орация    или
один-единственный богатый человек, тогда у  нас  есть  шанс  остановить  его
здесь, на Черной речке.
   - Остановить его... - Сэм задумчиво посмотрел на Дженни. - Ты  понимаешь,
что говоришь? Нам нужно добраться до него, допросить,  а  затем  прикончить.
Смерть - вот единственное, что может остановить такого, как  он.  Нам  также
придется выяснить имена его сообщников и уничтожить  всех,  кто  знает,  как
приготовить препарат и как создана программа воздействия на подсознание... -
он поднял глаза. - Их может быть два, три, четыре или дюжина человек.
   - Среди нас нет убийц, - произнесла Дженни.
   - Каждый человек - потенциальный убийца, -  заметил  Пол.  -  Когда  речь
заходит о собственном выживании, человек способен  на  все,  что  угодно.  А
здесь, будь я проклят, именно такая ситуация.
   - Мне приходилось убивать на войне, - сказал Сэм.
   - Мне тоже, - сказал Пол, - хотя война была иной. Однако действия те же.
   - Это совсем другое дело, - проговорила Дженни.
   - То есть?
   - То была война, - сказала она.
   - Это тоже война, - возразил Пол.
   Дженни посмотрела на руки Пола, как бы представляя себе их сжимающими нож
или автомат или же сомкнувшимися на горле врага.
   Догадываясь о мыслях Дженни, Пол поднял руки к  лицу  и  некоторое  время
также разглядывал их.  Бывало,  споласкивая  руки  перед  обедом  или  после
осмотра больного животного, Пол мысленно возвращался назад, к годам войны  в
юго-восточной Азии. Он снова слышал канонаду и видел кровь. В  эти  моменты,
когда воспоминания наплывали почти с физической реальностью, он удивлялся  и
поражался, что те же самые руки были привычны и  к  обыденным,  повседневным
делам, и к чудовищным актам; что они могли лечить и наносить раны, ласкать и
убивать и при этом после  всего  содеянного  оставаться  все  теми  же,  без
каких-либо  изменений.  "Условная  мораль,  -  подумал  он,  -  воистину   и
благословение, и, одновременно, проклятие  человечества.  Проклятие,  потому
что, когда закон  природы  и,  в  особенности,  собственная  натура  толкают
человека к необходимости ранить или убить  другого  человека  ради  спасения
собственной жизни  или  жизни  членов  своей  семьи,  его  начинают  мучить,
раскаяние и угрызения совести даже в том случае,  если  насилие  оказывается
вынужденным и совершенно неизбежным.
   Кроме того, напомнил себе  Пол,  мы  живем  в  1970  году.  Век  науки  и
технологии.   Время,   когда   человек   зачастую   обязан   действовать   с
последовательностью и бесчувственностью машины. На благо это или во вред, но
в нынешние времена человечность все менее и  менее  присуща  цивилизованному
человеку, фактически почти отсутствует. Гораздо чаще  человечность  отличает
тех людей, которые вряд ли переживут грядущие потрясения".
   Опуская руки. Пол проговорил:
