его пантомимные юбки и панталоны, дико разозлился, обнаружив под ними мужчину. Через несколько секунд Джек жутко закричал, вскочил, рухнул опять на постель и стал в агонии кататься по ней. Синебородый же ухмылялся, поглядывая на кровавый кусок, который он сжимал в кулаке. Он тут же отшвырнул его, сорвал с Джека белокурый парик и перерезал артисту горло.
     А в это время Ли медленно отступал перед приближающимся к нему дикарем с кувалдой в руке.
     Он почти перестал дышать. Только сердце колотилось так, будто хотело выскочить из грудной клетки наружу.
     Все, что сейчас видел Ли, сводилось к молоту, который должен был обрушиться на его голову, расколов ее, как зрелую тыкву.
     Он сделал еще один шаг.
     И тут какой-то инстинкт заставил его взглянуть себе под ноги.
     В ту же секунду в голове Ли мелькнуло воспоминание о совсем другой сцене из пантомимы.
     Злой волшебник Альбазар смеется и дважды топает ногой. И тут же исчезает из глаз в облаке дыма со словами:
     - Я отправляюсь в страну, куда смертные не посмеют за мной последовать.
     Под ногами Ли находилась благословенная крышка люка. Он быстро дважды топнул по ней. Синебородый уже взмахнул своей кувалдой.
     Вспышка яркого света. Белое облако дыма. Ли упал вниз с такой скоростью, что его сердце застряло где-то в глотке. В тускло освещенном подвале ориентироваться было трудно.
     Старый Билли, ответственный за работу люка, остановился и поднес ко рту горлышко бутылки с джином. Он скривился.
     - Эй, Арлекин... люк-то - он не про тебя... Он для гребаного волшебника, вон оно как! А что там наверху делается? Похоже на гребаный дурдом...
     - Билли...
     - Надрались как лягухи, мать их... а еще гребаное Рождество...
     - Билли! - Ли схватил старика за лацканы пиджака и притянул к себе.
     - Эй, ты это дело бросай, гребаный...
     - Билли, слушай! Тебе надо отсюда выбираться!
     - Брось, не трепись. Тоже небось надрался?
     - Билли, они там всех подряд убивают. Тебе надо спрятаться.
     Над их головами раздались мощные удары.
     - Что в тебя трахнуло! Это ж пушки! Что случилось, Арлекин?
     - Тебе надо найти, куда спрятаться. Нет, не здесь... Отсюда надо уходить. О Боже! Ищи, куда спрятаться, Билли. Нельзя дать себя убить.
     - А ты куда, Арлекин?
     - Мне надо к Гейнсборо. Там моя жена. Надо убедиться, что она жива.
     Но в его мозгу уже зрело ужасное предположение.

4

     - Куда же вы уходите? - крикнул кучер дилижанса. - Вы же свои мешки позабыли. Эй!
     Сэм и Джад даже не ответили. Им не нужно было и сговариваться. Как только они увидели Кастертон в огне, им все стало ясно. Вторжение началось. Они знали: до города необходимо добраться как можно быстрее.
     Сейчас, когда дорогу замело, карета могла двигаться только очень медленно. Пешком быстрее. Конечно, если снег не станет слишком глубоким. Крупные разлапистые снежинки так и валили с неба.
     Сэм понимал, что бежать по такому снегу нельзя. Но зато можно спрямить дорогу через поля.
     Впереди горел город, бросая желтые и оранжевые отблески на белый покров снега.
     На большом расстоянии еще нельзя было оценить размеры ущерба, нанесенного вторжением Синебородых. Но воображение Сэма уже рисовало ему картины - столь же яркие, сколь и ужасные.

