ется, что будет лучше, если мы еще некоторое время пробудем здесь и узнаем, что именно сейчас происходит.
     Зита от удивления хихикнула.
     - Звучит так, будто вы нас в карантин хотите упрятать.
     - Карантин? - Джад спокойно кивнул. - Вы нашли правильный термин. Карантин. Именно это я и имел в виду.
     - Но почему? - возмутился Сэм. - Уверен, что все эти люди по горло сыты тем, что произошло сегодня. Почему бы не отпустить их по домам или по отелям? Пусть отдохнут, пусть пропустят по паре кружек пива. Я чувствую, что сам с удовольствием занялся бы этим делом хоть сию минуту.
     - Мне кажется, что вы недостаточно глубоко продумали последствия. Трава, что растет у амфитеатра, почти на дюйм длиннее той, что растет на лугах. При такой сухой погоде это говорит примерно о недельной разнице во времени. Вы следите за моей мыслью?
     - Продолжайте, - кивнул Сэм.
     - Вам никогда не приходилось слышать такое выражение: "Я так много работаю, что иногда удивляюсь, как это я до сих пор не повстречался с самим собой?" Выразительная, но довольно бессмысленная фраза, я согласен. Однако сейчас я думаю о ней иначе - для многих из нас она может оказаться исполненной глубокого смысла.
     - Черт побери! - Сэм дышал тяжело, он, как говорится, был выбит из седла.
     - Вполне с вами согласен, - спокойно поддержал его Джад. - Нам точно известно, что окружающая нас Вселенная спятила. С точки зрения намерений и целей бытия мы пошли в каком-то непредсказуемом направлении. И дело даже не в том, где мы находимся...
     - А в том, когда мы находимся, - закончила за него Зита.
     - Точно, - отозвался Джад, и его голубые глаза скрестились с глазами Сэма. - Когда мы находимся.
     - И вы полагаете, нам следует задержать всех тут? До какого времени? До тех пор, пока ад не замерзнет? Или пока Господь не исправит свои часы?
     - Или пока мы коллективно не покончим с собой? - Глаза Зиты опасно сверкнули. - Дабы не заразить остальное человечество?
     Она, казалось, намеренно взвинчивала себя, доходя до сарказма, но Джад ответил ей совершенно спокойно:
     - Массовое самоубийство? Что ж, дело тоже вполне возможное.
     - Чушь собачья!
     - Но мы его запишем в самый конец списка.
     - Самоубийство? Вы это серьезно?
     - Мисс Прествик, представьте себе такую ситуацию - к вам подходит мужчина и говорит: "Я вернулся к тебе, пробыв всего лишь год в будущем". Вы решаете, что он сумасшедший. Но он знает, какие лошади и когда придут первыми, он знает номера выигравших лотерейных билетов. Ему известна котировка акции на двенадцать месяцев вперед. Но есть и минус: он показывает вам фотографию вашей собственной могильной плиты с датой, до которой остается еще полгода.
     - Весьма внушительный аргумент, - согласился Сэм. - О'кей. Давайте решим, что будем делать дальше. И что мы собираемся сказать этим людям, чтобы они согласились поступать так, как мы им посоветуем.

2

     Я умер.
     Я умер. Эти два коротких слова настойчиво кружились где-то в глубинах мозга Ли Бартона и уже начинали пускать там крепкие корни.
     Я умер.
     Он все еще продолжал держать в руках банку ледяной кока-колы.
     Я умер.
     Но ведь это не Небеса. Тяжелая накидка оттягивала плечи, и он хорошо ощущал эту тяжесть. Она стала весить еще больше, а шнурок, на котором она держалась, впивался в шею. Пот продолжал течь под рубашкой. Ужасно чесались плечи. Солнце слепило.
     Но сомнений не было.
     Я умер.
     Ли огляделся. Вон стоят туристы из его автобуса. И другие, которые приехали в своих машинах. Вон сидит плачущий мороженщик. И трое сопровождающих в своих дурацких костюмах.
     А кто вообще знает, что происходит с вами, когда вы умрете? Не с душой, конечно. У каждой культуры свои представления о Небесах. Разве египтяне не представали перед Осирисом, который взвешивал их злые и добрые дела? И в зависимости от того, куда склонялась чаша весов, вы или входили в дверь и получали там славную и вечную жизнь, или, осужденный как грешник, разрывались пополам кем-то, у кого было человеческое тело, но голова и челюсти - крокодила. Да мало ли было всяких верований! Христиане отправлялись в какой-то странный рай, а индуисты возрождались для исполнения еще одного жизненного тура на земле.
