Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Триллеры
      Кинг Стивен. Томминокеры 1-3 -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  -
оде. Энн подумала, что подобно ракете "Фау-2" ирландские поминки подогреваются огненной жидкостью, и в обеих случаях жидкость одна и та же. Энн закрыла глаза. Ее голова гудела. Она поставила зубы вместе. Это послужило причиной резкого металлического привкуса. Она закрыла глаза и вообразила, как хорошо, как прекрасно было бы прооперировать лицо Бобби ногтями. - Ты по-прежнему здесь, дорогуша, - сказала она, не открывая глаза. - Или ты уже рванула в ватерклозет. - Да, у меня... Оператор ушел, а робот извергал из себя монотонные ругательства. Энн набрала номер. Она предполагала совершенно точно, что ответа не будет, но трубку подняли сразу. - Городское управление. Ньют Берринджер здесь. - Хорошо, я там некоторых знаю. Меня зовут Энн Андерсон. Я звоню из Ютики, штат Нью-Йорк. Я пыталась звонить вашему констеблю, но, очевидно, он уехал на работу. Голос Берринджера был ровным. - Ой! Мисс Андерсон. Она внезапно умерла в прошлом месяце. Офис пустует. Вероятно, до сих пор все на митинге в соседнем городке. Это мгновенно остановило Энн и сосредоточило внимание на другом, что больше заинтересовало ее. - Мисс Андерсон? Откуда вы знаете, что я мисс, Берринджер? Паузы не возникло. Берринджер сказал: - Вы не сестра Бобби? Если это так, то, если бы вы были замужем, вы не были бы Андерсон, не так ли? - Откуда вы знаете Бобби? - Каждый в Хэвене знает Бобби, мисс Андерсон. Она наша знаменитость. Мы гордимся ею. Эта мысль для Энн была ложкой дегтя. Наша знаменитость. Мы гордимся ею. - Хорошая работа, Шерлок. Я пыталась дозвониться до нее или до кого-нибудь другого, чтобы он передал ей, что ее отец умер и похороны состоятся завтра. Она надеялась на вежливую официальную сентиментальность - в конце концов он знал Бобби, но не получила. - Были небольшие неполадки с телефоном в ее районе, вот и все, - сказал Берринджер. Энн снова была на мгновение выбита из колеи (Энн никогда не оказывалась выбитой из колеи надолго). Разговор продвигался не так, как она ожидала. Ответы этого мужчины были странными, слишком сдержанными, даже для Энн. Она попыталась представить его. Получилось что-то странное, если судить по его голосу. - Дайте мне ее телефон! Ее мать выплакала свои глаза в другой комнате, она почти свалилась от нервного напряжения, и, если Роберты не будет здесь во время похорон, я думаю, она свалится. - Так я не имею права дать ее телефон, мисс Андерсон, - возразил Берринджер, выходя из себя и медленно растягивая слова. - Она взрослая женщина. Но я несомненно передам ей ваше сообщение. - Может быть, лучше дадите номер? - сказала Энн, мысленно стиснув зубы. - Наш номер не изменился, но она так редко звонила, что могла и забыть его. Это... - Не надо, - перебил Берринджер. - Если она не помнит, есть возможность оставить для вас сообщение на центральном узле, не так ли? Я думаю, это все, чем могу вам помочь. Энн ненавидела телефон, потому что он передавал лишь часть от ее безжалостно сильной индивидуальности. В такие моменты, как этот, это доводило ее до огромной ненависти. - Слушай, - заорала она. - Я думаю, ты не понимаешь... - Спасибо, понимаю, - сказал он. За последние три минуты он уже дважды перебил ее. - Я хочу пойти пообедать и передам, что вы звонили. Спасибо за звонок, мисс Андерсон. - Слушай... Но уже наступил конец. Он делал вещи, которые она слишком ненавидела. Энн встала и подумала, что было бы неплохо, если бы того, с кем она только что говорила, заживо задрали бы дикие собаки. Она заскрежетала бешено сжатыми зубами. 