правляющего.
Она попыталась отнять у него Дэнни, который  был  его,  Джека,  пропуском.
Конечно, это глупо - зачем нужен сын, если можно  заполучить  отца?  -  но
наниматели  частенько  бывают  привержены   дурацким   идеям,   и   таково
поставленное ему условие.
     Теперь Джек  понял:  он  не  намерен  уговаривать  ее.  Он  попытался
урезонить Венди в баре "Колорадо", но она отказалась выслушать  и  за  все
свои старания он получил бутылкой по голове.  Но  скоро  ему  представится
другой случай. Он выберется отсюда.
     Джек вдруг затаил дыхание и резко поднял  голову.  Где-то  играли  на
пианино буги-вуги, а люди  смеялись  и  хлопали  в  ладоши.  Хоть  тяжелая
деревянная дверь и заглушала  звуки,  расслышать  их  можно  было.  Играли
песенку "В старом городе сегодня будет пыль столбом".
     Пальцы  Джека  беспомощно  сжались  в  кулаки.  Чтобы  удержаться  от
очередной атаки на дверь, пришлось напрячься.  Вечеринка  снова  началась.
Спиртное, должно быть, льется рекой.  Где-то,  с  кем-то  другим,  танцует
девушка, которая под  белым  шелковым  платьем  казалась  на  ощупь  такой
одуряюще обнаженной.
     - Вы за это заплатите! - взвыл он. - Чтоб вы провалились, вы  оба  за
это заплатите! Вы свое получите, чтоб вас! Даю честное слово. Я...
     - Ну, ну, - раздался за дверью негромкий голос. - Зачем  же  кричать,
старина, я вас прекрасно слышу.
     Джек вскочил на ноги.
     - Грейди? Это вы?
     - Да, сэр. Именно так. Кажется, вас заперли.
     - Выпустите меня, Грейди. Быстро.
     - Я вижу, что вы,  сэр,  вряд  ли  справитесь  с  делом,  которое  мы
обсуждали. С тем, чтобы наказать жену и сына.
     - Они-то меня здесь и заперли. Отодвиньте засов, ради Бога!
     - Вы позволили им запереть вас здесь?  -  В  тоне  Грейди  прозвучало
благовоспитанное удивление. - Ах, Господи.  Женщина  вдвое  меньше  вас  и
маленький мальчик? Вряд ли это характеризует вас  как  человека,  имеющего
задатки занять один из самых высоких управленческих постов, верно?
     В ручейках сосудов на правом виске Джека запульсировала кровь.
     - Выпустите меня, Грейди. Я о них позабочусь.
     - Действительно, сэр? Не знаю, не знаю. - Благовоспитанное  удивление
сменилось благовоспитанным сожалением. - Очень больно  говорить  об  этом,
сэр, но я сомневаюсь. Я... и остальные, мы пришли к убеждению, что  вы  не
вкладываете в это души, сэр. Это вам... не по зубам, сэр.
     - Вкладываю! - заорал Джек. - Клянусь, вкладываю!
     - Вы отдадите нам вашего сына?
     - Да! Да!
     - Ваша жена  будет  очень  сильно  возражать,  мистер  Торранс.  Она,
кажется... несколько сильнее,  чем  мы  воображали.  Так  сказать,  у  нее
больший запас прочности. Конечно же, все лучшее она взяла от вас.
     Грейди поцокал языком.
     - Вероятно, мистер  Торранс,  вам  следовало  заняться  ей  с  самого
начала.
     - Я отдам его, клянусь, - сказал Джек. Теперь  он  приблизил  лицо  к
двери. Его прошиб пот. - Она не станет возражать. Клянусь, не станет.  Она
не сможет.
     - Боюсь, вам придется убить ее, - холодно заметил Грейди.
     - Я поступлю, как должно. Только выпустите меня отсюда.
     - Вы даете слово, сэр? - настаивал Грейди.
     - Слово, обещание, клятву, что угодно, черт возьми. Если вы...
