м Фаррен  прикрикнул
на него. - Кого ты собираешься спасать? Куда идешь? Ты слишком  юн,  чтобы
быть мужчиной, но ты должен, хотя бы пытаться! Ты  выглядишь  сейчас  хуже
побитой собачонки!
     Слезы у Джека мгновенно высохли. Глядя на погибшего сына возчика,  он
подумал: "В конце концов, ведь я еще жив. Он  прав.  Стыдно  отступить.  Я
должен идти".
     - Уже лучше, - улыбнулся Фаррен. - Не совсем, но немного лучше.
     - Спасибо, - саркастически заметил Джек.
     - Ты не должен плакать, мальчик. За тобой охотится  Осмонд.  Скоро  к
нему присоединится и Морган. Очевидно... Очевидно, это  как-то  связано  с
местом, откуда ты прибыл. Но возьми вот это. Если Паркус  послал  тебя  ко
мне, значит, он хотел, чтобы я дал тебе это. Бери и иди.
     В руке он держал значок. Джек помедлил и взял его.  Значок  напоминал
полудолларовую монетку, но был гораздо тяжелее - тяжелый, как золото, хотя
цвет его напоминал черненое серебро. На значке был выбит профиль Лауры  де
Луизиан - он ужасно напоминал профиль его матери. Если отвлечься от  таких
несоответствий, как форма носа и подбородка - это _б_ы_л_а_ его мать. Джек
знал это. С другой стороны значка было изображено  животное  с  головой  и
крыльями орла и телом льва. Казалось, оно смотрит на Джека.  Это  щекотало
нервы, и он засунул значок  в  карман,  где  уже  лежала  бутылка  напитка
Смотрителя.
     - Зачем это? - спросил он Фаррена.
     - Узнаешь, когда придет время, - ответил Капитан. -  Или  не  узнаешь
никогда. В любом случае, я выполнил свой долг перед тобой. Скажи  об  этом
Паркусу, когда увидишь его.
     Джек почувствовал, что его  вновь  охватывает  ощущение  нереальности
происходящего.
     - Иди, сынок, - голос Фаррена дрожал. - Делай свое дело...  или  хотя
бы попытайся.
     Левой, правой, левой, правой... Мальчик медленно двинулся по  дороге.
Переступил  через  лужицу  эля.  Обошел  фургон.   Мухи   собирались   над
окровавленными трупами.
     Дойдя до конца залитого  элем  участка  дороги,  он  оглянулся...  но
Капитан  Фаррен  уже  шел  в  противоположную  сторону  -  либо  собираясь
встретить своих людей, либо не желая видеть Джека.
     Он сунул руку в карман, нащупал данный ему Фарреном значок; теперь он
чувствовал себя несколько лучше. Держа его, как ребенок держит данную  ему
на покупку конфеты монетку, Джек двинулся дальше.


     Прошло  около  часа  или  двух,  и  Джек  услышал  то,  что   Капитан
охарактеризовал как "землетрясение". А может быть,  прошло  уже  и  четыре
часа. После захода солнца стало трудно ориентироваться во времени.
     Джек шел  и  думал  о  Моргане.  Ему  _н_е  _н_р_а_в_и_л_о_с_ь_,  что
придется войти в темный лес, нервы его были на пределе, но еще меньше  ему
нравилось то, что дядя Морган может поймать его на дороге.
     Поэтому он вслушивался во все звуки и старался держаться в стороне от
дороги. Вдруг он оступился и вскрикнул.
     Он был совершенно одинок.
     Ему хотелось покинуть Территории.
     Волшебный  напиток  Смотрителя  был   хуже   самого   отвратительного
лекарства, но он охотно выпил бы  его,  если  бы  кто-нибудь  -  например,
Смотритель - оказался бы  перед  ним,  когда  он  откроет  глаза.  Чувство
надвигающейся  опасности  внезапно  охватило  мальчика  -   чувство,   что
опасность таится в лесу, и  что  _с_а_м_  лес  это  знает.  Деревья  тесно
окружили дорогу. Среди них были незнакомые Джеку,  они  напоминали  гибрид
ели и папоротника.
