ловещую окраску.
   - Это существо, - Гэвенолл указал на поднос с расчлененным жуком, - вовсе
не творение природы. Это, несомненно, организм искусственного происхождения.
Все его органы самым невероятным образом подчинены  выполнению  определенной
задачи. Настоящий биологический автомат. Чистильщик алмазов.
   С  помощью  пинцета  и  скальпеля  Дайсон  Манфред  осторожно  перевернул
насекомое - или не насекомое -  вверх  угольно-черным  панцирем  с  красными
крапинками по краям.
   Бобби почудилось, что изо  всех  углов  несутся  шорохи.  Жаль,  сюда  не
проникает дневной свет: деревянные жалюзи на окнах плотно закрыты.  А  жукам
только того и надо. Лампы, правда, горят, но такой свет им не  страшен.  Вот
возьмут и расползутся из своих ящиков, станут сновать у Бобби  по  ботинкам,
заберутся по носкам в штанины...
   Нагнувшись, так что  отвислый  живот  заколыхался  над  столом,  Гэвенолл
указал на багровый ободок панциря.
   - Нам с Дайсоном пришла одна и та же мысль. Мы перерисовали эти  крапинки
и показали одному стажеру с кафедры  математики.  Он  подтвердил,  что  это,
несомненно, бинарный код.
   -  Как  универсальный  штрих-код  на  всех  товарах  в  продовольственных
магазинах, - пояснил энтомолог.
   - То есть как бы личный номер жука? - спросил Клинт.
   - Вот-вот.
   - Как.., гм.., как номерной знак автомобиля?
   - Что-то в этом роде, - согласился Манфред. - Мы  еще  только  собираемся
отколоть кусочек этого красного вещества и провести анализ,  но  уже  сейчас
можно предположить,  что  оно  окажется  каким-то  керамическим  материалом,
который был распылен по краям панциря или нанесен  иным  способом  -  Только
представьте, - подхватил Гэвенолл, - что где-то усердно  добывает  алмазы  -
красные алмазы - целая армия таких существ и у каждого свой серийный  номер.
По этим номерам их и различает тот, кто их создал и задал им работу.
   Бобби задумался. В какой же части света могут происходить  такие  чудеса?
Ну нет, на этом свете такое едва ли возможно.
   - Послушайте, доктор Гэвенолл, раз у  вас  хватило  воображения  хотя  бы
представить себе такое искусственное чудище...
   - Такого я себе представить не мог,  -  твердо  сказал  Гэвенолл.  -  Тут
никакой фантазии не  хватит.  Я  всего-навсего  определил,  что  это  такое.
Вернее, попытался определить.
   - Ну хорошо, определили. Нам с Клинтом и это не удалось.  Так  объясните,
кому под силу изготовить такого чертяку.
   Манфред и Гэвенолл многозначительно переглянулись и промолчали.  Молчание
затягивалось. Казалось, ученые мужи знают  ответ,  но  предпочитают  держать
язык за  зубами.  Наконец,  понизив  голос,  отчего  в  тоне  "телеведущего"
зазвучали совсем уж слащавые нотки, Гэвенолл произнес:
   - Теория и практика генной инженерии еще не достигли такого уровня, чтобы
создавать подобные организмы. Мы даже  близко  не  подошли  к..,  к...  Даже
близко не подошли.
   -  Через  сколько  же  лет  наука  сможет  достичь   такого   уровня?   -
полюбопытствовал Бобби.
   - Это предсказать невозможно.
   - Ну хоть приблизительно.
   - Через десятки лет? Сотни? Как тут угадаешь?
   - Погодите-ка, - не выдержал Клинт. - По-вашему, это  существо  попало  к
нам из будущего? На машине времени, что ли?
   - Или из будущего, или.., из другого мира. Бобби во все  глаза  уставился
на жука. Тварь, что и говорить, мерзкая, но теперь Бобби  разглядывал  ее  с
большим уважением, чем минуту назад.
   -  И  вы   полагаете,   что   это   биологический   механизм,   созданный
инопланетянами? Продукт внеземной цивилизации?