     Но наверняка никто и ничего не знал.
     Ли говорил себе: "Я погиб в Йорке под колесами грузовика, который меня раздавил всмятку. Так почему же я снова оказался здесь?"
     Очевидный ответ заключался в том, что его возвращение в амфитеатр вместе со всеми этими людьми является своего рода испытанием.
     Но какого черта им от него нужно?
     Может, он в чем-то согрешил в прошлые годы? Может, он должен оказать кому-то услугу или хотя бы извиниться перед кем-то, кому он причинил вред?
     Но кому?
     Он же, в общем, покладистый парень. Большой, мягкий, злобы в нем не больше, чем в щенке. Он относится к тому типу людей, о которых вспоминают в первую очередь, когда речь заходит о славных ребятах.
     И тем не менее он убежден, что его подвергают испытанию. И если он его не выдержит, то в хорошенькое же местечко он попадет! А если выдержит, если сделает то, чего от него ждут, то что тогда? Вероятно, его пошлют прямиком в рай?
     Ли сделал глоток из ледяной банки.
     Вот это да!
     Что ж, поплывем по течению. Будем держать ушки на макушке и, когда наступит критический момент, сделаем то, что надо.
     Он поднял глаза, стараясь защитить их от слепящего солнца. Может быть, этот сверкающий на небе диск - на самом деле есть Божий глаз? Наблюдает за ним. Следит за каждым движением. Взвешивает каждый поступок. Читает его эмоции, как будто они написаны на сердце, читает легко, как юрист читает в контракте то, что напечатано самым мелким шрифтом.
     Возможно, его добрые дела взвешены вместе с плохими. Как у тех дохлых египтян? Когда Ли было четырнадцать, он видел гробницы в Долине Царей и собственными глазами рассматривал роспись на стенах. Эти изображения, сделанные три тысячи лет назад, запечатлелись в его памяти, будто отпечатались на сетчатке глаз. Он стоял в прохладной душной гробнице, а его глаза не отрывались от изображения мертвого египтянина с трупно-зеленоватым лицом, чье тело было обмотано белыми бинтами. И еще там был бог смерти Осирис, который взвешивал дурные и добрые дела мертвого. Добрые - на правой чаше весов, злые - на левой. "Я мертв, - думал он. - И это - Испытание". Ли видел, как к нему уверенными шагами направляется Джад Кэмпбелл. "О'кей. Ли, старина, - сказал он себе. - Думаю, твое Испытание начинается".

3

     - Хочешь выпить? - спросил Сэм Зиту.
     - Готова за выпивку пойти на любое преступление. Надеюсь, ты сейчас вынешь из заднего кармана брюк плоскую фляжку с коньяком?
     Он слабо улыбнулся:
     - Сожалею. Я собирался взять в автомате кока-колу. Хочешь?
     - А ты не мог бы вместо колы взять перье?
     - Считай, оно уже у тебя в руках.
     Сэм перешел залитую солнцем автомобильную площадку и добрался до автомата, стоявшего прямо у стены Гостевого центра. Яркое синее небо говорило, что день будет по-настоящему летний.
     "Но какой это день недели?" - спросил он себя. И тут же почувствовал головокружение, будто голова готова была сорваться с нарезки и улететь, как воздушный шарик, - прямо в синее великолепное небо. Вместе с его разумом.
     Черт, нужно побольше сахара, чтоб повысить его содержание в крови!
     Сэм долго возился, перебирая незнакомую мелочь. Какой-то японец, лет эдак сорока пяти, сказал ему:
     - Вы тоже не слишком хорошо разбираетесь в этой системе? Разрешите я помогу. - Он взял мелочь с ладони Сэма и скормил медяки машине. - Странные деньги, - продолжал японский турист, улыбаясь. - Надо какое-то гребаное время, чтоб к ним привыкнуть. И климат тут дурацкий. Я, мать их растак, просто в нем не разбираюсь. Теперь можете выбирать свои напитки.
     Сэм улыбнулся, кивнул и стал нажимать на большие кнопки, каждая из которых соответствовала рисунку банки с определенным напитком - расчет на неграмотных и на иностранных туристов. Когда банки с лязгом проскочили в прорезь и улеглись в приемнике, японец снова широко улыбнулся.
