о цеплялись друг за друга - так крепко, что нельзя  было
сказать, где кончается один человек и начинается другой.
   В середине дороги было несколько человек, давно уже мертвых, и их держали
только те, что были вокруг. Я наступил на живот уже настолько разложившийся,
что моя нога с хлюпом ушла внутрь. Как будто  наступил  на  гнилую  дыню,  и
жидкость залила ногу.
   Ну и хрен с ним.
   Я бежал по ярдам кожи и голов, прижатых друг к другу тесно, как булыжники
мостовой; ботинки на рюкзаке бешено раскачивались, ноги стукали по грудям  и
спинам, животам и лицам, выдавливая из тел дыхание. И за мной  несся  ветром
звук:
   - У-у-у-у!
   - Будто дорога из мяса дергалась, стонала и пыхтела у меня под ногами.
   - У-у-у-у!
   Мой тяжелый бег ломал носы, пальцы, руки, и  они  трескались,  как  сухие
ветки.
   Когда я пробежал уже три четверти пути, мясную дорогу охватила  судорога,
она стала выпирать горбами из воды, как морская змея. Руки вцеплялись мне  в
лодыжки, но я не останавливался.
   И когда добежал до другого берега, тоже не остановился. Я бежал через лес
до тех пор, пока не оставил за спиной реку и то, что в ней было.
 
*** 
 
   Следующие сорок восемь часов я был машиной для  ходьбы.  Ничто  не  могло
меня остановить  -  ночь,  снег,  буря,  голод,  усталость.  Наверное,  были
какие-то препятствия, но я шел через них напролом, как танк через стену.
   Ел я на ходу - иногда даже спал на ходу.
   Пока наконец не понял, что мне надо остановиться и отдохнуть - я  выдохся
и весь промок. Возле какой-то каменной стены я нашел лежащую на боку машину.
Сняв автомат, я прострелил бак. Из него  потекла  струйка,  как  моча,  и  я
поднес к ней спичку.
   Следующие два часа я жарился в тепле этого ада. Было так горячо, что снег
расплавился на пятьдесят футов вокруг. Лицо горело, а  от  одежды  шел  пар,
пока она вся не высохла.
   И я пошел дальше  сквозь  ночь,  сквозь  покинутые  городишки,  где  жили
одичавшие собаки и коты. Через пустынные поля. Общин детей я не  встречал  -
только признаки того, что  они  тут  были.  Мистер  Креозот  работал,  сука,
тщательно.
   И на ходу я пытался представить, что увижу в Эскдейле. И от этих картинок
прибавлял шаг.
 
*** 
 
   На вторую ночь моего пути за пять минут до полуночи я дошел до  дорожного
знака, сиявшего в лунном свете:
   НАЦИОНАЛЬНЫЙ ПАРК ЭСКДЕЙЛ
   Я это сделал. Я пришел домой.
   Но перед тем, как идти дальше, я  должен  был  коснуться  этого  знака  -
доказать сам себе, что это на самом деле.
   Меньше сотни миль мне  пришлось  идти  четыре  месяца.  Год  назад  такая
поездка заняла бы пару приятных часов.
   Гостиница и дом Дел-Кофи были в трех милях отсюда.
   И что теперь?
   Я шел вперед, уже медленно, потому что понял, что у меня нет ни малейшего
понятия, что я собирался делать, когда дойду.
   Общий план состоял в том, чтобы сбросить Курта  и  его  Команду  и  взять
власть. Потом избавиться от Креозотов. Как это сделать фактически... а  черт
его знает.
 
Глава пятьдесят шестая 
Если бы упала бутылка со стола... 
 
   Я шагал по дороге, и луна сияла на остатках снега.
   Через четверть мили я услышал свист.
   Я шел дальше, думая, что это какой-то пацан свистит где-то в темноте.  Но
какой пацан окажется в наши дни в лесу в полночь?
 
   Десять бутылок зеленого стекла
   Полные стояли на краю стола.
   Если бы упала бутылка со стола...
 
