му на лицо, раздавив  его
на две половины. Гарденер закричал.
   Неожиданно жужжание прекратилось и настала тишина.
   Бобби Андерсон - или то, во что она превратилась, - была так  же  мертва,
как куча опавших осенних  листьев  в  контрольном  отсеке  корабля,  так  же
мертва, как и те галерные рабы, которые управляли кораблем.
   Она была мертва и Гарденер с радостью согласился умереть тоже..,  но  это
было еще не все.
   Еще не все.

2

   Кьюл Арчинбург пил Пепси, когда в его  голове  стали  раздаваться  вопли.
Бутылка выпала из его руки и разбилась о пол, когда он  судорожно  потянулся
за виски. Дэйв Ратледж, задремав у дверей на  сколоченном  им  самим  стуле,
приткнулся к стене и видел кошмарные  сны  в  незнакомых  тонах.  Его  глаза
внезапно раскрылись, и он сидел прямо, словно привязанный, как будто  кто-то
коснулся его электрическим проводом, сухой комок стоял у него в  горле.  Его
стул выскользнул из-под него, и когда  его  голова  ударилась  о  деревянную
стенку магазина, шея треснула, как стекло. Он  умер,  прежде,  чем  упал  на
асфальт. Хейзл Маккриди готовила себе чай. Когда  начались  вопли,  ее  руки
затряслись. Одна рука, державшая чайник,  плеснула  кипятком  на  другую,  в
которой была чашка, нанеся ужасный ожог. Она  отшвырнула  чайник  через  всю
комнату, вопя от боли и страха. Эшли Рувалл, который ехал на велосипеде мимо
городской мэрии, упал  посреди  улицы  и  лежал  недвижно,  оглушенный.  Дик
Эллисон и Ньют Берринджер играли в карты  в  доме  Ньюта,  в  игру,  которая
становится довольно-таки глупой, когда каждый знает,  что  другой  держит  в
руке, но больше заняться было нечем, и, кроме  того,  они  просто  проводили
время в ожидании телефонного звонка от  Бобби,  которая  сообщит,  что  этот
пьяница мертв и можно начинать новый этап работы. Ньют метал, и он  рассыпал
карты по столу и по полу. Дик вскочил с дикими глазами,  волосы  его  встали
дыбом, и он, шатаясь, бросился к двери. Он врезался в стену в трех футах  от
двери и упал, раскинув руки. Док Ворвик  изучал  свой  старый  дневник.  Его
организм выбросил в сердце смертельную дозу адреналина  и  оно  разорвалось,
словно бумажное. Эд Маккан ехал в своем  пикапе,  преградив  путь  грузовику
Ньюта. Он съехал с дороги и врезался в брошенную сосисочную Пуча Бэйкли.  Он
ударился лицом о руль.  Он  был  сразу  оглушен,  не  более  того.  Он  ехал
медленно.  Он  оглянулся,  изумленный  и  пораженный  ужасом.  Венда  Фаннин
выходила из погреба, неся две банки консервированных слив. С  того  времени,
когда началось ее "превращение", она стала есть  еще  меньше.  За  последние
четыре недели она одна съела более девяноста  банок  консервированных  слив.
Она завопила и подбросила обе  банки  в  воздух,  как  жонглер.  Они  упали,
ударились о ступени и разбились вдребезги. Бобби, подумала она в оцепенении,
Бобби Андерсон горит! Нэнси Восс безучастно стояла у заднего окна и думала о
Джо.  Она  потеряла  Джо,  совсем  его  потеряла.  Она   предполагала,   что
"превращение" в конце концов вытеснит это страстное влечение -  каждый  день
оно казалось все более и более отдаленным, - но, как ни больно потерять Джо,
все же она не хотела, чтобы эта боль прекратилась. В этом не было смысла, но
это было так. Потом в ее голове начались вопли и она так  дернулась  вперед,
что выбила лбом три оконных стекла.