     - Немец? Дейч?
     - Американец.
     - Это хорошо. Не сможете ли вы объяснить мне, почему англичане валяют дурака с этими гребаными датами? Проснулся утром - вторник. Приехал к этой дырке в земле. Вернулся в отель, швейцар говорит - понедельник. И теперь, мать их, ничего не понимаю. А часы говорят мне - вторник. Скажите, сэр, почему эти англичане валяют дурака со своим гребаным временем?
     Сэм тоже улыбнулся и пожал плечами:
     - Непредсказуемая островная раса, я так понимаю.
     - Я тоже. Спасибо вам. И доброго утра, сэр. - Японец низко поклонился.
     Любопытный обмен мнениями, говорил себе Сэм, возвращаясь к "роверу". Зита подняла капот машины и заглядывала в мотор. Японец говорил легкомысленно, даже насмешливо о странных привычках здешних туземцев. Но он отметил очень важный факт - ход времени в округе изменился. Подобно им самим, японец не хотел ломиться в дверь и орать: "Господи Боже мой! Время-то изменилось!" - а потом выглядеть идиотом, если люди вокруг скажут, что ничего подобного не заметили. Конечно, сегодня вторник, двадцать третье июня.
     - На, держи, - протянул он Зите банку. Она нажала на клапан, все еще продолжая смотреть на мотор.
     - Нашла поломку?
     - Ничего. Выглядит отлично.
     - Другие моторы тоже отключились одновременно с нашими телефонами.
     - Ты в машинах разбираешься?
     - В Великом Двигателе Внутреннего Сгорания? Нет. Ноль. А ты?
     - В школе у нас был курс ухода за автомобилем. Я полагаю, что наша проблема выходит за рамки грязи в бензопроводе или севшего аккумулятора. - Зита с наслаждением сделала большой глоток сверкающей минеральной воды. - Ох-х-х! Вот это здорово!
     - А что поделывает Джад Кэмпбелл?
     - Он знает тех четверых, что в театральных костюмах. Это сопровождающие туристов, что приехали на автобусе.
     - И чего он от них хочет?
     - Чтоб помогли успокоить своих подопечных и уговорили их подождать, пока кто-нибудь съездит в город и узнает, что там происходит.
     - Что ж, это может сработать. Но скоро эта публика начнет волноваться и станет расспрашивать, почему это их шофер не может исправить автобус или хотя бы не свяжется с ближайшим гаражом. - Сэм вынул свой мобильный телефон и нажал кнопку. - Боюсь, у Джада ничего не получится, если он захочет удержать тут этих людей навсегда. Ага, вот это уже лучше...
     - Пробился? - Зита с грохотом опустила капот машины.
     - Да, я получил сигнал Службы Времени. - Вот послушай.
     Зита подошла ближе, он протянул ей телефон, и она услышала мужской голос, отсчитывающий часы, минуты и секунды.
     - Пока довольно плохо, - сказала она. - Шипит, будто жарят яичницу.
     - ...третий удар... - фоновый шум... - спонсирующая фирма... Аккурист... - снова шумы, треск, шипение... - пятьдесят восемь... и сорок сек... - Снова шумы. Затем три гудка говорящих часов.
     Зита сказала:
     - А все-таки слышно куда лучше, чем раньше.
     Сэм поднял палец, когда автоматический голос перешел к новому объявлению. Теперь этот голос звучал яснее, хотя шумы все еще мешали приему:
     При третьем гудке время, спонсируемое Аккуристом, будет два-пятьдесят восемь... и пятьдесят секунд... - Сэм нажал на кнопку.
     - Два пятьдесят восемь, - сказал он. - Для ровного счета три часа. А на моих без десяти. Разница невелика.
     - Может, эта штука... время... временная аномалия... выполаживается?
     - Может быть.
     - Но ты не думаешь, что это происходит на самом деле? Если наши часы говорят нам, что сейчас без пяти три, а радио сообщает, что сейчас ровно три, то расхождение очень незначительное. - Зита, казалось, приободрилась. - Всего каких-нибудь три - пять минут.
     - Не знаю, - отозвался Сэм. - Не знаю. Но если телефон заработал, то, возможно, начали действовать и электрические системы в твоей машине. Не хочешь попытаться?
     Зита поставила банку минеральной воды на крышу автомобиля, влезла в машину и повернула ключ зажигания. Мотор завелся и заработал.