10 Бобби не перезвонила ей в полдень. И не перезвонила в тот вечер, когда носилась пьяная "фау-2". И не позвонила вечером, когда она вернулась на работу. Ни в два часа ночи, когда последние подгулявшие загружались в свои машины, чтобы внушать страх другим водителям по дороге домой. Энн приписывала ночную бессонницу шомпольной прямоте ее кровати, пружины которой негромко скрипели, как маленькая бомба, заглушая скрип ее зубов и царапанье ногтей по ладоням. Она не спала и обдумывала план мщения. Ты вернешься, Бобби, о да, ты вернешься и когда ты .. Если она не позвонит на следующий день, Энн отложит похороны, несмотря на слабые стенания матери. Наконец Энн перевернулась и хмыкнула: "Я буду решать, что и когда мы будем делать. И помни: все это из-за этой шлюшки, которая даже не почесалась, чтобы позвонить. А сейчас оставь меня в покое". Ее мать исчезла. Этой ночью она проверила первый номер Бобби, затем контору членства городского управления. По первому номеру был непрерывный гудок. По второму она получила записанное сообщение. Она терпеливо подождала, пока прогудит гудок, и затем сказала: - "Это Боббина сестра снова, мистер Берринджер, сердечно надеюсь, что вы заболеете сифилисом, который не определите до тех пор, пока ваш нос не провалится и ваши яйца не почернеют". Она снова позвонила на главный узел и узнала еще три номера: номер Ньюта, номер Смита (Любого Смита, дорогуша, в Хэвене должны быть Смиты) и Брауна. По всем трем она услышала все тот же непрерывный гудок. - Вот дерьмо, - выругалась Энн и грохнула трубку о стену. А наверху в своей постели ее мать плакала и надеялась, что Бобби не появится дома.., по крайней мере до тех пор, пока у Энн не улучшится настроение. 11 Она отложила похороны и погребение еще на один день. Родственники начали выражать недовольство, ну и на здоровье. Энн было на них наплевать. Руководитель похорон взглянул на нее и решил, что старина может погнить в своем сосновом ящике еще немного, прежде чем он возьмется за дело. Энн, которая провисела целый день на телефоне, могла бы поздравить его за такое мудрое решение. Ее ярость не знала предела. Сейчас все телефоны в Хэвене вышли из строя. Она не могла отложить похороны еще на один день, и она знала это. Бобби выиграла это сражение, хорошо, пусть будет так, но она не выиграла войну. О, нет. Если бы она так думала, то эту сучку ожидали бы крупные неприятности - и очень крупные. Энн купила билет на самолет, но уверенно - один из Нью-Йорка до Бангора.., и два обратных. 12 Она должна была бы полететь в Бангор на следующий день. Это было возможно, билет был. Но ее идиотка-мать упала на черной лестнице и сломала бедро. Шин О'Кейс однажды сказал, что, когда вы живете с ирландцами, вы маршируете в параде дураков, и, Боже мой, как он был прав. Крик матери заставил Энн войти с заднего двора, где она, лежала на шезлонге и обдумывала свои планы сохранения Бобби в Ютике, если уж она заполучит ее сюда. Мать развалилась внизу на узкой лестнице. Первая мысль Энн была - оставить глупую, старую сучку лежать там до тех пор, пока обезболивающее действие кларета само не проявится. От новой вдовы пахло как из винного погреба. В этот ужасный момент Энн поняла, что все ее планы придется изменить, и подумала, что их мать действительно могла сделать это нарочно - напиться, чтобы подстегнуть себя, и потом не просто упасть, а скатиться вниз. Зачем? Да, конечно же, чтобы удержать ее вдали от Бобби. Ничего у тебя не получится, - подумала она, направляясь к телефону. - Ничего у тебя не получится. Если мне что-нибудь нужно, если я что-то наметила, то так оно и будет. Я собираюсь в Хэвен и хочу пустить там пыль в глаза. Я собираюсь забрать Бобби оттуда и, клянусь, они там запомнят меня надолго. Особенно эта деревенщина, которая прицепилась ко мне. Она подняла трубку и набрала номер Медикса, он был приклеен к телефону еще с тех пор, когда ее отца первый раз хватил удар - она набрала его быстрыми нервными ударами пальцев. Зубы ее скрежетали. 