3

   Крики Бобби оглушили Хэвен, как  сирена  воздушной  тревоги.  Все  и  вся
полностью остановилось.., а затем мутировавшие  жители  Хэвена  высыпали  на
улицы деревни. Все они выглядели похожими друг на  друга.  Тревога,  боль  и
ужас поначалу.., а потом гнев.
   Они знали, кто был причиной этих криков агонии.
   Пока они продолжались, ни один из  других  голосов  разума  не  мог  быть
услышан ими.
   Затем появились смертельный шуршащий треск и тишина, мертвенная тишина.
   Несколькими мгновениями позже в  голове  Дика  Эллисона  раздался  слабый
пульс. Он был эмоционально потрясен, но командовал достаточно ясно.
   Ее  ферма.  Все.  Остановить  его,  прежде  чем  он  сможет  сделать  еще
что-нибудь. Голос Хейзл принял эту мысль, усилив ее - как в дуэте.
   Ферма Бобби, идите туда. Все.
   Удары мысленного голоса Кьюла превратили дуэт  в  трио.  Радиус  действия
голоса начал расширяться по мере усиления.
   Все. Остановите его.
   Голос Эдли. Голос Ньюта Берринджера. - Прежде, чем он сможет сделать  еще
что-нибудь.
   Об этом Гарденер думал в тот момент,  когда  люди,  побывавшие  в  сарае,
слили свои голоса в  один  голос,  в  один  приказ  ясный  и  не  подлежащий
обсуждению.., хотя никто из жителей Хэвена даже не думал обсуждать его.
   Остановите его прежде, чем он успеет навредить кораблю.
   Розалия Снехан оторвалась от кухонной  раковины,  даже  не  позаботившись
выключить воду, льющуюся на рыбу, которую  она  чистила  к  ужину.  Ее  муж,
коловший дрова на заднем дворе и едва не отрубивший себе несколько  пальцев,
когда раздались вопли Бобби, присоединился к ней.  Без  единого  слова,  они
забрались в машину и двинулись по направлению к ферме Бобби.  Сворачивая  на
дорогу, они едва не столкнулись с  Элтом  Баркером,  выруливающим  со  своей
автозаправки на старом "Харли". Фриман Мосс сидел за рулем  своей  цистерны.
Он чувствовал  неопределенное  сожаление  -  Гарденер  внушал  ему  какую-то
симпатию. В Гарденере было что-то, что папаша Фримана называл "изюминкой"  -
но это не помешает Фриману выпустить кишки из ублюдка. Энди Бузман вел  свой
"Олдсмобиль" Дельта 88, его жена сидела возле него,  мирно  сложив  руки  на
своей сумочке. В ней находился молекулярный возбудитель, который  в  течение
15 секунд на участке в 2 дюйма диаметром мог нагреть до двух тысяч  градусов
любое вещество. Она надеялась, что ей удастся сварить Гарденера,  как  рака.
Дайте только мне подойти к нему на расстояние в 5 футов,  все  время  думала
она, только 5 футов, это все, что я прошу. На большем  расстоянии  приборчик
становился ненадежным. Она могла бы улучшить дальнобойность до полумили,  но
только Энди натурально приходил в бешенство,  если  по  крайней  мере  шесть
чистых рубашек не висело у него  в  шкафу.  Лицо  же  Бузмана  расплылось  в
неподвижной яростной улыбке, сухие губы обнажили несколько оставшихся у него
зубов. Я еще покрашу тебе забор, сволочь, думал  он,  и,  увеличив  скорость
"Олдсмобиля" до 90 миль в час, начал обгонять ряд машин, движущихся к  ферме
Бобби.  Все  слышали  Приказ,  звучащий  сейчас,  как   громовая   литургия:
остановите его, прежде чем он  успеет  навредить  кораблю,  остановите  его,
остановите его!

