х, то с удовольствием приговорил бы братца к смертной казни,  если
бы тот попался на мелкой краже в супермаркете. Черт побери, Верн  даже  не
хотел спросить об этом  у  Билли  напрямую!  Возможно,  он  подсознательно
страшился услыхать в ответ: "Ну, разумеется,  я  его  выкопал,  болван  ты
этакий. Там было больше двадцати баксов, и я истратил все,  до  последнего
цента!" Верн каждую свободную минуту тратил на раскопки (разумеется, когда
поблизости не было Билли) и вылезал из-под крыльца со спутанными волосами,
в измазанных джинсах и, конечно, с пустыми руками. Мы  дали  ему  прозвище
"Тессио-кладоискатель". Мне кажется, что и летел-то он в тот день  как  на
пожар не столько чтобы рассказать нам ошеломляющую новость, сколько затем,
чтобы показать, что бесконечные раскопки в конце  концов  хоть  к  чему-то
привели.
     Итак,  в  то  утро  Верн  проснулся  раньше  всех,  поел  на  завтрак
кукурузных хлопьев и, не имея более достойного занятия, решил еще  немного
покопаться под крыльцом. Вдруг наверху хлопнула дверь.  Верн  замер:  если
это отец, он тихо вылезет из-под  крыльца,  но  если  это  Билли,  то  ему
следует переждать, пока тот со своим приятелем Чарли  Хогеном  куда-нибудь
не смоется.
     По веранде заходили двое, затем Верн услыхал голос Чарли Хогена:
     - Господи, Билли, что же теперь делать?
     Верн  насторожился.  Чарли  Хоген,  один  из  самых   крутых   парней
Касл-рока, водивший дружбу с самим  "Тузом"  Меррилом  и  с  Чамберсом  по
прозвищу  "Глазное  Яблоко",  говорил  со   слезами   в   голосе,   словно
напроказивший молокосос, которого отец вот-вот выпорет ремнем!
     - Что делать, что делать! - передразнил его  Билли.  -  А  ничего  не
делать!
     - Нет, _ч_т_о_-_т_о_ сделать надо...  -  Они  уселись  на  ступеньки,
совсем рядом с тем местом, где затаился Верн. - Ты его _в_и_д_е_л_?
     То, как это было  произнесено,  заставило  Верна  содрогнуться.  Быть
может, Билли с Чарли напились и сбили кого-нибудь машиной? Он старался  не
дышать  и,  не  дай  Бог,  не  зашуршать  листьями,  которых  вокруг  было
полным-полно. Ведь если эти  двое  обнаружат,  что  он  подслушивает,  ему
конец!
     То, что он услышал дальше, вогнало его в дрожь.
     - Нам-то что до этого? - заговорил Билли Тессио. - Пацан  мертв,  так
что ему тоже все равно. Скорее всего, его даже не найдут.
     - Это тот самый, про которого говорили по радио, - заметил  Чарли.  -
Ну, как же его? Брокер, Бровер, Бловер? Вот блин,  забыл...  Должно  быть,
его поездом переехало.
     - Точно. - Чиркнула спичка,  и  мгновение  спустя  потянуло  табачным
дымом. - Ну и видок у него... Немудрено, что ты сблевал.
     Чарли Хоген не ответил, но Верн нутром почувствовал, что он смущен.
     - Хорошо хоть телки его не видели, - проговорил через какое-то  время
Билли, хлопнув Чарли по спине. -  Растрепали  бы  до  самого  Портленда...
Правильно мы сделали, что  быстренько  оттуда  смылись.  Как  думаешь,  им
ничего не показалось подозрительным?
     - Да нет, - ответил Чарли. - Мари вообще терпеть не может  ездить  по
шоссе мимо кладбища: она до смерти боится привидений. -  Он  хохотнул,  но
тут же в его голосе опять послышались истерические нотки: - Боже  ты  мой,
лучше бы мы вообще не угоняли эту тачку!  Пошли  бы  в  дискотеку,  как  и
собирались...