     "Наш мальчик?" - шептались их листья над головой Джека. - "Ты  -  НАШ
мальчик?"
     Все ты придумываешь, Джекки. Расслабься.
     Деревья изменились. Казалось, они смотрят на него. Он  начал  думать,
что лес нарочно нагоняет на него страх.
     В бутылке Смотрителя осталась половина ее содержимого.  Этого  вполне
хватит, чтобы вернуться в  Соединенные  Штаты.  Но  не  хватит,  если  при
малейшем желании он будет отпивать по глоточку.  Мысленно  он  прокручивал
все, что произошло с ним в Территориях.  Сто  пятьдесят  футов  _з_д_е_с_ь
равно милям _т_а_м_. Джек понял, что можно пройти более десяти миль  здесь
- и быть возле Нью-Хэмпшира там. Это походило на сапоги-скороходы.
     Деревья... их цепкие, тяжелые ветви...
     "Когда начнет темнеть, - когда небо из голубого станет пурпурным -  я
вернусь. В темноте я не пойду в этот  лес.  И  если,  глотнув  напиток,  я
окажусь в Индиане или в другом месте, во Лестер сможет  прислать  мне  еще
одну бутылочку".
     Думая об этом и радуясь, какой отличный план  пришел  ему  в  голову,
Джек внезапно понял, что до его слуха доносится топот множества копыт.
     Запрокинув голову, он застыл посреди дороги. Глаза его расширились, и
со страшной скоростью перед  глазами  промелькнули  две  картины:  большой
автомобиль (не "мерседес"), двое женщин в нем -  и  фургон  "ДИКОЕ  ДИТЯ",
сбивающий дядю Томми. Он увидел руки на руле фургона...  но  это  были  не
руки.
     Это были скорее когти.
     "На полном скаку они производят шум, сравнимый с землетрясением".
     Теперь, слыша этот звук - он был еще далеко, но  звучал  отчетливо  -
Джек удивился, как  мог  бы  он  спутать  скрип  какого-нибудь  фургона  с
приближением экипажа Моргана. Ошибиться было невозможно.  Такой  звук  мог
произвести лишь катафалк, управляемый дьяволом.
     Он замер, почти загипнотизированный, как кролик  перед  удавом.  Звук
нарастал. Теперь Джек услышал и голос кучера:
     - Ннн-ооо! Ннн-ооо! ННН-ООО!
     Он стоял на дороге.
     "Не  могу   пошевелиться,   о   Боже!   Я   не   могу   пошевелиться!
Мамочка-а-а-а!"
     Он мысленно уже видел животных, больше похожих на разъяренных тигров,
чем на лошадей; видел стоящего на козлах кучера, его развевающиеся волосы,
его дикие, сумасшедшие глаза.
     Они приближались.
     Джек увидел себя убегающим.
     Это помогло ему очнуться и  прийти  в  себя.  Он  бросился  бежать  в
сторону от дороги, спотыкаясь, падая  и  поднимаясь.  Его  спину  пронзила
боль, и Джек скривился, не останавливаясь.
     Он вбежал в лес, сперва спрятавшись за черными деревьями, похожими на
банановые,  которые  он  видел  прошлым  летом  на  Гавайях;  потом   Джек
переместился под большую сосну.
     Звук становился все громче. Пальцы  Джека  вцепились  в  ствол.  Губы
дрожали. И вот, когда Джеку показалось, что Морган никогда не  появится  -
мимо него галопом проскакала дюжина солдат. Один держал в руке  знамя,  но
Джек не успел прочитать вышитый на нем девиз... да и не очень стремился  к
этому. И вот показался экипаж.
