ях и доводишь дело до конца. Хитер, чертовски хитер.
Но, Господи, Боже мой, по какому же острому лезвию ты идешь!"
   Стоя около окна, выходящего во двор, он на долю дюйма отодвинул в сторону
занавеску, чтобы  увидеть  гараж.  Эннендейл  поставил  клетку  с  белкой  в
багажник машины, закрыл его и поднял стекло. Дженни Эдисон  села  в  машину.
Эннендейл и Дженни о чем-то беседовали около минуты. Затем он сел за руль и,
дав задний ход, выехал на  дорогу.  Когда  Эмма,  помахав  им  на  прощание,
двинулась к дому, Салсбери задернул занавеску.
   Войдя на кухню, Эмма увидела его и сильно удивилась. У нее был такой вид,
словно она собиралась закричать.
   - Что вы тут делаете? Кто вы? - Я "ключ".
   - Я "замок".
   - Расслабься. Она послушалась.
   - Садись.
   Она села.
   Он подошел к ней и навис сверху.
   - О чем ты говорила там с Эннендейлом?
   - Он извинился за поведение дочери.
   Салсбери рассмеялся.
   Так  как  воспоминания   Эммы   о   событиях   сегодняшнего   утра   были
отредактированы, она не видела ничего смешного в сложившейся ситуации.
   - Почему Рай обвинила Боба  в  убийстве?  До  чего  ужасно!  Неужели  она
полагает, что это смешно? Какая глупая шутка!

***

   В вестибюле католической церкви Святой Маргарет-Марии было тихо и мрачно.
Внутри помещение было отделано темными породами хвойных деревьев: и полы,  и
стены были сосновыми, виднелись балки перекрытий и замысловато вырезанное из
дерева распятие высотой в  двенадцать  футов  -  все,  что  позволяло  самое
высокое здание в городке, где все строения были деревянными. Над  источником
святой воды, находившимся в двенадцати футах от входа, горела  электрическая
лампочка мощностью в пять ватт. В дальнем конце зала  в  чашах  из  красного
стекла потрескивали установленные согласно  канонам  свечи,  а  у  основания
алтаря мягкий свет источали лампы. Однако это призрачное освещение почти  не
просачивалось под арку в вестибюль.
   Объятый этими тенями и священной  тишиной,  Джереми  Торп  прислонился  к
одной из  двух  тяжелых,  отделанных  медью  входных  церковных  дверей.  Он
приоткрыл дверь всего на два или три дюйма и бедром  придерживал  ее.  Перед
ним было несколько каменных ступеней, тротуар, пара деревьев, а чуть  дальше
- западный конец Мейн-стрит. Театр "Юнион" находился как раз  через  дорогу.
Деревья не мешали Джереми видеть театр.
   Джереми взглянул на свои часы,  выставив  руку  в  узкую  полоску  света,
пробивавшуюся в щель между створками двери. Часы показывали 10.20.
   Подъехав к светофору на городской площади. Пол включил правый  подфарник,
заявляя о повороте.
   - Магазин слева, - заметила Дженни.
   - Знаю.
   - Куда мы едем?
   - К баскетбольной площадке за театром.
   - Проверить сказанное Эммой?
   - Нет. Уверен, она говорила правду.
   - Тогда зачем?
   -  Я  хочу  расспросить  Марка  и  узнать,  что  же   там   произошло   в
действительности, - ответил Пол,  нетерпеливо  барабаня  пальцами  по  рулю,
дожидаясь сигнала светофора.
   - Эмма сказала нам, что случилось. Ничего. Пол заметил:
   - У Эммы были красные припухшие глаза, будто она плакала. Может быть, она
поссорилась с Бобом, пока там находился Марк. Рай могла приблизиться к двери
в  разгар  ссоры.  Может  быть,  она  неверно   истолковала   происходившее,
перепугалась и убежала.
   - Эмма рассказала бы нам об этом.
   - Может быть, она была слишком расстроена. Когда вспыхнул зеленый  сигнал
светофора, Дженни сказала:
   - Испугалась? Что-то не похоже на Рай.
   - Знаю. Но разве она рассказывала когда-нибудь подобные небылицы?  Дженни
кивнула.
   - Ты прав. На нее это совершенно непохоже.  Гораздо  вероятнее,  что  она
пришла в замешательство и запаниковала.
   - Расспросим Марка.