13 Итак, к концу 9 августа она смогла уехать. В промежутке никаких известий от Бобби не было, и Энн не пыталась добраться каким-либо способом до нее или до этого провинциального управляющего, или этого ее дружка из Трои. Оставим их всех в покое на время. Зато потом будет очень здорово, Сейчас она была здесь, в отеле "Ситискейп", и.., скрипела зубами. Она всегда скрипела зубами. Иногда это было так громко, что по ночам будило ее мать, а иногда даже отца, который спал настолько хорошо, что не слышал ничего. Ее мать как-то беседовала с доктором на эту тему, когда Энн было всего три года. Этот парень, почтенный медик с севера штата Нью-Йорк, был крайне удивлен. Задумавшись ненадолго, он неуверенно сказал: - Я думаю, что вам это кажется, миссис Андерсон. - Но это можно проверить, - сказала Паула. - Мой муж тоже слышал это. Они посмотрели на Энн, которая сооружала нечто вроде шатающейся башни. Она работала спокойно, без тени улыбки. Когда она добавила шестой кирпич, башня обрушилась, и когда она начала ее восстанавливать, они оба услышали звук скрипящих зубов Энн. - Она все время делает это во время сна? - спросил доктор. Паула Андерсон кивнула. - Я думаю, что это пройдет, - сказал доктор. - Это совершенно безвредно. Но, разумеется, это не прошло и не было безвредно. Это был так называемый бруксизм - болезнь, которая подобно сердечным приступам, ударам и язвам часто поражает решительных, самоуверенных людей. Молочные зубы Энн уже давно заметно разрушились. Ее родители прокомментировали этот случай, а потом забыли об этом. Но к тому времени личность Энн стала проявляться и в другом. Она управляла семьей Андерсон так, как ей хотелось, и они уже стали потихоньку к этому привыкать, так же, как к ее скрипу зубами по ночам. Когда Энн было девять, семейный дантист объяснил, что дальше может быть еще хуже, но настоящие проблемы начались, когда ей исполнилось пятнадцать. К тому моменту она искрошила свои зубы до самых нервов, и они причиняли ей жуткую боль. Дантист сделал ей коронки из резины, потом из акрила. Она называла эти приспособления "ночные стражи" и надевала их всякий раз, когда ложилась спать. В 18 лет она установила металлические коронки на большинство верхних и нижних зубов. Андерсоны не могли позволить себе это, но Энн настояла. Они хотели отвертеться, но она не позволила ее скряге-отцу вывернуться, хотя, когда ей пошел 21-й год, он и попытался сказать: "Ты уже взрослая Энн, это твои проблемы. Если хочешь коронки, сама оплачивай счета". Она хотела золото, но это было действительно за пределами их возможностей. В течение нескольких последующих лет редкие улыбки Энн приобрели некоторый загадочный характер. Людей обычно это отталкивало. А она, наоборот, получала большое удовольствие от их реакции и, когда она видела этих злодеев-евреев в последних фильмах про Джеймса Бонда, она смеялась до упаду - этот непривычный взрыв возбуждения заставил ее почувствовать себя некоторым образом больной, но она поняла точно, почему, когда огромный бородатый мужик впервые обнажил свои стальные зубы в акульей улыбке, и люди отшатывались от него. Она даже почти пожалела, что металл ее коронок был покрыт сверху фарфором. И тем не менее, думала она, не надо показывать себя настолько открыто. Это будет неразумно - открыть себя полностью. Возможно, лучше и не подавать виду, что ты можешь прогрызть дубовую дверь насквозь, если ты захочешь этого. Помимо бруксизма зубы Энн всегда оставляли желать лучшего как из-за хлорированной воды Ютики, так и из-за собственного к ним отношения (она часто чистила зубы, даже не вынув жевательной резинки). И это все было скорее особенностью ее личности, чем собственно психологии. На нервный стресс сильнее всего реагируют мягчайшие части человеческого