     Он  промелькнул  за  какие-то  секунды,  но  Джеку   они   показались
вечностью. Гигантских размеров карета,  не  менее  десяти  футов  высотой.
Голову каждой лошади в упряжке украшал черный плюмаж, развеваемый ветром.
     Позже Джек подумал,  что  для  каждой  поездки  Моргану  нужна  новая
упряжка, потому что загнанные лошади вряд ли могли пройти в таком же темпе
это расстояние. Их глаза были безумными, ярко сверкали белки.
     В одном из окошек кареты вдруг показалось белое  лицо.  Это  не  было
лицо Моргана Слоута... но это было его лицо.
     И владелец лица знал, что Джек -  или  какая-то  другая  опасность  -
где-то здесь. Джек увидел это по тому, как расширились зрачки пассажира  и
как внезапно сжались его губы.
     Капитан Фаррен говорил: "Он почует тебя, как кошка чует  мышь",  -  и
сейчас Джек лихорадочно соображал: "Меня почуяли. Он знает, что  я  здесь.
Ну и что теперь? Он пошлет за мной в лес солдат?"
     Еще одна дюжина солдат замыкала  процессию.  Джек  ждал,  его  ладони
вспотели; он был уверен, что Морган отдаст приказ поймать его. Но никакого
приказа не последовало; шум  процессии  постепенно  удалялся  и,  наконец,
стих.
     "Его глаза! Они такие же; темные впадины на белом лице... И..."
     "...Наш мальчик? ДА-А-А-А..."
     Что-то обвилось вокруг его ноги. Джек попытался вырваться, думая, что
это змея. Но глянув вниз, он  понял,  что  это  корни  деревьев...  и  они
подбираются к его коленям.
     "Это невозможно. Корни не могут двигаться..."
     Он резко выдернул ногу из образовавшегося кольца.  Нога  болела;  ему
было страшно. Он понял теперь, почему, почуяв его,  Морган  проехал  мимо:
Морган знал, что прогулка в этом лесу подобна  купанию  в  ручье,  кишащем
пираньями. Почему Капитан Фаррен не предупредил его об этом?  Но  ведь  он
мог и не знать; он мог никогда не бывать так далеко на западе.
     Ветви елово-папоротниковых гибридов  зашевелились,  пытаясь  схватить
мальчика. Джеку показалось, что он сходит  с  ума.  Одна  особенно  гибкая
ветвь внезапно взметнулась перед ним, как кобра из кувшина факира.
     "НАШ мальчик! Да-а-а!"
     Джек отпрянул от нее и налетел на дерево... Его ствол двигался. Ветки
тянулись к мальчику.
     "НАШШШ!"
     Он вырывался, удерживая в сознании мысль  о  бутылке  Смотрителя.  Он
боялся этих деревьев. Они, казалось, отделялись от  земли.  Такое  не  мог
придумать сам Толкиен!
     Джек схватил бутылку за горлышко и  открыл  ее.  У  него  перехватило
дыхание. Бутылка выпала из рук. Жар пронизал все тело. Он подавлял в  себе
желание крикнуть.
     Последним конвульсивным движением он оттолкнул корень дерева. Бутылка
откатилась от ног, и в тот же момент ветка обвилась вокруг мальчика.
     Джек оторвал ее. Корни цеплялись за ноги. Его придавливало к земле.
     Он нащупал пальцами горлышко бутылки. Корни пытались отодвинуть ее от
Джека. Джек успел выхватить бутылку и сделал быстрый глоток. Запах  гнилых
фруктов, казалось, заполнил все вокруг.
     "Лестер, милый, пусть это сработает!"
     Джек глотал напиток, струйки вина стекали по подбородку... Ничего  не
изменилось, _н_е _с_р_а_б_о_т_а_л_о_! Его глаза были все еще  закрыты,  но
он чувствовал, как корни охватывают его руки и ноги, чувствовал...


     ...воду, затекавшую в джинсы и рубашку, чувствовал...
     "Вода?!"