     Верн знал, что Чарли и Билли гуляли с двумя потаскушками, каких  свет
еще не видывал,  звали  их  Мари  Догерти  и  Беверли  Томас.  Иногда  они
вчетвером - а то и вшестером или ввосьмером,  если  к  ним  присоединялись
"Волосан" Бракович и "Туз" Меррил со своими подружками, - угоняли тачку со
стоянки Льюистона,  брали  пару-тройку  бутылок  "Дикой  ирландской  розы"
вместе с упаковкой баночного имбирного пива и носились по проселкам вокруг
Касл-вью, Харлоу или  Шилоу.  Поразвлекавшись  с  девочками  вдоволь,  они
бросали машину где-нибудь не очень  далеко  от  дома  и  возвращались  уже
пешком. Пока еще ни разу их на этом не поймали, но Верн надеялся, что рано
или поздно Билли попадет-таки в тюрягу. С каким огромным удовольствием  он
стал бы  навещать  любимого  брата  по  воскресеньям  вместо  того,  чтобы
ежедневно видеть его рожу!
     - Если сообщить в полицию, они обязательно  поинтересуются,  как  мы,
собственно, добрались туда от самого  Харлоу,  -  размышлял  тем  временем
Билли. - Ни у кого из нас машины нет... Так что лучше всего  держать  язык
за зубами, тогда нас никто не тронет.
     - А если звонок будет она... оно... анонимным? - предложил Чарли.
     - Анонима они в два счета вычислят, - отверг его  идею  Билли.  -  Ты
что, не смотрел "Дорожный патруль" и "Облаву"? Видел,  наверное,  как  это
делается?
     - Да, ты прав... - Чарли испустил тяжкий вздох. -  Господи,  хоть  бы
"Туз" с нами был. Сказали бы легавым, что тачка - его.
     - Так или иначе, его с нами не было.
     - Не было, - вздохнув опять, эхом отозвался Чарли. - Да,  похоже,  ты
прав... - В воздухе мелькнул огонек  брошенного  окурка.  -  А  вдруг  они
пустят  по  нашим  следам  собаку?  А  я  к  тому  же  наблевал  на  новые
кроссовки... - Голос его упал окончательно.
     - Нет, ты видел его?! Ты видел, что с ним стало, Билли?
     - Отлично видел, - отозвался  Билли,  и  в  воздухе  мелькнул  второй
огонек. - Пойдем посмотрим, встал ли "Туз". Неплохо было бы выпить.
     - Мы ему расскажем?
     -  Послушай,  Чарли,  об  этом   мы   не   расскажем   _н_и_к_о_м_у_.
Н_и_к_о_м_у_ и _н_и_к_о_г_д_а_. Ты меня понял?
     - Понял, - ответил Чарли. - Господи Иисусе, ну за каким  дьяволом  мы
уперли этот гребаный "додж"?!
     - Заткнись, а?
     Сквозь прорези в ступеньках Верн  увидел  две  пары  ног  в  облезлых
джинсах и стоптанных армейских ботинках. Он весь сжался ("Я думал, у  меня
яйца зазвенят", - рассказывал он нам), похолодев от одной мысли о том, что
будет, если братец и Чарли Хоген вдруг обнаружат его под крыльцом... Шаги,
однако, удалились. Верн выполз из своего убежища и  стремглав  бросился  к
нам.



                                    5

     - Ну, повезло тебе, - прокомментировал я его рассказ.  -  Уж  они  бы
тебя точно придушили.
     - Я знаю это шоссе, - сказал Тедди. - Оно упирается в реку, где мы со
стариком раньше удили рыбу.
     Крис кивнул:
     - Точно, там еще был железнодорожный мост. Его давным-давно снесло во
время наводнения, а рельсы остались.