4

   Гард стоял над трупом Бобби,  наполовину  свихнувшись  от  боли,  горя  и
потрясения..,  и  внезапно  челюсти  его  снова  растянул  зевок,  едва   не
своротивший  ему  скулы.  Он  заковылял  к  раковине,  пытаясь,  безуспешно,
двигаться прыжками. Выпитый наркотик уже давал о  себе  знать.  Каждый  раз,
когда он наступал на раненую лодыжку, он  чувствовал  себя  так,  как  будто
железный коготь, впившийся в его тело,  погружался  еще  глубже.  Сухость  в
горле усиливалась. Тело отяжелело. Мысли теряли обычную  остроту;  казалось,
что они растекаются, как яичный желток. Добравшись  до  раковины,  он  снова
зевнул, и на  этот  раз  сознательно  наступил  на  разбитую  лодыжку.  Боль
прорезала туман в его голове, как остро отточенный нож.
   Слегка повернув кран, он набрал стакан теплой -  почти  горячей  -  воды.
Порылся в шкафчике над головой, опрокинув коробку  гвоздики  и  бутылочку  с
кленовым сиропом на пол. Его рука обхватила картонную  коробку  с  солью,  с
изображением маленькой девочки на одной из сторон.  Когда  идет  дождь,  тут
течет, подумал он сонно, это верно. Он  отрывал  уголок  коробки  в  течение
времени,  которое  показалось  ему  годом,  и,  оборвав,  насыпал  в  стакан
достаточно соли; чтобы вода помутнела. Размешал пальцем. Выпил залпом. Такое
впечатление, будто тонешь.
   Его вырвало голубоватой соленой водой.  В  этой  жидкости  он  заметил  и
нерастворившиеся кусочки голубых таблеток.  Некоторые  выглядели  более  или
менее целыми. Сколько же она заставила меня проглотить?
   Его стошнило снова.., и снова.., и снова.  Это  было  повторение  на  бис
взрывоподобной тошноты в лесу - какое-то изношенное устройство в  его  мозгу
вновь запускало рефлекс задержки дыхания - жуткая икота,  от  которой  можно
умереть.
   Наконец она утихла и исчезла совсем.
   Таблетки в раковине. Голубоватая вода в раковине.
   Кровь в раковине. Огромное количество.
   Он пошатнулся, наступил на больную лодыжку, закричал и упал  на  пол.  Он
обнаружил, что смотрит в остекленевший глаз Бобби над бугристой  линолеумной
поверхностью, и закрыл глаза. Сознание немедленно начало покидать его..,  но
на  фоне  наступающей  темноты  обозначились  голоса.  Нет  -  хор  голосов,
слившихся в один. Голоса людей, бывших в сарае.
   Они идут за ним. Он никогда не сомневался, что  они  придут  за  ним.  Он
никогда не сомневался, что они придут за ним.., в свое время.
   Остановите его.., остановите его.., остановите его'.
   Вставай или им не придется тебя останавливать. Они  застрелят  тебя,  или
распылят, или сделают с тобой все, что им захочется, пока ты  отдыхаешь  тут
на полу.
   Он поднялся на колени,  затем,  опираясь  на  стол,  встал  на  ноги.  Он
подумал, что в ванной можно было бы найти какое-нибудь  средство,  снижающее
сонливость,  но  усомнился  в  том,  что  его  желудок  выдержит  еще   одно
издевательство, после того, что он только что совершил над ним.  При  других
обстоятельствах  эксперимент  стоил  бы  свеч,  но  Гарденер  побоялся,  что
взрывоподобная тошнота, раз начавшись, теперь уже не прекратится.
   Только не останавливайся. Если  станет  совсем  плохо,  сделай  несколько
шагов на разбитую ногу. Это прочистит тебе мозги.
   Прочистит ли? Он не знал. Он знал лишь, что ему  нужно  двигаться  и  как
можно скорее. Он не был уверен, как долго он еще будет способным двигаться.
   Наполовину прыгая, наполовину ковыляя, он добрался до  кухонной  двери  и
оглянулся последний  раз.  От  той  Бобби,  которая  раз  за  разом  спасала
Гарденера от его наваждений, не осталось ничего. Рубашка ее еще дымилась.  В