     ...сырость и слякоть, слышал...
     "Джинсы? Рубашка??"
     ...громкое кваканье лягушек и...
     Джек  открыл  глаза  и  увидел  оранжевый  свет  заходящего   солнца,
отражавшегося в широкой реке. Редкий  лес  рос  на  восточном  берегу;  на
западной стороне, где оказался он, к воде подступало далеко простирающееся
поле. Земля была сырая; выпала вечерняя роса. Джек лежал у кромки  воды  и
чувствовал, что кошмары отступили.
     Он вскочил на ноги, грязный и мокрый, быстро обмыл в реке лицо и руки
и стал отходить от воды; потом  оглянулся  и  увидел  бутылку  Смотрителя,
лежащую в грязи. Неподалеку от нее валялась пробка. Во время его  сражения
с деревьями в Территориях часть жидкости разлилась.  Теперь  бутылка  была
заполнена меньше, чем на треть.
     Джек на мгновение застыл, глядя на реку. Это был его  мир;  это  были
старые  добрые  Соединенные  Штаты  Америки.  Он   не   видел   самолетов,
прорезающих небо, но знал, что они есть. Он знал,  где  он;  знал  так  же
хорошо, как и свое имя. Вопрос в том, был ли он вообще в другом мире?
     Он посмотрел на неизвестную реку, незнакомый  пейзаж,  прислушался  к
отдаленному мычанию коров. Он подумал: "Ты где-то в совсем  другом  месте,
Джекки, не в Аркадия-Бич".
     Да, это не Аркадия-Бич, но ведь он не изучил окрестности  Аркадия-Бич
настолько, чтобы с уверенностью сказать, где он.  Он  словно  вернулся  из
кошмарного сна.
     Возможно ли все то, что произошло с ним? Он не думал об этом.  Сейчас
мальчик анализировал то, что чувствовал. Его мать  умирала,  это  он  знал
наверняка - ему был дан знак, и его подсознание нарисовало ему  правильную
картину, даже несмотря на некоторое сопротивление  сознания.  Очевидно,  в
нем  создались  все  условия  для  самогипноза,  и  этому   способствовало
ненормальное вино Смотрителя Территорий. Конечно. Все это удачно совпало.
     Дяде Моргану это понравилось бы.
     Джек тяжело вздохнул. Он поднял левую руку  и  пальцами  ощупал  шею.
Несколько секунд он стоял, замерев в недоумении. В районе  адамова  яблока
горло горело и болело. Было невозможно прикоснуться к  нему.  Это  сделала
ветка, которая обвилась вокруг шеи.
     - Значит, правда, - выдохнул Джек, глядя  на  оранжевую  воду,  слыша
кваканье лягушек и мычание коров. - Все правда.


     Мальчик двинулся через поле на запад, оставляя  реку  позади.  Пройдя
пол-мили, он вспомнил про огромный бутерброд Смотрителя.
     Потом подумал о данном ему медиаторе.
     В его мозгу мелькнула идея.
     Джек скинул рюкзак и открыл одно из отделений. Там  лежал  бутерброд.
Не часть его, не половина,  а  целый  бутерброд,  аккуратно  завернутый  в
газету.  Слезы  благодарности  подступили  к  глазам.  Жаль,  что   нельзя
немедленно поблагодарить Смотрителя!
     "Десять минут назад ты называл его сумасшедшим старым болваном..."
     Джек покраснел от стыда - это  не  помешало  ему,  однако,  разломить
бутерброд пополам и съесть его. Подкрепившись, мальчик  почувствовал  себя
гораздо лучше.
     Вскоре в темноте замелькали огоньки. Ферма. Невдалеке  лаяла  собака.
Джеку стало холодно.
     "Нужно найти место, где можно спрятаться и согреться".
     Он свернул направо и вскоре собака умолкла. Ориентируясь на  огоньки,
Джек дошел до проселочной дороги. Он посмотрел налево, потом  направо,  не
зная куда пойти.