     - Но ведь от Чемберлена до Харлоу двадцать или даже тридцать миль,  -
заметил я. - Неужели пацан покрыл такое расстояние?
     - А почему бы и нет? - пожал плечами Крис. -  Он,  наверное,  шел  по
рельсам: думал, они его куда-нибудь выведут, или, может, удастся сесть  на
попутный поезд. Но только там ходят теперь одни  товарняки  до  Дерри  или
Брунсвилла, да и то редко. Чтобы выбраться из леса, ему  потребовалось  бы
топать до самого Касл-рока... Возможно, ночью, в  темноте  он  не  заметил
приближавшийся поезд - и привет!
     Крис смачно шлепнул кулаком о ладонь, чем привел в полнейший  восторг
Тедди, ветерана смертельных игр с грузовиками на 196-й автостраде. Мне  же
стало немного не по себе. Я воочию представил, как  до  смерти  напуганный
пацан, оказавшийся вдали от дома, черт-те где, бредет по шпалам, шарахаясь
от каждого ночного звука, как навстречу ему с  огромной  скоростью  мчится
товарняк, как  он,  ослепленный  прожектором,  стоит  на  рельсах,  словно
парализованный, или, быть может, лежит, обессилев от  ужаса  и  истощения.
Так или иначе, жест Криса весьма точно выразил конечный результат.
     От возбуждения Верн крутился, будто ему приспичило.
     - Так что - идете на него смотреть? - не выдержал наконец он.
     Мы все довольно долго смотрели на него, не произнося ни слова.  Крис,
перетасовав колоду, в конце концов проговорил:
     - Что  за  вопрос,  конечно!  Могу  поспорить,  что  наши  фотографии
появятся в газетах.
     - Что-что? - не понял Верн.
     - Что ты сказал? - вторил ему Тедди. На физиономии его  заиграла  его
обычная довольно идиотская ухмылочка.
     - А вот что, - начал Крис, перегибаясь через обшарпанный стол.  -  Мы
разыщем тело и заявим в полицию, после чего попадем во все газеты!
     - Ну уж нет, только без меня, - вскинулся Верн.  -  Билли  непременно
догадается, что я все слышал и разболтал вам, а тогда он, как  пить  дать,
вышибет из меня мозги.
     - Не вышибет, - возразил я. - Не вышибет, ведь тело обнаружим  _м_ы_,
а не он с Чарли Хогеном, катаясь на  ворованной  машине.  Наоборот,  он  с
Чарли нам тогда спасибо скажет: они-то остаются как бы не при чем.  А  ты,
Кладоискатель, может, даже заработаешь медаль.
     - Правда? - Верн расплылся,  показывая  нам  свои  гнилые  зубы.  Вот
только улыбка у  него  вышла  малость  озадаченной:  ему  и  в  голову  не
приходило, что Билли способен за что-то сказать ему спасибо. - Ты в  самом
деле так считаешь?
     Тедди же вдруг перестал лыбиться и озабоченно нахмурился:
     - А, черт!
     - В чем дело? - Верн тотчас повернулся к нему, теперь уже  в  страхе,
что пришедшая в голову Тедди мысль (если у  него  вообще  была  голова  на
плечах) способна помешать столь замечательному развитию событий.
     - А как же предки? - сказал Тедди. - Ведь если  завтра  мы  обнаружим
тело к югу от Харлоу, они поймут, что мы вовсе не  ночевали  в  палатке  у
Верна в поле.
     - Точно,  -  согласился  Крис.  -  Сразу  догадаются,  что  мы  пошли
разыскивать того пацана.
     - А вот и нет! - заявил я.