   - Совсем как в классическом варианте паранойи, мы выступаем  против  них.
Беда только в том, что происходящее не  вымысел,  не  иллюзия,  а  подлинная
реальность.
   Дженни, судя по всему,  смирилась  с  необходимостью  убийства  столь  же
быстро, как Пол признал тот факт,  что  совершить  его,  возможно,  придется
именно ему. До этого момента у Дженни, как и у большинства людей, разве  что
за  исключением  самых  мягкосердечных,  в  моменты  отчаяния   и   крайнего
разочарования не раз возникало мгновенное желание убить обидчика. Но она  не
считала убийство средством решения всех проблем. В то же время не могла и не
признать возможности возникновения таких ситуаций, когда  убийство  являлось
наиболее приемлемой реакцией на возникшую угрозу. Несмотря на  то,  что  она
выросла и воспитывалась в защищенном  и  безопасном  окружении,  о  чем  она
говорила  в  понедельник,  Дженни  была  способна  воспринимать  даже  самую
нелицеприятную правду. "Может быть, - подумал Пол, - страдания, перенесенные
ею из-за мужа, сделали ее более сильной, стойкой и закаленной, чем она  сама
представляет".
   Дженни сказала:
   - Если нам придется прибегнуть  к  убийству,  чтобы  остановить  всю  эту
чертовщину... Остается еще много неясного. Чтобы  остановить  Салсбери,  нам
нужно  разузнать  о  нем  побольше,  но  как  это  сделать?  У  него   сотни
телохранителей. Если пожелает, он  превратит  любого  из  жителей  города  в
убийцу, который расправится с нами. Неужели мы так  и  будем  сидеть  здесь,
теряя время и ожидая, пока он сам заглянет к нам поболтать?
   Поставив  увесистый  том  с  обзорами  на  прежнее  место  в  шкафу,  Сэм
пробормотал:
   - Погоди-ка минуточку... Допустим... Он глядел на Пола и Дженни, лицо его
пылало от возбуждения.  Все  трое  напряглись,  словно  закрученные  пружины
часового  механизма.  Но  сейчас  в  лице  Сэма,  напоминавшем  добродушного
Санта-Клауса, светилось радостное волнение.
   - Когда Салсбери заметил Рай в дверях кухни у Торпа, что,  по-вашему,  он
предпринял первым делом?
   - Попытался схватить ее? - высказала предположение Дженни.
   - Неверно!
   - Приказал Бобу прикончить ее, - с горечью произнес Пол.
   - Вовсе нет. Вспомни, он считал, что она одна из его.., зомби.
   Затаив дыхание, Дженни проговорила:
   - Он попытался воздействовать на нее кодовой фразой, как рассказывается в
его статье. Он попытался "открыть" ее и установить свой контроль, прежде чем
она смогла бы убежать. Поэтому... Рай слышала кодовую фразу!
   - И если она  ее  вспомнит,  -  добавил  Сэм,  -  тогда  уже  мы  получим
возможность контролировать каждого жителя Черной речки.  Он  уже  не  сможет
натравить их на нас. У него уже не будет сотни  телохранителей,  за  спинами
которых можно спрятаться. Ситуация  изменится:  против  нас  будут  не  они.
Против нас будет только он.