   Манфред беззвучно шевелил губами. Он словно хотел что-то сказать,  но  от
волнения лишился дара речи.
   - Вот именно, продукт внеземной цивилизации,  -  подтвердил  Гэвенолл.  -
По-моему, это более правдоподобное объяснение, чем машина времени.
   Между тем Манфред все разевал рот, тщетно  силясь  заговорить.  Костлявая
челюсть двигалась, как у богомола, жующего свою неудобоваримую добычу. Вдруг
он единым духом выпалил:
   - Имейте в виду, этот экземпляр мы  не  возвратим  ни  под  каким  видом.
Оставить  столь  поразительное  существо  в  руках  профанов   -   поступок,
недостойный настоящих ученых. Это мы должны его хранить и  оберегать!  И  мы
его не отдадим. А попробуйте отнять - придется применить силу.
   Энтомолог  распетушился,  костлявое  лицо  раскраснелось,   куда   только
подевалась нездоровая бледность.
   - Да-да, применить силу!
   Стычки Бобби не боялся. Если дойдет до рукопашной, они с Клинтом размажут
худосочного тараканщика и его пузатого коллегу по стенке. Но особой нужды  в
этом пока нет. Да пусть себе нянчатся с потрошеным  жуком  сколько  их  душе
угодно - надо только сперва обговорить, на каких условиях ученые  обнародуют
материалы о жуке.
   Выбраться бы поскорее из этого тараканьего питомника на свежий воздух, на
солнышко. Шорох в ящиках ему, конечно,  чудится,  однако  с  каждой  минутой
воображаемая возня все громче, все исступленнее. Как бы совсем не свихнуться
от проклятой жукобоязни. Еще немного - и он сорвется, заорет,  бросится  вон
из комнаты. Заметно со стороны, как он  психует,  или  он  еще  в  состоянии
владеть собой? И тут же он понял, что поневоле выдал себя:  слева  по  виску
сбежала струйка пота.
   - Давайте начистоту, - предложил Гэвенолл.  -  Мы  хотим  сохранить  этот
экземпляр у себя не только в интересах науки. Благодаря  этому  открытию  мы
получим известность в научном мире, не говоря  уже  о  материальной  выгоде.
Какая-никакая научная  репутация  у  нас  имеется,  но  это  открытие  сразу
позволит нам выдвинуться в ряды корифеев. И мы ни перед чем не остановимся.
   Его голубые глаза сузились, на  открытом  лице  отразилась  непоколебимая
решимость.
   - Я не утверждаю, что пойду на убийство, но и ручаться за себя  не  могу.
Бобби вздохнул.
   - Знакомая история. По поручению администрации  вашего  университета  мне
частенько приходилось копаться в личной жизни потенциальных  преподавателей,
и я убедился, что среди ученой братии завистники, проходимцы  и  негодяи  не
редкость. В этом смысле кое-кто обскакал даже политиков и звезд эстрады. Что
же,  давайте  решим  полюбовно.  Наше  условие  -  чтобы   вы   не   спешили
распространяться об этой  находке.  Чтобы  никакой  газетной  шумихи  вокруг
нашего клиента, пока мы не закончим расследование и  не  удостоверимся,  что
клиент.., вне опасности.
   - И сколько времени вам понадобится? - спросил Манфред.
   Бобби пожал плечами.
   - День-два. Может, неделя. Не больше. Энтомолог и генетик взглянули  друг
на друга с облегчением.
   - Такой срок нас устраивает, - согласился Манфред. - Раньше мы и сами  не
управимся.  Надо   завершить   исследования,   подготовить   предварительные
публикации, обсудить, как лучше преподнести открытие ученым и журналистам.
   Бобби показалось, будто за его спиной один из  ящиков,  в  котором  кишмя
кишели насекомые, не выдержал напора,  открылся  и  наружу  потоком  хлынули
гнусные громадные мадагаскарские тараканы.
   - А вот алмазы я заберу, - предупредил Бобби.  -  Эти  ценные  камешки  -
собственность нашего клиента.