тела - живот и жизненно важные органы и твердейшие - зубы. Энн была хроническим примером последнего. Ее рот был постоянно сух, язык - почти бел. Без омывающего потока слюны остатки любой пищи немедленно приводят к кариесу. К той ночи, когда она спала тяжелым сном в Бангоре, у Энн оставалось менее двенадцати унций амальгамы во рту - в редком случае она спокойно проходила через детектор металла в аэропорту. Последние два года она начала терять зубы из-за фанатического желания сохранить их: два верхних справа и три нижних слева. Она специально отправилась в Нью-Йорк, чтобы провести дорогостоящую операцию по установлению специального моста, крепящегося тончайшими имплантированными титановыми винтами. Конечно, у нее было не так много металла в голове, как у Гарда (его пластинка всегда звенела при прохождении детектора металла). Таким образом, она спала и не знала, что является членом эксклюзивнейшего клуба: людей, способных въехать в Хэвен, сохраняя при этом микроскопический шанс остаться в живых. 14 На следующее утро она уехала в Хэвен во взятом напрокат автомобиле. Она сделала не правильный поворот, но все равно подъехала к хэвенской границе в 9.30. Где-то на последних 15-20 милях до Хэвена местность вокруг нее стала пустынной и сонной в удушающей летней жаре, нехорошее предчувствие и нервозность улетучились. У нее разболелась голова. Сначала это была незначительная, пульсирующая боль, но она быстро увеличилась в знакомые боли почти как при мигрени. Она пересекла границу города и въехала в Хэвен. К тому времени, как она добралась до центра, она полагалась только на собственную силу воли и ни на что больше. Головная боль утихала и накатывала вновь. В какой-то момент ей послышался ужасно искаженный мотив, который она сама запела, но это должно быть была всего лишь игра воображения или следствие головной боли. Она едва замечала людей на улицах в маленькой деревушке, но не могла не заметить, что все они поворачивались и смотрели на нее, а не друг на друга. Она слышала шум машины где-то в лесу - звук был далекий и призрачный. "Гатлао" начало заносить из стороны в сторону по пустынной дороге. Образы удваивались, утраивались, самопроизвольно сливались, а потом опять удваивались и утраивались. Кровь незаметно заструилась из уголков рта. Она держалась за одну мысль на этой дороге, на девятом шоссе, и ее фамилия будет написана на почтовом ящике... К счастью, дорога была пустынной. Хэвен еще спал в лучах утреннего солнца. 90% всего загородного движения было перекрыто, и это было хорошо для Энн, чью машину сильно бросало из стороны в сторону, левые колеса поднимали клубы пыли с одной стороны обочины, правые - с другой стороны. Не заметив, она сбила указатель поворота. Молодой Эшли увидел ее приближение и убрал свой велосипед на осмотрительное расстояние от дороги и находился на северном пастбище до тех пор, пока не проехал Джастин Хард. (женщина, это женщина, а я не могу слышать ее, я только чувствую ее боль). Сотни голосов ответили ему, успокаивая. (мы знаем, Эшли, все нормально). Эшли усмехнулся, по-детски обнажая десны. 15 Ее желудок взбунтовался. Ей удалось высунуться в окно и заглушить двигатель, перед тем как ее вывернуло наизнанку. Болела голова, но она привыкла к этой боли. Ее рвало утренним завтраком. Скорей всего это было отравление. Ее отравили. Она повисла на окно полуоткрытой двери, склонившись наружу; она смогла выпрямиться и захлопнуть дверцу. Голова была затуманена, и она подумала, что это был завтрак - к головной боли она привыкла, но ее никогда не рвало. Завтрак в ресторане в этом рассаднике клопов, который называется самым лучшим отелем Бангора. Эта сволочь ее отравила. Я, должно быть, умираю, я чувствую себя так, как будто я должна умереть. Но если я не умру, я затаскаю их по судам, я дойду вплоть