Глава 6

3.15 дня.

   Доктор Уолтер Трутмен вошел в кабинет шефа  полиции.  В  правой  руке  он
держал небольшой чемоданчик из черной  кожи,  в  левой  -  плитку  лимонного
шоколада. Внешний вид его свидетельствовал о довольстве окружающим  миром  и
самим собой.
   - Ты хотел меня видеть. Боб?
   Прежде чем Торп успел ответить, от окна отделился Салсбери и произнес:
   - Я "ключ".
   - Я "замок".
   - В комнате в конце холла ждет Бадди Пеллинери, - произнес Салсбери. - Ты
знаешь его, верно?
   - Бадди? - переспросил Трутмен, сморщив полное лицо. - Разумеется, я  его
знаю.
   - Я ему сказал, что у нас есть опасения, что он подцепил опасную инфекцию
и что мы собираемся сделать ему вакцинацию, чтобы предотвратить заболевание.
Как тебе известно, он не слишком хорошо в этом разбирается. Он поверил  мне.
Он ждет тебя.
   - Вакцинацию? - недоуменно произнес Трутмен.
   - Так объяснил ему я, чтобы задержать его здесь. Вместо этого ты  введешь
ему в вену воздух. Трутмен остолбенел.
   - Но это же  немедленно  приведет  к  эмболии  -  закупорке  кровеносного
сосуда.
   - Знаю.
   - Он умрет!
   Салсбери улыбнулся и кивнул.
   - Ему же лучше, если он умрет. В этом-то все и дело, доктор.
   Посмотрев на Боба Торпа, восседавшего за столом, затем опять на Салсбери,
Трутмен несчастным голосом пробормотал:
   - Но я не могу поступить подобным образом. Я не способен.
   - Кто я такой, доктор?
   - Вы "ключ".
   - Очень хорошо. А кто ты?
   - Я "замок".
   - Правильно. Ты пересечешь холл и войдешь в комнату, где тебя  дожидается
Бадди. Разговаривать с ним будешь очень любезно, не дашь ни малейшего повода
для подозрения. Скажешь, что сделаешь ему вакцинацию, а введешь  воздух.  Ты
ничего не имеешь против его убийства.  Ты  не  будешь  колебаться.  В  твоей
памяти останется только, что ты сделал ему инъекцию  пенициллина.  Выйдя  из
комнаты, ты забудешь, что убил его. Как только он умрет, выйдешь из комнаты,
вернешься сюда, посмотришь на  дверь  и  скажешь  Бобу:  "Утром  ему  станет
лучше". После этого отправишься домой и навсегда  забудешь  об  этих  данных
тебе инструкциях. Понятно?
   - Да.
   - За дело.
   Трутмен вышел из кабинета.
   Десять минут назад Салсбери решил убрать Бадди  Пеллинери.  Хотя,  как  и
другие жители города, Бадди пережил приступы ночной дрожи и тошноты, хотя он
и  подвергся  промыванию  мозгов  с   помощью   программы   воздействия   на
подсознание, тем не менее качественного объекта из него не получилось. Он не
