Старухи настоящие! 
    - Он  просыпается! -  неожиданно кокетливым  голоском  воскликнула 
одна. 
    - О-о-о-о! 
    - О-о-о-о-х! 
    -Ах! 
    Они защебетали как пташки. Одна,  что стояла по центру,  выступила 
вперед, и тут же их лица  начали меняться, прямо на глазах у  Роланда. 
Они совсем  не старые,  подумал  он... среднего  возраста, да,  но  не 
старые, 
    Отнюдь. Они - старухи. Ты видишь то, что они хотят тебе показать. 
    Та, что шагнула к кровати, ростом повыше остальных, наклонилась  к 
Роланду. Звякнули колокольчики.  От этого  звука стрелку  стало не  по 
себе, последние остатки сил разом покинули его. Их словно высосали  ее 
карие глаза. Она коснулась его щеки,  и кожа в месте ее  прикосновения 
сразу онемела.  Потом  она  бросила  взгляд  ему  на  грудь,  на  лице 
отразилась тревога, и руку она сразу же убрала. 
    - Ты проснулся, красавчик. Проснулся. Это хорошо. 
    - Кто вы? Где я? 
    - Мы - Смиренные сестры Элурии, - ответила она. - Я - сестра Мэри. 
Это сестра Луиза, сестра Микела, сестра Кокуина... 
    - И  сестра Тамра,  -  представилась последняя.  -  Очаровательная 
кошечка двадцати  одного  года от  роду.  - Она  захихикала.  Лицо  ее 
замерцало, пришло в движение, мгновение спустя она вновь  превратилась 
в старуху. Серая кожа, нос крючком. Роланд вновь подумал о Риа. 
    Они надвинулись на него, сгрудившись вокруг гамака, а когда Роланд 
отпрянул от них, спину  и ногу пронзила такая  боль, что он  застонал. 
Гамак заскрипел. 
    - О-о-о-о! 
    - Больно! 
    - Ему больно! 
    - Так больно, что нет силы терпеть! 
    Кольцо старух  сжалось  еще теснее,  словно  его боль  манила  их. 
Теперь Роланд  ощущал  их  запах, запах  сухой  земли.  Сестра  Микела 
протянула руку... 
    - Уходите!  Оставьте  его! Разве  я  вам этого  не  говорила?  Они 
отпрянули, словно внезапный окрик их спугнул. В глазах Мэри  полыхнула 
злость. Но и  она отступила  на шаг,  бросив короткий  взгляд (в  этом 
Роланд мог поклясться) на  медальон, лежащий на  груди. Перед тем  как 
заснуть, стрелок убрал  медальон под рубашку,  но каким-то образом  он 
вновь оказался снаружи. 
    Появилась шестая  сестра, протолкалась  между Мэри  и Тамрой.  Эта 
действительно выглядела на двадцать  один год: раскрасневшиеся  щечки, 
гладкая кожа,  черные глаза.  А  на белой  рясе,  как и  у  остальных, 
кроваво-красная роза. 
    - Уходите! Оставьте его в покое! 
    - О, дорогая моя. - В голосе Луизы звучали и смех, и  раздражение. 
- А вот и Дженна, наша младшенькая. Неужели она влюбилась в него? 
    - Точно влюбилась! - рассмеялась Тамра. - И готова отдать ему свое 
сердце! 
    - Воистину так! - согласилась  сестра Кокуина. Мэри повернулась  к 
Дженне, губы ее превратились в узкую полоску. 
    - Тебе делать тут нечего, маленькая сладострастница. 
    - А я считаю,  что есть, - ответила  сестра Дженна. Держалась  она 
уже  поувереннее.  Черная  кудряшка  выскользнула  из-под  накидки   и 
улеглась на лоб.  - А теперь  уходите. Он еще  слишком слаб для  ваших 
шуток и смеха. 
    - Не  указывай нам,  потому что  мы  никогда не  шутим. И  ты  это 
знаешь, сестра Дженна. 