   Я только что прошел арктическую пустыню, но никогда мне там не  было  так
холодно, как стало сейчас. Я знал, кто свистит.
   И я знал, что  меня  видят.  В  этом  свисте  было  какое-то  приветствие
больного ума или предупреждение. Или угроза.
   - Да слышу я тебя, па, - сказал я про себя. - Твой сын вернулся.
   И под этот свист, плывущий через лунные поля и леса, я вышел на холм.
   Всего в двух милях от дома Дел-Кофи я увидел с  гребня  холма  огонь.  Он
освещал группу строений примерно в ста ярдах справа от меня.
   Следуй своим инстинктам, учила меня Бернадетта.  Слушайся  тихого  голоса
изнутри. Я хотел бежать вниз в деревню и увидеть Сару  -  и  ребенка,  моего
сына. Я же даже еще его  имени  не  знал.  Но  инстинкт  велел  мне  сначала
проверить, чей это огонь.
   И вот что я увидел, когда подошел. Возле костра  на  дворе  фермы  сидели
семеро подростков. Шестеро выглядели крутыми парнями,  одетыми  в  армейское
снаряжение.
   Седьмого я узнал сразу.
   Таг Слэттер. Он сидел на бревне перед костром.
   Когда я шел к ним по  двору,  шестеро  пацанов  встали,  удивленные,  что
кто-то идет к их костру среди ночи.
   Таг Слэттер только поднял глаза и затянулся сигаретой. Он не  то  что  не
удивился - вид у него был такой, будто он давно меня ждал.
   Я присел с другой стороны костра и вытянул руки к огню.
   Языки пламени бросали  блики  и  тени  на  уродливое  татуированное  лицо
Слэттера. Он глядел на меня и ничего не говорил.
   Так мы сидели минуту. Армейского  вида  приятели  Слэттера  переглянулись
между собой и обратились на Слэттера в поисках указаний.
   Я  смотрел  в  злобные  звериные  глаза  Слэттера.  И  знал,  что  что-то
изменилось. Что-то ушло.
   Я поискал у себя в уме, что это.
   Вот оно... Я кивнул. Глядя на Слэттера, я  знал,  что  больше  я  его  не
боюсь.
   Раньше страх перед ним - хотя я не признавался в этом даже себе самому  -
вынуждал меня к агрессии. Я его оскорблял, поддевал или даже нападал сам.
   Теперь же - по крайней мере для меня - Слэттер больше не был чудовищем.
   Бернадетта мне говорила о программах, лежащих в задних  комнатах  разума.
Ими не пользуешься, даже не знаешь,  что  они  вообще  существуют.  Но  если
нажать нужные кнопки, они оживают и тебя преобразуют.
   Ты можешь стать Эйнштейном, матерью, отцом, воином, вождем, мессией - кем
угодно, если требует ситуация. Все, что для этого нужно,  -  код  доступа  к
этим программам.
   И где-то на своем пути я его нашел. У меня в голове произошли  изменения,
и я теперь был другим Ником Атеном.
   Я оглядел лица, смотрящие на меня и ожидающие, что я дальше буду делать.
   - А я не отказался бы от пива.
   И  я  взял  себе  банку,  не  дожидаясь  приглашения.  Прихвостни   снова
посмотрели на Слэттера, ожидая его реакции.
   Он сплюнул в огонь:
   - Ах ты, зараза... я  думал,  ты  уже  подох.  Я  ощутил,  что  отношение
Слэттера ко мне изменилось. Слова - это был чистейший  прежний  Слэттер,  но
тон другой. Это, наверное, было наиболее близко к дружескому приветствию  из
всего сказанного им за всю свою жизнь.
   - Ну... - Я выпил банку одним глотком. - Сам видишь, я жив. И вернулся не
без причины.
   - Какой?
   - Потому что тебе нужна моя помощь.
   - Пошел на хер.
   - Тебе нужна моя помощь, Слэттер. А мне твоя.
   - С чего ты взял, что я тебе буду помогать? Гори ты огнем, я тебя даже не
обоссу.
   Я открыл еще банку пива и рассказал, что случилось со мной. Что они все в
опасности - Креозоты накапливаются. И как только их станет достаточно, у них
в голове что-то щелкнет, и  они  повалят  лавиной  убивать  всех  обитателей
