ко оправдание, чтобы остаться здесь...
   Нет...
   Но все куклы теперь шевелились, этот зеленый свет передавался от одной  к
другой, пока вся ее классная комната не заполнилась им. Он то усиливался, то
ослабевал, и она подумала с тошнотворным ужасом, что это похоже на то,  если
бы она находилась внутри страшного изумрудного сердца.
   Они уставились на нее своими безжизненными глазами и теперь  она  поняла,
почему куклы так смертельно напугали Эдвину Турлоу.
   Сейчас это были голоса ее кукол, хитро шепчущих, болтающих друг с другом,
болтающих с ней... Но это были и голоса ее города, и Рут Маккосланд знала об
этом.
   Она подумала, что, возможно, эти голоса - остатки рассудка города.., и ее
собственного рассудка.
   Надо что-то сделать, Рут.  Это  произнесла  китайская  фарфоровая  кукла,
огонь сочился из ее рта; это был голос Бича Джернигана.
   Нужно предупредить кого-то. Это  была  французская  гуттаперчевая;  голос
принадлежал Хейзл Маккриди.
   Но они никогда не позволят тебе уйти. Рут. Это была  кукла,  изображающая
Никсона, его два поднятых вверх набитых  пальца  показывали  "виктория!"  он
говорил голосом Джона Эндерса из средней школы.
   Они любят тебя. Рут, но, если ты попытаешься  уехать  сейчас,  они  убьют
тебя. И ты знаешь это, не так ли? Ее Кьюпи, кукла  1910  года,  с  резиновой
головой в форме перевернутой капли; голос принадлежал Джастину Хеду.
   Надо послать сигнал.
   Сигнал, Рут, да, и ты знаешь как...
   Используй нас, мы покажем тебе как, мы знаем...
   Она неуклюже шагнула назад, попробовала закрыть уши руками, как будто так
она могла заткнуть эти голоса. Губы ее дрожали. Она  была  в  ужасе,  и  что
напугало ее больше всего, так  это  то,  как  она  могла  ошибиться  в  этих
двуличных голосах, приняв их за остатки рассудка.  Все  сумасшествие  Хэвена
было сконцентрировано сейчас здесь.
   Сигнал, используй нас, мы покажем тебе как, мы знаем и ты  ХОЧЕШЬ  знать,
ратуша, Рут, башенные часы...
   Шуршащие голоса стали монотонно распевать:  Ратуша,  Рут!  Да!  Да,  она!
Ратуша! Ратуша! Да!
   - Прекратите! - вскричала она. - Прекратите, прекратите,  пожалуйста,  не
надо...
   И затем, впервые с тех пор, когда ей  было  одиннадцать  и  она  потеряла
сознание после выигранного соревнования по бегу среди девочек на  одну  милю
на Летнем методическом пикнике, Рут Маккосланд грохнулась в обморок.

6

   Позже, когда уже была ночь, она еле пришла в себя и, спотыкаясь,  побрела
наверх  в  свою  спальню,  не  оглядываясь  назад.  Фактически  она  боялась
оглянуться. Она смутно осознавала,  что  голова  ее  пульсировала,  как  это
бывало в те моменты, когда она, выпив слишком много,  просыпалась  разбитой.
Она также  осознавала,  что  старинный  викторианский  дом  раскачивается  и
трещит, как старая шхуна в бурную погоду. Пока Рут лежала без чувств на полу
классной комнаты, ужасная гроза обрушилась на центральную и восточную  части
штата Мэн. Холодный среднезападный фронт наконец добрался до  Новой  Англии,
вытесняя неподвижную массу тепла и влажности,  покрывавшую  землю  последние
полторы  недели.  Изменения  погоды  сопровождались   в   некоторых   местах
чудовищными грозами. Хэвен был избавлен от самых худших из них,  но  снаружи
все равно бушевала стихия, и было ясно, что это продлится несколько дней.
   Однако эта внешняя мощь не имела  большого  значения;  Хэвен  теперь  сам
обладал уникальными источниками силы.  Значение  имело  то,  что  изменилась
погода. Когда это произошло, не только Рут проснулась  в  Хэвене  с  жуткой,
изнуряющей головной болью.
   Все от мала до велика в городе проснулись с одинаковым ЧУВСТВОМ,  ощущая,
как сильные порывы ветра уносят зараженный, испорченный  воздух  на  восток,
прогоняя его за океан и разрывая его на безвредные лохмотья.

