взвился  крик  Холлоранна.  Послание
пришло  к  нему  не  словами,  а  серией   загадочных   образов,   которые
впечатывались в сознание с ужасающей силой. Чтобы стереть их, он  выпустил
руль.
     Тут  машина  врезалась  крылом  в   бордюр,   отскочила,   наполовину
развернулась и остановилась, понапрасну крутя задними колесами.  Холлоранн
резко вырубил сцепление, а потом спрятал лицо в ладони. Не  то,  чтобы  он
плакал  -  у  него  вырывалось  прерывистое   "ох-хо-хо".   Грудь   тяжело
вздымалась. Он понимал, что, застигни его этот удар на том отрезке дороги,
где хоть одна обочина обрывалась в пропасть, он был бы уже  мертв.  Может,
так и было задумано. И в любой момент удар мог настичь его снова. Придется
защититься. Его обступила кровавая сила безграничной мощи  -  может  быть,
памяти. Он тонул в инстинкте.
     Дик отнял руки от лица и осторожно открыл глаза. Ничего. Если  что-то
и пыталось снова  испугать  его,  оно  не  смогло  к  нему  пробиться.  Он
отгородился.
     И вот такое случилось с мальчуганом? Господи Боже, такое случилось  с
маленьким мальчиком?
     Сильней всех прочих образов Дика тревожил чмокающий звук,  как  будто
молотком лупили по толстому ломтю сыра. Что это значило?
     (Иисусе, только не малыш. Господи, прошу тебя!)
     Включив малую скорость, он одновременно немного прибавил газ.  Колеса
завертелись, зацепились шинами за дорогу,  опять  завертелись,  зацепились
еще раз. Бьюик поехал, фары слабо рассеивали снежные водовороты. Холлоранн
взглянул на часы. Уже почти половина седьмого. На него нахлынуло ощущение,
что уже действительно очень поздно.



                                 50. ТРЕМС

     Венди Торранс в нерешительности стояла посреди спальни и  глядела  на
сына, который мигом уснул.
     Полчаса  назад  шум  прекратился.  Весь  и  сразу.  Лифт,  вечеринка,
хлопанье открывающихся и закрывающихся дверей. Вместо того, чтобы принести
облегчение, тишина усилила зародившееся  в  Венди  напряжение;  обстановка
напоминала зловещее затишье перед последним жестоким порывом бури.  Дэнни,
однако, задремал почти сразу, сперва мальчик  ворочался,  но  в  последние
десять минут сон стал глубже. Даже глядя на сына в упор,  Венди  с  трудом
различала, как медленно поднимается и опускается узенькая  грудная  клетка
малыша.
     Она задумалась:  когда  же  мальчик  в  последний  раз  проспал  ночь
напролет, без мучительных снов, без долгих периодов  бодрствования,  когда
ловишь звуки пирушки,  ставшей  слышной  -  и  видной  -  Венди  только  в
последние день или два, с тех пор, как "Оверлук" вцепился в их троицу.
     (действительно психологический феномен или групповой гипноз?)
     Венди этого не знала и не считала важным. В любом случае происходящее
грозило им гибелью. Она взглянула на Дэнни и подумала,
     (слава тебе Господи, он лежит спокойно)
     что, если не тревожить мальчика, тот  сможет  проспать  весь  остаток
ночи. При любых талантах он все  равно  оставался  малышом  и  нуждался  в
отдыхе.
     Джек - вот кто начинал ее тревожить.
     Венди скривилась от внезапной боли, отняла руку ото  рта  и  увидела,
что сорвала ноготь. А уж ногти она всегда старалась держать в порядке. Они
были не настолько длинны, чтобы  назвать  их  когтями,  но  еще  сохранили
красивую форму и
     (и что это ты забеспокоилась о ногтях?)
     Она немножко посмеялась, но голос дрожал,  радости  в  нем  не  было.
Сперва Джек перестал завывать и кидаться на дверь.  Потом  опять  началась
вечеринка
     (может, она и не прекращалась?  может  быть,  она  время  от  времени
уплывает в немножко другой временной слой,  туда,  где  мы  не  должны  ее
слышать?)
     а контрапунктом к ней скрежетал и  хлопал  дверцей  лифт.  Потом  все
стихло. В этой новой тишине, когда Дэнни засыпал, Венди вообразила,  будто
в кухне, почти прямо  под  ними,  слышит  тихие,  заговорщические  голоса.