   Манфред и Гэвенолл немного поартачились и быстро сдались. Клинт  завернул
камни в носовой платок. Судя по  уступчивости  ученых,  на  самом  деле  они
обнаружили не три алмаза, а уж никак не меньше пяти  и  припрятали  парочку,
чтобы  обосновать  свои  выводы  относительно  происхождения  и   назначения
насекомого.
   - Нам надо будет повидаться с  вашим  клиентом  и  задать  ему  несколько
вопросов, - сказал Гэвенолл.
   - Это уж как он захочет, - возразил Бобби.
   - Нет, нам непременно надо с ним поговорить. Это очень важно.
   - Без его согласия ничего не получится. А вы и так добились почти  всего,
о чем просили. Впрочем, может, он и согласится. И  тогда  все  ваши  желания
будут выполнены. Со временем. А то где же это видано, чтобы все сразу?
   Толстяк кивнул.
   - Справедливо. И все-таки где он нашел этот экземпляр?
   А ведь ящик-то небось действительно открыт. Бобби так и  слышал  шуршание
хитиновых панцирей: вырвавшись на волю,  огромные  тараканы  подступают  все
ближе, ближе...
   - Ну, нам пора, - засуетился он. - У нас срочное дело.
   И он пулей вылетел из  кабинета,  словно  за  ним  кто  гнался.  Даже  не
обернулся напоследок.
   Клинт и ученые мужи нагнали его в прихожей.
   - Не подумайте, что я  пописываю  сенсационные  статейки  в  журналах,  -
сказал Манфред, - но что, если это существо действительно продукт  внеземной
цивилизации? Как вы полагаете, мог  ваш  клиент  попасть..,  гм..,  на  борт
космического корабля? Случалось же, что людей,  по  их  собственным  словам,
похищали инопланетяне, чтобы подвергнуть исследованиям. Похищенные  уверяли,
что после освобождения у них тоже  наблюдалась..,  непродолжительная  потеря
памяти.
   - Либо психи, либо жулики, - отрезал Гэвенолл. - Не хватало,  чтобы  наши
имена трепали в связи с подобными небылицами.
   Он сердито сверкнул глазами, но вдруг гнев на его лице сменился тревогой.
   - Если только это и на сей раз небылицы, а не правда, - пробормотал он.
   Бобби  уже  стоял  на  ступеньках,   рад-радешенек,   что   выбрался   из
тараканника.
   - Может, и правда, - сказал он. - Я уже готов верить чему угодно, если не
разубедят. Но знаете.., мне  сдается,  что  история,  в  которую  попал  наш
клиент, гораздо удивительнее, чем встреча с инопланетянами.
   -  Гораздо  удивительнее,  -  поддакнул  Клинт.  И  они  без   дальнейших
объяснений направились к "Шевроле" Клинта. Однако Бобби забрался в машину не
сразу. Он постоял немного, наслаждаясь легким бризом, долетавшим  с  холмов.
После спертого воздуха в кабинете Манфреда ветерок казался особенно свежим.
   Сунув руку в карман, Бобби нащупал три алмаза.
   - Тараканье дерьмо, - буркнул он.
   Наконец он сел в машину, захлопнул дверь.  Но  и  тут  он  никак  не  мог
отделаться от ощущения, что по телу кто-то ползает. Прямо хоть запускай руку
под рубашку и проверяй.
   Манфред и Гэвенолл с крыльца наблюдали за посетителями - ожидали,  должно
быть, что машина встанет на  попа  и  взлетит  в  небо,  навстречу  сияющему
космическому кораблю-гиганту, как в фильмах Спилберга.
   Через два квартала Клинт свернул за угол и остановил машину у обочины.
   - Бобби, если без дураков, где Фрэнк раздобыл этого гада?
   - А куда он вообще телепортируется? - ответил Бобби вопросом на вопрос. -
Его ведь где только не носит. Деньги, красные алмазы, жук,  черный  песок  -
все же небось из разных  мест,  а?  И  далеко  отсюда  эти  места?  Наверно,
где-нибудь у черта на куличках.
   - Да кто же он такой?