***

   Часы Джереми Торпа  показывали  10.22,  когда  Пол  Эннендейл  въехал  на
Мейн-стрит и остановил свою машину в аллее около театра. Как  только  машина
скрылась из виду, мальчик вышел из церкви. Он спустился по  ступеням,  встал
на обочине и стал ждать, когда машина появится вновь.
   За последний час небо словно опустилось ниже к земле. С запада на  восток
катилась снижавшаяся масса  серо-черных  облаков,  гонимых  сильным  ветром,
бушевавшим на больших высотах. Отголоски этой бури достигли  и  улиц  Черной
речки. Пока ветер лишь трепал листья на деревьях,  что,  по  всем  приметам,
указывало на надвигавшийся дождь.
   "Не надо дождя, пожалуйста, - подумал Джереми. -  Нам  не  нужен  никакой
чертов дождь, по крайней мере, до сегодняшнего вечера".  Этим  летом  группа
ребят каждую пятницу устраивала гонки на велосипедах. На прошлой  неделе  он
занял в городе второе место в главном соревновании. "Но  на  этой  неделе  я
стану первым, - продолжал размышлять Джереми. - Я всю  неделю  тренировался.
Упорно тренировался. Не терял напрасно времени, как другие  ребята.  Уверен,
на этой неделе буду первым, если не помешает дождь".
   Он снова посмотрел на часы. 10.26.
   Несколько секунд спустя, увидев машину Эннендейла, выезжавшую  из  аллеи,
Джереми быстрым шагом двинулся вдоль Мейн-стрит в восточном направлении.