7

   Рут проспала до часу дня среды. Она поднялась с остатками головной  боли,
но две таблетки анальгина избавили ее от них. К пяти  она  чувствовала  себя
лучше, чем когда-либо за  последнее  время  Тело  ее  болело,  мускулы  были
одеревеневшими, но это было ничто по сравнению  с  теми  событиями,  которые
потрясли ее с начала июля. Однако это не  могло  полностью  избавить  ее  от
ощущения хорошего самочувствия. И даже ее страх  за  Дэвида  Брауна  не  мог
целиком испортить его.
   Но у всех, кого она встречала, был странный изумленный взгляд, как  будто
все они только что пробудились от кратких, волшебным образом  распределенных
ролей.
   Рут шла в ратушу, в свой офис, наслаждаясь ветром, игравшим се волосами у
висков, любуясь облаками, несущимися по небу свежего, голубого  цвета;  небо
выглядело почти осенним. Она увидела, как двое  детей  запускали  воздушного
змея на большом поле позади средней школы, и рассмеялась в голос.
   Но позже было не до смеха, когда она разговаривала  с  маленькой  группой
людей, которую она быстро собрала - три члена городского управления  Хэвена,
управляющий городом и, конечно, Брайен и Мэри Браун. Рут начала с  извинений
за то, что до сих пор не вызвала полицию и высшие власти и даже не  сообщила
об исчезновении мальчика. Она была уверена, говорила  она,  что  они  отыщут
Дэвида быстро, возможно, в первую же ночь, и, уж точно  на  следующий  день.
Она знает, что это не оправдание, но это та причина,  которая  заставила  ее
так поступить. И это, говорила она, ее самая непростительная ошибка  за  все
те годы, что она была констеблем Хэвена, и, если  Дэвид  Браун  пострадал  в
результате этого.., она никогда себе этого не простит.
   Брайен лишь кивнул с подавленным, отсутствующим и больным  видом.  Однако
Мэри перегнулась через стол и взяла ее за руку.
   - Тебе не стоит обвинять себя, - мягко  сказала  она.  -  Существовали  и
другие обстоятельства. Мы все это знаем.
   Остальные кивнули.
   Я больше не слышу их мыслей, вдруг поняла Рут, и ее мозг  откликнулся:  А
ты  слышала.  Рут?  Правда?  Или  это  была  галлюцинация,  вызванная  твоим
беспокойством за Дэвида Брауна?
   Да. Да. Я слышала.
   Было бы проще поверить, что  это  было  галлюцинацией,  но  это  было  не
правдой. И, осознав это, она поняла еще одно: она по-прежнему может  сделать
это. Это было похоже на слабый шум в ракушке, если приложить ее к уху,  этот
звук дети считают гулом океана. Она не представляла себе, где могли бы  быть
их мысли, но она по-прежнему слышала их. А они слышали ее?
   ВЫ ЕЩЕ ЗДЕСЬ? - мысленно крикнула она так громко, как только могла.
   Рука Мэри Браун дернулась по направлению к виску, как будто что-то больно
кольнуло  ее.  Ньют  Берринджер  нахмурился.  Хейзл  Маккриди,  чертившая  в
блокноте какие-то каракули, сидевшая напротив, взглянула так, как будто  Рут
крикнула вслух.
   О да, они еще слышат меня.
   - Что сделано - то сделано, - сказала Рут.  -  И  сейчас  настал  срок  -
крайний  срок  -  поставить  полицию  в  известность  относительно   Дэвида.
Разрешаете ли вы мне так поступить?
   При нормальных обстоятельствах ей в голову никогда бы  не  пришло  задать
такой вопрос. К тому же они платили ей жалкие гроши зарплаты  за  то,  чтобы
она отвечала на вопросы, а не задавала их.
   Но теперь в Хэвене было все по-другому. Вне зависимости от свежего  ветра
и чистого воздуха, все теперь в Хэвене было другим.
   Они взглянули на нее удивленно и слегка шокировано.
   И теперь,  голоса  ясно  вернулись  к  ней:  Нет,  Рут,  нет..,  не  надо
чужаков.., мы  справимся..,  нам  не  нужны  чужаки  пока  мы  не  станем..,
тсс-с-с.., ради твоей жизни, Рут.., тсс-с-с...
   Снаружи  один  из  порывов  ветра  сильно  ударил  в  окна   офиса   Рут,
задребезжали стекла. Эдли Маккин обернулся на звук... Обернулись  остальные.
Затем Эдли улыбнулся странной и загадочной улыбкой.
   - Конечно, Рут, - сказал он. -  Если  ты  полагаешь,  что  настало  время
уведомить власти, действуй. Мы доверяемся всецело твоему мнению, не так ли?
   Все согласились.
   Погода переменилась, дул сильный ветер.  С  середины  дня  среды  полиция
штата стала ответственна за поиски Дэвида Брауна.