поддавался полному всестороннему контролю. Получив приказ стереть  из  своей
памяти тех, кого он видел удаляющимися от резервуара  ранним  утром  шестого
августа, он с равной вероятностью мог забыть о них навсегда, а мог  -  всего
на несколько Часов. Или же  не  забыть  вовсе.  Будь  он  гением,  тогда  бы
препарат и программа обработки подсознания несомненно трансформировали его в
идеального раба. Но, по иронии судьбы, именно убожество разума  обрекло  его
на погибель.
   "Жаль, что Барри пришлось умереть.  По-своему  он  был  неплохой  рабочей
скотиной, - подумал Салсбери. - Но у меня есть власть. И я не выпущу  ее  из
своих рук. Ради сохранения власти я готов устранить столько человек, сколько
потребуется. Я им всем покажу. Всем. Даусону, "доброй старой"  Мириам,  этим
сукам,  профессорам  колледжа,  стремившимся  подчеркнуть  свою  святость  и
самовлюбленно отвергшим мою работу, проституткам, моей матери, этим сукам...
Та-та-та-та... Никто не отнимет ее у меня. Никто. Ни за что. Никогда!"

3.20 дня.

   Рай села на кровати, зевнула и облизала губы..  Затем  перевела  глаза  с
Дженни на Сэма, потом на Пола, словно понятия не имела, кто они такие.
   - Помнишь, что он сказал? - вновь повторил вопрос Пол. -  Тот  мужчина  в
очках с толстыми стеклами. Помнишь?
   Кося на него глазом, почесывая голову. Рай спросила:
   - Кто.., это?
   - Она не может прийти в себя после действия таблеток, - пояснила  Дженни,
- и еще некоторое время пробудет под их воздействием.
   Стоя в ногах кровати и разглядывая девочку, Сэм сказал:
   - Салсбери знает, что ему придется скоро приняться за нас. Как только  он
решит, каким образом, сразу же явится сюда. У нас нет  времени  ждать,  пока
кончится действие лекарства. Нужно помочь ей поскорее прийти в  себя.  -  Он
посмотрел на Дженни. - Устрой-ка ей холодный душ. И подольше. Тем временем я
приготовлю свежий кофе.
   - Не хочу кофе, - вяло пробормотала Рай.
   - Дать чаю, да?
   - Ладно. Она зевнула.
   Сэм поспешил вниз ставить чайник. Дженни вытащила Рай из кровати и повела
в ванную комнату, располагавшуюся в  конце  коридора.  Оставшись  один,  Пол
прошел в гостиную и сел около тела Марка, дожидаясь, когда Рай придет в себя
и сможет отвечать на вопросы. "Когда решаешься сразиться  с  этим  огромным,
светлым, сияющим хромированной отделкой американским миром на его  условиях,
- подумал он, - все  вокруг  начинает  вертеться.  Все  быстрее,  быстрее  и
быстрее".