***

   Когда машина проехала почти всю аллею, как раз в тот  момент,  когда  Пол
уже был готов свернуть вправо на Мейн-стрит, Дженни проговорила:
   - Вот Джереми.
   Пол нажал на тормоза.
   - Где?
   - На той стороне улицы.
   - Марка с ним нет.
   Пол посигналил, опустил стекло и жестом подозвал мальчика.
   Посмотрев по сторонам, Джереми пересек улицу.
   - Добрый день, мистер Эннендейл, добрый день, Дженни.
   Пол сказал:
   - Твоя мать говорила, что вы с Марком играете в баскетбол за театром.
   - Да, мы начали. Но было скучно, поэтому мы отправились в Гордонский лес.
   - Где это?
   Они стояли у последнего квартала на Мейн-стрит; дальше дорога уходила  на
запад. Она поднималась вверх, огибала холм и вела к фабрике и еще  дальше  к
лагерю лесозаготовителей.
   Джереми указал на вершину холма.
   - Вон там Гордонский лес.
   - Чего это вам вздумалось отправиться туда? - спросил Пол.
   - У нас есть бревенчатая хижина в Гордонском лесу,  -  мальчик  мгновенно
уловил выражение, отразившееся на лице Пола, и добавил:
   - Не беспокойтесь, мистер  Эннендейл.  Это  не  какая-то  развалюха,  там
совершенно безопасно. Несколько отцов  вместе  построили  ее  для  городских
детей.
   - Он прав, - сказала Дженни. - Там безопасно. Сэм тоже вместе  с  другими
строил эту хижину. - Она улыбнулась. - Хотя его  дочь  несколько  старовата,
чтобы играть в хижинах.
   Джереми  хихикнул.  На  нем  были  подтяжки.  Эти  подтяжки  и  веснушки,
усыпавшие его лицо, обезоружили Пола. Мальчик явно не походил  на  коварного
злодея или на соучастника убийства.
   Пол почувствовал некоторое  облегчение.  Не  найдя  Джереми  и  Марка  на
баскетбольной площадке,  он  вновь  на  короткий  миг  ощутил  прикосновение
ледяных пальцев на затылке. Он спросил:
   - А Марк сейчас там, в хижине?
   - Да.
   - А ты почему не там?
   - Я, Марк и еще двое ребят решили сыграть в  "монополию".  Вот  я  и  иду
домой за игрой.
   - Джереми... - Как он мог узнать то, что ему  так  хотелось  выяснить?  -
Этим утром произошло что-нибудь у вас на кухне?
   Мальчик заморгал, несколько обескураженный этим вопросом.
   - Мы завтракали.
   Чувствуя себя глупо, как никогда прежде. Пол сказал:
   - Ну что ж... Давай, неси свою "монополию".
   Ребята ждут тебя.
   Джереми попрощался с Полом, Дженни и Бастером,  повернулся,  посмотрел  в
обе стороны и пересек улицу.
   Пол следил за ним до тех пор, пока он не повернул на площади за угол.
   - Что теперь? - спросил Джереми.
   - Рай, наверное, побежала к Сэму в поисках сострадания  и  защиты,  -  он
вздохнул. - У нее было достаточно времени, чтобы  успокоиться.  Может  быть,
она поняла, что поддалась панике. Посмотрим, что-то она расскажет теперь.
   - А если она не отправилась к Сэму?
   - Тогда нет смысла искать ее по всему городу. Если ей  хочется  прятаться
от нас, мы не будем ей мешать. Рано или поздно она вернется в магазин.
   Сидя за кухонным столом напротив матери, Джереми пересказывал  содержание
разговора с Полом Эннендейлом, который произошел несколько минут назад.
   Когда мальчик закончил рассказ, Салсбери спросил:
   - И он поверил? Джереми нахмурил лоб.
   - Поверил чему?
   - Он поверил, что Марк в хижине?
   - Конечно, разумеется, а разве он не  там?  "Хорошо,  хорошо,  хорошо,  -
подумал Салсбери. - Это еще не конец кризиса. Мы отвоевали  некоторое  время
для размышлений. Час или два. Может быть, даже три часа. Очевидно, Эннендейл