    Лицо девушки чуть смягчилось, и Роланд увидел, что она боится. 
    - Оставьте его, - повторила она.  - Еще не время. Разве другие  не 
нуждаются в уходе? 
    Сестра Мэри  задумалась. Остальные  смотрели на  нее. Наконец  она 
кивнула и  улыбнулась Роланду.  Лицо ее  замерцало, его  черты  начали 
расплываться, между  ней  и  Роландом словно  возникло  марево,  какое 
бывает в жаркий летний день. И  то, что увидел Роланд за этим  маревом 
(или подумал, что увидел), повергло его в ужас. 
    - Отдыхай, красавчик. Попользуйся нашим гостеприимством, и мы тебя 
вылечим. 
    Разве у  меня есть  выбор, подумал  Роланд. Остальные  защебетали, 
словно птички. Сестра Микела даже послала ему воздушный поцелуй. 
    - Пойдемте, дамы! -  воскликнула сестра Мэри.  - Оставим Дженну  с 
ним из  уважения  к  ее матери,  которую  мы  все очень  любили!  -  и 
двинулась по центральному проходу, увлекая за собой остальных. 
    - Спасибо тебе.  - Роланд  вскинул глаза на  ту, которая  касалась 
прохладной рукой его лба...  ибо он знал,  что именно она  успокаивала 
его, когда он еще не пришел в себя. 
    Она взяла его руку в свои, погладила. 
    - Они не хотели причинить тебе  вреда... Но Роланд видел, что  она 
не верит тому, что  говорит. Не поверил и  он, осознавая, что над  ним 
нависла смертельная опасность. 
    - Где я? 
    - У нас, -  ответила она. - В  доме Смиренных сестер Элурии.  Если 
хочешь, в монастыре. 
    - Это не монастырь. - Роланд окинул взглядом пустые кровати. - Это 
лазарет, не так ли? 
    - Больница.  - Дженна  все  поглаживала его  пальцы. -  Мы  служим 
докторам... а они служат нам. - Роланд не мог оторвать глаз от  черной 
кудряшки, уютно  устроившейся на  молочной белизне  ее лба,  хотел  бы 
коснуться ее, если б  осмелился поднять руку.  Только для того,  чтобы 
пощупать ее волосы. Как это красиво: черная, как воронье крыло,  прядь 
на белом фоне. Чисто белый цвет потерял для него свое очарование. - Мы 
- медицинские сестры... или были ими до того, как мир сдвинулся. 
    - Вы поклоняетесь Иисусу-человеку? 
    Она в изумлении взглянула на него, потом рассмеялась. 
    - Нет, только не это! 
    - Если вы... медицинские сестры, то кто же доктора? Она посмотрела 
на него, потом прикусила губу, словно раздумывая о том, какое  принять 
решение. Сомнения только добавили ей очарования, и Роланд подумал, что 
впервые после смерти Сюзан Дельгадо, а случилось это достаточно  давно 
(с тех пор весь мир изменился, и  не в лучшую сторону), он смотрит  на 
нее как на женщину, пусть и не может шевельнуть ни рукой, ни ногой. 
    - Ты действительно хочешь знать? 
    - Да, конечно. - Теперь пришел черед удивляться Роланду. Но вместе 
с удивлением он почувствовал и смутную тревогу. Он подумал, что сейчас 
ее лицо начнет мерцать и изменяться, как лица других сестер, но  этого 
не произошло. И не пахло от нее сухой, мертвой землей. 
    Не торопись с выводами, предостерег он себя. Здесь никому и ничему 
нельзя доверять, даже собственным чувствам. Пока нельзя. 
    - Наверное,  тебе надо  это знать,  - вздохнула  Дженна.  Звякнули 
колокольчики, цветом  они были  темнее, чем  у остальных,  пусть и  не 
такие черные, как ее волосы. По звуку Роланд решил, что сделаны они из 
чистого серебра. - Только обещай мне, что не закричишь и не  разбудишь 
этого мальчика, что лежит рядом с тобой. 
