е еще  улыбаясь, она  посмотрела  на 
Роланда. - К сожалению, она  пообещала тебе то, что нельзя  выполнить. 
Ты никогда не увидишь ее, красавчик.  - Она взяла пустую миску. -  Так 
решила Старшая сестра. - Улыбка не сходила с ее губ. - Почему бы  тебе 
не снять эту отвратительную золотую бляшку? 
    - Что-то не хочется. 
    -  Вот  твой  брат  снял...   посмотри.  -  Роланд  проследил   за 
направлением ее  пальца и  увидел золотую  искорку: медальон  лежал  в 
центральном проходе между кроватями, там, куда бросил его Ральф. 
    - Он решил, что все его болезни от этой бляшки, вот и выбросил ее, 
- продолжила Тамра. - Я надеюсь,  у тебя достанет ума последовать  его 
примеру. 
    - Такого желания у меня нет, - стоял на своем Роланд. 
    - Дело твое. - Сестра Тамра пожала плечами и ретировалась. 
    Борясь с сонливостью, Роланд дождался, пока померкнет закат, затем 
откусил кусочек  цветка  и  почувствовал, как  сила,  настоящая  сила, 
вливается в его тело. Он взглянул на медальон, лежащий на полу, и  дал 
Джону Норману молчаливое  обещание: он возьмет  медальон и отдаст  его 
родителям братьев, если ка будет угодно, чтобы он встретил их в  своих 
странствиях. 
    Впервые за долгое  время стрелок  задремал со  спокойной душой.  А 
проснулся уже в темноте. Под пронзительное стрекотание докторов-жуков. 
Он вытащил из-под  подушки цветок,  откусил и тут  же услышал  суровый 
голос: "Значит, Старшая сестра была права. У тебя есть секреты". 
    Роланд обмер.  Потом  повернул голову  на  голос и  увидел  сестру 
Кокуину, вылезающую из-под соседней кровати. Она забралась туда,  пока 
он спал, чтобы шпионить за ним. 
    - Кто тебе это дал? - спросила она. - Это же... 
    - Я. 
    Кокуина  развернулась.  По  центральному  проходу  шла  Дженна.  В 
головной накидке с колокольчиками, но ее полы падали не на рясу, а  на 
клетчатую рубашку. Компанию ей составляли джинсы и сапоги. Она  что-то 
несла в руках. Темнота не позволяла разглядеть, что именно, но Роланду 
показалось... 
    - Ты.  -  Голос  сестры  Кокуины сочился  ненавистью.  -  Когда  я 
расскажу об этом Старшей сестре... 
    - Ты никому ничего не расскажешь, - оборвал ее Роланд. 
    В мгновение ока стрелок  выпрыгнул бы из  гамака, но зацепился  за 
него правой ногой  и повалился  на кровать и  застыл в  неестественной 
позе: плечи  на  подушке, одна  нога,  зацепившаяся, поднята  к  небу, 
вторая торчит в проходе между кроватями. 
    Кокуина бросилась  к нему,  шипя, как  разъяренная кошка.  Оскалив 
острые как бритва зубы. Вытянув перед собой руки с длинными ногтями. 
    Роланд же приподнял с  груди золотой медальон. Кокуина  отпрянула, 
по-прежнему шипя, повернулась к Дженне: 
    - Тогда я разберусь  с тобой, паршивая овца!  Роланд изо всех  сил 
пытался освободить ногу, но не  получалось. Она угодила в дырку  между 
лентами  гамака,   ленты  перекрутились   и  обжимали   лодыжку,   как 
затянувшаяся петля. 
    Дженна подняла руки, и Роланд  увидел, что его догадка верна.  Она 
принесла его револьверы вместе с поясом-патронташем и кобурами. 
    - Пристрели ее, Дженна! Пристрели! 
    Но вместо  этого, все  еще держа  кобуры с  револьверами в  руках, 
Дженна покачала головой, как и в тот раз, когда он попросил ее снять с 
головы накидку, чтобы он смог увидеть ее волосы. Резко звякнули черные 
колокольчики. 