будет продолжать поиски своего сына. Пройдет часа два или три.  У  тебя  нет
лишнего времени. Действуй решительно. До сих пор ты  действовал  решительно.
Ты должен действовать уверенно  и  исправить  положение  еще  до  того,  как
придется рассказать о случившемся Даусону".
   Еще  раньше,  минут   через   двадцать   после   смерти   мальчишки,   он
отредактировал воспоминания семьи Торпов, убрав из их памяти все связанное с
убийством. Процесс стирания информации занял две-три минуты, но это был лишь
первый этап непростой процедуры по сокрытию своей причастности  к  убийству.
Если бы ситуация сложилась менее отчаянная, если бы не  произошло  убийства,
если бы вся программа "ключ-замок" не  оказалась  под  угрозой,  он  мог  бы
оставить у семейства Торпов  белые  пятна  в  памяти  и,  несмотря  на  это,
чувствовал бы себя совершенно спокойно. Однако  обстоятельства  складывались
так, что необходимо  было  не  только  стереть  правду,  но  и  заменить  ее
детальным набором фальшивых воспоминаний  об  обыденных  действиях,  которые
могли быть совершены утром. - но которых в действительности не было.
   Салсбери решил начать с женщины. Мальчику он приказал:
   - Отправляйся в гостиную и сядь на софу.  Не  уходи  оттуда,  пока  я  не
позову тебя. Понятно?
   - Да, - ответил Джереми и вышел из комнаты. Салсбери с минуту думал,  как
действовать дальше. Эмма наблюдала за ним молча. Наконец он произнес:
   - Эмма, который час?
   Посмотрев на часы-приемник, она ответила:
   - Двадцать минут двенадцатого.
   - Нет, - мягко проговорил он, - двадцать минут десятого.  Двадцать  минут
десятого сегодняшнего утра.
   - Разве?
   - Посмотри на часы, Эмма.
   - Двадцать минут десятого, - проговорила она.
   - Где ты находишься, Эмма?
   - На кухне.
   - Кто еще здесь?
   - Только ты.
   - Нет, - Салсбери опустился на стул, на котором сидел -Джереми. - Меня ты
не можешь видеть. Ты совершенно не можешь меня видеть. Ты меня видишь, Эмма?
   - Нет, я не могу видеть тебя.
   - Ты можешь меня слышать. Но знаешь что? Когда бы наша  небольшая  беседа
ни закончилась, ты никогда не вспомнишь о ней. Все, о чем я расскажу тебе  в
ближайшие две  минуты,  станет  частью  твоих  воспоминаний.  Ты  не  будешь
помнить, что все это было тебе рассказано. Ты будешь считать,  что  все  это
действительно происходило. Ясно, Эмма?
   " - Да.
   Глаза ее широко раскрылись. Мускулы лица расслабились.
   - Хорошо. Который сейчас час?
   - Двадцать минут десятого.
   - Где ты находишься?
   - У себя на кухне.
   - Кто здесь еще?
   - Никого.
   - Здесь Боб и Джереми.
   - Здесь Боб и Джереми, - повторила она.
   - Боб сидит на этом вот стуле. Она улыбнулась Бобу.
   - Джереми сидит вон там. Вы втроем завтракаете.
   - Да. Завтракаем.
   - Яичница. Тосты. Апельсиновый сок.
   - Яичница. Тосты. Апельсиновый сок.
   - Возьми вот этот стакан, Эмма.
   Она с сомнением уставилась на высокий стакан.
   - Он доверху наполнен холодным, сладким  апельсиновым  соком.  Ты  видишь
сок?
   - Да.
   - Он приятен на вид?
   - Да.
   - Выпей немного сока. Эмма.
   Она сделала несколько глотков из пустого стакана.
   Салсбери громко рассмеялся. Власть... Его идея работала. Он мог заставить
ее помнить все, что только пожелает.
   - Каков он на вкус?
   Эмма, облизнув губы, ответила:
   - Восхитительный.
   "Милое животное, - подумал  он,  испытывая  внезапное  головокружение.  -
Милое, милое маленькое животное".