    - Обещаю, - без малейшего промедления  ответил Роланд. - Я уже  не 
помню, красотка, когда кричал в последний раз. 
    Она зарделась, и розы на ее щечках казались куда как более  живыми 
и естественными, чем вышитая на груди. 
    - Не называй красоткой женщину, которую еще не разглядел. 
    - Тогда сбрось с головы накидку. 
    Ему ужасно  хотелось увидеть  ее волосы,  водопад черных  волос  в 
окружающей его  белизне.  Конечно,  она могла  их  стричь,  если  того 
требовал устав их  ордена, но почему-то  он не сомневался  в том,  что 
волосы у Дженны длинные. 
    - Нет, это не разрешено. 
    - Кем? 
    - Старшей сестрой. 
    - Той, что зовет себя Мэри? 
    - Да. - Дженна огляделась, дабы убедиться, что никто из сестер  не 
вернулся в белый шатер, вновь посмотрела  на Роланда. - Помни о  своем 
обещании. 
    - Помню. Никаких криков. 
    Она направилась к  бородатому мужчине. В  царящем вокруг  сумраке, 
проходя мимо пустых  кроватей, она  отбрасывала на  них едва  заметную 
тень. Остановившись рядом с мужчиной (Роланд подумал, что тот не спит, 
а лежит без сознания), Дженна вновь посмотрела на стрелка. Он кивнул. 
    Тогда сестра Дженна шагнула к гамаку с дальней стороны, так, чтобы 
он оказался  между ней  и Роландом,  положила руки  на грудь  мужчины, 
наклонилась над ним... и покачала головой из стороны в сторону, словно 
что-то  отрицая.  Колокольчики   резко  зазвенели,   и  Роланд   снова 
почувствовал какое-то шевеление у себя на спине, сопровождаемое волной 
боли. Словно  по  его телу  пробежала  дрожь,  но ни  один  мускул  не 
шевельнулся. Словно дрожь эта пробежала во сне. 
    Случившееся  следом   заставило  бы   его  вскрикнуть,   если   бы 
невероятным усилием воли ему не удалось плотно сжать губы. Опять  ноги 
лежащего без сознания мужчины  задвигались... не двигаясь, потому  что 
все движущееся сосредоточилось  на коже. Волосатые  голени, лодыжки  и 
стопы мужчины  торчали  из-под  больничной рубашки.  И  теперь  с  них 
сбегала  черная  волна  жучков.  Они  громко  стрекотали,  совсем  как 
солдаты,  марширующие  в   колонне.  Роланд   вспомнил  черный   шрам, 
исчезнувший с  лица бородатого  мужчины. Наверное,  решил стрелок,  за 
шрам он принял все тех же жучков, обрабатывающих рану на лице. И жучки 
обрабатывали его  раны! Вот  почему  он мог  дрожать, не  шевельнув  и 
мускулом. Они покрывали всю его спину. Врачевали его. 
    Да уж, сдержать крик ему удалось, но с неимоверным трудом. 
    Жучки добирались до  кончиков пальцев на  стопах мужчины, а  потом 
скатывались вниз, словно ныряя с бортика в бассейн. Потом строились  в 
колонну на  белоснежной  простыне  кровати,  а  перебравшись  на  пол, 
растворялись в  царящем в  тенте сумраке.  Роланд не  мог как  следует 
разглядеть жучков, все-таки лежал далеко от бородача, но прикинул, что 
размерами они раза в  два больше муравьев,  но поменьше толстых  пчел, 
которые кружились над цветочными клумбами Гилеада. 
    Они стрекотали и стрекотали. 
    А вот  бородачу стало  заметно хуже.  Как только  полчища  жучков, 
покрывавших его ноги,  поредели, он застонал,  его начала бить  дрожь. 
Молодая женщина  положила руку  ему  на лоб,  чтобы успокоить  его,  и 
Роланд,  несмотря  на  отвращение  от  увиденного,  почувствовал  укол 
ревности. 