5

     Ли понимал, что его могли убить уже раз десять, если не больше. Но к этому времени убийства уже уступили место грабежу. Синебородые грабили частные дома, магазины, обирали мертвецов, стаскивая с них обувь, одежду и драгоценности. Повсюду он видел этих варваров, очень целенаправленно обходивших заснеженные улицы города с охапками одежды или пищи в руках. Он встретил какого-то лохматого дикаря, который шел в его направлении, таща на плече половину коровьей туши. Ли издали сумел разобрать синюю татуировку на верхней губе, которая идентифицировала грабителя как Синебородого.
     Но он разглядел и еще кое-что: что-то похожее на иглы ежа, торчавшие из припухлости под левым глазом.
     Он вспомнил Николь Вагнер. Вспомнил, как они встретились в лесу. Только сейчас он вспоминал не ее четкое предупреждение насчет Синебородых, а те мышиные лапки, которые росли на ее шее. Каким-то образом она срослась с этим животным во время одного из прыжков сквозь время. И еще он вспомнил рассказ Сэма Бейкера о его встрече с Синебородым в 1944 году. И что у того на лице росли змеи. Может, и Николь теперь член этой банды убийц? Или она прячется в лесу, ведет жизнь отшельника, стыдясь вернуться в общество из-за тех ужасов, которые растут у нее на шее?
     Все еще оглушенный, он брел по улицам города. Ответов на вопросы у него не было. Все, чего он сейчас хотел, это добраться до дома булочника, найти Сью и крепко прижать ее к груди.
     Ли обошел мертвую лошадь, лежавшую в оглоблях перевернувшейся коляски, и пошел дальше, пробивая путь сквозь густой и липкий снег.
     Ему казалось, что он ушел далеко-далеко, хотя и продолжал слышать вопли, плач, хохот, злые окрики - это Синебородые закрепляли свой успех.
     Горящие дома окрашивали снег в дрожащие тона золотого и желтого цветов. В одном месте Ли увидел в оконном стекле свое отражение. Он остановился, чтобы взглянуть на себя. В этом горящем городе он выглядел странным и чужим. Вот он - высокий статный человек, одетый в обтягивающий камзол Арлекина с ромбовидным рисунком.
     В старинных представлениях арлекинады - сотни лет назад - Арлекин был персонажем, невидимым для остальных актеров. Он двигался по сцене как невидимый проказливый дух. И вот он - Ли Бартон - играет Арлекина в маленьком городке, выжженном столь основательно, что небо над ним окрашено в розовый рассветный цвет. И он тоже чувствует себя невидимым.
     Теперь армия варваров не обращала на него никакого внимания - ее интересовал лишь сбор дани. Оставшиеся в живых горожане тоже не видели Арлекина, поскольку метались по городу, как безумные. У многих лица были изуродованы побоями и даже ножевыми ранами. Некоторых скальпировали.
     - Никто не замечает Арлекина, - бормотал себе Ли под нос, а его глаза в это время были, как в трансе, прикованы к какой-то невидимой далекой точке. - Никто не замечает старину Арлекина. Он снова стал невидимкой.
     Ли стороной обошел Синебородого, который деловито стаскивал обувь с ног обезглавленного священника, лежавшего в снегу с кровавым сиянием на том месте, где должна была бы быть его голова.
     Когда Ли наконец добрался до дома Гейнсборо, булочника, то увидел, что тот уже горит.
     Черепица на крыше лопалась со звуком пробки, выскакивающей из бутылки шампанского. Громко трещали перекрытия. Языки красного и темно-пурпурного пламени лизали небо.
     Всего два часа назад он оставил Сью с Райаном, Энид и всеми остальными членами семьи булочника. Они ели еще теплые сладкие пирожки и пили шерри. Кто-то из Гейнсборо играл на фортепиано рождественскую песнь.
     Подумав о Сью, он остановился как вкопанный. Снежинки тихо падали ему на лицо и тут же таяли. И вдруг ему показалось, что он видит Сью - вон же она стоит в своем длинном фиолетовом платье у самой двери и машет ему на прощание рукой!
     С грохотом обрушилась крыша. Десятки черепиц вылетели из пламени и упали на снег, шипя и поднимая клубы пара.
     Верхний этаж запылал еще яростнее. А вот нижний - он казался нетронутым.
     Образ собственной жены и семейства Гейнсборо, задыхающихся в дыму и пытающихся выбраться из пылающего дома, возник перед глазами Ли Бартона. Выйдя наконец из транса, он рванулся к входной двери.
     Когда он ее распахнул, заряд отравленного дымом воздуха, вырвавшийся из внутренних покоев, отшвырнул Ли назад.
     Глаза щипало. Ли согнулся, готовясь снова кинуться в дом.
     Но уже через минуту он снова оказался снаружи.
     Хотя дым заполнял всю внутренность дома. Ли сразу же наткнулся на трупы. Все Гейнсборо были мертвы. Даже беременную жену Райана не пощадили.
     Оказавшись на свежем воздухе, Ли долго выкашливал дым из легких, тер покрасневшие плачущие глаза, потом набрал пригоршню снега и вытер им все лицо.
     Он радовался, что огонь кремирует семью Гейнсборо. Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь еще видел, что с ними сделали ради развлечения Синебородые.
     Ли окинул глазами засыпанный снегом сад. Возле зеленой изгороди лежали трупы домашних собак.
     Но он нигде не нашел следов Райана. И Сью.
     Конечно, они могли быть в догорающих спальнях верхнего этажа.
     Но в то же время...
     Выкрикивая имя Сью, он обежал дом.
     Там на снегу он нашел еще следы крови - от капель размером с пенни, до больших пятен, расплывавшихся как одеяла на белом снегу. Все это освещалось адским пламенем, ревевшим и трещавшим по всему городу.
     Стоя там под дымной пеленой, он долго смотрел на окна, где полыхали языки огня. И без конца повторял одно имя. Имя Сью.