     У меня  возникло  странное  ощущение,  от  которого  мне  даже  стало
нехорошо: смесь возбуждения и страха. И тем не менее, я был уверен, что мы
сможем это сделать и остаться безнаказанными. Чтобы унять возникшую  вдруг
дрожь в руках, я принялся тасовать карты - единственное, пожалуй,  чему  я
научился  у  покойного  брата  Денниса.  Все  завидовали  моему  умению  и
упрашивали меня научить их тасовать колоду  с  тем  же  шиком...  все,  за
исключением лишь Криса. Он, вероятно, понимал, почему я всегда отказывался
это сделать: ведь показать им этот способ значило для  меня  расстаться  с
частицей Денниса, а у меня от него и так осталось слишком мало...
     - Ну так вот, - сказал я, - мы объясним, что торчать в палатке в поле
Верна нам осточертело - ведь это уже сто  раз  было,  и  тогда  мы  решили
переночевать в лесу, для чего и отправились по  железнодорожному  пути.  И
потом, уверен, все так обалдеют от нашей находки, что  объяснений  никаких
никто и не потребует.
     - Мой-то старик обязательно потребует, - не согласился со мной  Крис.
- Он в последнее время как с цепи сорвался. - Чуть поразмыслив, он кивнул:
- Черт с ним, игра стоит свеч.
     - Отлично! - Тедди вскочил с улыбкой  до  ушей,  готовый  разразиться
своим сумасшедшим хохотом. - После обеда собираемся у  Верна.  Что  скажем
дома насчет ужина?
     - Я, ты и Горди скажем, что поужинаем у Верна, - предложил Крис.
     - А я - что у Криса, - объявил Верн.
     План  этот  должен  был  сработать,  лишь  бы  не   случилось   нечто
непредвиденное, или же наши родители не переговорили  бы  друг  с  другом,
однако ни у Верна, ни у Криса телефона не было. Во многих семьях телефон в
то время все еще считался предметом роскоши,  особенно  в  неимущих  слоях
общества, к которым мы все, в общем-то, принадлежали.
     Отец мой был уже на пенсии. У Верна старик продолжал работать - водил
грузовик 1952-го года выпуска. У Тедди, правда, был собственный дом, но  и
его  мамаша  постоянно  охотилась  за  квартирантами,  чтобы  хоть  как-то
заработать. В то лето ей не удалось завлечь ни одного - табличка  "Сдается
меблированная комната" провисела у них в окне с самого июня. Папаша  Криса
неизменно пребывал в запое, жил на  пособие  и  днями  напролет  торчал  в
таверне Сьюки вместе с отцом "Туза" Меррила и парой других забулдыг.
     Крис не любил о нем рассказывать, но мы все знали, что  он  ненавидит
своего папашу лютой  ненавистью.  Регулярно  -  раз  в  две  недели  -  он
появлялся в синяках, с подбитым глазом, сиявшим всеми  цветами  радуги,  а
как-то пришел в школу с забинтованной головой. Время от времени он подолгу
пропускал  занятия,  и  тогда  возле  его  дома  появлялся  старый  черный
"шевроле"  с  табличкой  "пассажиров  не   беру"   на   ветровом   стекле,
принадлежавший городскому школьному инспектору, мистеру Хэллибартону. Мать
Криса в таких случаях пыталась выгородить сына,  заявляя,  что  он  болен.
Если Крис просто прогуливал, инспектор его строго наказывал, но  когда  он
не мог посещать школу из-за отцовских побоев,  Берти  (так  мы  все  звали
инспектора, конечно,  за  глаза)  делал  вид,  что  ничего  особенного  не
произошло. Признаться, я в то  время  не  задумывался  о  причинах  такого
двойственного подхода.
     За год до описываемых событий Крис был исключен из школы на три  дня:
во время его дежурства пропали деньги на завтраки, сбор которых  входит  в
обязанности дежурного. Инспектор же, конечно,  обвинил  в  пропаже  Криса,
хоть тот и божился, что не брал  денег.  Узнав  про  это,  родитель  Криса
разбил сыну нос и сломал руку... В общем, у бедняги Криса была семейка еще
та. Старший брат Фрэнк сбежал из дому в семнадцать,  поступил  служить  на
флот и кончил тем, что  сел  за  изнасилование  и  вооруженное  нападение.