    Черные колокольчики. Символ их ка-тета. Что... 
    В  стрекотании  докторов-жуков  прибавилось  пронзительности,  оно 
превратилось в леденящий  душу вой.  Руки сестры  Кокуины замерли,  не 
добравшись до  шеи Дженны.  Сама же  Дженна стояла  как скала,  сверля 
Кокуину взглядом. 
    - Нет, - прошептала Кокуина. - Ты этого не сделаешь! 
    - Уже сделала, - ответила Дженна, и Роланд увидел жуков. 
    С ног  бородатого  мужчины спустился  батальон.  Теперь  появилась 
армия. Будь это люди,  а не насекомые,  численностью она превзошла  бы 
людей,  которые  носили  оружие  за  всю  долгую  и  кровавую  историю 
Срединного мира. 
    Однако не  их когорты,  марширующие по  доскам пола,  врезались  в 
память Роланда, не  они еще с  год снились ему  по ночам.  Запомнилось 
другое: как кровати  по обе стороны  центрального прохода  становились 
черными, словно погашенные фонари. 
    Кокуина   закричала,    затрясла   головой,    зазвенела    своими 
колокольцами. Звон раздался жиденький, хлипкий,  не идущий ни в  какое 
сравнение со звоном черных колоколов. 
    И жуки  продолжали маршировать,  зачерняя  одну пару  кроватей  за 
другой. 
    Дженна  проскользнула   мимо  вопящей   сестры  Кокуины,   бросила 
револьверы Роланда  на пол,  схватилась за  ленты гамака,  стягивающие 
лодыжку Роланда, растянула их. Стрелок высвободил ногу. 
    - Пошли, - шепнула ему Дженна. - Я их инициировала, но  остановить 
их - совсем другое дело. 
    Сестра Кокуина кричала уже не от ужаса, а от боли. Жуки  добрались 
до нее. 
    - Не  смотри. -  Дженна помогла  Роланду подняться.  Какое же  это 
счастье, подумал он, стоять  на своих ногах. -  Пошли. Надо спешить  - 
она переполошит остальных. Твои сапоги и одежду я сложила у тропы,  по 
которой мы отсюда уйдем. Принесла все, что смогла. Как ты? Силы есть? 
    - Только благодаря тебе. - Роланд не знала, на сколько ему  хватит 
сил... да сейчас  этот вопрос  и не  требовал ответа.  Он увидел,  как 
Дженна схватила два  засушенных цветка  - вместе  с ним  они упали  на 
кровать, и они поспешили по центральному проходу, подальше от жуков  и 
сестры Кокуины, крики которой уже перешли в стоны. 
    Роланд на ходу опоясался  ремнем-патронташем. Они миновали  только 
три кровати  и уткнулись  в  полог палатки.  Это  была палатка,  а  не 
огромный лазарет.  Шелковые стены  и потолок  превратились в  брезент, 
износившийся до  такой  степени,  что  сквозь  него  проглядывал  диск 
Целующейся луны. И  кровати были  не кроватями,  а грубо  сколоченными 
койками. 
    Роланд обернулся и на том месте, где стояла сестра Кокуина, увидел 
на полу черный шевелящийся бугор. Он тут же вспомнил о своем обещании. 
 
    - Я забыл взять медальон Джона Нормана! - воскликнул Роланд и  уже 
бросился назад,  но  Дженна  остановила  его,  сунула  руку  в  карман 
джинсов, достала заблестевший под лунным светом медальон. 
    - Я подобрала его с пола. 
    Роланд не  знал,  что  порадовало его  больше:  сам  медальон  или 
державшая его  рука  Дженны.  Сие  означало, что  она  не  такая,  как 
остальные. 
    Но радость его длилась недолго. 
    - Возьми его, Роланд, - выдохнула Дженна. - Я не могу его держать. 
- И Роланд увидел, как обугливаются под медальоном ее пальцы. 