Глава 3

Полдень.

   В кошмаре, приснившемся Бадди, два человека бросали в городской резервуар
воды кошек. Расположившись в самом темном месте, перед рассветом, они стояли
на краю бассейна, открывали принесенные коробки и высыпали животных в  воду.
Кошки протестовали против подобного покушения на их достоинство  и  свободу.
Вскоре резервуар был переполнен кошками: сиамскими, ангорскими, персидскими,
серыми, белыми, рыжими, полосатыми, пятнистыми, старыми кошками и маленькими
котятами.  В  Черной  речке   ниже   водосборного   резервуара   ничего   не
подозревающий Бадди открыл кран холодной воды у себя на кухне, и из  него  в
раковину потекли кошки, дюжина за дюжиной разъяренных  кошек.  Обыкновенные,
нормального размера кошки каким-то чудом просачивались сквозь  кран,  сквозь
узкие трубы и колена водопровода, сквозь  сетки  фильтров.  Царапаясь,  воя,
мяукая, шипя, фыркая,  кошки  вытекали  из  крана  в  раковину  и,  цепляясь
когтями, старались выбраться  из  нее.  Новые  потоки  кошек  выплескивались
следом. Кошки заполнили стол, стоявший рядом с раковиной.  Кошки  сидели  на
хлебнице. Кошки - на полке для тарелок. Кошки  -  наверху  кухонных  шкафов.
Когда Бадди повернулся, чтобы убежать их кухни, одна из кошек  вскочила  ему
на спину. Сорвав ее со спины, он с размаху швырнул ее о стену. Фыркая и давя
друг друга, возмущаясь жестокостью, проявленной  Бадди  по  отношению  к  их
соплеменнице, разъяренные кошки кинулись на Бадди. Он  бросился  бежать,  на
какое-то мгновение ему удалось опередить мохнатых преследователей, вбежать в
гостиную, служившую ему одновременно и спальней,  захлопнуть  и  закрыть  на
замок дверь. Снаружи кошки бросались  на  дверь,  царапали  ее  когтями,  не
переставая мяукали, но им не хватало сил, чтобы одолеть препятствие.
   Вздохнув с облегчением,  радуясь  спасению,  Бадди  повернулся  и  увидел
огромные,  площадью  в  десять  квадратных  ярдов,  клетки,  битком  набитые
кошками. Множество зеленых глаз изучающе смотрели на него, а за клетками  он
разглядел двух человек, под мышками у которых  из  кобуры  торчали  рукоятки
пистолетов. Одеты они были в черные резиновые костюмы аквалангистов.
   Бадди проснулся, сел на кровати и вскрикнул. Затем в  течение  нескольких
секунд, как цепом, молотил руками по матрацу, боролся с простынями, кулаками
лупил подушки. Затем постепенно до него дошло,  что  эти  предметы  не  были
кошмарными котами.
   - Сон, - пробормотал он.
   Поскольку Бадди любил поспать иногда до середины дня, шторы в его комнате
были плотно занавешены, и  в  комнате  царил  полумрак.  Он  включил  лампу,
стоявшую около кровати.
   Никаких кошек.
   Никаких мужчин в костюмах для подводного плавания.
   Хотя он и понимал, что все это ему приснилось - кошмарный сон  мучил  его
три последние ночи, - тем не менее он выбрался из кровати, натянул  шлепанцы
и направился на кухню проверять краны.  Из  них,  разумеется,  не  появились
никакие кошки.
   И все же его била ужасная дрожь. Кошмар подействовал на него  не  слабее,
чем в предыдущие два раза. На протяжении всей этой ужасной  недели  тот  или
иной кошмар прерывал его сон, и, разбуженный видением среди ночи, каждый раз
он долго не мог заснуть.
   Часы, висевшие на стене, показывали 12.13. Пять раз в неделю с  точностью
часового механизма он возвращался с фабрики домой в половине  девятого  и  в
половине десятого отправлялся спать. Значит, на этот раз он спал около  трех
часов.
   Бадди подошел к кухонному  столу,  сел,  открыл  журнал  о  путешествиях,
который купил себе в универсаме  в  понедельник,  и  принялся  рассматривать
фотографии с изображением ныряльщиков в черных костюмах аквалангистов.
   "С какой стати? - подумал он. - Ныряльщики.
   Моряки. Пистолеты. В  резервуаре.  Зачем?  Так  поздно.  Глубокой  ночью.
Темнота, ныряльщики. Почему? Думай. Давай думай. Не могу. Можешь.  Не  могу.
Можешь. Не могу. Ныряльщики. В лесу. Ночью. Сумасшествие. Не могу понять".
   Бадди решил принять душ,  одеться  и  прогуляться  до  магазина  Эдисона.
Попросить Сэма, чтобы тот растолковал ему причины его кошмара.