8

   В пятницу  Рут  осознала,  что  среда  и  четверг  были  лишь  обманчивой
передышкой в происходящем процессе. Она  также  неотвратимо  приближалась  к
чужеродному безумию.
   Слабая часть ее мозга осознавала этот факт, оплакивала его..,  но  ничего
не  могла  поделать.  Оставалось  только  надеяться,  что  голоса  ее  кукол
содержали хоть немного истины, наряду с безумием.
   Наблюдая как будто со стороны, она увидела, как ее руки  взяли  острейший
кухонный нож - она разделывала им рыбу - с разделочной доски. Она взяла  его
с собой наверх в классную комнату.
   Классная  комната  была  наполнена  раскаленным  зеленым  светом.  Светом
Томминокеров. Все в городе  теперь  называли  их  именно  так,  и  это  было
неплохое имя, не правда ли? Да. Не хуже чем все остальные. Томминокеры.
   Послать сигнал. Все, что тебе нужно сейчас сделать. Они хотят  избавиться
от тебя, Рут. Они любят тебя, но их любовь стала смертоносной. Я полагаю, ты
обнаружишь здесь искаженное чувство уважения. Потому что они  еще  и  боятся
тебя. Даже теперь, когда ты такая же одуревшая, как и остальные, они  боятся
тебя. Может быть, кто-то услышит сигнал.., услышит.., увидит.., поймет.

9

   Теперь на ее доске были кое-как нарисованы часы башни ратуши.., небрежная
работа первоклассника.
   Рут не смогла бы работать  с  куклами  в  классной  комнате..,  при  этом
ужасном зеленом свете, набухающем и пульсирующем. Она отнесла  их,  одну  за
одной, в студию мужа и разрезала их животы, как хирург - французской  мадам,
клоуну 19-го века, Кьюпи, всем им  -  одной  за  другой.  Каждой  кукле  она
вкладывала внутрь небольшое приспособление, сделанное  из  ячеек,  проводов,
контактов и кнопок электронного калькулятора, и картонную трубку  из  рулона
туалетной бумаги. Она быстро зашивала  разрезы  грубой  черной  ниткой.  Как
только ряд голых кукол,  лежащих  на  столе  мужа,  стал  расти,  они  стали
напоминать мертвых детей,  возможно,  ставших  жертвами  какого-то  мерзкого
преступления, раздетых и ограбленных после смерти.
   Каждый  разрез  в  середине  оставался  незашитым,  так  что  катушка  от
туалетной  бумаги  торчала  снаружи,  как   цилиндр   странного   телескопа.
Картон-рулоны будут обеспечивать канал, по которому пойдет поток  силы,  как
только она будет сгенерирована. Она не понимала, как она додумалась  сделать
эти приспособления.., казалось, что это знание возникло из воздуха. Того  же
воздуха, в котором Дэвид Браун
   (на Альтаире-4)
   исчез.
   Когда она протыкала ножом их плоские, беззащитные  животы,  зеленый  свет
гас.
   Я
   (посылаю сигнал)
   убиваю единственных детей, которые у меня были.
   Сигнал. Думай о сигнале, а не о детях.
   Используя длинные провода, она аккуратно соединила кукол  между  собой  в
цепь. Очистив концы проводов от изоляции, она затолкала поблескивающую  медь
в  воспламенитель  от  М-16,  который  она  отобрала  у  четырнадцатилетнсго
Горбуна, сына Бича Джернигана (прозванного так, потому что одно плечо у него
слегка поднималось над другим) примерно за неделю до того, как началось  это
безумие. Она с некоторым колебанием оглянулась на свою  классную  комнату  с
пустыми скамьями. Сквозь сводчатый проход проникало достаточно света,  чтобы
она смогла разглядеть рисунок часов башни ратуши. Она сделала его в один  из
этих темных провалов  во  времени,  которые,  по-видимому,  становились  все
дольше и дольше.
   Стрелки нарисованных часов показывали три.
   Рут отложила свою работу и отправилась спать. Она спала, но  сон  ее  был
нелегок; она вздрагивала, переворачивалась,  стонала.  Даже  во  сне  голоса
вертелись в ее голове - мысли о готовящейся мести, о  пироге,  который  надо
испечь, сексуальные фантазии, беспокойство о ненормальном образе жизни, идеи
странных приспособлений и машин, мечты о силе. И  под  всем  этим,  в  самом
низу, тоненькие, бестолковые, занудные, как грязный поток, мысли, приходящие
из голов ее приятелей, горожан, но не человеческие мысли, и в  ее  кошмарном
сне  часть  Рут  Маккосланд,  которая   упорно   старалась   ухватиться   за
здравомыслие, знала правду - это были нарастающие голоса  не  тех  людей,  с
которыми она прожила все эти несколько  лет,  а  голоса  чужаков.  Это  были
голоса Томминокеров.