    Впрочем, ничего особо ужасного он и не увидел. Лечили же в Гилеаде 
пиявками при опухолях  на голове, под  мышками, в паху.  А когда  дело 
касалось мозга, пиявкам, внешний вид которых ни у кого не мог  вызвать 
положительных   эмоций,   всегда    отдавалось   предпочтение    перед 
трепанацией. 
    И  все-таки  чувствовалось  в  них  что-то  отталкивающее,  может, 
потому, что  он  не  мог  как следует  разглядеть  жучков,  может,  от 
осознания того,  что  они  ползают  по  его  спине,  а  он,  абсолютно 
беспомощный, подвешен  в гамаке.  Правда, они  не стрекотали.  Почему? 
Потому что ели? Или спали? И ели, и спали одновременно? 
    Стоны бородача утихли. Колонны  жучков исчезли: на белой  простыне 
кровати, над которой  висел бородатый  мужчина, не  осталось ни  одной 
черной точки. 
    Дженна вернулась к нему, в глазах застыла тревога. 
    - Ты  держался молодцом.  Однако я  видела, что  ты испытал.  Твои 
чувства отражались на лице. 
    - Доктора, - выдохнул Роланд. 
    - Да. Их могущество велико, но... - Она понизила голос. - Я думаю, 
этому бедолаге они не  смогут помочь. С ногами  у него стало  получше, 
лицо совсем  зажило, но  есть  травмы, до  которых доктора  не  смогут 
добраться.  -   Она  провела   рукой  по   своему  животу,   показывая 
местонахождение этих травм. 
    - А мне? - спросил Роланд. 
    - Тебя схватили зеленокожие, - ответила Дженна. - Должно быть,  ты 
сильно их разозлил, раз  они сразу не убили  тебя. Обвязали тебе  ноги 
веревкой и  потащили в  свое логово.  Тамра, Микела  и Луиза  собирали 
травы. Увидели, как зеленокожие тащат тебя, остановили их... 
    - Мутанты всегда подчиняются вам, сестра Дженна? 
    Она улыбнулась, возможно, довольная тем, что он запомнил ее имя. 
    - Не всегда,  но часто.  В тот раз  подчинились, иначе  ты бы  уже 
шагнул с тропы в пустошь. 
    - Скорее всего. 
    - Кожи на спине  у тебя практически не  осталось, от самой шеи  до 
ягодиц. Теперь тебе всю жизнь ходить со шрамами, но, спасибо докторам, 
ты быстро идешь на поправку. 
    - Понятно. - Роланда  вновь чуть не передернуло  при мысли о  том, 
что по открытым ранам на спине ползает несметное число жучков. - Я вам 
признателен и благодарен. Если я могу что-то для вас сделать... 
    - Скажи мне свое имя. Начнем с этого. 
    - Я - Роланд из Гилеада.  Стрелок. У меня были револьверы,  сестра 
Дженна. Ты их видела? 
    - Огнестрелов я не видела, - ответила она, но отвела взгляд. И  на 
щеках  вновь  вспыхнули  розы.   Роланд  подумал,  что  ухаживать   за 
пациентами она умеет, а вот врать - нет. И порадовался этому. Врунов в 
этом мире хватало с лихвой. А вот честность стала редким товаром. 
    Сейчас не стоит уличать  ее во лжи,  подумал Роланд. Скорее  всего 
она чего-то боится, потому и говорит неправду. 
    - Дженна! -  донесся голос  из сокрытого  сумраком дальнего  конца 
лазарета, который, как показалось стрелку, стал еще длиннее, и  сестра 
Дженна аж  подпрыгнула. -  Уходи отсюда.  Ты заговорила  его! Дай  ему 
поспать! 
    - Иду! -  ответила Дженна  и посмотрела  на Роланда.  - Только  не 
говори им, что я показала тебе докторов. 
    - Я же обещал, что буду молчать, Дженна. 
    Она замерла,  прикусила губу,  а потом  резким движением  сдвинула 
накидку  на  затылок.  Нежно  зазвенели  колокольчики.  Черные  волосы 
заструились по щекам. 