     "Привет, друзья, это Джек Сойер, продрогший и  усталый,  с  рюкзаком,
который упаковывал сумасшедший. Счастливого пути, Джек!"
     Преодолевая усталость, Джек свернул  налево.  Через  сорок  минут  он
очутился возле старого сарая, обессилевший и вновь проголодавшийся.
     Дверь  сарая  была  заперта,  но  между  нижним  ее  краем  и  землей
оставалась довольно большая щель. Расширить ее оказалось делом  нескольких
минут. Джек просунул под  дверь  рюкзак  и  пролез  сам.  Замок  на  двери
обеспечивал ему некоторую безопасность.
     Он осмотрелся и увидел, что сюда долгое время  никто  не  заглядывал.
Джек принялся стаскивать с себя мокрую одежду. Он нащупал значок  Капитана
Фаррена, достал его и увидел, что вместо монеты  с  профилем  Королевы  на
одной стороне и крылатым львом на другой, держит в руке серебряный  доллар
1921 года с  изображением  Статуи  Свободы.  Посмотрев  на  монетку,  Джек
засунул ее обратно в карман.
     Он переоделся, решив, что завтра уложит грязную одежду в рюкзак, а до
утра она успеет высохнуть.
     Разыскивая носки, он наткнулся на какой-то  колючий  предмет,  достал
его и увидел свою зубную щетку. Им овладело чувство дома  и  безопасности.
Зубная щетка означала теплую ванну, махровое полотенце и  мягкие  шлепанцы
на ногах. Это не имело ничего общего с мокрой  одеждой,  холодом,  тяжелым
мешком и пустынным городом, про который ничего не было известно, вплоть до
его названия.
     На мальчика внезапно навалилось одиночество, и Джек заплакал. Это  не
было истерикой. Он оплакивал то, что он один, и так будет продолжаться еще
долго; он оплакивал свою вынужденную отстраненность от реального мира.
     Еще не высохли слезы, а Джек уже спал. Под головой  лежал  рюкзак,  в
котором оставались только смена белья и  носки.  Звезда  освещала  грязные
щеки мальчика, и он крепко сжимал в руке зубную щетку.



                           8. ОУТЛИЙСКИЙ ТУННЕЛЬ

     Через шесть дней Джек начал избавляться от охватившего его  отчаяния.
Он ощутил себя очень повзрослевшим, вышедшим из детского возраста. Пока он
не собирался возвращаться в Территории, обосновывая свое решение тем,  что
выпил напиток Смотрителя  в  тот  момент,  когда  это  было  действительно
необходимо.
     И потом -  Смотритель  сам  советовал  ему  больше  передвигаться  по
дорогам в этом мире. Джек только выполняет его указания.
     Когда вставало солнце, он зачастую бывал сыт, и  попутные  автомобили
подбрасывали  его  на  тридцать-сорок  миль.  Территории  теперь  казались
невероятно далекими и нереальными; он начинал забывать  их,  как  страшный
сон. Иногда, когда Джек располагался на переднем сидении машины и  отвечал
на расспросы, он и в самом деле забывал о них. Территории покидали его,  и
Джек вновь становился обыкновенным мальчиком, каким был в начале лета.
     Сейчас он находился неподалеку от  Батавии,  западной  окраины  штата
Нью-Йорк, и направлялся в Буффало.  Он  был  бы  счастлив  найти  попутку,
которая довезла бы его до Чикаго, Денвера или Лос-Анджелеса  (если  совсем
повезет); тогда к середине октября он сможет попасть домой.
     Джек перебивался случайными  заработками,  и  сейчас  в  его  кармане
лежало пятнадцать долларов, заработанных мытьем посуды  в  ресторанчике  в
Аубурне. Мышцы его окрепли;  хотя  иногда  ему  хотелось  плакать,  он  не
проронил ни слезинки с той первой ужасной ночи в сарае.  Он  контролировал
себя; в этом было различие между Джеком вчерашним  и  Джеком  сегодняшним.