     Засов  с  невыразительным  щелчком  отодвинулся.  Дверь  дрогнула   и
приоткрылась на четверть дюйма. У Джека захватило дух, а слова замерли  на
губах. На секунду ему показалось, что за  дверью  стоит  сама  смерть.  Он
прошептал:
     - Спасибо, Грейди. Клянусь, вы не пожалеете. Клянусь.
     Ответа не было. Он сознавал, что прекратились все  звуки,  только  за
стенами отеля свистит холодный ветер.
     Он толкнул дверь, и та открылась. Слабо скрипнули петли.
     Кухня была пуста. Грейди исчез. В холодном белом сиянии ламп дневного
света все выглядело оцепеневшим, неподвижным. Взгляд Джека упал на большую
колоду для разделки мяса, за которой они ели всей семьей.
     Там стояли: бокал из-под мартини, пяток бутылок джина  и  пластиковое
блюдце с оливками.
     К блюдцу прислонили молоток для роке, который Джек видел в сарае.
     Он долго глядел на него.
     Потом откуда-то - отовсюду - раздался голос, куда  более  глубокий  и
властный, чем у Грейди... голос раздался внутри Джека.
     (держите же свое слово, мистер Торранс)
     -  Сдержу,  -  ответил  он.  И  услышал  в  своем  голосе   лакейскую
угодливость, однако справиться с ней не сумел. - Будет сделано.
     Он прошел к колоде, взялся за рукоятку молотка.
     И поднял его.
     Взмахнул.
     Молоток со злобным свистом рассек воздух.
     Джек Торранс заулыбался.



                       49. ХОЛЛОРАНН: НА СЕВЕР, В ГОРЫ

     Когда он,  наконец,  съехал  с  дороги,  была  уже  четверть  второго
пополудни и, если верить залепленным снегом указателям и счетчику миль, до
Эстес-Парк оставалось неполных три мили. Такого быстро и яростно падающего
снега, как тут, на возвышенности, Холлоранн в  жизни  не  видел  (впрочем,
возможно, такое сравнение мало о чем говорит - ведь  всю  жизнь  Холлоранн
старался видеть снег как можно реже), ветер  же,  налетавший  прихотливыми
порывами то с запада, то из-за спины, с юга,  застилал  Дику  поле  зрения
облаками пушистого снега и раз за разом бесстрастно  заставлял  сознавать,
что стоит Дику прозевать поворот, и он за милую душу нырнет вниз с  дороги
на пару сотен футов. "Электра", крутя колесами, полетит вверх  тормашками.
Положение ухудшало еще и то, что к зимним дорогам Холлоранн не привык. Его
пугала погребенная под крутящейся поземкой желтая  разделительная  полоса,
пугали свободно налетавшие из-за макушек  холмов  резкие,  сильные  порывы
ветра, которые буквально разворачивали тяжеленный бьюик.  Пугало  то,  что
почти все дорожные знаки прятались под снегом - хоть монетку кидай,  чтобы
узнать, справа или слева оборвется впереди  эта  дорога  с  белого  экрана
кинотеатра для автомобилистов, по которому, казалось Холлоранну, он  едет.
Он был напуган, еще как. С того  момента,  как  к  западу  от  Боулдера  и
Лайонса Холлоранн поднялся к холмам, он вел машину весь в  холодном  поту,
обращаясь с газом и тормозом так, будто это вазы эпохи "минг".  Диск-жокей
между рок-н-ролльными мелодиями  настойчиво  советовал  шоферам  держаться
подальше от главных магистралей и ни под каким видом  не  ездить  в  горы,
поскольку все дороги опасны, а по  многим  невозможно  проехать.  Передали
сводку мелких дорожных происшествий, сообщили о  двух  серьезных  авариях:
компания  лыжников  в  микроавтобусе  "фольксваген"   и   семья,   которая
пробиралась в  Альбукерк  через  горы  Сагре-де-Кристо.  В  обеих  авариях
четверо погибло и пятеро получили ранения. "Так что держитесь подальше  от
дорог и слушайте хорошую музыку", -  бодро  заключил  диск-жокей  и  завел
"Дети моря на солнце", отчего Холлоранн почувствовал себя еще  несчастней.