     - Не слишком ровно, - заметил Сэм. Звук казался глухим, из выхлопной трубы вылетали черные клубы дыма. И все же он работал.
     Когда другие водители увидели успехи Зиты, они немедленно бросились к своим машинам. Вскоре, однако, обнаружилось, что их моторы еще не заводятся. И у автобуса тоже.
     У Зиты был готов ответ:
     - "Рейндж-ровер" - дизель. Ему не нужны искры, чтобы поджечь топливо. Смесь воспламеняется от сжатия.
     - Значит, их свечи еще не работают, не дают искры. Ладно, пожалуй, это даже лучше, раз уж мы договорились удержать тут народ на некоторое время.
     Зита снова вылезла из машины, оставив мотор работать па холостом ходу. Она радостно улыбалась.
     - А может, это вскоре вообще не будет иметь значения, если мы в ближайшие часы сравняемся с Британским Летним Временем? Еще полчаса - и все вернется к норме.
     - Надеюсь, - ответил Сэм. - От всей души надеюсь.
     Он поглядел на свою руку, на ее длинный и тонкий палец, который рос на том месте, где должен был находиться большой. Кожа, скрывавшая два сустава последнего, сильно чесалась.
     И снова на память пришел стишок из полузабытого урока:
     Ты палец иголкой себе уколи,
     И вот она рядом - беда...

Глава 13

1

     Джад вернулся вместе с молодым человеком лет двадцати. Это был тот самый парень, который носил костюм Дракулы в комплекте с черной тяжелой накидкой, плиссированной рубашкой, зеленоватым трупным макияжем и нарисованными красной губной помадой каплями крови на подбородке. Словом, тот самый тип, что потерял сознание в амфитеатре, хватался за живот и вопил нечто невразумительное о каком-то грузовике.
     Сэм Бейкер стоял у открытой пассажирской двери "ровера" и смотрел, как к ним приближается в своем расстегнутом золотом жилете Джад.
     - Я слышал, автомобиль готов к поездке, - сказал Джад, стирая пот со лба. - Вы собираетесь в город?
     - Если сможем, - ответил Сэм, бросая взгляд на Зиту, которая кивнула, а затем заняла место водителя. - Мы вернемся через час.
     - Я спросил этого джентльмена, не хочет ли он проехаться с вами. Его зовут Ли Бартон. Он сопровождающий от фирмы "Экскурсии по берегам и прочим достопримечательным местам графства".
     Сэм старался не смущать Ли в его костюме Дракулы слишком пристальным взглядом, хоть это и было не так просто. Накидка выглядела такой огромной, что казалось, пригибает парня к земле.
     - Что ж, не знаю только, нужна ли нам помощь, Джад. Мы ведь собираемся всего лишь оглядеться, быть может, купить газету и... Ну, вы же понимаете...
     - Все в порядке, Сэм. Я поговорил с Ли. В ситуации он разбирается. А вам может пригодиться лишняя пара рук, если мотор снова заглохнет и машину придется толкать.
     - Как вы себя чувствуете, Ли? - спросил Сэм, оглядывая его с головы до ног. - Вам сильно досталось в амфитеатре, а было это совсем недавно.
     - Я в полном порядке. Готов делать все что угодно. Чтобы быть полезным. Все что угодно.
     Сэм видел улыбку Ли, с трудом пробивающуюся сквозь жуткий макияж, и различил отчаяние, которым были пронизаны слова "все, что угодно".
     - Пора, Сэм, - напомнила ему Зита, которая сняла банку с минералкой, еще недавно занимавшую место на крыше. - Мотор опять барахлит.
     - Одну минуту.
     - Если мы будем тут торчать, то с тем же успехом можем вообще отложить поездку на завтра.
     - Ладно, Ли, - решился Сэм. - Садитесь сзади.
     - Удачи вам, - сказал Джад, и Сэм понял, что это сказано от чистого сердца.
     - Спасибо. Увидимся. Через час, даже меньше. Обещаю.
     Сэм сел на переднее пассажирское место и пристегнулся. Ли устроился сзади. Его накидка громко шуршала.
     - Сделаю все, чтобы помочь, - завел опять Ли. - Поверьте мне...
     - О'кей. Ли, - постарался успокоить парня Сэм. - Ты теперь в нашей команде. - Он повернулся вполоборота и протянул руку: - Меня зовут Сэм Бейкер, а это Зита Прествик.