    Взял медальон, поцеловал каждый ожог. 
    - Спасибо,  сэй.  - Из  глаз  Дженны брызнули  слезы.  -  Спасибо, 
дорогой. Так приятно,  когда тебя целуют.  Ради этого можно  выдержать 
любую боль. А теперь... 
    Роланд  увидел,  куда  метнулся  ее  взгляд,  повернулся,   увидел 
приближающиеся огоньки  свечей: кто-то  спускался по  горной тропе.  А 
чуть повыше стояло здание, в  котором жили Смиренные сестры Элурии,  - 
не монастырь, а полуразвалившаяся асиенда, простоявшая на холме  никак 
не меньше тысячи лет. Свечей было три, и вскоре Роланд увидел, что  им 
навстречу идут  только  три  сестры:  все,  кроме  Мэри.  Он  выхватил 
револьверы. 
    - О, да он у нас стрелок! - воскликнула Луиза. 
    - Как он меня напугал! - Микела. 
    - Я вижу, он нашел не только свою возлюбленную, но и огнестрелы! - 
Тамра. 
    - Свою шлюху! - Луиза. 
    Все трое злобно рассмеялись. Они  не боялись... во всяком  случае, 
его револьверов. 
    - Убери их, - шепнула Роланду Дженна, а обернувшись, увидела,  что 
револьверы давно уже в кобурах. Сестры тем временем подошли вплотную. 
    - Вы только посмотрите, она плачет! - Тамра. 
    - И сняла  рясу! -  Микела. -  Может, она  плачет над  порушенными 
обетами. 
    - С чего такие слезы, милочка? - Луиза. 
    - Я  плачу,  потому что  он  поцеловал мои  обожженные  пальцы,  - 
ответила  Дженна.  -  Раньше  меня  никогда  не  целовали.  Вот  я   и 
расплакалась. 
    - О-о-о! 
    - Как интересно! 
    -  В  следующий  раз  он  сунет  в  нее  свою  штучку!  Будет  еще 
интереснее. 
    Дженна спокойно выслушала  их насмешки. И  заговорила, лишь  когда 
они замолчали. 
    - Я  ухожу с  ним. Прочь  с дороги.  Сестры вытаращились  на  нее, 
пренебрежительный смех обрезало как ножом. 
    - Нет!  - прошептала  Луиза. -  Ты рехнулась?  Ты же  знаешь,  что 
произойдет! 
    - Не знаю, точно так  же, как и вы, -  ответила Дженна. - А  кроме 
того, мне без разницы. - Она встала вполоборота к сестрам, указала  на 
старую  палатку  армейского  госпиталя.  В  лунном  свете  на  зеленом 
брезенте  крыши  палатки  темнел  выцветший  красный  крест.   Роланду 
оставалось только гадать, во скольких городках побывали сестры с  этой 
палаткой, такой маленькой и непритязательной снаружи, такой огромной и 
великолепной изнутри. Во скольких городах и за сколько лет? 
    Только  теперь  из  палатки  выползал  бесконечный  черный   язык. 
Доктора-жуки более не пели. Их молчание наводило ужас. 
    - Прочь с  дороги, а  не то  я напущу  их на  вас, -  предупредила 
Дженна. 
    - Ты не посмеешь! - пискнула Микела. 
    - Ты уверена? Они уже  поужинали сестрой Кокуиной. Сестры  ахнули. 
Они и представить себе не могли, что такое возможно. 
    - Тогда ты проклята, - прошептала сестра Тамра. 
    - Тебе ли говорить о проклятии? Прочь с дороги! 
    Они расступились. Роланд прошел мимо них, и они отпрянули от него. 
Но еще больше они отпрянули от Дженны. 
    - Проклята? -  переспросил Роланд,  когда они  обогнули асиенду  и 
вышли на тропу. Целующаяся луна освещала скалы, мимо которых лежал  их 
путь. В одной Роланд увидел  черный зев пещеры. Догадался, что  именно 
ее сестры называли Домом размышлений. - Что значит проклята? 