Средний брат, Ричард, известный более под кличкой "Глазное Яблоко"  -  его
правый глаз почему-то постоянно закатывался, - был  исключен  из  десятого
класса и с тех пор болтался в одной  компании  с  Чарли,  Билли  Тессио  и
прочими гопниками.
     - Думаю, все пройдет великолепно, - заверил я Криса. - А  как  насчет
Джона и Марти?
     Джон и Марти Деспейны были также постоянными членами нашего "клуба".
     - Они пока что не вернулись, - ответил Крис, - и, очевидно, будут  не
раньше понедельника.
     - Жаль.
     - Так что - решено? - Тедди уже  горел  нетерпением,  не  допуская  и
мысли, что нам что-то помешает.
     - Решено, - подвел итог Крис. - Кто хочет еще партию в скат?
     Никто не захотел: все  были  чересчур  возбуждены,  чтобы  продолжать
игру. Бейсбол нас тоже не увлек. Мысли у  всех  были  заняты  предстоящими
поисками малыша Брауэра, вернее, того, что от него осталось. Около  десяти
мы разошлись по домам договариваться с родителями.



                                    6

     Я был дома в четверть одиннадцатого, по пути заглянув в книжную лавку
за новым выпуском серии криминальных романов Джона Макдональда, что  делал
регулярно, раз в три дня. У меня был четвертак,  которого  хватило  бы  на
книжку, но новенького ничего не было, а все старье я перечитал раз этак по
шесть.
     Машины нашей возле дома не было, и я припомнил, что мама собиралась с
подругами на концерт в Бостон. Большая меломанка моя матушка... А впрочем,
почему бы и нет? Ребенок ее мертв,  надо  же  как-то  отвлечься?  Довольно
горькие мысли, но, я надеюсь, вы меня поймете.
     Отец был дома, точнее, в  саду  -  он  тщетно  пытался  реанимировать
погибшие деревья при помощи  тугой  струи  из  шланга.  Чтобы  понять  всю
бесплодность его усилий, достаточно было бросить взгляд на то, что  раньше
составляло гордость семьи. Земля в  саду  потрескалась  и  превратилась  в
грязно-серый порошок. Немилосердное солнце  спалило  все,  за  исключением
маленькой делянки с чахлой кукурузой. Отец сам признавался,  что  поливать
он не умел - это всегда было маминой обязанностью. Он же  никогда  не  мог
достичь золотой середины: после его поливки  один  ряд  деревьев  стоял  в
воде, соседний же высыхал... Почти одновременно - в августе - он потерял и
сына, и любимый сад. Не знаю, какая из этих потерь подкосила  его  больше,
но  он  с  тех  пор  замкнулся  в  себе  и   напрочь   перестал   чем-либо
интересоваться. Что ж, его я тоже понимаю.
     -  Привет,  пап!  Хочешь?  -  Я  протянул  ему  пакет  с  бисквитами,
купленными вместо криминального романа.
     - Привет, Гордон,  -  ответил  он,  не  поднимая  взгляда  от  струи,
уходящей в безнадежно высохшую землю. - Нет, спасибо, я не голоден.
     - Ничего, если мы с ребятами заночуем сегодня в  палатке  у  Верна  в
поле?
     - С какими ребятами?
     - Да с Верном и Тедди Душаном. Может, еще с К рисом.
     Я ожидал, что папа  обязательно  пройдется  по  поводу  Криса  и  его
семейки: что, дескать, он  воришка,  подрастающий  малолетний  преступник,
яблоко от яблони... Однако он только вздохнул, проговорив:
     - Ладно уж, валяй...
     - Вот это клево! Спасибо, пап!
     Я уже повернулся к дому - поглядеть, есть ли что забавное по ящику, -
когда он вдруг остановил меня словами:
     - Гордон, а больше с вами никого не будет?