Эскдейла.
   Сначала им  трудно  было  поверить,  и  они  ржали  и  рассказывали,  что
случалось им проходить через гущу Креозотов, а те только стояли и смотрели.
   Я спросил, отчего Слэттер с приятелями сидят тут во дворе разбитой фермы.
Отчего не в уюте гостиницы?
   Слэттер прищурил глаза и выдал какую-то чушь насчет того, что Курт платит
выпивкой и сигаретами, чтобы они тут стояли лагерем и наблюдали.
   - Если никто не боится Креозотов, за кем вы тогда должны наблюдать?
   - Черт его знает, - сказал один из  шестерок,  и  все  засмеялись,  кроме
Слэттера.
   Читая между строк, я догадался, что Курт нервничал от близости Слэттера и
подкупил его, чтобы тот жил здесь.
   - Слэттер, мне нужна твоя помощь, чтобы избавиться от Креозотов.
   - И как ты собираешься это сделать? Их тут больше трех тысяч.
   - Я надеялся, что ты мне скажешь.
   Слэттер засмеялся.
   Восемнадцатилетний парень по имени Берк был  наемником  в  Африке,  когда
грохнуло безумие. Он говорил, что разбирается в оружии и взрывчатке от и до.
   - У нас полный гараж Семтекса. Можем этих гадов взорвать.
   - Могли бы, если бы собрать их всех и заставить  подождать  в  достаточно
большом доме, - сказал один из шестерок. - А эти заразы расползлись по всему
дну долины. Сотни их можно взорвать, но не всех сразу.
   - Дело обстоит просто, - сказал я им. - Или мы их, или они нас.  Если  мы
разнесем взрывчаткой сколько удастся, можно ли будет перестрелять остальных?
   Слэттер сплюнул:
   - Это чтобы нас семеро гонялись за тысячами сумасшедших гадов  по  лесам?
Ну, сотни мы завалим, но если они будут отбиваться даже голыми  руками,  они
нас разорвут, как дырку в заднице. Думай еще, Атен.
   - Может, оставлю это Мартину Дел-Кофи. Он что-нибудь придумает.
   - Этот пидор? Он им будет задницы вытирать и попробует учить алгебре.
   - Ладно, Слэттер. Спорить могу, что ты можешь выдвинуть идею.
   - Могу, конечно. - Обезьянья морда расплылась в ухмылке.  -  Но  тебе  не
скажу.
   - На карту поставлено триста жизней. Если ты можешь...
   - А ну-ка, Атен, заткнись. Я говорю.  Ты  хочешь  знать  одну  интересную
вещь?
   - Что за вещь, Слэттер?
   - Этот твой сутенерский папаша и блядская мамаша тоже вернулись.
   Я уставился на него, чувствуя, как пульс стучит у меня на шее.
   Он вытащил сигарету и закурил, не сводя с меня глаз.
   - Они сшиваются тут в лесу среди прочих психов.
   - Сказал бы что новое. Это я уже знаю. Впервые в жизни  он  не  увидел  в
моем лице то, что было для него хлебом: шока,  удивления,  страха  -  ничего
этого не было. Он пожал плечами и отвернулся.
   Я улыбнулся. И почувствовал, что одержал первую маленькую победу.
   - А второе, в чем я хочу, чтобы ты мне помог, - сказал я, - это  прогнать
Курта.
   - Так, Атен, а кто будет новым лидером?
   - Я.
   - Ну да... Это чтобы я помог тебе стать новым боссом. Не выйдет, Атен. Ни
хрена не выйдет.
   Я не стал напирать. Все равно я жутко устал от сорока восьми часов ходьбы
без перерыва. Отнеся рюкзак в сарай, я вытащил спальник и влез внутрь.
   И нарочно не стал засыпать, глядя  на  звезды  сквозь  открытую  дверь  и
слушая разговоры Слэттера с его шестерками у костра.
   Берк развлек их парой грязных лимериков, потом  они  снова  заговорили  о
Креозотах в соседней долине.
   - Атен тупой, - услышал я слова Слэттера.  -  Чтобы  избавиться  от  этих
психов, достаточно сунуть Семтекс под плотину, запалить шнур и - бах... Вода
понесет этих гадов до самого царствия небесного.
   Я услышал, что хотел. Вот теперь можно было закрыть глаза и заснуть.
 