    - Не важно. Сейчас у нас другая забота - сестра Мэри. Не  нравится 
мне ее отсутствие. 
    Она попыталась  идти  быстрее,  но  Роланд  схватил  ее  за  руку, 
развернул к себе.  Они уходили не  только от асиенды,  в которой  жили 
Смиренные сестры, но  и от Элурии.  Компас в голове  Роланда не  давал 
сбоев. И стрелок  точно знал,  что город  находится в  противоположном 
направлении. Вернее, то, что  осталось от города, мысленно  поправился 
Роланд. 
    - Скажи мне, о чем они говорили? 
    - Может, все это ерунда. Не спрашивай меня, Роланд. Что это  может 
изменить? Дело сделано, мост сожжен. Пути назад для меня нет. Да и  не 
хочу я возвращаться. - Она  опустила голову, прикусила нижнюю губу,  а 
когда вновь посмотрела  на Роланда, по  ее щекам катились  слезы. -  Я 
ужинала с  ними. Иногда  деваться мне  было некуда...  как ты  не  мог 
отказаться от этого супа, хотя и знал, что они в него кладут. 
    Роланд вспомнил  слова Джона  Нормана: "Мужчина  должен есть...  и 
женщина тоже". 
    Он кивнул. 
    - Их путем я  больше не пойду. Если  меня и ждет проклятие,  пусть 
это будет мой выбор - не их. Моя мать желала мне добра, когда  привела 
меня к  ним, но  в этом  она ошиблась.  - Она  застенчиво, со  страхом 
подняла голову... и встретилась с ним  взглядом. - Я хочу пойти  твоей 
дорогой, Роланд из Гилеада. И буду идти по ней, сколько скажешь. 
    - Добро  пожаловать на  мою  тропу, -  улыбнулся Роланд.  -  Такая 
компания... 
    Произнести слова  "только в  радость" он  не успел.  Потому что  с 
вершины подъема,  с того  места, где  тропа покидала  каменистую,  без 
признаков растительности долину, в  которой нашли прибежище  Смиренные 
сестры Элурии,  раздался голос  сестры Мэри:  "К сожалению,  я  должна 
положить конец столь романтическому приключению. Печально, но факт". 
    Она вышла из тени. Белая шелковая ряса с вышитой на груди  красной 
розой превратилась  в  саван.  В  заваленных  глазницах  сверкали  два 
раскаленных угля. Изо рта торчали четыре здоровенных зуба. 
    На лбу сестры Мэри позвякивали колокольчики. Но не черные, отметил 
Роланд. 
    - Прочь с дороги, -  крикнула Дженна. - Или  я напущу на тебя  кан 
там. 
    - Нет. - Сестра Мэри шагнула к  ним. - Не получится. Они не  могут 
уйти  так  далеко   от  остальных  сестер.   Тряси  своими   паршивыми 
колокольцами сколько хочешь, пока не вывалятся языки, они не придут. 
    Дженна так  и  сделала, замотала  головой  из стороны  в  сторону. 
Черные колокола  яростно зазвенели,  но тональность  их изменилась.  И 
доктора-жуки, кан там, как назвала их Дженна, не пришли. 
    Улыбка сестры Мэри  стала шире  (Роланд подозревал, что  и она  не 
знала,  откликнутся  доктора-жуки  на  зов  Дженны  или  нет),  и  она 
двинулась на них, скользя над землей. Уперлась в него взглядом. 
    - А это убери. 
    Роланд опустил глаза и увидел, что держит в руке револьвер. Он  не 
помнил, когда выхватил его из кобуры. 
    -  Если  они  не  освящены  и  не  окроплены  какой-нибудь  святой 
жидкостью, кровью, водой, спермой, мне они вреда не причинят, стрелок. 
Потому что я скорее дух, чем плоть... хотя и плотское, как ты  знаешь, 
мне не чуждо. 
