикнул. Опустив взгляд к левой руке, он  увидел,  что
там еще один полупустой бокал. И осушил его одним большим глотком.
     Теперь он стоял перед каминной полкой, ноги  согревал  разожженный  в
камине потрескивающий огонь.
     (огонь?... в августе?... да... и нет... время стало единым)
     Между двумя слониками из слоновой кости стояли  часы  под  стеклянным
колпаком. Стрелки показывали без одной минуты  полночь.  Он  затуманенными
глазами уставился на них. Что, Грейди  хотел  показать  ему  вот  это?  Он
повернулся, чтобы спросить, но Грейди его уже покинул.
     Наполовину отыграв "Тикет ту райд", музыканты завершили мелодию медью
фанфар.
     - Пришло время! - объявил Горас  Дервент.  -  Полночь!  Маски  долой!
Маски долой!
     Он снова попытался обернуться, чтобы увидеть,  какие  известные  лица
окажутся под гля