3.26 дня.

   Доктор Трутмен появился в дверях и сказал:
   - Утром ему станет лучше.
   - Отлично, - сказал Боб Торп, - теперь можешь отправляться домой.
   Положив в рот последний кусочек лимонного шоколада,  доктор  на  прощание
посоветовал:
   - Будь осторожнее.
   И вышел.
   Обращаясь к Торпу, Салсбери сказал:
   - Найди кого-нибудь. Пусть отнесут тело Бадди в одну из камер, уложат  на
кушетку, будто он спит.

4.16 дня.

   Дождевая вода с шумом бежала по водосточной трубе,  укрепленной  рядом  с
окном. В комнате пахло лимонами.  Ароматный  пар  поднимался  из-под  крышки
чайника и из фарфоровой чашки.
   Рай,  утерев  слезы,  вдруг  часто  заморгала   и,   внезапно   вспомнив,
произнесла:
   - О. О да... "Я ключ".

4.45 дня.

   Ливень вдруг сменился легкой моросью, которая вскоре прекратилась.
   Салсбери поднял жалюзи  и  посмотрел  из  окна  на  Северную  Юнион-роуд.
Сточные канавы были переполнены водой. Около площади,  где  дренажные  трубы
забились листьями и травой, образовалось миниатюрное озеро.  Деревья,  теряя
листву, буквально таяли на глазах как свечи.
   Салсбери обрадовался, что дождь кончился. Он уже начал было  беспокоиться
по поводу сложных  метеоусловий,  с  которыми  придется  столкнуться  пилоту
Даусона.
   Так или иначе, но Даусон обязан сегодня  добраться  до  Черной  речки.  В
действительности Салсбери не нуждался  в  его  помощи,  чтобы  справиться  с
ситуацией. Ему хотелось получить возможность снять с себя часть обвинений на
случай, если полевые испытания и дальше будут развиваться не лучшим образом.
   Любой из нынешних вариантов представлял собой определенный риск.  Он  мог
бы  приказать  Бобу  Торпу  с  парой  помощников  отправиться  в  магазин  и
арестовать Эдисонов и Эннендейла. Несомненно, в этом случае могли возникнуть
серьезные осложнения: применение насилия, возможно,  перестрелка.  Появление
еще одного  покойника  или  чье-то  исчезновение,  которые  придется  как-то
объяснять перед властями,  увеличивали  риск  разоблачения  эксперимента.  С
другой стороны,  если  придется  блокировать  дороги  и  завтра,  продолжать
контролировать город и продлевать режим чрезвычайного  положения,  то  шансы
выйти победителем станут менее вероятными, нежели в настоящий момент.
   Что же, дьявол их всех  забери,  творится  сейчас  в  доме  Эдисонов?  Им
удалось отыскать тело мальчишки.  Это  он  знал.  Он  уже  послал  несколько
человек стеречь все выходы из магазина. Но почему они не пришли сюда, к Бобу
Торпу? Почему не попытались  выбраться  из  города?  Почему  они..,  короче,
действовали совершенно иначе, чем  в  их  положении  вели  бы  себя  другие?
Разумеется, даже после рассказа Бадди им не докопаться до истинного значения
событий  нескольких  последних  недель.  Они  не  могли  знать,  кто  он   в
действительности.  Скорее  всего,  они   не   имели   также   ни   малейшего
представления и о рекламе, воздействующей на подсознание, а уж тем более,  о
его  исследованиях  в  этой  области.  Внезапно  Салсбери  пожалел,  что  не
прихватил с собой трансмитер, оставшийся в доме Паулины Викер.
   - После летнего дождя все вокруг выглядит таким  новым  и  сверкающим,  -
заметил Боб Торп. - Эти летние грозы то затихают, то начинают бушевать вновь
по многу раз, прежде чем прекратятся окончательно.  Так  происходит  потому,
что тучи загнаны в ущелья между горами и бродят туда-сюда,  пока  не  найдут
выход.
   Думая о геликоптере Даусона, Салсбери проговорил:
   - С каких это пор ты стал метеорологом?
   - Я прожил здесь всю свою жизнь за исключением  времени,  проведенного  в
армии. И видел сотни таких гроз, они...
   -  Я  сказал,  гроза  кончилась!  Гроза  кончилась.  Закончилась.  С  ней
покончено. Понимаешь? Нахмурив брови, Торп проговорил:
   - Гроза закончилась.
   - Я  хочу,  чтобы  она  кончилась,  -  сказал  Салсбери.  -  Поэтому  она
кончилась. Если я говорю так, значит так и есть. Не правда ли?
   - Конечно.
   - Хорошо.
   - Гроза закончилась.
   - Бестолковый коп. Торп не проронил ни слова.
   - Не правда ли, ты глупый коп?
   - Я не глупый коп.
   - Я говорю, что ты глупый коп. Ты дурак. Ты туп, как топор.  Не  так  ли.
Боб?
   - Да.
   - Повтори.
   - Что?
   - Что ты глуп, как топор.
   - Я глуп, как топор.
   Вернувшись к окну, Салсбери со злостью посмотрел на опускающиеся к  земле
свинцовые тучи. Наконец он сказал:
   - Боб, я хочу, чтобы ты сходил в дом Паулины Викер.
   Торп тотчас же поднялся с места.
   - Моя комната на  втором  этаже,  от  лестничной  площадки  первая  дверь
направо. Около кровати увидишь кожаный кейс. Принеси его мне.