"Мы смеемся, мы  ликуем,  мы..."  -  радостно  выпаливал  Терри  Джекс,  и
Холлоранн злобно выключил приемник,  зная,  что  через  пять  минут  снова
включит его. Плевать, что передают всякую дрянь -  все  лучше,  чем  ехать
сквозь белое безумие в одиночестве.
     (давай колись! энтого вот черного  парня  такой  мандраж  бьет...  аж
евонная спина, так ее раз эдак, сверху до низу трясется!)
     Веселей не стало. Если бы  не  убежденность  Дика,  что  мальчуган  в
ужасной беде, он дал бы задний  ход  еще  не  доезжая  до  Боулдера.  Даже
сейчас, где-то  в  глубине,  под  черепом,  тоненький  голосок  (Холлоранн
подумал, что это говорит скорее здравый смысл,  нежели  трусость)  твердил
ему: пересиди ночь  в  мотеле  в  Эстес-Парк  и  дождись  хотя  бы,  чтобы
снегоочистители расчистили  центральную  полосу.  Голосок  снова  и  снова
напоминал, как трясло самолет, когда тот садился в Стэплтоне,  как  сердце
Холлоранна уходило в пятки от ощущения, что они вот-вот воткнутся носом  в
землю и вместо калитки N 39, дорожка Б, окажутся прямехонько у  врат  ада.
Но здравый смысл не мог противостоять тому, что подгоняло Дика.  Ему  надо
было добраться к мальчику сегодня. Снежный буран - это  личное  невезение.
Придется с ним совладать. Холлоранн опасался, что в ином  случае  придется
во сне справляться кое с чем похуже.
     Снова налетел резкий порыв ветра, на сей раз  с  северо-запада  -  не
было печали!  -  и  Холлоранна  отгородило  снежной  стеной  и  от  неясно
вырисовывающихся холмов, и даже от сугробов вдоль обочины. Он ехал  сквозь
метель.
     И тут в месиве перед Холлоранном угрожающе выросли яркие, как горящий
натрий, фары снегоочистителя, они неслись навстречу, и Холлоранн с  ужасом
понял, что вместо того, чтобы пройти  рядом,  бьюик  целится  носом  точно
между этих  огней.  Снегоочиститель  не  слишком-то  заботился,  по  своей
стороне дороги едет или нет, а Холлоранн  позволил  бьюику  положиться  на
судьбу.
     Сквозь громкий вой ветра прорвался лязгающий рев дизеля, а за  ним  -
гудение клаксона, протяжное, оглушительно громкое.
     Яйца Холлоранна превратились  в  два  маленьких  сморщенных  мешочка,
набитых колотым льдом,  а  кишки  словно  бы  слиплись,  сделавшись  кучей
замазки.
     Теперь из белизны появился и цвет - залепленный снегом оранжевый. Дик
видел высокую кабину, длинный отвал, а  за  ним  -  фигуру  размахивающего
руками  водителя.  Он  видел  У-образные  боковые  ножи   снегоочистителя,
изрыгающие на сугробы вдоль левой обочины снег, похожий на белый выхлоп.
     - УААААААААА! - требовательно  орал  клаксон.  Холлоранн  надавил  на
акселератор так, словно это была грудь его возлюбленной, и бьюик  рванулся
вперед и вправо, туда,  где  обочина  была  свободна  от  снежной  насыпи;
снегоочистители, которые ехали в  ту  сторону,  сбрасывали  снег  прямо  с
обрыва.
     (с обрыва, ах, да, с обрыва...)
     Мимо, слева от Холлоранна, всего в паре дюймов  промелькнули  боковые
ножи, которые оказались на добрых четыре фута выше крыши "электры". Авария
казалась неизбежной до тех пор, пока снегоочиститель не  проехал  мимо.  В
голове  у  Дика  пронеслись  обрывки  молитвы,  которая  наполовину   была
невнятным извинением перед мальчуганом.