до верховного суда США. Если я выживу, я сделаю так, что они пожалеют, что их матери встретились с их отцами. Наверное, эта мысль помогла Энн настолько, что она опять начала движение. Она ползла по улице со скоростью 35 миль в час и искала почтовый ящик с надписью Андерсон. Ужасная мысль пришла ей в голову, а что если Бобби не написала свое имя на почтовом ящике. Эта не такая уж сумасшедшая мысль, если хорошенько вдуматься. Она могла думать, что Сисси появится, а этот маленький бесхребетный карлик всегда боялся ее. Она была не в форме, чтобы по пути останавливаться около каждой фермы и спрашивать Бобби. Судя по разговору (с тем ослом по телефону), она не могла рассчитывать на помощь деревенских соседей Бобби. Ну вот наконец: Р.Андерсон. И за этим место, которое она видела только на фото. Местечко дяди Франка. Ферма старого Гарика. На въезде был припаркован синий грузовик. С местом было все в порядке, но что-то было со светом. Она ясно осознала это впервые, когда приблизилась к въезду. Вместо чувства триумфа, которое она ожидала в этот момент, - триумфа хищника, преуспевшего загнать свою жертву, она ощутила чувство замешательства, неуверенности и, хотя она даже не смогла понять, из-за чего это чувство пришло, оно было до такой степени незнакомо, что она почувствовала легкий страх. Свет. Что-то было не так со светом. Это осознание привело ее к пониманию того, что стали возникать другие вопросы. Ей показалось, что ее платье потемнело под ее рукой. Ее рука лежала между ног. Там было влажно, она различала слабый запах аммиака в машине. Он был различим там некоторое время, но ее сознание столкнулось с ним только сейчас. Я обмочилась. Я обмочилась и находилась в этой дерьмовой машине достаточно долго, чтобы пересохнуть (и свет, Энн). Что-то было не так со светом. Это был свет заката. О, нет - 9.30 в... Это был свет заката, не было сомнений. Она чувствовала себя лучше, после того, как ее вырвало, и теперь она понимала почему. Ответ был прямо здесь, так же как запах пота под ее платьем или высохшей мочи. Время, прошедшее между тем, как она закрыла дверь и тронула машину вновь, были не какие-то там минуты с секундами - это были часы, часы, которые она провела в это жаркое лето в печи машины. Она лежала в смертельном ужасе, и если бы она не использовала эйр-кондишн, то она испеклась бы как новогодняя индейка. Ее гортань, такая же плохая, как и ее зубы, воспалилась от спертого автомобильного воздуха. Но глядя на ферму широко раскрытыми покрасневшими глазами, она вдруг поняла, что речь идет о ее физическом выживании. Она должна была ехать с четырьмя открытыми окнами. Иначе... Это вызывало иную мысль. Она провела день на гране смерти, припаркованная на обочине дороги, и никто даже не подумал остановиться и проверить, что она здесь делает. Никто не проехал по девятому шоссе в это время. Когда они видели ее в беде, они не затормозили, а продолжали ехать как ни в чем не бывало. Что это за город? И снова - это невыразимое ощущение в желудке, словно горячая кислота. В это время она узнала это чувство: это был страх. Тогда она схватила его за, горло и убила его. Брат этого страха опять может появиться и, если это произойдет, она убьет и его... Она въехала во двор. 16 Энн встречала Джима Гарденера прежде лишь дважды, но она никогда не забывала его лица. Даже она узнала великого поэта, она думала, что смогла бы его учуять за сорок ярдов по ветру в обыкновенный тихий прохладный день. Он сидел на перилах балкона в тенниске и голубых джинсах с открытой бутылкой виски в руке. Он имел трех или четырехдневную щетину. Глаза его были воспалены. Хотя Энн не знала этого и не хотела интересоваться, Гарденер был в этом состоянии ни много ни мало уже два дня. Все его благо

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору