были  совершенно
мертвыми, как у восставшего из гроба трупа.
     - Я знаю, что говорят о моих родных и обо мне, - лихорадочно зашептал
он, - знаю, что люди обо мне думают и чего от  меня  ожидают.  В  тот  раз
никто ведь даже _н_е _с_п_р_о_с_и_л_ меня, брал я деньги или нет: все было
решено заранее...
     - А ты их брал?
     Вопрос этот вырвался у меня сам собой. Про это я у Криса  никогда  не
спрашивал и, очевидно, не спросил бы.
     - Конечно... - На мгновение он замолчал, смотря вслед Тедди и  Верну.
- И ты это знал, так же как и Тедди, и _в_с_е  _о_с_т_а_л_ь_н_ы_е_,  даже,
быть может, Верн.
     Я собирался было возразить, но тут же  передумал:  он  был  абсолютно
прав, что бы я там ни толковал своим  родителям  насчет  того,  что  любой
человек должен считаться невиновным до тех пор, пока не доказано обратное.
Да, я действительно знал, что деньги взял он.
     - А никому не пришло  в  голову,  что  я,  может  быть,  раскаялся  и
попытался их вернуть?
     Глаза у меня расширились:
     - Ты _п_р_а_в_д_а_ пытался?
     - Я же сказал "_м_о_ж_е_т _б_ы_т_ь_"... А  может,  я  это  и  сделал?
Может, я отдал их этой старой чертовке, леди Саймонс, но несмотря  на  это
меня наказали, поскольку деньги так и не всплыли? А  на  следующей  неделе
старая чертовка заявилась в школу в новой юбке...
     Я уставился на Криса, пораженный, не в силах вымолвить ни  слова.  Он
как-то жалко ухмыльнулся, но его глаза вовсе не смеялись.
     - Повторяю, "_м_о_ж_е_т _б_ы_т_ь_". Это всего лишь предположение.
     Новую коричневую юбку леди Саймонс я прекрасно помнил. Мне еще  тогда
подумалось, что в ней она даже как-то похорошела, помолодела вроде бы...
     - И сколько же там было, Крис?
     - Почти семь баксов.
     - Бог ты мой...
     - А теперь представь себе, как я  рассказываю  всем  и  каждому,  что
действительно взял эти деньги,  однако  потом  леди  Саймонс  взяла  их  у
м_е_н_я_... Кто это утверждает?! Крис Чамберс, братец  Фрэнка  Чамберса  и
"Глазного Яблока"? Поверил бы мне кто-нибудь, как ты полагаешь?
     - Бог ты мой! - повторил я  в  ужасе.  -  Конечно  же,  никто  бы  не
поверил.
     Опять эта ужасная ухмылка и льдинки вместо глаз...
     - И еще: как думаешь,  если  бы  на  моем  месте  был  кто-нибудь  из
приличной семьи, скажем, из Касл-вью, решилась бы эта сука на такое?
     - Да ни в жизнь!
     - То-то и оно. Если бы это было так, она  бы  заявила:  "Ну,  хорошо,
хорошо, простим тебя на этот раз,  но  больше  так  не  делай..."  Что  же
касается меня... Ну, может, она уже давно положила глаз на эту юбку, а тут
представился такой случай.  Но  мне  и  в  голову  не  могло  прийти,  что
у_ч_и_т_е_л_ь_н_и_ц_а_... Да, ладно, о чем тут вообще говорить?
     Он прикрыл лицо ладонью, и я понял, что сейчас он заплачет.
     - Крис... А почему бы и тебе не попробовать поступить в  гуманитарный
класс? С мозгами у тебя, по-моему, все в порядке.
     - Так ведь все уже решено, дурашка! Такие вещи учителя решают в своем
кругу, не спрашивая нас. Для них главный критерий - это поведение,  ну  и,
конечно, репутация  семьи.  Не  дай  Бог,  какой-нибудь  хулиган  испортит
примерных деток! И тем не менее, я все же попытаюсь.  Не  знаю,  получится
ли, но попробовать стоит. Я, видишь  ли,  мечтаю  поступить  в  колледж  и
убраться из Касл-рока к чертям собачьим, чтобы никогда  больше  не  видеть
моего любимого папочку и дорогих брательников. Хочу уехать туда, где  меня
никто не знает, где ко мне не  станут  относиться  как  к  прокаженному  с
рождения. Удастся ли мне это? Не знаю, но буду стараться.
     - А почему же не удастся?
     - Из-за людей. Вот так всегда: из кожи лезешь вон,  стараясь  выплыть
на поверхность, но всегда найдутся такие, кто тебя утопит.
     - О ком ты?
     Наверное, подумал я, он говорит  об  учителях,  о  взрослых  сволочах
вроде этой мисс Саймонс, которой вдруг  понадобилась  новая  юбка,  или  о
своем братце "Глазном Яблоке" и  его  друзьях-приятелях  "Тузе",  Билли  и
Чарли, а может, и о своих стариках...
     Однако он не их имел в виду.
     - Я, Горди, говорю о своих же товарищах, о наших с тобой  корешах.  -
Он показал на Тедди и Верна, дожидавшихся  нас  в  отдалении.  Они  громко
хохотали над чем-то своим, при этом Верн чуть не лопался от  смеха.  -  Ты
удивлен? Между тем, это чистая правда. Именно друзья хватают меня за ноги,
не давая выплыть. Спасти же их уже нельзя,  можно  только  вместе  с  ними
пойти ко дну. Ты тоже пойдешь с ними ко дну, Горди, если  не  стряхнешь  с
себя этот груз.
     - Ну вы, черепахи, чего там застряли?! - заорал Верн, все еще хохоча.
     - Идем! - ответил ему Крис и,  прежде  чем  я  смог  что-то  сказать,
бросился бежать к Верну и Тедди. Догнать его я так и не сумел.



                                    18

     Мы прошли еще милю, прежде чем решили устраиваться на ночлег. Темнота
еще не наступила, но дожидаться ее ни у кого не было желания, и  дело  тут
не только в том, что приключений на сегодня нам хватило выше крыши. Мы уже
находились в Харлоу, в лесной чаще, а где-то впереди нас ожидало  свидание
с трупом  пацана,  возможно,  изуродованным  до  неузнаваемости,  начавшем
разлагаться, изъеденным червями и мухами. Наткнуться на такое  в  темноте?
Нет уж, увольте... Где-то я читал к тому  же,  что  душа  умершего  бродит
вокруг тела до тех пор, пока его не похоронят по-христиански, и мне  вовсе
не хотелось проснуться ночью от воплей и стенаний  призрака  Рея  Брауэра,
увидеть его  горящие  неземным  огнем  глаза  среди  окрестных  сосен.  Мы
рассчитали, что сейчас нас отделяет от него с десяток миль по меньшей мере
- расстояние, по нашему мнению, вполне  достаточное,  чтобы  не  опасаться
привидения, хотя, конечно, никаких привидений не существует.
     Верн, Крис и  Тедди  собрали  хворост  и  развели  прямо  на  щебенке
маленький костер. Крис соорудил вокруг него что-то вроде небольшой насыпи:
лес был сухим, как порох, и рисковать нам  не  хотелось.  Тем  временем  я
заострил  несколько  веток  -  получились  шампуры  -  и  нанизал  на  них
гамбургеры. Мы заспорили,  как  лучше  их  готовить  -  на  огне,  или  же
подождать,  пока  получатся  угли  (спор  этот,  впрочем,  был   абсолютно
беспредметным: собачий голод не позволял нам  дожидаться  углей).  Тут  же
выяснилось, что спичек у нас маловато, и Тедди заявил, что умеет  добывать
огонь с помощью трения двух кусков  дерева  друг  о  друга,  на  что  Крис
обозвал  его  врунишкой.  Верн  успокоил  их,  сказав,  что  у  него  есть
зажигалка. В результате всей этой возни  у  нас  получился  не  костер,  а
настоящий пожар, и, чтобы  притушить  его  слегка,  нам  пришлось  изрядно
напрячь мочевые пузыри.
     Когда пламя слегка приутихло, я приспособил шампуры над огнем,  и  мы
уселись в кружок, наблюдая, как с гамбургеров сначала закапал жир, а потом
они стали покрываться румяной корочкой.  Тут  же  рты  у  нас  наполнились
слюной, а в животах заурчало.
     Не в силах больше дожидаться, каждый из нас ухватил  по  "шашлыку"  и
впился в него  зубами.  Гамбургеры,  обуглившиеся  снаружи,  однако  сырые
внутри,  были,  тем  не  менее,  настоящим  лакомством.  Мы  в  два  счета
проглотили их, вытерли ладонями  рты,  после  чего  Крис  полез  в  рюкзак
(пистолет лежал там же, на дне, и из того, что он не сообщил о нем Верну и
Тедди, я заключил, что для них это секрет) и вытащил оттуда коробку из-под
пластыря, в которой  находились  чуть  помятые  сигареты.  Каждый  из  нас
прикурил от горящего сучка, после чего мы  с  наслаждением  откинулись  на
спину, наблюдая за струйками дыма, исчезающими в сумраке, и ловя полнейший
кайф. Никто не затягивался: мы просто  втягивали  в  себя  дым  и  тут  же
выдыхали,  сплевывая  (теперь-то  я  знаю,  как   распознать   начинающего
курильщика: они, как правило, плюются как верблюды). Чувствовали  мы  себя
прекрасно. Докурив до самого фильтра, мы швырнули окурки в огонь.
     - Ничего нет лучше сигареты после еды, - заметил Тедди.
     - Это точно, блин, - согласился Верн.
     Тем временем небо из синего становилось фиолетовым. Сумрак нагнал  на
меня печаль, и одновременно пришло ощущение покоя.
     Мы нашли достаточно ровное место возле насыпи, где и  разложили  наши
"постели", после чего опять уселись у костра поболтать с часок.  Это  была
обычная болтовня мальчишек, еще не достигших пятнадцати  лет,  после  чего
единственной темой разговоров становятся девочки. Мы спорили  о  том,  кто
лучше всех водит машину в Касл-роке, останется ли Бостон в высшей  лиге  и
как прошли каникулы. Тедди рассказал, как один пацан на пляже в  Брунсуике
ударился обо что-то головой, прыгнув с волнореза, и  чуть  не  утонул.  Мы
также поперемывали косточки учителям, сойдясь на  том,  что  мистер  Брукс
самый большой засранец в касл-рокской средней школе, миссис Коут  -  такая
стерва, равной которой белый свет не видывал. По словам  Верна,  пару  лет
назад она так отдубасила одного из учеников, что  тот  чуть  не  ослеп.  Я
посмотрел на Криса, ожидая, что он вспомнит мисс Саймонс, однако  Крис  не
проронил ни слова и на меня даже не глядел: он слушал  Верна  и  при  этом
согласно кивал.
     Темнота постепенно сгущалась.  Никто  из  нас  не  вспомнил  про  Рея
Брауэра, однако в мыслях у всех был именно он, по крайней мере, у  меня-то
точно...
     Есть что-то жуткое и в то же время завораживающее  в  том,  как  тьма
сгущается в лесу, где нет ни  фонарей,  ни  света  из  окон,  ни  неоновых
реклам, ни потока машин - ничего, что бы хоть чуть-чуть  рассеяло  сумрак.
Родители не зовут детей домой, ужинать  и  спать,  нет  никаких  привычных
городских звуков... Горожанин,  застигнутый  наступлением  ночи  в  лесной
чаще, воспринимает сие природное явление скорее как  природный  катаклизм,
вроде весеннего разлива Касл-ривер.
     При мысли о духе Рея  Брауэра,  который  может  материализоваться  из
этого  мрака  в  любую  секунду,  чтобы  прогнать  нас,  нарушителей   его
п_о_к_о_я_, туда, откуда  мы  явились,  у  меня  больше  не  возникало  ни
ощущения  безоглядного  страха,  ни  приступов  тошноты  -   лишь   только
неожиданная вялость к этому парнишке, такому одинокому  и  беззащитному  в
ночи. Как же он тут пробирался один, ночью, через лес, и никто на свете, -
ни папа с мамой, ни Иисус Христос со всеми своими святыми - никто  его  не
предупредил, не спас, не отвратил беду? Теперь он, всеми покинутый,  лежал
весь изуродованный под железнодорожной насыпью... Внезапно я почувствовал,
что вот-вот разрыдаюсь.
     Чтобы этого не случилось, мне  пришлось  буквально  с  ходу  сочинить
очередную историю из серии Ле-Дио - про то,  как  американский  пехотинец,
смертельно раненый, исповедуется своему сержанту в  любви  к  родине  и  к
девушке, которая осталась его ждать там, далеко-далеко, за океаном.  Перед
глазами у меня стояло во время этого рассказа совсем другое лицо,  гораздо
моложе, черты которого уже исказила смерть, глаза остекленели, а из уголка
рта тянулась к подбородку  струйка  запекшейся  крови.  Кругом  же  вместо
черепичных крыш и острых церковных шпилей  воображаемого  городка  Ле-Дио,
видел мрачный ночной лес и чуть поблескивающие при свете  звезд  два  ряда
рельс.



                                    19

     Проснулся я за полночь от пронизывающего холода, недоумевая, кто и  с
какой стати распахнул на ночь окна у меня в спальне. Может, Денни? Он  как
раз мне снился - как  мы  с  ним  ездили  в  Национальный  парк  Гаррисона
кататься на волнах и загорать на пляже. Это было четыре года назад...
     Нет, я не у себя в спальне, и кто-то другой - не Денни - прильнул  ко
мне  спиной,  в  то  время  как  еще  чья-то  голова,  вернее,  ее   тень,
приподнялась чуть поодаль, вслушиваясь в ночную тишину.
     - Какого черта? - пробормотал я с искренним изумлением.
     Ответом был протяжный стон, вроде бы Верна.
     Наконец я начал что-то понимать и вспомнил, где и с кем  я  нахожусь.
Интересно, сколько я проспал - несколько минут? Нет, быть того  не  может:
тонкий серп месяца висел практически посередине чернильного неба...
     - Уберите от меня _э_т_о_! - послышался горячечный шепот Верна.  -  Я
буду хорошо себя вести, клянусь!  И  кольцо  на  унитазе  буду  поднимать,
прежде чем пописать... Ей-Богу, я буду хорошим мальчиком,  только  уберите
его от меня!..
     Это было похоже на молитву. Пораженный, я сел и испуганно позвал:
     - Эй, Крис! Ты не спишь?
     - Тс-с! - ответил Крис:  это  он,  приподняв  голову,  вслушивался  в
ночные звуки. - Нет, ерунда, показалось...
     - Ничего не показалось, - возразил Тедди.  Оказывается,  он  тоже  не
спал. - Я совершенно отчетливо слышал...
     - Да что там  такое?!  -  воскликнул  я,  все  еще  плохо  соображая.
Спросонья я слабо ориентировался во времени и пространстве - именно это  и
пугало, то, что я, не понимая,  что  происходит,  не  смогу  защититься  в
случае опасности.
     И тут - словно ответ на мой вопрос - из леса донесся  долгий,  полный
ужаса вопль. Так, наверное, кричит женщина в агонии.
     - Господи Иисусе! - со слезами  в  голосе  захныкал  Верн,  натягивая
одеяло на голову  и  прижимаясь  ко  мне  всем  телом,  словно  до  смерти
напуганный щенок. Я оттолкнул его, но он опять прижался.