6

     Сэму и Джаду понадобилось около двадцати минут, чтобы пробиться сквозь снег и достичь пригородов Кастертона.
     Жар горящих домов уже растопил снег, заполнив улицы жидкой черной грязью.
     - Боже милосердный, - задыхался от бега Джад. - Ты только погляди на это! Похоже, наступил конец света.
     Сэм ничего не ответил. Ему сейчас нужно было только одно - отыскать свою Зиту.
     Но надежда на это быстро покидала его.
     Картина была ужасна. Убитые валялись прямо на улице. Повсюду носились лошади, напуганные шумом и пожарами. Несколько раз Сэму и Джаду приходилось прятаться в узких проулках или в дверях лавок, чтобы не быть растоптанными копытами лошадей, носившихся на свободе, без всадников, с бешеными глазами и клубящейся пеной на мордах.
     Где-то неистово лаяла собака. И повсюду слышались вопли перепуганных и израненных горожан.
     На рыночной площади Сэм увидел преподобного Хатера. Он помогал врачу оказывать помощь раненым, которых они клали прямо на торговые прилавки.
     За их спинами страшно полыхал городской собор. Рушилась облицовка. Огромный ее кусок ударился в колокол, и тоскливый громкий звук разнесся над городом, как похоронный звон.
     - Томас? - позвал Сэм. - Вы видели тех, кто напал на город?
     - Подонки. - Достопочтенный Хатер горько покачал головой. - Эти подонки убивали детей.
     Врач не поднял глаз - он перевязывал малышу разбитую голову.
     - Люди, вооруженные топорами и ножами. У каждого была татуировка вот здесь. - Врач дотронулся до верхней губы.
     - Синебородые, - со вздохом проговорил Сэм.
     Джад мрачно кивнул.
     - А мы были так чертовски непредусмотрительны! Притворялись, что живем полной жизнью в этом викторианском заповеднике. А надо было готовиться к вторжению. Нас же предупреждали, что оно состоится... - Он горько покачал головой.
     Сэм схватил Томаса за руку.
     - Люди, которые это совершили, они еще в городе?
     - Нет. Во всяком случае, я так думаю. Эти свиньи взяли все, что могли унести, и скрылись.
     Сэм поднял взгляд. Там, по ту сторону площади, на постаменте статуи архангела Гавриила, стоял Ролли. Он все еще носил оранжевый комбинезон. Пожар освещал его рыжую закрученную во множество штопоров шевелюру, которая смотрелась как некое огненное гало вокруг его головы.
     По-видимому, Ролли был достаточно безразличен к тому, что происходило в других местах города. Он стоял, обнимая архангела за каменное плечо, и все его внимание было поглощено пылавшим собором.
     К звону колокола теперь присоединился звук органных труб. Горячий воздух в них расширялся, и они - одна за другой - выдавливали из себя ноты, совершенно не согласованные между собой - от тонких визгливых выкриков до мрачного басового ворчания. Сэм с трудом проглотил слюну. Это была музыка для обреченных душ.
     Сэм почувствовал, как чьи-то пальцы сжали его руку.
     Повернулся, и в желтых отсветах огня увидел лицо Джада.
     - Сэм, я иду к амфитеатру. Дот осталась на лодке совсем одна.
     - Но это же несколько миль! В такую метель ты туда не доберешься.
     - Обо мне не беспокойся. Поймаю лошадь. А куда пойдешь ты?
     - К Гейнсборо. Зита собиралась провести с ними ночь.
     - Удачи, Сэм.
     - И тебе удачи, Джад.
     Джад круто повернулся и исчез в летящих снежных облаках. А Сэм обратился спиной к горящему собору. Быстрыми шагами он уходил к дому Гейнсборо.