    Она подумала, что  он все равно  выстрелит, он прочитал  это в  ее 
глазах. Огнестрелы - это все, что у тебя есть, говорили ее глаза.  Без 
них ты ничто, и место тебе в тенте, который мы "нарисовали" для  тебя, 
в гамаке, где ты будешь ждать, пока мы придем к тебе. 
    Неуловимым движением Роланд вернул  револьвер в кобуру и  бросился 
на сестру Мэри.  Удивленный крик, который  слетел с ее  губ, тут же  и 
оборвался: пальцы Роланда сжали горло. 
    Прикосновение к ее шее едва не повергло Роланда в ужас. Шея словно 
вытекала из его ладоней.  Но стрелок не  сдавался, усиливая хватку,  с 
твердым намерением покончить со старухой раз и навсегда. 
    А потом что-то вспыхнуло  (не в воздухе, как  он потом думал, а  у 
него в голове), и его руки разлетелись в разные стороны. Мгновение  он 
видел зияющие  дыры в  ее  серой плоти,  следы  его пальцев,  а  потом 
стрелка бросило  на  землю. Он  ударился  головой о  камень,  и  перед 
глазами заплясали звезды. 
    - Нет, красавчик. -  Сестра Мэри пренебрежительно ухмыльнулась.  - 
Такую, как я, тебе не задушить. А за свою наглость ты умрешь медленной 
смертью. Твою кровь я выпью не залпом, а маленькими глотками,  смакуя. 
Но сначала я  разберусь с  этой девчонкой, нарушившей  обеты... И  для 
начала я сорву с ее головы эти колокола. 
    - Давай  поглядим,  получится  ли у  тебя!  -  воскликнула  Дженна 
вибрирующим от  ярости голосом  и  замотала головой.  Черные  колокола 
насмешливо зазвенели. 
    Ухмылка сползла с лица Мэри. 
    - Получится.  - Она  угрожающе ощерилась.  Торчащие изо  рта  зубы 
поблескивали в лунном свете. - Получится, и сейчас ты в этом... 
    Откуда-то сверху послышалось рычание. Оно становилось все  громче, 
перешло в лай. Мэри повернула голову,  и, прежде чем пес (стрелок  уже 
догадался, с кем предстоит иметь  дело сестре Мэри) прыгнул со  скалы, 
на  которой   стоял,  Роланд   увидел  удивление   и   замешательство, 
отразившиеся на лице Старшей сестры. 
    А  потом  последовал   прыжок,  пес   растопырил  передние   лапы, 
превратившись в некое  подобие летучей мыши.  Они опустились на  плечи 
женщины, а зубы пса сомкнулись на ее шее. 
    Издав дикий вопль, сестра Мэри повалилась на спину вместе с  псом, 
вцепившимся в нее мертвой хваткой. 
    Роланд с  трудом поднялся,  схватил за  руку Дженну,  которая  как 
зачарованная смотрела на упавшую сестру. 
    - Пошли! -  крикнул он. -  Пока он не  решил, что ты  ему тоже  по 
вкусу! 
    И потащил  ее  мимо  пса.  Тот не  обратил  на  них  ни  малейшего 
внимания. От шеи Мэри осталось совсем ничего, и пес стремился  довести 
дело до конца. 
    С телом Мэри тоже что-то  происходило. Оно начало распадаться,  но 
Роланд не хотел этого видеть. И не хотел, чтобы это видела Дженна. 
    Они добрались до гребня  холма, остановились передохнуть,  залитые 
лунным светом, жадно ловя ртами воздух. 
    Рычание поутихло,  но  все еще  доносилось  до них,  когда  Дженна 
повернулась к стрелку и спросила: 
    - Что это было?  Ты знаешь, я  поняла это по  твоему лицу. Как  он 
смог броситься на нее? Животные всегда подчинялись нашей воли, а  ведь 
она - Старшая сестра. 