Мальчик теперь знал,  как  продолжать  начатое;  он  понимал,  что  сможет
выполнить порученное ему дело, хотя до конца было еще далеко.
     Если большую часть дорог он пройдет в этом мире,  как  советовал  ему
Смотритель,  то  сможет  быстро  найти  Талисман  и  вернуться  с  ним   в
Нью-Хэмпшир.  Он  понял,  что   тогда   количество   проблем   значительно
уменьшится.
     Вот об этом и думал Джек Сойер, когда перед ним  притормозил  пыльный
голубой "Форд". "Тридцать  или  сорок  миль",  сказал  он  себе.  Вспомнив
соответствующую  страничку  атласа  дорог,  он  решил:  _О_у_т_л_и_.   Это
название ассоциировалось с чем-то скучным, маленьким и пустынным.  Туда-то
ему и надо, и ничто не остановит его.


     Перед тем, как сесть в машину, Джек  заглянул  в  открытое  окно.  На
заднем сидении в беспорядке валялись несколько толстых  потрепанных  книг,
на переднем - два портфеля. Черноволосый мужчина за рулем, доброжелательно
разглядывающий мальчика, явно был коммивояжером. На спинке  сиденья  висел
голубой пиджак, галстук был небрежно повязан, рукава рубашки закатаны.  На
вид мужчине было чуть больше тридцати. Как  любой  коммивояжер,  он  любил
договорить. Переложив назад портфели, он освободил  Джеку  место  рядом  с
собой.
     Джек по опыту знал,  что  первым  же  вопросом,  который  задаст  ему
водитель, будет вопрос: почему он не в школе?
     Он уселся поудобнее, закрыл дверь и сказал.
     - Спасибо.
     - Далеко собрался? - спросил продавец, поправляя зеркало и трогаясь с
места.
     - В Оутли, - ответил Джек. - Я думаю, что ехать туда  около  тридцати
миль.
     - Ты плохо знаком с географией. До Оутли не менее сорока пяти миль. -
Водитель взглянул на Джека и подмигнул ему. - Не обижайся, но  я  удивлен,
что такой маленький мальчик добирается автостопом. Вот почему я и подобрал
тебя. Кругом слишком много разных ублюдков - ты понимаешь, что  я  имею  в
виду? Газеты читаешь? Ты можешь попасть в неприятную историю.
     - Конечно, вы правы, - ответил Джек - Но я стараюсь быть осторожным.
     - Ты живешь где-то там, куда едешь?
     Мужчина все еще внимательно смотрел на него, и Джек, напрягая память,
назвал город, стоящий несколько в стороне от дороги:
     - В Пальмире. Я живу в Пальмире.
     Продавец кивнул:
     - Хорошее старое местечко, - и выехал на шоссе.
     Джек расслабился в удобном кресле. Чуть позже мужчина спросил:
     - А не сбежал ли ты из дома? - и мальчику пришлось излагать всю  свою
легенду.
     Он так часто  рассказывал  ее,  варьируя  названия  городов  по  мере
продвижения на запад, что мог говорить практически без запинки.
     - Нет, сэр. Я еду в Оутли, чтобы погостить у  тети  Элен  Воган.  Она
сестра моей мамы. Работает учительницей в школе.  Мой  папа  умер  прошлой
зимой, а мама две недели назад заболела, и доктор велел ей не  вставать  с
постели. Она попросила свою сестру, чтобы я пожил у нее немного. Она  ведь
учительница, да и вообще я буду ходить там в школу. Тетя  Элен  никому  не
даст бить баклуши, уж будьте уверены.
     - Ты хочешь сказать, что мама разрешила тебе добираться из Пальмиры в
О_у_т_л_и_ автостопом?
     - Нет, конечно, нет. Она дала мне деньги на билет