Глава пятьдесят седьмая 
Начало самого длинного дня 
 
   Я проспал до восьми  утра.  После  завтрака  Слэттер  подошел  ко  мне  и
буркнул:
   - Пошли, чего покажу.
   Я пошел за ним к гребню холма. Трава похрустывала от мороза, солнце сияло
с неба, и видно было на мили вокруг.
   Пройдя милю, он остановился:
   - Вон там.
   Сколько было видно дна долины, идущей параллельно  долине  Эскдейла,  все
было усыпано сидящими и лежащими Креозотами. Верховья долины  перегораживала
плотина, тянущаяся от берега до берега занавесом серого бетона высотой в сто
футов.
   - Берк считает, их тут было три тысячи. Сейчас больше.  Смотри,  вон  еще
кодла тащится с холма.
   - Ну и что будем делать, Таг?
   - Я думаю,  ты  прав,  Атен.  Они  собираются  замочить  тех  сопляков  в
гостинице.
   - Слушай, Слэттер, я тебе что-то скажу. Это будет похоже,  будто  я  тебя
оскорбляю, только это не так. Это просто как  есть.  Ты  -  вроде  паразита,
Слэттер. Ты ненавидишь обыкновенных людей, но жить без них не  можешь.  Тебе
тут некого терроризировать, чтобы добиться уважения, некому тут  со  страхом
смотреть тебе вслед и думать: ?Черт возьми, вон идет Таг Слэттер - ну и крут
же он, гад!? Здесь ты просто погибнешь, как от голода.
   Слэттер помолчал, потом посмотрел на меня:
   - Ладно, я думаю, ты и в этом прав... Ты говорил, что  хочешь  вышвырнуть
Курта с его кретинами из гостиницы... Когда займемся?
   - Сейчас.
   Когда мы возвращались на ферму, я сказал:
   - Я слышал, что ты говорил ребятам ночью насчет взорвать дамбу и  утопить
Креозотов. Классная идея. Берк говорит, что разбирается  во  взрывчатке.  Он
может это сделать?
   - Может.
   - Тогда скажи ему, чтобы начинал. Нельзя рисковать еще одним  днем,  надо
взорвать плотину сегодня.
   - Сам скажи. Ты же будешь новым боссом. Когда мы вернулись,  Слэттер  сел
на стену и закурил, пока я час  разговаривал  с  его  шестерками.  Это  была
компания тупиц, хулиганов  и  грубиянов,  какие  обычно  и  увивались  около
Слэттера, но у этих ребят был боевой дух, и когда я рассказал им  наш  план,
они запрыгали, как детки, которым сообщили, что Санта-Клаус уже едет.
   - На это понадобится  кусок  Семтекса  размером  с  дом,  -  сказал  Берк
дрожащим от возбуждения голосом. Ему это нравилось больше, чем  секс.  -  Мы
копаем яму у  основания  стены,  закладываем  заряды  и  закапываем.  Должно
сработать.
   - А Семтекса у нас хватит?
   - Хватит.
   - Отлично. Если успеете до заката, взрываем плотину сегодня в полночь.  В
темноте Креозоты даже не узнают, отчего умерли.  -  Я  подобрал  автомат.  -
Кто-то из Креозотов уцелеет, когда волна прокатится вниз по долине. Придется
взять сколько сможем оружия и патронов, чтобы с ними покончить.
   - Мы должны убить их всех?
   - К этому времени завтра они должны перестать существовать.
   Вся компания психов радостно  завопила,  засвистела,  захлопала  меня  по
спине. У Слэттера не дрогнул ни один мускул на татуированном лице.
   Потом его шестерки стали готовить самый большой бабах, который когда-либо
раздавался в Эскдейле.
   Было одиннадцать часов.
   - Пошли, - сказал я Слэттеру. - Я хочу сперва увидеть  Сару  Хейес...  ты
знаешь, что у меня сын родился?
   - Слышал... Но я не поверил.  Чтобы  пидор  вроде  тебя  знал,  куда  это
совать?
   Мы оба рассмеялись  и  пошли  вниз  к  Эскдейлу.  Мы  смеемся  вместе  со
Слэттером? И почти друг другу симпатизируем?  Господи,  в  самом  деле  день
чудес. Я только надеялся, что чудеса будут происходить  и  дальше.  Ожидался
самый длинный день моей жизни.
   Но сначала увидеть Сару и  ребенка...  нашего  ребенка.  А  потом  мы  со
Слэттером пойдем к Курту... и сделаем ему предложение,  от  которого  он  не
сможет отказаться.
 