10

   В четверг днем Рут поняла, что изменение погоды ничего не решит.
   Приехала полиция штата, однако, более обширных поисков не  предприняла  -
рапорт Рут, подробный и полный, как всегда, ясно  давал  понять,  что  Дэвид
Браун, четырех лет, совершенно точно заблудился не в районе их поисков, если
только он не  был  похищен  -  вариант,  который  стоило  сейчас  принять  к
рассмотрению. К рапорту были приложены  топографические  карты.  На  них  ее
аккуратным разборчивым почерком были сделаны пометки, которые давали понять,
что она тщательно руководила поисками.
   - Ты сделала все аккуратно и тщательно, Рути, - сказал ей вечером  Монстр
Дуган. Он хмурился так сильно, что каждая  складка  выглядела  как  трещина,
оставшаяся от землетрясения. - Как всегда. Но я никогда не предполагал,  что
ты способна вытворять трюки в духе Джона Уэйна, такие как этот.
   - Буч, прости.
   - Да ладно... - Он пожал плечами. - Что сделано, то сделано, ха?
   - Да, - болезненно улыбнулась она. Это было  одно  из  любимых  выражений
Ральфа.
   Буч задал много вопросов, кроме того единственного, на который  ей  нужно
было ответить: Рут, что стало с Хэвеном?  Мощные  ветры  очистили  атмосферу
города, и никто из чужих не чувствовал, что в Хэвене было что-то не так.
   Но ветры не положили конец  неприятностям.  И  отвратительное  колдовство
продолжалось. Что бы это ни было, казалось,  что  оно  продолжится  в  любой
момент. Рут полагала, что этот момент  наступил.  Ей  стало  интересно,  что
смогла бы обнаружить  команда  докторов  при  физическом  осмотре  населения
Хэвена. Недостаток  железа  у  женщин?  Внезапную  потерю  волос  у  мужчин?
Повышенную остроту зрения (особенно периферийного) в сочетании с удивительно
большим количеством отсутствующих зубов? Людей, выглядевших прекрасно, но на
самом деле являющихся призраками, которые при общении с вами, кажется, могли
почти - ха-ха - читать ваши мысли?
   Сама Рут потеряла еще два зуба ночью в  среду.  Один  она  обнаружила  на
подушке в четверг утром, нелепое для ее возраста подношение  сказочной  фее.
Другой она так и не нашла. Она предположила, что проглотила  его.  Это  было
неважно.

11

   Побуждение  взорвать  ратушу  стало  сводящим  с  ума  ядовитым   плющом,
неустанно зудящем в ее рассудке.  Кукольные  голоса  шептали  и  шептали.  В
пятницу она предприняла последнюю попытку спастись.
   Она решила в конце концов уехать из города - он больше не был ее городом.
Она полагала, что, оставшись, она непременно  попадет  в  одну  из  ловушек,
расставленных для нее Томминокерами.., как она угодила в ловушку  с  Дэвидом
Брауном, почти как кролик в силки.
   Ей казалось, что ее старенький  "Додж"  не  заведется.  Они  должны  были
заглушить его. Однако он завелся.
   Потом она стала думать, что ей не позволят выехать  из  Хэвена,  что  они
остановят се, улыбаясь как блаженные и внушая ей свое  бесконечное  зудение:
мы-все-любим-тебя-Рут. Но ее не остановили..
   Она проехала по Мэн-стрит и выехала  из  города.  Рут  сидела  прямо  как
стрела, костяшки  ее  пальцев  побелели,  на  лице  была  печальная  улыбка,
скороговорки
   (он украл дрема она украла траву)
   кружились в ее голове. Она заметила, что ее пристальный взгляд прикован к
часам на башне ратуши,
   (сигнал Рут послать)
   (да, взрыв, замечательно)
   (бах, взорвать ее, взорвать ее и все дела, на Альтаир-4)
   и что она противится изо всех сил. Желание взорвать башню, чтобы привлечь
внимание ко всему, происходящему здесь, было безумным. Это было, как поджечь
свой дом, чтобы зажарить цыпленка.
   Когда кирпичная башня скрылась из вида, она почувствовала облегчение.
   На Дерри Роуд она поборола в себе желание заставить "Дарт" двигаться  как
можно быстрее (несмотря на свой возраст, он ездил еще на удивление  быстро).
Она ощущала себя беглецом из клетки со львами - беглецом,  которому  удалось
спастись благодаря счастливому случаю, нежели хитрости. Когда город  остался
позади и зудящие голоса исчезли, у нее появилось чувство, что кто-то  должен
обязательно броситься в погоню за ней.
   Она снова и снова кидала быстрые взгляды в зеркало заднего  вида,  ожидая
увидеть автомобили, догоняющие ее и собирающиеся  вернуть  ее  обратно.  Они
должны были потребовать, чтобы она вернулась.
   Они слишком любили ее, чтобы позволить ей уехать.
   Но дорога оставалась пустой.. Не было ни Дика Эллисона, кричащего  ей  из
одной из трех  городских  пожарных  машин,  ни  Ньюта  Берринджера  в  своем
огромном  салатовом  "Олдсмобиле-88".  Ни  Бобби  Тримейна  в   его   желтом
"Челленджере".
   Когда она достигла границы  между  Хэвеном  и  Альбионом,  она  увеличила
скорость "Дарта". Чем ближе становилась граница,  -  о  которой  она  начала
думать, верно или нет, как о некоторой точке, в которой  ее  бегство  станет
необратимым, - тем больше последние две недели казались ей просто  страшным,
беспорядочным сном.
   Не могу вернуться. Не могу.
   Ее нога нажимала на педаль акселератора все сильнее и сильнее.
   Наконец проявилось что-то, о чем твердили голоса, и что  хранилось  в  ее
подсознании. Она, в конце-то концов, продолжала получать всю  информацию  во
сне так же, как и наяву. Когда знак, обозначающий границу города