     - Это малыш Брауэр, - хрипло зашептал Тедди, -  вернее,  его  призрак
бродит по лесу...
     - О, Боже!  -  залепетал  Верн.  Судя  по  всему,  ему  эта  идея  не
показалась сумасшедшей. - Даю слово, что больше никогда не  буду  воровать
неприличные  журналы  в  супермаркете  и  скармливать  морковку  псу!  Ну,
пожалуйста... Я буду хорошо  себя  вести!..  -  Похоже,  он,  не  в  силах
справиться с ужасом, пытался подкупить Бога чем угодно, лишь бы ушел  этот
кошмар. - Клянусь, я больше никогда не стану курить сигареты без  фильтра!
И ругаться матом не буду! И кашу буду всю съедать за завтраком! Обещаю...
     - Да замолчишь ты наконец?! - рявкнул на него Крис,  но  даже  в  его
голосе я ощутил страх. Интересно, подумал я, покрылся ли он  весь  гусиной
кожей, вроде меня, и встали ли у него волосы дыбом или нет?
     Верн, понизив голос до еле внятного шепота,  продолжал  тем  временем
развивать идею относительно новой жизни,  которую  он  собирается  начать,
если только Господь оставит его этой ночью в живых.
     - Может, это какая-нибудь птица? - предположил я.
     - Нет, не думаю, - ответил Крис. - Это, наверное, дикая кошка. Папаша
рассказывал, что они  вот  так  орут,  собираясь  спариваться.  Похоже  на
женский вопль, да?
     - Ага...
     В горле у меня словно застрял комок.
     - Только ни одна женщина так громко вопить не может, - заявил Крис, и
тут же неуверенно добавил: - Или все-таки может? Ты как считаешь, Горди?
     - Да это привидение, - зашептал  Тедди.  Лунный  свет  поблескивал  в
стеклах его очков зловещими искорками. - Надо пойти посмотреть...
     Вряд ли он сказал это  серьезно,  но  мы  с  Крисом,  как  только  он
попытался подняться, на всякий случай уложили его назад, причем, наверное,
сделали это довольно грубо - от страха нервы у нас были напряжены, так  же
как, впрочем, и мышцы.
     - Пустите меня, козлы! - зашипел Тедди, вырываясь. - Сказал -  пойду,
значит, пойду! Я хочу посмотреть на привидение!  Если  я  чего-то  захочу,
то...
     Мы - в том  числе  и  Тедди  -  замерли:  из  леса  вновь  послышался
душераздирающий вопль, нарастая  октава  за  октавой,  пока  не  замер  на
верхней точке регистра, после  чего  стал  снижаться  до  басового  звука,
напоминающего жужжание громадного шмеля.  Вслед  за  этим  раздался  взрыв
бешеного хохота - и воцарилась пронзительная тишина.
     - Ох, Господи Иисусе, Боже милостивый, - в священном ужасе  выговорил
Тедди.
     О том, чтобы пойти посмотреть,  он  больше  и  не  помышлял.  Мы  все
вчетвером  сбились  в  плотную  кучку,  и,  наверное,  не  только  у  меня
промелькнула мысль о бегстве. Так бы мы, скорее всего, и  поступили,  если
бы заночевали у Верна в поле, как сказали предкам, но теперь Касл-рок  был
черт-те где, а от одного воспоминания о мосте через реку, который  к  тому
же придется переходить в темноте, кровь застывала в жилах.  Точно  так  же
немыслимо было бежать в другую сторону, туда, где лежал труп Рея  Брауэра.
Таким  образом,  мы  очутились  в  ловушке,  и  если  это  чудище  в  лесу
намеревается до нас добраться, то помешать ему не сможет ничто...
     Крис  предложил  установить  посменное  дежурство,   и   мы   с   ним
согласились. Дежурить первым выпало Верну, а мне - последним. Верн  уселся
по-турецки поближе к костру, а остальные снова залегли,  тесно  прижавшись
друг к другу.
     Я был абсолютно уверен, что уснуть больше не удастся, и тем не  менее
уснул, вернее, задремал, готовый  в  любой  момент  вскочить  и  броситься
бежать. Мне чудились кошмарные вопли, а один раз я увидел, - хотя, скорее,
это показалось - как среди деревьев промелькнуло что-то бесформенно-белое,
вроде простыни. Потом  я  куда-то  провалился,  и  мне  приснился  пляж  в
Брунсуике, тот самый,  где  Тедди  видел  чуть  не  потонувшего  парнишку,
который,  ныряя,  ударился  обо  что-то  головой.  Пляж  был  на   озерце,
образовавшемся на месте карьера, где когда-то  добывали  гравий,  и  мы  с
Крисом любили ездить туда купаться.
     Мне снилось, как мы лениво  плывем  на  спине  под  палящим  июльским
солнцем. Вокруг с визгом и хохотом плескалась ребятня. Мимо  нас  проплыла
на надувном резиновом матрасе миссис Коут. Почему-то она была одета в свою
неизменную и всесезонную школьную униформу: серый костюм - жакет с  юбкой,
толстый свитер, который она надевала вместо блузки  под  жакет,  брошка  в
виде цветочка, приколотая на почти несуществующую  грудь,  и,  разумеется,
туфли на высоких каблуках, свисающих с матраса в воду. Ее иссиня-черные  -
как у моей мамы - волосы были, опять же как обычно, закручены на затылке в
тугой узел, а очки поблескивали на солнце.
     -  Дети,  ведите  себя   прилично,   -   противно-скрипучим   голосом
проговорила она, подплывая к нам, - а то я в два счета вышибу из вас дурь.
Вы знаете, что попечительский совет школы разрешил мне применять  телесные
наказания? Вы, мистер Чамберс, пойдете сейчас к доске.
     - Я хотел вернуть деньги, - сказал  ей  Крис,  -  но  их  взяла  леди
Саймонс! Слышите? Она их у меня взяла. К ней вы  тоже  примените  телесные
наказания, или как?
     - К доске, мистер Чамберс, пожалуйте к доске.
     Крис в отчаянии посмотрел на меня, как бы говоря: "Ну,  что,  прав  я
оказался? Я знал, что так все и будет", и принялся уныло грести к  берегу.
Обернувшись, он попытался что-то произнести, и вдруг  его  голова  исчезла
под водой.
     - Горди, помоги! Спаси  меня,  Горди!  -  крикнул  он,  на  мгновение
вынырнув и тут же погружаясь снова.
     Сквозь прозрачную воду я увидел, что  Криса  держат  за  щиколотки  и
тянут вниз двое голых мальчишек с совершенно  пустыми,  лишенными  Зрачков
глазами, словно у древнегреческих статуй. Один был Тедди, а второй - Верн.
Опять голова Криса оказалась на секунду на поверхности, и  он,  протягивая
мне руку, издал ужасный вопль не своим, а каким-то женским голосом. Вопль,
нарастая, разнесся по пляжу, усеянному людьми, однако никто не обратил  на
него ни малейшего внимания, и даже бронзовая от загара атлетическая фигура
спасателя, дежурившего на вышке, не пошевелилась. Те  двое  дернули  Криса
вниз, он захлебнулся криком, уходя все глубже в теперь  уже  почти  черную
воду, в его обращенном ко мне взгляде было отчаянье и безумная  мольба,  а
руки все тянулись вверх, к солнечным лучам. Вместо того, чтобы  нырнуть  и
попытаться его спасти, я, словно обезумев, поплыл к берегу, а может, и  не
к берегу, по крайней мере туда, где, казалось, было безопасно. Но  прежде,
чем я достиг мелкого места, вокруг моей икры  сомкнулась  чья-то  холодная
как лед ладонь и принялась тянуть мен