***

   В 12.05 Рай заметила мужчину в очках с толстыми стеклами, в серых  брюках
и темно-синей рубашке. Он вошел в дом  Паулины  Викер.  Тот  самый  человек,
который приказал Бобу Торпу убить Марка.
   В 12.10 Рай зашла в церковь Св. Маргарет-Марии и спряталась  в  одной  из
исповедальных ниш, расположенной справа от  длинного  прохода,  разделявшего
ряды скамеек в центральной части церкви. На прошлой неделе она слышала,  как
Эмма упоминала о завтраке в пятницу для  членов  клуба,  который  собирались
провести в цокольном помещении церкви. Сквозь  щелку  в  вельветовых  шторах
исповедальной кабины Рай видела почти весь проход, а также ступени,  ведущие
в цокольное помещение церкви, где  располагалась  комната  отдыха.  Женщины,
облаченные в яркие летние платья и  брючные  костюмы,  многие  с  зонтиками,
поодиночке и парами появлялись в течение пятнадцати  минут.  Около  половины
первого через вестибюль торопливо прошла Эмма Торп. Рай  узнала  ее  даже  в
слабо освещенном зале церкви. Как только Эмма, спустилась по ступеням  вниз.
Рай немедленно покинула свое убежище.
   На  мгновение  она  замерла,  увидев  распятие  в  дальнем  конце   зала.
Вырезанный из дерева Христос, казалось взирал поверх рядов скамеек прямо  на
нее.
   "Ты мог бы спасти мою мать. Ты мог бы спасти Марка.  Зачем  ты.  Господи,
создал убийц на земле?"
   Распятый Христос, разумеется, не отвечал.
   "Бог помогает тем, кто сам заботится о себе, - подумала она. - Хорошо,  я
позабочусь о себе сама. Я заставлю их заплатить за то,  что  они  сделали  с
Марком. Я добуду доказательства совершенного  преступления.  Подожди,  и  ты
увидишь, я не шучу. Подожди, и ты убедишься".
   Рай начала дрожать, она почувствовала, как в уголках глаз  наворачиваются
слезы. Подождав минутку, чтобы успокоиться, она вышла из церкви.
   В вестибюле ремонтировали одну из входных дверей, и ее  нижний  угол  был
разобран. На полу стоял ящик с  инструментами,  некоторые  из  них  валялись
рядом на полу. Очевидно, рабочие ушли за материалом, который не  принесли  с
собой сразу.
   Рай обернулась и посмотрела через арку на двенадцатифунтовое распятие.
   Деревянные глаза, казалось, неотрывно следили за  ее  движениями,  в  них
застыло невыносимо печальное выражение.
   Опасаясь, что рабочие могут с минуты  на  минуту  вернуться,  она  быстро
нагнулась, заглянула ящик с инструментами и вынула из него увесистый гаечный
ключ. Сунув его в карман ветровки, она вышла из церкви.
   В  12.35  Рай  прошла  мимо  здания  муниципалитета,   размещавшегося   в
северо-восточной части площади. Кабинет шефа полиции располагался на  первом
этаже в конце коридора. В нем имелось два больших окна. Жалюзи на окнах были
подняты. Проходя мимо, она отчетливо увидела Боба Торпа, сидевшего за столом
лицом к окну. Он жевал сэндвичи и читал журнал.
   В 12.40 Рай остановилась перед кафе Альтмена и увидела, как около  дюжины
подростков на  велосипедах  направились  на  Юнион-стрит  в  сторону  аллеи,
покрытой  щебенкой,  где   по   пятницам   устраивались   велогонки.   Среди
велосипедистов был и Джереми Торп.
   В 12.45 в  южном  конце  Юнион-стрит  Рай  пересекла  улицу,  прошла  под
виноградной лозой и подошла  к  заднему  входу  в  дом  Торпов.  За  газоном
начинался кустарник и росли деревья. Дальше в этом направлении отсутствовали
жилые строения и дороги. Слева от Рай домов не было - только газон, гараж  и
река. С правой стороны соседский дом стоял ближе к дороге, чем дом Торпов, и
поэтому Рай была скрыта от посторонних глаз.
   Полированная  медная  ручка  тяжелого  дверного  молотка  красовалась   у
середины двери. Справа располагались три декорированных окна,  шести  дюймов
шириной и девяти дюймов высотой каждое.
   Рай взялась за ручку