4.55 дня.

   Все четверо прошли через заставленную товарами кладовую к заднему  выходу
из магазина.
   Сразу же ярдах в двадцати от них на мокрой изумрудно-зеленой траве газона
показался человек, вышедший из ниши, образованной двумя  сходящимися  рядами
кустов сирени. Он был высокого роста, с ястребиным  профилем.  У  него  были
очки в роговой оправе, темный плащ, в руках - двуствольный дробовик.
   - Ты его знаешь? - спросил Пол.
   - - Гарри Тарстон, - ответила Дженни, -  работает  мастером  на  фабрике.
Живет в соседнем доме.
   Одной рукой Рай вцепилась в рубаху Пола. Ее уверенность в себе и  вера  в
людей серьезно поколебались после того, как она видела, что Боб Торп  сделал
с ее братом. Увидев человека с ружьем в руках, она, дрожа, спросила  голосом
более высоким, чем обычно:
   - Он.., собирается стрелять в нас?
   Пол обнял ее за плечи и ободряюще сжал их.
   - Никто никого не застрелит.
   Произнося эти слова, он страстно желал верить в то, что говорил дочери.
   К  счастью,  Сэм  Эдисон  торговал  не  только   бакалеей,   галантереей,
лекарствами и разной мелочью, но  также  и  оружием;  поэтому  они  не  были
беззащитными. Дженни сжимала в руках винтовку двадцать второго калибра.  Сэм
и Пол выбрали пистолеты фирмы "Смит и Вессон"  "комбат  магнум",  снабженные
специальными патронами, отдача от которых вдвое меньше. Но  им  не  хотелось
прибегать к оружию, поскольку они  собирались  покинуть  дом  незамеченными;
пистолеты висели на боку, их стволы смотрели в пол веранды.
   - Этим займусь я, - сказал Сэм. Он пересек веранду и начал спускаться  по
деревянным ступеням.
   - Стой, не двигайся! - скомандовал человек с дробовиком, приближаясь  еще
рядов на десять. Ружье было направлено точно в грудь  Сэма,  палец  Тарстона
лежал  на  спусковом  крючке,  а  сам  он  смотрел  на  них  с  нескрываемым
беспокойством и недоверием.
   Пол взглянул на Дженни.
   Она покусывала нижнюю губу. Ее вид не оставлял сомнений, что ей  хотелось
вскинуть винтовку и взять на мушку голову Гарри Тарстона.
   Могла начаться бессмысленная, но трагическая перестрелка.
   Пол мысленно представил,  как  выстреливает  дробовик.  Вот  он  грохочет
раз.., второй... Пламя вырывается из стволов...
   - Тихо, - спокойно проговорил Пол.
   Дженни кивнула.
   Стоя  у  веранды  на  расстоянии  футов  двадцати  пяти  от  человека   с
дробовиком, Сэм поднял руки вверх в  знак  приветствия.  Видя,  что  Тарстон
проигнорировал этот жест, Сэм сказал:
   - Гарри?
   Руки, сжимавшие дробовик, не дрогнули. Не  изменилось  и  выражение  лица
стрелка. Однако он сказал:
   - Привет, Сэм.
   - Что ты тут делаешь, Гарри?
   - Сам знаешь, - ответил Тарстон.
   - Боюсь, что нет.
   - Караулю тебя, - произнес Тарстон.
   - Зачем?
   - Чтобы ты не скрылся.
   - Ты здесь караулишь, чтобы мы не скрылись из своего собственного дома? -
Сэм поморщился. - Почему мы должны скрываться из собственного  дома?  Гарри,
ты несешь чепуху.
   Тарстон нахмурился.
   - Я караулю тебя, - упрямо повторил он.
   - Кто послал тебя?
   - Полиция. Меня направили в наряд.
   - Послали в наряд? Кто?
   - Боб Торп.
   - Когда?
   - Час.., полтора часа назад.
   - Почему Боб послал тебя караулить нас в нашем собственном доме?
   - Сам знаешь, - вновь повторил Тарстон.
   - Я же уже сказал тебе: не знаю.
   - Вы что-то натворили.
   - Что именно?
   - Что-то противозаконное.
   - Ты же отлично всех нас знаешь, Гарри. - Тарстон ничего не ответил. - Не
правда ли, Гарри? - Молчание. -  Что  же  мы  такого  сделали?  -  продолжал
настаивать Сэм.
   - Не знаю.
   - Разве Боб не сказал тебе?
   - Меня просто послали в наряд в связи с чрезвычайным положением.
   "Однако, - подумал Пол. - Для такого задания ружье  выглядит  более,  чем
просто устрашающим".
   - Значит ты не знаешь, в чем именно нас подозревают? - спросил Сэм. -  Но
тем не менее ты готов стрелять в нас, если мы попытаемся покинуть дом?
   - Таков приказ.
   - Сколько лет ты знаешь меня?
   - Лет двадцать, во всяком случае.
   - А Дженни?
   - Давно.
   - И ты готов убить своих старых друзей только  липа  потому,  что  кто-то
приказал тебе? - спросил Сэм.
   Он  задавал  вопросы,  стараясь  определить  степень  полноты   контроля,
установленного Салсбери.
   Тарстон не смог ответить на  последний  вопрос.  Он  переводил  взгляд  с
одного на другого, стоял  в  мокрой  траве,  переминаясь  с  ноги  на  ногу.
Чувствовалось, что он крайне возбужден, смущен и  взволнован,  но  при  всем
этом решительно настроен выполнить приказ шефа полиции.
   Не в силах отвести глаз о