    - Я красивая?  Красивая? Скажи  мне правду,  Роланд из  Гилеада... 
только не надо льстить. Лесть долго не живет. 
    - Ты красива, как летняя ночь. 
    Выражение его лица  скорее всего понравилось  ей даже больше,  чем 
слова, потому  что она  ослепительно  улыбнулась. Вернула  накидку  на 
место, быстро забрав под нее волосы. 
    - Все на месте? 
    - Конечно. - Он осторожно поднял руку, указал ей на лоб. -  Только 
одна прядь... там. 
    - Да. Она всегда  ускользает от меня. -  С милой гримаской  Дженна 
справилась с  ослушницей.  Роланд же  думал  о том,  как  ему  хочется 
поцеловать эти розовые щечки... да и алые губки. 
    - Теперь все в порядке, - сообщил он Дженне. 
    -  Дженна!-   В  крике   прибавилось  требовательности.   -   Пора 
медитировать! 
    - Уже иду! - Девушка подобрала  широкие полы рясы, но, прежде  чем 
убежать, в  последний  раз повернулась  к  Роланду. Лицо  стало  очень 
серьезным. - Золотой медальон... Ты его носишь, потому что он твой. Ты 
понимаешь меня... Джеймс? 
    - Да. - Он искоса взглянул на спящего мальчика, 
    - А это мой брат. 
    - Если  они  спросят,  да. Другой  ответ  грозит  Дженне  большими 
неприятностями. 
    Роланд не  стал  спрашивать, что  это  за неприятности,  да  и  не 
ответила бы она, потому  что уже спешила  по проходу между  кроватями, 
подхватив подол  одной рукой.  Розы  слетели с  ее лица,  щечки  сразу 
посерели.  Стрелок  вспомнил,  с  какой  жадностью  смотрели  на  него 
остальные сестры, сгрудившись у  его гамака... как мерцали,  неуловимо 
изменяясь, их лица. 
    Шесть женщин - пятеро старух, одна молодая. 
    Доктора,  которые   стрекочут   и   уползают,   подчиняясь   звону 
колокольчиков. 
    Об огромной  больничной  палате,  в которой  стояла  добрая  сотня 
кроватей, с потолком и стенами из белого шелка... 
    ... и о том, что все кровати, кроме трех, пустовали. 
    Роланд понятия  не  имел, почему  Дженна  достала из  кармана  его 
джинсов медальон, принадлежащий убитому пареньку, и надела ему на шею, 
но последняя фраза Дженны подсказала ему, что Смиренные сестры  Элурии 
могли убить девушку, если б узнали о содеянном ею. 
    Роланд закрыл глаза, и монотонное стрекотание жуков-докторов скоро 
убаюкало его. Стрелок заснул. 
 
 
    ГЛАВА 4 
 
    Миска супа. Юноша с соседней кровати. 
    Ночные сиделки 
 
    Роланду приснилось, что очень  большой жук (возможно,  жук-доктор) 
кружит над его головой и периодически  бьет по носу. Удары эти  скорее 
раздражали, чем вызывали  боль. Он  отгонял жука  рукой, однако,  хотя 
всегда славился быстротой реакции, ему не удавалось попасть в жука.  А 
последний хихикал всякий раз, когда стрелок промахивался. 
    Движения у  меня  такие медленные,  потому  что я  болен,  подумал 
Роланд. 
    Нет, попал в засаду. Меня тащили по земле заторможенные мутанты, а 
потом спасли Смиренные сестры Элурии. 
    Внезапно перед  мысленным взором  Роланда возникла  тень  мужчины, 
выросшая из  тени перевернутого  фургона. Он  услышал радостный  крик: 
"Бах!" 
    Просыпаясь, Роланд  дернулся  с  такой силой,  что  качнул  гамак. 
Женщина, которая стояла  рядом, около головы,  и хихикала,  постукивая 
деревянной ложкой по носу стрелка, отступила на шаг. Отступила слишком 
быстро, и миска, которую она  держала во второй руке, выскользнула  из 
пальцев. 