     Ли, даже пожимая руку Сэма, все еще казался напряженным. Он нервно посматривал то вправо, то влево и со страхом глядел в окна машины, будто ожидая увидеть там тигров и львов или что-либо столь же опасное, крадущееся к нему из травы.
     - Ли, Джад сказал тебе, что сегодня произошло нечто очень странное?
     - Я знаю все. - Ли голосом подчеркивал особый смысл, который он вкладывал в простые слова, что еще больше смущало Сэма. По тому, как нервничал их спутник, можно было предположить, что он собирается покуситься на жизнь президента США.
     - Успокойся, - ровным голосом сказал Сэм. - Постарайся извлечь побольше удовольствия из поездки.
     - Ага. Разумеется. Со мной все в порядке. Все в полном порядке.
     Парень не был опасен, Сэм это видел, но явно находился под стрессом, был взволнован, будто заранее предчувствовал какой-то удивительный разворот событий.
     Зита вывела машину из ряда остальных и теперь вела ее через стоянку. Коленями она зажала банку с ледяной минеральной водой. Впереди была подъездная дорожка, выводившая к главному шоссе. Джад смотрел им вслед. Его фигура, с руками, упертыми в бока, затянутая в золотой жилет, постепенно уменьшалась.
     Внезапно Сэм услышал тяжелый удар, будто что-то твердое с лязгом ударилось в корпус машины.
     - Господи, да что же он творит!
     Сэм резко повернул голову, чтобы взглянуть в ветровое стекло.
     Белокурый мужчина лет сорока с уверенностью, которую часто можно встретить среди полицейских, еще раз хлопнул ладонью по капоту машины, требуя, чтобы Зита остановила ее.
     - Что вам надо? Ведь я же чуть не... Эй!
     Мужчина хладнокровно открыл заднюю дверцу, влез в машину и плюхнулся рядом с Ли.
     - Не возражаете, если я попрошу подбросить меня?
     - Вы не знаете, куда мы едем? - Зита казалась очень рассерженной.
     - Вы же направляетесь в тот городишко, что за холмом, верно? Дорога-то ведет прямо туда, так что ли? - Мужчина говорил нетерпеливо и уверенно.
     - Но нельзя же ни с того ни с сего...
     - Бросьте, милая, - сказал он голосом, который почему-то напомнил Сэму о стали, завернутой в бархат. - Я же вроде ничьего места не занял, верно?
     - Нет, но...
     - И я заплачу вам за этот дурацкий бензин, если это вас волнует. Двадцати фунтов хватит?
     Он стал рыться в грудном кармане белого полотняного пиджака.
     - Да бросьте вы, - сказала сквозь зубы Зита. - Мы высадим вас в городе.
     - Вот и хорошо, милая. - Мужчина усмехнулся. Улыбка противная, подумал Сэм. У глаз были все качества, присущие темным стеклянным бусинам. Они были тверды и холодны. Одежда выглядела дорогой, но почему-то казалось, что он платит портному деньги за то, чтобы тот еженедельно прибавлял ему пару складок на брюках.
     Похож на человека, который делает деньги, обирая ближних своих, подумал Сэм. На человека, окончившего школу коммерции, где обучают блицкригу.
     Сэм спросил дружелюбно, хотя и видел, что Зита скрипит зубами от ярости:
     - Я вас сегодня в амфитеатре не видел.
     - В амфитеатре? А, та яма в земле, да? Значит, там это и произошло? Нет, я валялся в постели и... просто наслаждался жизнью как она есть.
     - Отдыхали?
     - Можно и так выразиться. Я руковожу собственной компанией, так что каждый отпуск превращается в сплошной геморрой. Мне нужно попасть в город и сделать несколько телефонных звонков. А проклятые сотовые превратились в дерьмо, к тому же ко всем чертям вместе с ними пошел двигатель яхты. Мой Пятница почему-то растворился в воздухе. И с чего это я взял, что каникулярное плавание по сточным канавам милой Англии доставляет удовольствие, знает один Господь. - Мужчина откинулся на сиденье в позе, которую изобрел Чарлз Дэнс для игры в ролях английских аристократов. Локоть одной руки выставлен в окно машины, длинные пальцы ласкают дверную раму, светлые волосы разметаны ветерком, врывающимся в окно. Он искоса поглядел на Ли в костюме Дракулы. Презрительный взгляд, подумал Сэм. И, надо думат