     Обернувшись, я  посмотрел  на  него,  ища  в  его  вопросе  какого-то
подвоха, но его не было. Лучше бы уж был...  Спросил  он  это  просто  для
порядка - вряд ли его на самом деле интересовало, чем я  занят  и  с  кем.
Вряд ли его вообще что-то интересовало в этом мире. Плечи отца поникли, на
меня он даже не смотрел, уставившись на мертвую землю,  глаза  его  как-то
неестественно блестели - похоже, в них стояли слезы.
     - Ну что ты, пап, они отличные ребята, - начал я.
     - Да уж куда там - отличные... один воришка и два придурка.  Компания
у моего сына просто замечательная.
     - Верн Тессио вовсе не придурок, - возразил я. О Тедди лучше было  бы
помолчать...
     - О да, конечно, в двенадцать лет он все еще  стоит  в  пятом  классе
[школьное обучение в Америке - с пяти лет],  а  чтобы  одолеть  комиксы  в
воскресной газете, ему нужно не менее полутора часов.
     Это меня уже возмутило: сейчас он был не прав.  Как  можно  судить  о
людях, совершенно их не зная? Верна же, как,  впрочем,  и  остальных  моих
друзей отец не знал _а_б_с_о_л_ю_т_н_о_. Да он и видел-то их раз в год  по
обещанию, лишь изредка сталкиваясь то с одним, то с другим на улице или же
в магазине. Ну как он может, например, обзывать  Криса  воришкой?!  Я  уже
собирался все это ему высказать, однако вовремя остановился:  а  вдруг  он
запрет  меня  домой?  Да  и  в  конце  концов,  сейчас  он  вовсе  не  был
раздосадован по-настоящему, как  случалось  иногда  за  ужином,  когда  он
приходил в такое бешенство, что у всех пропадал аппетит. Сейчас  он  более
всего напоминал  уставшего  от  жизни  человека,  которому  все  на  свете
опротивело. Ведь отцу уже было шестьдесят три, и он по-настоящему  годился
мне в дедушки...
     Мама  у  меня  тоже  в  годах  -  ей  уже  стукнуло  пятьдесят  пять.
Поженившись, они решили сразу завести детей, но у мамы  случился  выкидыш,
потом еще два, и  врач  сказал  ей,  что  и  все  последующие  дети  будут
недоносками.  Все  это  говорилось  в  семье  совершенно  открыто  и  даже
пережевывалось с каким-то непонятным  сладострастием:  родители  старались
привить мне мысль о том, что рождение мое явилось Божьим даром, за  что  я
должен быть благодарен им и Господу всю жизнь. Зачат я был, когда маме уже
исполнилось сорок два, и она начала седеть. Мне же почему-то  не  хотелось
благодарить ни Господа, ни страдалицу-матушку за свое появление на свет...
     Лет через пять после того, как доктор объявил, что мама  не  способна
иметь детей, она вдруг забеременела Деннисом. Вынашивала она его в течение
восьми месяцев, после чего он просто-таки рванулся  вон  из  чрева.  Весил
новорожденный целых восемь фунтов [примерно 3,6 кг]  и,  по  словам  отца,
достиг бы пятнадцати, если бы подождал  до  срока.  Несколько  озадаченный
доктор  сказал  тогда:  что  ж,  иногда  матушка-природа  вводит   нас   в
заблуждение, но  теперь-то  уж  точно  детей  у  вас  не  будет,  так  что
благодарите Бога за этого и на том успокойтесь.  Десять  лет  спустя  мама
забеременела мной и не  только  доносила  меня  до  срока,  но  при  родах
пришлось даже применить щипцы. Забавная у нас семейка,  правда?  Родителям
уже пришла пора внуков нянчить, а они заводят еще одного спиногрыза...
     Они  и  сами  понимали  всю  нелепость