7

     Ли минут пять стоял, выкрикивая имя Сью. Ему было необходимо сейчас же увидеть ее лицо, которое обязательно должно было появиться в одном из верхних окон дома Гейнсборо.
     - Сью! Ты слышишь меня?
     Потом он замолчал, надеясь, что услышит ее ответ, помолчал на тот случай, если она отошла куда-нибудь подальше.
     И вдруг, заглушаемые треском лопающихся от жара черепиц, Ли услышал слабые крики, а потом и непонятные звуки, будто кто-то стучит где-то далеко в толстую дубовую дверь голыми кулаками.
     - Сью! Сью!
     На этот раз ответ пришел более отчетливый. Теперь в дверь били не кулаками, а чем-то вроде молотка или железного шкворня.
     И стучали совсем недалеко.
     Вот и опять те же удары.
     На этот раз Ли понял, что бьют в крышку люка, который ведет в винный подвал, расположенный совсем рядом с домом. Правда, люка Ли не видел, так как его завалили упавшие с крыши черепицы.
     И тут он вспомнил: крышка люка находилась прямо под кухонным окном. Ли помчался туда и принялся голыми руками расчищать люк.
     - Сью, это ты?
     Голос, который ему ответил, был мужским. Больше того, то был очень знакомый голос.
     - Райан? Держись, Райан, я тебя сейчас выпущу. Ради Бога, держись.
     Ли ухватился за все еще горячие черепицы.
     И вдруг сообразил, что ему на помощь пришла еще одна пара рук.
     - Сэм? Господи, Сэм, как же я рад тебя видеть!
     - Кто там в подвале?
     - Насколько я знаю - Райан Кейт. Но я надеюсь, что и Сью находится там же.
     - А о Зите ты ничего не знаешь?
     - Нет... Но ее в доме не было.
     - А мне кажется, она собиралась переночевать у Энид? У них же намечалась вечеринка.
     Ли отрицательно качнул головой, продолжая разгребать завал черепицы.
     - Нет. Она решила остаться на нашей ферме. Сказала, что хочет закончить возню с рождественским подарком.
     - Господи, как же мне хочется знать, что там у них! - Первым импульсом Сэма было бежать домой, но он знал, что должен сначала помочь Ли.
     Еще немного усилий - и крышка люка была освобождена от обломков. Сэм ногой сбил засов, которым закрывалась крышка с этой стороны.
     - Райан! - крикнул Сэм. - С этой стороны дверь открыта. - И почти сразу же услышал, как с той стороны звенят откручиваемые болты. Он наклонился и отбросил крышку.
     Из подвала вырвался клуб дыма, вслед за которым появился наполовину задохнувшийся Райан. Он вывалился из люка и тут же рухнул на подтаявший снег.
     - Райан, ты живой?
     Райан кивнул, но все еще продолжал кашлять, а из глаз у него ручьем бежали слезы.
     Вмешался Сэм:
     - Я думаю, через пару минут он придет в себя. Ты нашел Энид и всех остальных?
     Ли молча посмотрел в глаза Сэму, а потом медленно кивнул и указал взглядом на пылающий дом.
     Сэму не надо было переводить взгляд Ли на более понятный язык.
     - О черт!
     Затем он опустился на колени возле Райана, который с трудом сел на снегу, кашляя так, что трещали ребра. Сэм положил ему руку на плечо.
     Огонь продолжал пожирать дом.
     Сэм смотрел, как рушатся стены, как взлетают прямо в темное небо фонтаны золотых искр. На гибель дома отвечало со всех сторон эхо - десятки домов, складов, лавок, гостиниц тоже пылали, тоже рушились. И снова пришла в голову Сэма мысль, что они присутствуют при начале конца этого мира.