Глава пятьдесят восьмая 
Как в старые добрые времена 
 
   Полдень.
   - Ник! Эй! Ник Атен! Мы слышали, что ты вернулся. Курт хочет тебя видеть.
   В двухстах ярдах уже был виден дом Дел-Кофи в деревне. И  Сара  меня  там
ждет.
   - О?кей, - сказал я. - Через час  буду,  мне  надо  повидаться  с  Сарой.
Знаешь, у меня сын родился.
   - Не надо заводиться с Куртом, Ник.  Он  сказал  ?сейчас?  -  это  значит
СЕЙЧАС.
   А, черт! Я прищурился  на  двух  ребят  из  Команды,  которые  сидели  на
десятифутовой стене, окружавшей территорию гостиницы. У них были  дробовики.
Они в меня не целились, но стволы смотрели, в общем, в мою сторону.
   Пацан, с которым я говорил, отворил створку ворот:
   - Давай я тебя проведу. Рюкзак и оружие оставь тут, в караульной. И еще я
тебя должен обыскать... Нет, тебе не надо, Таг. -  Парнишка  занервничал.  -
Курт хочет, чтобы ты вернулся на ферму. Он посылает тебе ящик пива.
   Слэттер пожал плечами. Я вошел, и ворота за мной захлопнулись.
   Оглянувшись, я увидел, что Слэттер расстегивает ремень  джинсов.  Нервный
привратник спросил:
   - Чего это ты делаешь, Таг?
   - Чего? А посрать хочу.
   - Здесь? На дороге?
   - Место не хуже всякого другого. Можешь посмотреть, если хочешь.
   Привратник быстро замотал головой и велел мне следовать за ним.
   Черт, черт и еще раз черт! Все пошло  наперекосяк.  Да,  я  действительно
хотел почти до боли увидеть Сару и  ребенка.  Но  я  еще  хотел  обсудить  с
Дел-Кофи, как сбросить Курта и Команду.
   А теперь я был один, безоружен, а этот идиот  Слэттер  засел  облегчаться
посреди дороги. Блин, надо было знать, что на этого дебила  рассчитывать  не
приходится!
   Я сделал глубокий вдох.
   - Чего это с тобой? - спросил привратник.
   - Устал. Только что прошел восемьдесят миль.
   - Ты теперь забурел, да? Не было у тебя таких мышц, когда ты  пропал.  Ты
чего, бодибилдингом занимался, что ли?
   - Мышц? Даже не заметил.
   Что мне теперь толку от этих мускулов? Я остался один.  И  что  я  теперь
могу сделать с Куртом? Разве что  попытаться  ему  хоть  что-то  втолковать,
чтобы даже в его толстый череп это проникло?
   Один?
   Ты опять ни слова не слышал  из  того,  что  я  тебе  говорила?  -  Голос
Бернадетты звучал почти у меня в ухе. - Ты не один, никогда не бываешь один.
Все, что тебе надо сделать, - настроиться  на  этот  второй  разум  в  твоих
толстокожих мозгах, Атен. Он там и ждет возможности тебе помочь.  Творческий
разум, сильный и мощный. А теперь - отключись! Думай о чем-нибудь  другом  и
дай ему действовать. Пусть начнет накачивать интуицию на передний план твоих
мозгов.
   Я попытался... Я  посмотрел  на  здание  гостиницы.  Оно  превратилось  в
развалины. Разбитые окна, отлетевшие плитки, разросшийся  вдоль  стен  плющ.