     А потом снегоочиститель оказался  сзади,  в  зеркальце  вспыхивали  и
сверкали крутящиеся синие лампочки.
     Холлоранн опять вывернул руль бьюика влево, но толку не было,  машину
на ходу занесло и  она,  как  во  сне,  поплыла  к  краю  обрыва,  взбивая
дворниками снежную пену на ветровом стекле.
     Холлоранн рванул руль обратно, в том направлении, куда тащило  бьюик,
и багажник с капотом начали меняться местами. Охваченный  паникой,  Дик  с
силой надавил на тормоз, а  потом  ощутил  сильный  удар.  Дорога  впереди
исчезла... он смотрел в бездонную пропасть, заполненную крутящимся снегом,
глубоко внизу смутно виднелись далекие зеленовато-серые сосны.
     (свалюсь, матерь божья, сейчас свалюсь)
     И тут машина остановилась, накренившись вперед под углом  в  тридцать
градусов. Левое крыло вмялось в бордюр, задние колеса почти оторвались  от
земли. Когда Холлоранн попытался дать  задний  ход,  они  лишь  беспомощно
закрутились. Сердце исполняло барабанную дробь не хуже Джима Крапы.
     Дик вылез из  машины  вылез,  очень  осторожно  -  и,  обойдя  бьюик,
остановился возле заднего моста.
     Он стоял там, беспомощно  разглядывая  колеса,  и  тут  бодрый  голос
позади него сказал:
     - Привет, приятель. Ты, мать твою, свихнулся, не иначе.
     Холлоранн обернулся и  увидел  на  дороге  в  сорока  ярдах  от  себя
снегоочиститель, еле различимый за несущимся по ветру  снегом,  только  на
крыше кабины вращались синие лампы, да плыла вверх темно-коричневая  струя
выхлопа. Прямо за спиной Дика стоял водитель в  длинной  дубленке,  поверх
которой был натянут непромокаемый плащ. На голове сидела шапочка  механика
в тонкую сине-белую полоску, и Холлоранн никак не мог взять в толк, почему
кусачий ветер не сдувает ее.
     (приклеил, клянусь Богом, точно приклеил)
     - Привет, - сказал он. - Можете вытащить меня обратно на дорогу?
     - Да наверное могу, - сказал водитель снегоочистителя. - Какого черта
вы делаете на этой дороге, мистер? Неплохой способ угробить свою задницу.
     - Неотложное дело.
     - Таких неотложных дел не  бывает,  -  водитель  говорил  медленно  и
доброжелательно, как с умственно неполноценным. - Треснись вы  об  столбик
чуток посильней,  никто  б  вас  отсюда  не  выволок  до  первого  апреля.
Нездешний, что ль?
     - Нет. И, не будь мое дело таким срочным, как я говорю, духу моего бы
здесь не было.
     - Вон как? - водитель переменил позу, готовый общаться дальше, словно
они случайно остановились поболтать на заднем  крыльце,  а  не  торчали  в
снежном буране, разговаривая посредством чего-то среднего между  криком  и
воплем, а машина Холлоранна не балансировала на высоте трехсот  футов  над
верхушками деревьев. - Куда едете? Эстес?
     -  Нет,  есть  тут  место,  называется  отель  "Оверлук",  -   сказал
Холлоранн. - Чуть дальше за Сайдвиндером...
     Но водитель горестно затряс головой.
     - Сдается мне, я это место отлично знаю, - сказал он.  -  Мистер,  до
старого "Оверлука" вы в жизни не доберетесь.  Дороги  между  Эстес-парк  и
Сайдвиндером превратились хер знает во что, чтоб им пусто было.  Как  снег
ни разгребай, тут же наваливает новый. Я тут  несколько  миль  ехал  через
заносы, так там в середке футов шесть будет, провались они. А даже коли вы
и доберетесь  до  Сайдвиндера,  так  дорога  оттудова  закрыта  до  самого
Бакленда, а это уж в Юте. Не-а. - Он покачал головой. - Не выйдет, мистер.
Ни хрена у вас не выйдет.
     - Надо постараться, - ответил Холлоранн,  призвав  остатки  терпения,
чтоб говорить нормальным тоном. - Там один мальчуган...
     - Мальчуган? Не-е. "Оверлук" в конце сентября закрывается.  Чего  его
держать открытым, невыгодно. Больно много таких вот дерьмовых буранов.
     - Он сынишка сторожа. Попал в беду.
     - Почем вы знаете?
     Терпение Холлоранна лопнуло.
     - Господи, вы что собираетесь до вечера стоять тут и хлопать  языком?
Знаю я, знаю! Ну, будете вы вытаскивать меня обратно на дорогу или нет!
     - Что это  вы,  осерчали,  что  ль?  -  заметил  шофер,  не  особенно
смутившись. - Конечно, лезьте в машину. У меня под сиденьем цепь.
     Холлоранн снова  сел  за  руль,  и  тут  от  запоздалой  реакции  его
затрясло. Руки у него буквально отнялись - он забыл взять перчатки.
     Снегоочиститель  задним  ходом  подобрался  к  багажнику   бьюика   и
Холлоранн увидел, что водитель вылез с большим мотком цепи.
     Холлоранн открыл дверцу и крикнул:
     - Помочь?
     - Не лезьте под руку, вот и все, -  прокричал  в  ответ  водитель.  -
Делов-то - раз плюнуть.
     И верно. Цепь туго натянулась, бьюик  содрогнулся  и  секундой  позже
вновь оказался на дороге,  нацелившись  более  или  менее  на  Эстес-Парк.
Водитель снегоочистителя подошел к окошку и постучал  в  защитное  стекло.
Холлоранн опустил окно.
     - Спасибо, - сказал Дик. - Извините, что накричал.
     - Первый раз, что ль, - с ухмылкой ответил водитель. -  Сдается  мне,
вы вроде как заведенный. Возьмите-ка. - На колени  Холлоранна  упала  пара
толстых синих шерстяных перчаток. - Когда снова соскочите  с  дороги,  они
вам понадобятся. Морозит. Берите, ежели, конечно, не хотите  весь  остаток
жизни ковыряться в носу вязальным крючком. Потом пришлете обратно. Их жена
связала, так я к ним неровно дышу. Имя и адрес вшиты прямо в  шов.  Кстати
говоря, звать меня Говард Коттрелл.  Как  станут  не  нужны,  отошлете  их
обратно, и дело с концом. Да запомните - чтоб я за доставку не платил.
     - Ладно, - сказал Холлоранн. - Спасибо. Вот невезуха...
     - Вы поосторожней, я б и сам вас подвез, да дел по горло.
     - Да ничего. Еще раз спасибо.
     Он начал поднимать стекло, но Коттрелл остановил его.
     - Как доберетесь в Сайдвиндер, если  доберетесь,  сходите  в  "Дэркин
Коноко". Прямо  рядом  с  читальней,  мимо  не  пройдешь.  Спросите  Лэрри
Дэркина. Скажите, вас Коттрелл послал - надо,  мол,  нанять  один  из  его
снегоходов. Назовете  мое  имя  и  покажите  эти  перчатки,  тогда  выйдет
дешевле.
     - Опять-таки, спасибо, - сказал Холлоранн.
     Коттрелл кивнул.
     - Забавно. Никак вам не узнать было, что  в  "Оверлуке"  непорядок...
телефон вырубился, зуб даю. Но я вам верю. Я иногда нутром чувствую.
     Холлоранн кивнул.
     - И я тоже - иногда.
     - Ага. Знаю. Только поосторожней там.
     - Ладно.