8

     Позже, где-то в пограничной области между вчера и сегодня, Николь Вагнер, Уильям и Булвит увидели процессию. С безопасного места на вершине лесистого холма они следили, как около тысячи мужчин идут мимо них, растянувшись в длинную извивающуюся ленту.
     Они находились так близко, что могли даже разобрать черты лиц отдельных Синебородых.
     Уильям так распахнул свой плащ, что Булвит через разрез в камзоле тоже мог все видеть. Его темные выпуклые глаза не пропускали никаких деталей.
     - Господи, да ты только глянь: это же сам Змееглазый, - шептал он. - Ты же знаешь, поговаривают, что его и дредноутом не прошибешь. Он принимал участие в таком количестве сражений, что я до стольких и считать не умею.
     - Вы только посмотрите, что они тащат, - шепотом же ответила Николь. - Где они все это украли?
     - Они ограбили город, - тихо ответил Уильям. - Мы знали, что рано или поздно это должно произойти, но мы даже не предполагали, что их будет такое множество.
     - Но ведь мы знали, что это случится скоро, старый дружище, - вмешался Булвит. - И должны были быть настороже.
     - Почему? - спросила Николь.
     - А потому, милочка, что их число непрерывно росло в течение нескольких последних месяцев. - Булвит говорил грубовато, но вполне добродушно. - Собрались варвары со всей округи, из всех столетий, которые ты себе можешь представить, и все липли к Синебородым. Знали, что те замыслили выгодное дельце. Ты только подумай об этом, милочка! Скажем, направляются они в 1535 год, грабят там город, а добычу тащат сюда. Никакая армия их не разыщет, а потому Синебородые в полной безопасности. А когда им новая добыча понадобится, они снова выскочат отсюда - из Лимбо - в любое трахнутое время, в которое им заблагорассудится. Заберут там все, на что положат свои завидущие глаза, а потом снова спрячутся здесь, куда никто за ними не проникнет.
     - Все, что он говорит, - правда; Николь, - поддержал Булвита Уильям. - Они могут нападать на окрестности Кастертона и оставаться совершенно безнаказанными.
     - А из какого года они возвращаются сегодня? - спросила встревоженно Николь.
     - Они воспользуются Вратами Времени, что находятся у излучины реки, - ответил Уильям.
     - Это дает им выход в девятнадцатый век, ведь так?
     - Да, так, старушка. Если точнее, то в 1865 год.
     Николь вздрогнула.
     - О Боже! Это же... где... когда... мои друзья там...
     Булвит закатил глаза так, чтобы получше рассмотреть лицо Николь.
     - Тогда, пожалуй, нам следует хорошенько помолиться за них сегодня вечером.
     Николь снова пробрала дрожь. Она почувствовала, как ладонь Уильяма скользнула в ее руку и дружески пожала ее. Она ответила ему таким же пожатием. Но как же боялась она за Сью, Райана, Ли и всех остальных! Мышиные лапки на ее шее ожили. Они как бы пытались бежать в воздухе - так бывало всегда, когда ее страх передавался тому, что осталось от мышиного мозга, погребенного в ее теле. Задумчиво она погладила бегущие лапки свободной рукой, пытаясь их успокоить.
     А Синебородые все еще тянулись по тропе, таща за собой тележки, наполненные едой, одеждой, бутылками и прочими ценностями.
     Затем показалась другая группа. Люди здесь шли низко опустив головы.
     Николь насчитала более тридцати женщин и детей.
     Она указала на них:
     - Их пригнали из города, да?
     Уильям кивнул.
     - В качестве рабов.
     - Разных сортов и для различного употребления, - добавил Булвит. - Бедные, бедные олухи!
     Николь не нуждалась в подсказках Булвита. Она видела, как спотыкались женщины в своих длинных платьях, видела их волосы, висящие безобразными нечесаными прядями, и этого было вполне достаточно. Вдруг Николь заметила знакомое лицо.
     - Боже... нет... нет! - шептала она. - Я узнала вон ту женщину!
     - На твоем месте, милочка, - шепнул ей Булвит, - я бы молил Бога убить ее здесь же и немедленно.
     Крепко ухватившись за руку Уильяма, она смотрела, как мимо нее бредет Сью. Еще недавно Сью Ройстон была веселенькой "сопровождающей", с улыбками носившей смешной костюм Стэна Лорела. Теперь же она выглядела так, будто ее всю дорогу валяли в грязи. Ее волосы превратились в сплошные колтуны.
     Медленно тащилась она по тропе, ведущей в самую чащу леса.
     Как овечка, которую ведут на заклание.
     - Я должна что-то сделать для нее, - сказала Николь, крепко сжимая ладонь Уильяма.
     - Все, что мы можем, - ответил он, -