Земля усыпана  бутылками,  банками,  ржавеющими  машинами.  Старый  ?сегун?,
который спас мою шкуру, лежал на  боку,  сожженный.  На  обочине  подъездной
дорожки разлагалась дохлая кошка.
   К гостинице шла цепочка детей, неся на головах банки  пива.  В  глазах  -
слишком больших для этих лиц - застыло  сияние  смерти.  Эти  дети  были  на
дороге к смерти от голода.
   Кто-то попытался залатать брешь в стене, куда ударил грузовик,  кусочками
дерева, колючей проволокой и дверьми здания. Чего там серый волк - тут любой
из поросят может дунуть, плюнуть, и все это разлетится.
   Правильно, Ник. Думай, о чем хочешь, только не о том, что надо сделать.
   Дай Бог, чтобы ты была права, Бернадетта. Если ты ошибаешься,  к  ночи  я
буду не теплее этой дохлой кошки.
   Мы обошли гостиницу, вышли к плавательному бассейну,  все  еще  покрытому
льдом, и на террасу. Там горел костер.
   Вокруг большого стола сидели Курт, Джонатан и Команда - человек двадцать.
   И были довольны. Смеялись, говорили, кричали. Курт сидел во главе  стола,
как, блин, царица Савская. Когда заметили мое приближение, шум стих.  Вид  у
Курта  был  ужасный  -  выгоревший  дотла.  Глаза  его,  казалось,   смотрят
одновременно и вправо, и влево.
   - А, ну-ну! Мой старый друг Атен. Садись. Выпить хочешь?
   Я думал, он засыплет меня вопросами,  но  он  продолжал  разговаривать  с
Джонатаном, который сидел от него слева. Это было  что-то  очень  волнующее,
потому что они сдвинули головы и все время беззвучно хихикали.
   Когда я сел, ко мне приблизилась девушка шестнадцати лет.
   Хотя градусник был не в силах поднять пузо выше нуля, она  была  одета  в
отрезанную снизу  футболку,  мини-юбку  и  босоножки.  Руки  и  ноги  у  нее
посинели. На красных губах  залипла  улыбка,  но  в  глазах  было  чистейшее
страдание.
   - Напитки, сэр?
   Ненависть к Курту у меня в душе закипела пузырями. -  Девушка  посмотрела
на свой поднос. Там стояли бутылки, банки, сигары и  чашки  с  разноцветными
таблетками.
   - Синий спирт очень согревает, - сказала она, - но это чистый алкоголь, и
я вам советовала бы разбавить его пивом, если вы не привыкли.
   По запаху, который источали банки синего спирта, я заключил, что  это  та
жидкость, которой я промывал детали двигателей. Эти  парни  остатков  разума
лишились.
   - Сэр?
   - Пиво... просто пиво.  Спасибо.  Джонатан,  попыхивая  толстой  сигарой,
повернулся на меня посмотреть.
   - Знаешь, Ник, мы все думали, что ты решил на нас забить.  Все  говорили,
будто ты решил, что ты для нас слишком хорош.
   - Верно. - Курт уставился на меня припухшими глазами.  -  Нас  это  очень
огорчило. Мы даже послали людей тебя искать.
   - Меня похитили, - объяснил я. - Мои родители. И Штанину тоже они у