конце концов ему удалось спасти Бобби от ее собственных  наваждений.  Просто
увезти ее из пределов досягаемости.
   Застрелил своего лучшего друга, хорошенькое дельце, а?
   Он приложил ладонь ко рту. В желудке заурчало. Он закрыл глаза и  подавил
тошноту, прежде чем она началась.
   Он повернулся, открыл глаза и двинулся через зал. Его замысел  состоял  в
том, чтобы, отыскав какую-нибудь мебель попрочнее, прыгать в  ту  сторону  и
хвататься за нее. Боже, если ты есть и если ты  милостив  ко  мне,  позволь,
чтобы все  эти  предметы  оказались  прочными,  и  тогда  он  пройдет  этот,
казавшийся бесконечным путь по комнате, как Моисей со своим народом проделал
путь через пустыню.
   Он знал, что люди скоро должны прибыть сюда. Он знал, что,  если  он  все
еще будет здесь, когда они появятся, то все будет кончено не  только  с  его
намерениями, но и с ним самим. Они боятся, что он навредит  их  кораблю.  Ну
что же, - раз вы сами об этом  заговорили,  то  это  именно  то,  что  он  и
собирается сделать, тем более что там он будет в наибольшей безопасности.
   Также он знал, что он пока не может туда попасть.
   Сперва он закончит со своими делами в сарае.
   Он выбрался на крыльцо, где он и Бобби с Питером, спящим на досках  между
ними, засиживались допоздна летними вечерами. Просто сидели на крыльце, пили
пиво, команда "Ред Сокс" играла свой матч в Фенвэе или Комиски Парк, или еще
где-то у черта на куличках,  но  главным  образом  в  радиоприемнике  Бобби:
маленькие бейсболисты, бегающие  между  лампами  и  резисторами.  Сидели  на
крыльце, с банками пива в ведре холодной колодезной  воды,  разговаривали  о
жизни, смерти, боге, политике, любви,  литературе.  Кажется,  пару  раз  они
говорили и о возможности жизни на других планетах. Гарденеру, казалось,  что
он вспоминает подобный разговор, но, может быть, это только его усталый мозг
водил его за нос. Они были счастливы здесь. Казалось, что все это было очень
и очень давно.
   Только мысль о Питере занимала его усталый мозг. Питер - это  его  первая
цель, к нему он должен совершить свой первый прыжок и  ухватиться  за  него.
Это не совсем правильно - нужно попытаться освободить Дэвида  Брауна  прежде
чем положить конец страданиям Питера, но Дэвид Браун не  смог  бы  прибавить
ему сил, в которых он сейчас очень нуждался. Питер - это совсем другое дело.
   "Старина Питер", - заметил он, обращаясь в пустоту жаркого дня (как,  это
все еще день? Слава Богу, что  да).  Он  достиг  ступенек  и  тут  случилось
несчастье. Он потерял равновесие, и вся тяжесть его тела пришлась на больную
ногу. На этот раз он буквально видел, как осколки костей  впиваются  друг  в
друга. У Гарденера вырвался пронзительный стон, похожий на мяуканье, -  крик
даже не  женщины,  а  скорее  маленькой  девочки,  оказавшейся  в  отчаянном
положении. Чтобы не упасть, он ухватился за поручень.
   В беспокойные дни начала июля,  Бобби  отремонтировала  ограждение  между
кухней и погребом, но состояние поручней между калиткой и  крыльцом  никогда
особенно не беспокоило ее. Они шатались уже  несколько  лет,  и  теперь  под
весом тела  Гарденера  обе  прогнившие  стойки  сломались.  Древесная  труха
облачком  повисла  под  ярким  солнечным  светом.  Несколько   потревоженных
термитов выбежали из щелей. Гард повалился с крыльца с жалобным криком  и  с
глухим  стуком  ударился  о  землю.  Он  попытался  подняться,  но  потом  с
удивлением подумал "Зачем?" Мир  поплыл  у  него  перед  глазами.  Он  видел
сначала два почтовых ящика, затем их стало три. Он решил, что стоит на время
забыть о всех своих делах и поспать. Он закрыл глаза.