    Руки Роланда метнулись навстречу миске, с реакцией у него все было 
в порядке, это  только во сне  он не  мог попасть по  жуку. Он  поймал 
миску на лету, да  так, что из нее  вылилось лишь несколько капель.  У 
женщины, сестры Кокуины, от изумления округлились глаза. 
    Спину, конечно,  пронзила боль,  но совсем  не такая  острая,  как 
раньше. И на  коже Роланд не  чувствовал никакого движения.  Возможно, 
"доктора" спали, но он склонялся к мысли, что они уползли. 
    Роланд протянул руку за ложкой, которой Кокуина постукивала его по 
носу (он, кстати, нисколько не удивился тому, что одна из сестер могла 
так издеваться  над  спящим  и больным  человеком;  Правда,  будь  это 
Дженна, он бы удивился), и она тут же отдала ему ложку, еще не придя в 
себя от изумления. 
    - Ну и шустрый же ты! -  воскликнула она. - Такая реакция, да  еще 
спросонья! 
    - Не забывай  об этом,  сэй, -  ответил Роланд  и попробовал  суп. 
Вроде бы обычный куриный  бульон, но изрядно проголодавшемуся  Роланду 
он показался амброзией. Стрелок с жадностью набросился на еду. 
    - Что ты хочешь этим сказать? - спросила Кокуина. В лазарете стало 
еще темнее, белые стены  окрасились в оранжево-красные закатные  тона. 
При таком  освещении Кокуина  выглядела  молодой и  симпатичной...  но 
Роланд не сомневался, что все это лишь видимость, какой-то  колдовской 
трюк. 
    - Ничего особенного.  - Роланд  отбросил ложку и  поднес миску  ко 
рту. Четыре больших глотка, и она опустела. - Вы были добры ко мне... 
    - Да, конечно! - В голосе Кокуины слышалось возмущение. 
    - ...и я надеюсь, что доброта ваша искренняя. Если же нет, сестра, 
помни о том, какой я шустрый.  И должен признаться, я не всегда  бываю 
добрым. 
    Кокуина не  ответила, взяла  миску,  которую протянул  ей  Роланд. 
Очень осторожно, дабы не коснуться его  пальцев. Взгляд ее упал на  то 
место, где лежал медальон, теперь упрятанный под больничную рубашку. А 
Роланд сменил тему, чтобы  Кокуина не вспомнила о  том, что сейчас  он 
безоружен и лежит в  гамаке, потому что его  спина не может  выдержать 
веса тела. 
    - Где сестра Дженна? - спросил он. 
    -  О-о-о...  -  Кокуина  насмешливо  изогнула  бровь.  -  Нам  она 
понравилась, не так ли?  Она заставила забиться наше  сердце, - и  она 
похлопала рукой по вышитой на груди красной розе. 
    - Отнюдь, отнюдь,  - возразил Роланд,  - но она  очень добра. И  я 
уверен, что она не стала бы будить меня, постукивая ложкой по носу. Не 
то что некоторые. 
    Улыбка  сползла  с  лица  сестры  Кокуины,  сменившись  злобой   и 
тревогой. 
    - Не говори об этом сестре Мэри, если она подойдет к тебе. У  меня 
могут быть неприятности. 
    - А что мне до этого? 
    -  Я   могу  поквитаться   с  тем,   кто  станет   причиной   моих 
неприятностей, усложнив жизнь маленькой Дженне. Сейчас она все равно в 
немилости у Старшей  сестры. Сестре  Мэри не  понравилось, как  Дженна 
говорила с  ней  насчет  тебя...  Не нравится  ей  и  то,  что  Дженна 
вернулась к нам с черными колокольчиками на накидке. 
    Едва эти слова сорвались  с губ сестры  Кокуины, она прикрыла  рот 
рукой, словно поняла, что сболтнула лишнее. 
    Роланда заинтриговали  слова Кокуины,  но е