Сперва она отнесла их на счет ветра - тот мог имитировать широкий диапазон
человеческих голосов, от похожего на шелест бумаги  шепота  умирающего  за
дверьми и оконными рамами и до оглушительного визга под карнизами... так в
дешевых мелодрамах визжат, убегая от убийцы, женщины. И все же,  оцепенело
сидя подле Дэнни, она все больше убеждалась, что это действительно голоса.
     Джек с кем-то обсуждал свой побег из кладовки.
     Обсуждал убийство жены и сына.
     Для здешних стен  ничего  нового  в  этом  не  было  -  убийства  тут
случались и раньше.
     Она подошла к стояку и приложила к нему ухо, но в этот  самый  момент
заработала топка, и все звуки потонули в  волне  поднявшегося  из  подвала
теплого воздуха.  Пять  минут  назад,  когда  толпа  снова  утихла,  отель
погрузился в полную тишину - только выл  ветер,  билась  в  стены  и  окна
снежная крупа да иногда стонала какая-нибудь доска.
     Веди посмотрела на содранный ноготь. Из-под него выступили  бисеринки
крови.
     (Джек выбрался оттуда.)
     (не болтай ерунду.)
     (да, выбрался. он взял на кухне нож  или,  может  быть,  топорик  для
разделки мяса. вот сейчас он поднимается наверх, идет  по  самому  краешку
ступенек, чтобы они не скрипели.)
     (!ты не в своем уме!)
     Губы Венди задрожали и на секунду показалось, что она  выкрикнет  эти
слова вслух. Но тишину ничто не нарушило.
     У нее было такое чувство, будто за ней наблюдают.
     Она резко обернулась и уставилась в  зачерненное  ночью  окно  -  там
что-то бормотало кошмарное белое лицо с темными кругами вокруг глаз,  лицо
безумца, монстра, который  с  самого  начала  скрывался  в  этих  стонущих
стенах...
     Это были всего лишь морозные узоры на стекле снаружи.
     Венди перевела дух, вздох получился долгим, шелестящим, перепуганным.
Ей показалось, что на этот раз она вполне отчетливо расслышала доносящиеся
откуда-то звуки веселой болтовни.
     (ты пугаешься теней. и без того дела достаточно плохи, к  завтрашнему
утру ты созреешь для желтого дома.)
     Успокоить страхи можно было только  одним  способом  -  Венди  знала,
каким.
     Придется сходить вниз и убедиться, что Джек по-прежнему в кладовке.
     Очень просто. Сойти вниз по лестнице.  Заглянуть.  Вернуться  наверх.
Заодно забрать со стойки администратора поднос. Омлет уже пропал,  но  суп
можно разогреть на плитке возле пишущей машинки Джека.
     (ну еще бы, да смотри, чтоб тебя не убили,  если  он  там,  внизу,  с
ножом)
     Венди подошла к туалетному столику, пытаясь стряхнуть окутывающую  ее
пелену страха. По столику оказалась рассыпана горстка мелочи, лежала пачка
талонов на бензин для  казенного  грузовичка,  две  трубки,  которые  Джек
повсюду возил за собой, но курил редко... и связка ключей.
     Она взяла ее, подержала, а потом положила обратно. Идея  запереть  за
собой дверь спальни пришла ей в голову, но привлекательной не  показалась.
Дэнни спал. У Венди промелькнула смутная мысль о пожаре и  еще  о  чем-то,
что зацепило ее куда сильнее, однако это Венди из головы выкинула.
     Она пересекла комнату, нерешительно постояла у двери,  потом  достала
из кармана нож и сжала деревянную рукоятку.
     И открыла дверь.
     Короткий коридор, ведущий  к  их  спальне,  был  пуст.  Через  равные
промежутки  на  стенах  ярко  горели  электрические  светильники,  выгодно
выделяя синий фон ковра и вытканный на нем извилистый узор.
     (видишь? никакого буки.)
     (да нет, конечно. им надо, чтобы ты вышла из спальни. им надо,  чтобы
ты сделала какую-нибудь бабскую глупость, чем ты сейчас и занята.)
     Она опять помедлила, вдруг почувствовав себя  совершенно  несчастной,
не желая покидать Дэнни  и  безопасную  комнату,  но  в  то  же  время  ей
обязательно нужно  было  убедиться,  что  Джек  по-прежнему  заперт  и  не
представляет угрозы.
     (ну конечно же)
     (но голоса)
     (не было никаких голосов, это все - твое воображение)
     - Нет, не ветер.
     От звука собственного голоса Венди подскочила. Но прозвучавшая в  нем
страшная уверенность заставила ее двинуться вперед.  Сбоку  болтался  нож,
лезвие ловило блики света  и  отбрасывало  на  шелковистые  обои  зайчики.
Тапочки шелестели по ворсу ковра. Нервы пели, как провода.
     Она добралась до того  места,  где  главный  коридор  поворачивал,  и
заглянула за угол. От предчувствия того, что там можно  увидеть,  рассудок
Венди оцепенел.
     Видеть было нечего.
     После секундной запинки она обогнула угол и пошла прочь  по  главному
коридору. С каждым шагом к окутанному тенью колодцу лестничной клетки ужас
рос, а сознание того, что она оставила спящего сына  одного,  без  защиты,
крепло. Ноги, обутые в тапочки,  ступали  по  ковру  все  громче,  так  ей
казалось. Дважды Венди оглядывалась, чтобы удостовериться - не  подползает
ли к ней что-нибудь сзади.
     Она добралась до лестницы и положила руку на холодную колонку  перил.
В вестибюль вело  девятнадцать  широких  ступеней.  Она  достаточно  часто
пересчитывала их, чтобы знать. Девятнадцать покрытых ковром ступенек и  ни
единого Джека, который бы скрючился на одной из них.  Конечно,  нет.  Джек
заперт в кладовке, за толстой деревянной дверью, на  здоровенный  стальной
засов.
     Но в вестибюле темно и - ох! - в нем столько теней...
     Сердце ровно и тяжело заколотилось у Венди в горле.
     Впереди,  чуть  левее,  издевательски  зияла  латунная  дверь  лифта,
приглашая войти и прокатиться.
     (нет, спасибо)
     Внутри вся кабина была  украшена  розовыми  и  белыми  гофрированными
лентами серпантина. Из двух взорвавшихся хлопушек разлетелось конфетти.  В
дальнем углу лежала пустая бутылка из-под шампанского.
     Позади себя Венди ощутила какое-то движение и резко обернулась, чтобы
посмотреть на те девятнадцать ступенек, которые вели к  площадке  третьего
этажа, однако ничего не увидела. Тем не менее ее не покидало ощущение, что
краешком глаза она уловила, как в более  глубокую  тень  коридора  наверху
прежде, чем она сумела разглядеть их, отпрянули какие-то существа.
     (существа)
     Она снова посмотрела вниз.
     Правая ладонь, сжимавшая деревянную  рукоять  ножа,  вспотела.  Венди
быстро переложила нож в левую руку,  вытерла  правую  о  розовый  махровый
халат  и  перебросила  нож  обратно.  Почти  не  сознавая,  что   рассудок
скомандовал телу начать движение вперед,  Венди  принялась  спускаться  по
лестнице: левой, правой, левой, правой; свободная рука  легонько  касалась
перил.
     (где  же  гости?  ну,  не  дайте  же  спугнуть  себя,   вы,   сборище
заплесневелых простынь! подумаешь, перепуганная баба с  ножом!  давайте-ка
чуть-чуть музыки! чуть-чуть жизни!)
     Десять шагов вниз, дюжина, чертова дюжина.
     Сюда из коридора первого этажа просачивался скучный  желтый  свет,  и
Венди вспомнила, что следовало зажечь свет в вестибюле - либо  у  входа  в
столовую, либо в конторе управляющего.
     И все-таки свет падал откуда-то еще - белый, неяркий.
     Лампы дневного света. Конечно же. В кухне.
     Она задержалась на  тринадцатой  ступеньке  и  попыталась  вспомнить:
когда они с Дэнни уходили, погасила она свет или нет. Вспомнить просто  не
удалось.
     Под  ней,  в  вестибюле,  стояли  залитые  тенью  стулья  с  высокими
спинками.  Стекла  входных  дверей  белой   казенной   пеленой   занавесил
наметенный  снег.  Латунные  шляпки  гвоздей   в   обивке   дивана   слабо
поблескивали - ни дать, ни взять, кошачьи глаза.  Сотня  мест,  где  можно
спрятаться.
     Ноги Венди ослабли от ужаса, но она пошла дальше.
     Вот уже семнадцатая ступенька, восемнадцатая, девятнадцатая...
     (вестибюль, мадам, выходите осторожно)
     Из распахнутых настежь дверей бального зала  лился  один  лишь  мрак.
Внутри что-то равномерно тикало, как адская машина. Венди оцепенела, потом
вспомнила про часы на каминной  полке  -  часы  под  стеклянным  колпаком.
Должно быть, их завел Джек... или Дэнни... а может быть, они  пошли  сами,
как все прочее в "Оверлуке".
     Она свернула к стойке администратора, собираясь пройти через дверцу в
них в контору управляющего и дальше, в кухню. Было видно, как поблескивает
серебром пресловутый поднос с их ленчем.
     Тогда часы начали отбивать тихие, звенящие удары.
     Венди приросла к месту, язык прижался к небу. Потом она расслабилась.
Бьет восемь часов, вот и все. Восемь часов.
     ...пять, шесть, семь...
     Она считала удары. Вдруг  показалось,  что  пока  часы  не  замолчат,
дальше идти не следует.
     ...восемь... ...девять...
     (девять??)
     (...десять... одиннадцать...)
     Неожиданно она сообразила - но время  было  упущено.  Венди  неуклюже
заспешила обратно к лестнице, уже понимая, что опоздала.  Но  как  же  она
могла знать это раньше?
     Двенадцать.
     В бальном зале зажегся полный свет. Громко, пронзительно запела  медь
фанфар. Венди громко вскрикнула, но ее  крик  затерялся  в  реве,  который
исторгали эти латунные легкие.
     - Маски долой! - эхом несся крик. - Маски долой!
     Потом все стихло, словно ушло по длинному коридору времени,  и  Венди
снова осталась одна.
     Нет, не одна.
     Венди обернулась - он приближался.
     Это был и Джек, и не Джек.  Глаза  горели  бессмысленным  кровожадным
огнем, знакомый рот кривила странная, безрадостная усмешка.
     В руках он держал молоток для роке.
     - Думаешь, заперла меня? Заперла, так по-твоему?
     Молоток просвистел в воздухе. Венди попятилась, наступила  на  мягкую
подушечку и упала на ковер, закрывающий пол вестибюля.
     - Джек...
     - Сука, - прошептал он. - Знаю я, что ты такое.
     Молоток  опустился  снова.  Просвистев  в  воздухе  со   смертоносной
скоростью, он погрузился в ее  мягкий  живот.  Венди  закричала,  внезапно
окунувшись в океан боли. Она смутно видела, что молоток поднялся снова.  И
вдруг поняла, что этим самым молотком, который Джек  держит  в  руках,  он
собирается забить ее до смерти. Венди парализовало.
     Она еще раз попыталась докричаться до него, упросить  остановиться  -
ради Дэнни, - но  от  удара  задохнулась  и  сумела  выдавить  лишь  почти
неслышное слабое хныканье.
     - Вот. Вот, клянусь  Богом,  -  сказал  Джек,  ухмыляясь.  Он  пинком
отшвырнул с дороги подушечку. - Вот сейчас, по-моему, ты и  получишь,  что
тебе причитается.
     Молоток опустился. Венди откатилась  влево,  полы  халата  запутались
выше колен. Молоток, врезавшись в  пол,  вырвался  у  Джека  из  рук.  Ему
пришлось нагнуться и поднять свое орудие, а она тем  временем  побежала  к
лестнице. К ней, наконец, вернулась способность дышать и она,  всхлипывая,
втягивала  воздух.  Живот  превратился  в  сплошной   пульсирующий   болью
кровоподтек.
     - Сука, - процедил Джек сквозь усмешку и  погнался  за  ней.  -  Сука
вонючая, сейчас ты свое получишь. Будь спокойна.
     Венди услышала свист опускающегося молотка, и  правый  бок  разорвала
мучительная боль - это головка молотка попала ей прямо под  грудь,  сломав
два ребра. Венди упала вперед, на ступеньки, ударилась раненым боком, и ее
сотрясла новая судорога боли. Однако, несмотря на это,  инстинкт  заставил
ее перекатиться на другой бок, прочь, и молоток  пронесся  едва  ли  не  в
дюйме от ее скулы; он с глухим стуком врезался в  толстые  складки  ковра.
Тут Венди увидела нож - он вырвался у нее из руки, когда она  падала.  Нож
поблескивал на четвертой ступеньке.
     - Сука, - повторил Джек, молоток опустился. Она подтянулась повыше  и
удар пришелся прямо под колено. Голень внезапно охватило  пламя.  По  икре
потекла кровь. Потом молоток снова полетел вниз.  Венди  рывком  отдернула
голову и тот, пролетев в углубление между ее шеей и плечом, вырвав кусочек
уха, влепился в ступеньку.
     Джек снова опустил молоток, и  на  этот  раз  Венди  подкатилась  ему
навстречу, вниз по лестнице,  внутрь  траектории  удара.  Когда  сломанные
ребра заскрипели, стукаясь о ступени, у нее вырвался  пронзительный  крик.