5

   В долгом, странном и болезненном сне,  в  который  он  был  погружен,  Ив
Хиллман ощутил, как Гарденер свалился, и  услышал  ясно  мысль  (забудь  обо
всем, усни) Гарденера. Тогда сон начал разрушаться,  и  это  было  хорошо  -
спать было тяжело. Это причиняло ему боль, у него болело все. И  было  очень
больно бороться с зеленым светом. Если  солнечный  свет  становится  слишком
ярким (он помнил солнечный свет) можно закрыть глаза, но  зеленый  свет  был
внутри, всегда внутри - его видел третий глаз и  зеленый  свет  слепил  его.
Здесь были другие разумы.  Один  принадлежал  ЖЕНЩИНЕ,  другой  БЕЗМОЗГЛОМУ,
который  когда-то  был  Питером.  Теперь  БЕЗМОЗГЛЫЙ  мог  только  выть.  Он
периодически скулил,  чтобы  БОББИ  пришла  и  освободила  его  от  зеленого
света.., но в основном он скулил  от  обжигающего,  мучительного  истощения.
ЖЕНЩИНА тоже кричала об освобождении, но иногда ее  мысли  вращались  вокруг
образцов пугающей ненависти,  которые  Ив  едва  выносил.  Итак:  да.  Лучше
(лучше) уснуть (легче) и пусть все это идет...
   .., но оставался Дэвид.
   Дэвид умирал. Его мысли  -  которые  Ив  принимал  поначалу  ясно  -  уже
закручивались в углубляющуюся спираль, которая должна была привести  сначала
к потере сознания и затем, очень скоро, к смерти.
   Поэтому Ив сражался с темнотой.
   Сражался и стал звать:
   - Вставай! Вставай! Выходи на солнечный свет!  Я  помню  солнечный  свет!
Дэви Браун заслуживает своей части солнечного света. Так  вставай!  Вставай!
Вставай!

6

   ВСТАВАЙ ВСТАВАЙ ВСТАВАЙ!
   Мысль стучала в голове Гарденера постоянным ритмом. Нет - не ритмом.  Это
было больше похоже на автомобиль, только колеса у него  были  стеклянными  и
они врезались в его мозг, пока автомобиль медленно ездил по нему.
   Заслуживает своей части солнечного  света  Дэвид  Браун!  ВСТАВАЙ!  Дэвид
ВСТАВАЙ! Дэвид Браун! ВСТА
   (Браун)
   ВАЙ! ДЭВИД БРАУН! ВСТАВАЙ, ЧЕРТ ПОДЕРИ!
   Хорошо! - прошептал Гарденер полным крови ртом. - Хорошо, - я слышу тебя,
оставь меня в покое!
   Ему удалось подняться на колени. Он попытался подняться на ноги. Мир стал
серым. Нехорошо. По меньшей мере скрежещущий, режущий голос в голове немного
ослаб.., он почувствовал, что его обладатель каким-то образом смотрит  через
его глаза, используя их как запыленные окна,  (видя  сквозь  них  сны)  видя
что-то из того, что видит он.
   Он попытался опять подняться на ноги и опять не смог.
   - Мой коэффициент говнистости еще очень высок, - прокаркал  Гарденер.  Он
выплюнул два зуба и начал ползти на четвереньках по пыльному двору к сараю.