    - Над  этим псом  она не  властна. -  Роланд вспомнил  несчастного 
юношу, который  лежал  на соседней  кровати.  Норман не  знал,  почему 
медальоны отпугивают  сестер,  в золоте  причина  или в  Боге.  Теперь 
Роланд получил ответ. - Это пес,  которого я видел в Элурии. Вроде  бы 
обычный дворовый пес. Я  наткнулся на него на  площади перед тем,  как 
зеленые мутанты вышибли из меня дух и оттащили к сестрам. Полагаю, все 
животные, которые могли убежать, убежали. А этот пес - нет. Он мог  не 
опасаться Смиренных сестер Элурии и каким-то образом знал, что они ему 
не страшны. У  него на  груди знак Иисуса-человека.  Черная шерсть  на 
белом фоне. Я думаю, такой он с рождения. Так уж вышло. В любом случае 
с сестрой Мэри покончено. Я знал,  что он шастает вокруг. Два или  три 
раза слышал его лай. 
    - Но почему? - прошептала Дженна.  - Почему он тут шастал?  Почему 
остался? Почему напал на нее? 
    На эти и  подобные им вопросы  Роланд из Гилеада  мог дать  только 
один ответ: "Ка. Пошли. Постараемся  уйти как можно подальше от  этого 
места, прежде чем остановимся на ночлег". 
    Как выяснилось, пройти они смогли  восемь миль. Правда, когда  они 
рухнули на  полянку сладко  пахнущего  шалфея, растущего  под  высокой 
скалой, Роланд подумал, что прошли они гораздо меньше. Максимум  пять. 
Именно он не  шел, а тащился.  И причина того  не составляла для  него 
тайны:  суп  Смиренных  сестер  Элурии  давал  о  себе  знать.  Роланд 
чувствовал, что сил не осталось, и попросил Дженну дать ему засушенный 
цветок. Она не дала, сказав,  что это слишком сильное средство,  чтобы 
принимать его  при  больших  физических  нагрузках:  сердце  может  не 
выдержать. 
    - А кроме того, - добавила  она, когда они присели передохнуть,  - 
преследовать нас  не будут.  Те, кто  остался, Микела,  Луиза,  Тамра, 
сейчас собирают  вещи. Они  знают, когда  надо перебираться  на  новое 
место. Потому-то сестры до сих пор  не исчезли с лица земли. В  чем-то 
мы сильны, но и у нас есть  слабые места. Сестра Мэри об этом  забыла. 
Ее погубил не столько пес с крестом на груди, сколько самонадеянность. 
 
    За гребнем холма Дженна спрятала не только его сапоги и одежду, но 
и меньший из заплечных мешков. Когда она начала извиняться за то,  что 
не принесла спальник и  второй мешок (она  пыталась, но они  оказались 
слишком тяжелые), Роланд остановил ее, приложив палец к губам девушки. 
Тем более (он ей этого не сказал,  но, возможно, она и так это  знала) 
что дорожил только револьверами. Они принадлежали его отцу, а до  того 
- деду, и передавались  из поколения в поколение  со времен Артура  из 
Эльда, который  жил  в  те  далекие годы,  когда  рыцари  сражались  с 
драконами и сбывались мечты. 
    - С тобой  все будет  в порядке? -  спросил он  Дженну, когда  они 
устроились на ночлег.  Луна села,  но до рассвета  оставалось еще  три 
часа. Их окружал  сладкий запах  шалфея. Пурпурный  запах, подумал  он 
тогда. Роланду казалось, что этот запах создает под ним ковер-самолет, 
чтобы унести его  в царство  снов. Никогда  в жизни  не чувствовал  он 
такой усталости. 
    - Роланд, я не знаю, - ответила  она, и потом он пришел к  выводу, 
что все она знала. Один раз мать привела ее назад; теперь мать умерла. 
И она ела с  остальными, вступила в орден  Смиренных сестер. Ка -  это 
колесо. И одновременно сеть, выскочить из-под которой невозможно. 
    Но тогда усталость не давала ему думать... да и что было проку  от 
раздумий? Мост  сожжен,  она  сама  это  сказала.  Даже  если  бы  они 
вернулись в  долину, то  не  нашли бы  н