     Коттрелл исчез в несущейся мимо тусклой пелене, помахав  на  прощание
рукой. Шапочка механика по-прежнему дерзко  сидела  на  голове.  Холлоранн
снова тронулся в путь, цепи молотили  снежный  покров  шоссе  и,  наконец,
зарылись в него настолько, что бьюик  стронулся  с  места.  Позади  Говард
Коттрелл, прощаясь, в последний раз нажал на клаксон, хотя, по сути  дела,
это было необязательно - Холлоранн и так ощущал, что тот желает ему удачи.
     Вот два сияния за день, - подумал Дик,  -  должно  быть,  это  что-то
вроде доброго предзнаменования. Однако Дик не верил в предзнаменования, ни
в плохие, ни в хорошие. То, что  он  в  один  день  встретил  двух  людей,
способных сиять (хотя обычно попадалось человек пять за год,  не  больше),
могло не значить ровным счетом ничего. Ощущение, что все решено, ощущение
     (что все завершилось)
     которое он не мог точно определить,  до  сих  пор  не  покинуло  его.
Оно...
     На узкой извилистой дороге бьюик все  время  пытался  вильнуть  то  в
одну, то в другую сторону, так что Холлоранн  вел  его  осторожно,  затаив
дыхание. Включив еще раз приемник, он услышал голос Ареты, а Арета  -  это
отлично. С ней он разделил бы герцевский бьюик хоть сейчас.
     От очередного порыва ветра  машина  закачалась  и  заскользила  вбок.
Холлоранн выругался и ближе склонился к рулю. Арета допела песню, и  опять
заговорил диск-жокей, он сообщил Холлоранну, что сесть сегодня за  руль  -
отличный способ расстаться с жизнью.
     Холлоранн выключил приемник.


     Он  все-таки  добрался  до  Сайдвиндера,  хотя  ехал  до  города   от
Эстес-Парк четыре с половиной часа. К тому времени,  как  он  выбрался  на
Нагорное шоссе, полностью стемнело, но буран и не думал ослабевать. Дважды
дорогу преграждали сугробы, доходившие бьюику до крыши, так  что  пришлось
остановиться и ждать, пока  снегоочистители  расчистят  проезд.  К  одному
сугробу снегоочиститель подъехал по полосе Дика, и гудок  опять  прозвучал
совсем рядом. Шофер ограничился тем, что объехал машину Холлоранна. Он  не
высунулся, чтобы сказать, что  думает,  просто  сделал  пару  непристойных
жестов, знакомых всем американцам старше десяти лет, и знаки эти  вряд  ли
означали миролюбие.
     Казалось, чем ближе Дик подъезжает к "Оверлуку", тем  сильнее  что-то
подгоняет его, вынуждая торопиться. Он поймал себя на том,  что  постоянно
поглядывает на часы. Руки Дика как будто бы рвались вперед.
     Через  десять  минут  после  того,  как  он  свернул   на   Нагорное,
промелькнули два указателя. Свистящий ветер очистил обе надписи от снежной
оболочки, так что их можно было прочесть. Первая гласила:
     САЙДВИНДЕР, 10. Вторая: В ЗИМНИЕ МЕСЯЦЫ ДОРОГА  В  12  МИЛЯХ  ВПЕРЕДИ
ЗАКРЫТА.
     - Лэрри Дэркин, - пробормотал Холлоранн себе под нос. В  приглушенном
зеленоватом свете приборного  щитка  лицо  Дика  выглядело  напряженным  и
утомленным.  Было  десять  минут  седьмого.  -  Лэрри...  "Коноко"   возле
библиотеки.
     И тогда на него всей тяжестью обрушился запах апельсинов, а с  ним  -
мысль, мощная, смертоносная, полная ненависти.
     (пошел вон отсюда, грязный ниггер,  тебя  это  не  касается,  ниггер,
заворачивай оглобли, разворачивайся или мы тебя прибьем, вздернем на суку,
ты, обезьяна черножопая, а потом спалим  тело,  вот  как  мы  обходимся  с
ниггерами, так что сейчас же поворачивай назад!)
     В замкнутом пространстве машины