   А
   Л
   Ь
   В
   И
   О
   Н

   Приблизился, ее нога оставила педаль газа "Дарта" и нажала на тормоз. Рут
позволила машине остановиться и обернулась. Позади нее столбом стояла  пыль,
белая, как сухое молоко, и такая же сухая. Ветра не было. Здесь все еще  был
мертвый воздух Хэвена. Эта пыль, подумала она, еще долго будет висеть здесь.
   Она сидела, вцепившись руками в руль, удивляясь, почему она остановилась.
   Удивляясь. Почти зная. Начиная
   (превращаться)
   понимать. Или догадываться.
   Барьер? Ты думаешь? Что они поставили барьер? Что им удалось собрать весь
Хэвен в какой-то.., муравейник или накрыть его колпаком? Рут, это смешно!
   Но это было так, и не только  в  соответствии  с  логикой  и  накопленным
опытом, но и в соответствии с тем, что это доказывали ее ощущения. Пока  она
сидела за рулем, слушая радио (мягкий  джаз,  который  передавала  небольшая
станция  колледжа  в  Бергенфилде,  Нью  Джерси),  грузовик   Хиллкреста   с
цыплятами, возможно, направляющийся к Дерри,  прогрохотал  мимо  нее.  Двумя
секундами позже фургон промчался в другом направлении. За рулем сидела Нэнси
Восс. Наклейка на заднем бампере гласила: ПОЧТОВЫЕ  РАБОТНИКИ  ОТПРАВЯТ  ЭТО
ЭКСПРЕССОМ.
   Нэнси Восс не посмотрела на Рут, просто проехав по своим делам -  в  этом
случае, видимо, в Огасту.
   Видишь? Ничего не останавливает их, подумала Рут.
   Нет, снова зашептал ее рассудок. Не их. Рут, а тебя. Это остановит  тебя,
и остановит приятеля Бобби Андерсон, может быть', еще одного - двоих. Давай!
Рули прямо туда на скорости пятьдесят миль в час, если ты не веришь! Мы  все
любим тебя, и мы очень не хотим видеть, что с тобой произойдет.., но  мы  не
будем - не можем - это предотвращать.
   Вместо того чтобы поехать, она вышла из машины и подошла к границе, между
Хэвеном и АЛЬБИОНОМ. Ее тень тянулась  далеко  сзади  нее,  жаркое  июльское
солнце пекло голову. Вдалеке слышался слабый, но постоянный шум  механизмов,
работавших в  лесу  за  домом  Бобби.  Снова  копают.  Поиск  Дэвида  Брауна
закончился. Она почувствовала, что они приближаются к.., к  чему-то.  И  это
вызывало панику и спешку.
   Она подошла к разделительному знаку.., прошла мимо.., продолжала  идти..,
и почувствовала дикую, нарастающую надежду. Она  уже  не  в  Хэвене!  Она  в
Альвионе!  Сейчас  она  закричит,  побежит  к  ближайшему  дому,  ближа