Джек потерял равновесие, и тут она ударила его по  ногам  так,  что  он  с
воплем удивления и гнева полетел вниз, выделывая  ногами  кренделя,  чтобы
удержаться на лестнице. Потом глухо ударился об  пол.  Молоток  вылетел  у
Джека из рук. Джек сел и некоторое время не сводил с Венди очумелых глаз.
     - За это я тебя убью, - сообщил он.
     Перекатившись на другой бок, он  потянулся  к  ручке  молотка.  Венди
заставила себя подняться. Левую ногу до самого бедра пронзила  боль.  Лицо
было пепельно-серым, но собранным. Когда пальцы Джека сжали ручку молотка,
она прыгнула мужу на спину.
     - Боже ты мой! - раздался в вестибюле "Оверлука"  пронзительный  крик
Венди, и она по самую рукоятку воткнула нож Джеку в поясницу.
     Джек, на котором она повисла, замер, а потом закричал. Ей показалось,
визжат сами доски, окна,  двери  отеля.  Ничего  более  жуткого  Венди  не
приходилось слышать. Придавленный ее весом, Джек одеревенел, но  крик  все
не кончался. Вместе они походили на салонную шараду -  всадник  и  лошадь.
Вот только спина фланелевой рубашки Джека в черно-красную клетку  делалась
все темнее, намокая от пропитывающей ее крови.
     Потом он рухнул  вперед,  лицом  вниз,  скинув  Венди;  та  ударилась
больным боком и застонала.
     Некоторое время она лежала, тяжело дыша, не в силах пошевелиться. Вся
она, с головы до ног, превратилась  в  сгусток  мучительной,  пульсирующей
боли. Каждый раз, как Венди делала вдох, в нее что-то злобно вонзалось,  а
шею заливало кровью из ободранного уха.
     Слышно было только, как она пытается дышать, как шумит ветер и еще  -
как тикают часы в бальном зале.
     Наконец, Венди  заставила  себя  подняться  на  ноги  и  захромала  к
лестнице. Добравшись дотуда, она вцепилась в столбик перил, опустив голову
- волнами накатывали слабость и головокружение. Когда стало полегче, Венди
принялась карабкаться наверх,  пользуясь  здоровой  ногой  и  подтягиваясь
руками за перила. Один раз она взглянула наверх, ожидая увидеть там Дэнни,
но лестничная клетка
     (слава Богу, он это проспал, слава Богу, слава Богу)
     была пуста. На шестой ступеньке ей пришлось отдохнуть. Венди склонила
голову и светлые кольца волос рассыпались по перилам, свесившись в пролет.
Она с трудом дышала, воздух словно оброс колючками. Правый бок превратился
в размозженное горящее месиво.
     (давай, Венди,  давай,  старушка.  запри  за  собой  дверь,  а  потом
посмотришь раны, еще  тринадцать  ступенек.  не  так  уж  плохо.  А  когда
доберешься до коридора наверху, сможешь ползти, я разрешаю)
     Венди втянула столько воздуха, сколько позволили ее сломанные ребра и
наполовину подтянулась,  наполовину  упала  на  следующую  ступеньку.  Она
прошла уже половину пути и была на девятой ступеньке,  когда  снизу  из-за
спины раздался голос Джека. Он хрипло выговорил:
     - Ты меня убила. Сука.
     На нее нахлынул черный, как полночь, ужас. Она оглянулась и  увидела,
что Джек медленно поднимается на ноги. Венди видна была  торчащая  из  его
выгнутой луком спины рукоятка кухонного ножа. Глаза Джека как бы сузились,
почти затерялись в бледных, обвисших складках кожи. Джек некрепко держал в
левой руке молоток. Его головка была в крови.  Клочок  розового  махрового
халата Венди прилип почти к самой середине.
     - Ты у меня  получишь,  -  прошептал  он  и  пошатываясь  двинулся  к
лестнице.
     Похныкивая от страха, Венди  опять  принялась  подтягиваться.  Десять
ступенек, двенадцать, чертова дюжина. И все равно, коридор  второго  этажа
казался далеким, как  недоступная  горная  вершина.  Теперь  Венди  тяжело
дышала, бок пронзительно протестовал. Волосы мотались перед глазами, как у
сумасшедшей. Уши словно бы заполнило тиканье часов под колпаком в  бальном
зале, а контрапунктом  к  нему  звучало  судорожное,  мучительное  дыхание
Джека, который начал подниматься по лестнице.



                               51. ХОЛЛОРАНН

     Лэрри Дэркин  оказался  высоким  тощим  человеком  с  угрюмым  лицом,
которое в