7

   Хэвен ехал за Джимом Гарденером.
   Они ехали на машинах.  Они  ехали  в  грузовиках-пикапах.  Они  ехали  на
тракторах. Они ехали на мотоциклах. Миссис Эйлин Креншоу,  леди  из  Эйвана,
которую так раздражало ВТОРОЕ ВОЛШЕБНОЕ  ГАЛА-ШОУ  Хилли  Брауна,  ехала  за
рулем пескохода-багги своего сына Гейлена. Преподобный Гуринджер ехал вместе
с ней, оставшиеся пряди его волос развевались вокруг его загоревшей  лысины.
Вери Джерниган ехал на катафалке, который пытался переделать в туристический
прицеп, перед тем как его "превращение" заработало на  полную  катушку.  Они
заполнили дороги.  Эшли  Рувол  петлял  между  теми,  кто  шел  пешком,  как
заправский слаломист, нажимая на педали своего велосипеда, как безумный.  Он
достаточно времени провел дома, вернувшись туда,  чтобы  захватить  кое-что,
что он называл Убийственным Стволом. Этой весной это  было  еще  ненужной  и
вышедшей из употребления  игрушкой,  собирающей  пыль  на  чердаке.  Теперь,
снабженная девятивольтовой батареей  и  электрической  платой  из  игры  его
младшего брата "Спик н Спелл", эта игрушка превратилась  в  оружие,  которое
могло бы заинтересовать Пентагон. Оно пробивало дыры  в  предметах.  Большие
дыры. Оно было привязано к багажнику его велосипеда, на котором он  когда-то
развозил  газеты.  Они  мчались  в  страшной  спешке,  произошло   несколько
несчастных случаев. Два человека погибли,  когда  автомобиль  Оли  Хатинсона
столкнулся  с  почтовым  фургоном  Фаннинса,  но  такие  мелочи  никого   не
остановили. Их психический распев заполнял  пустые  пространства  в  воздухе
непрекращающимся,  ритмичным  причитанием:  Пока  он  ничего  не  сделал   с
кораблем! Пока он ничего не сделал с кораблем!
   Стоял прекрасный летний день, прекрасный день для убийства,  и  если  был
кто-то, кого надо убить, то это был Джим Гарденер, и вот  они  ехали,  почти
пятьсот человек, хороших  деревенских  людей,  которые  выучились  некоторым
новым штучкам. Они ехали. И они везли с собой свое новое оружие.

8

   К  тому  времени,  как  он  преодолел  полпути  к  сараю,  Гарденер  стал
чувствовать себя лучше - возможно, у него открылось  второе  дыхание.  Хотя,
скорее всего, он предположил, что он действительно  избавился  от  "валиума"
почти совсем и был готов преодолеть все остальное.
   Или, возможно, старик каким-то образом сделал его сильным.
   Что бы это ни было, этого оказалось достаточно, чтобы он  смог  подняться
на ноги и заковылять к сараю. Он прислонился  к  двери  на  какое-то  время,
сердце скакало в его груди немыслимым галопом.  Он  случайно  бросил  взгляд
вниз и увидел в двери дыру. Края дыры обрамляли торчащие наружу белые  зубья
щепок. Она выглядела прогрызенной, эта дыра.
   Вот как вылез Пылесос. У  него  Новое  и  Улучшенное  режущее  оснащение.
Христос, эти люди действительно безумны.
   Он проделал путь вокруг здания и холодная уверенность охватила его - ключ
пропал.
   О, Христос, стоп. Гард, заткнись-ка!
   Как это могло...
   Но это могло. Его не было. Гвоздь, где он висел, был пуст.
   Гарденер отступил от стены, изнывая и дрожа, его тело покрылось потом. Он
взглянул вниз, и что-то блеснуло на земле в лучах солнца - ключ. Гвоздь  был
слегка наклонен вниз. Он повесил ключ назад в спешке и, возможно, сам нагнул
гвоздь вниз в мягком дереве. Он просто соскользнул.
   Он болезненно нагнулся, подобрал ключ и начал ковылять обратно  к  входу.
Он остро ощущал, как быстро бежит время. Они у