   - Фрэнк Поллард из Эль-Энканто-Хайтс.
   - Это понятно. - Клинт стукнул кулаком по рулю. - Ты мне объясни, что  за
птица этот Фрэнк Поллард из Эль-Энканто.
   - По-моему, ты неточно выразился. Кто он такой - дело десятое.  Вопрос  в
том.., что он такое.

Глава 44

   И вдруг приехал Бобби.
   Томас и не подозревал, что он приедет. Томас  только-только  пообедал.  И
теперь думал про десерт. Не  какой  он  на  вкус.  А  какой  он  на  память.
Ванильное мороженое, клубника. Какое от них настроение.
   Томас был в комнате один. Сидел в кресле. Думал написать стишок  про  то,
какое настроение, когда ешь  мороженое  и  землянику.  Не  про  вкус  -  про
настроение. Не будет мороженого и земляники -  он  посмотрит  на  стишок,  и
настроение вернется. Но картинки с мороженым и земляникой не годятся.  Тогда
получится  не  стишок,  а  просто  рассказ,  как  хорошо  на  душе  от  этих
вкусностей. Стишок не рассказывает. Он показывает и возвращает настроение.
   И вдруг открывается дверь и входит Бобби. Томас так обрадовался, что  про
стишок и думать забыл. Они обнялись. С Бобби пришел  еще  один  человек.  Не
Джулия. Вот досада. Томас  смутился.  Давным-давно  он  уже  встречал  этого
человека, и не раз, а как зовут - забыл. Прямо как глупый. Клинт - вот  как.
Томас на всякий случай  стал  повторять  про  себя:  "Клинт,  Клинт,  Клинт,
Клинт". А то встретит еще раз - и опять забудет.
   - Джулия приехать не смогла, - сказал Бобби. - Нянчится с клиентом.
   Чудно: раз нянчится, значит, клиент - ребенок, а зачем ребенку сыщики?  В
кино к сыщикам обращаются только взрослые. А  ребенок  разве  сможет  сыщику
заплатить? Ведь Бобби и Джулия, как и другие, работают за деньги, а дети  не
зарабатывают,  они  маленькие.  Откуда  же  ребенок  возьмет  деньги,  чтобы
заплатить Бобби и Джулии? Как бы  он  их  не  обманул:  они  ведь  стараются
работать хорошо.
   - Джулия просила передать, что любит тебя  даже  сильнее,  чем  вчера,  -
сказал Бобби. - А завтра будет любить еще сильнее.
   И они опять обнялись. Это как будто Томас обнимает Джулию.
   Клинт попросил разрешения посмотреть последний альбом со  стихами.  Томас
разрешил. Клинт с альбомом сел в кресло Дерека. Ничего: Дерек все равно не в
кресле, а в комнате для настольных игр.
   Бобби взял стул, который стоял у стола, и сел возле кресла Томаса.  Стали
говорить про всякое-разное: какой на улице  большой  синий  день,  какие  за
окном пестрят красивые цветы.
   Обо всем болтали. Бобби шутил, но, когда говорил про  Джулию,  менялся  в
лице. Сразу видно - беспокоится. Говорит про  Джулию,  а  сам,  как  хороший
стишок в картинках, не рассказывает про свои тревоги, а передает настроение.
   Томас и так тревожился за сестру, а заметил, как озабочен Бобби, и  вовсе
испугался.
   - Дельце нам подвернулось  хлопотное,  -  говорил  Бобби,  -  так  что  в
ближайшее время ты нас не жди. Заглянем в выходные или в начале той недели.
   - Хорошо, - ответил Томас, и его насквозь пробрало холодом.  Когда  Бобби
говорил про это новое дело, из-за которого Джулия нянчится с ребеночком, его
слова еще больше напоминали тревожный стишок в картинках.
   А вдруг в этом деле их и поджидает Беда? Точно! Надо предупредить  Бобби,
но как ему объяснить? Томас по-всякому примерялся - все  равно  не  выходит,
как у самого глупого глупца  в  интернате.  Остается  ждать,  пока  Беда  не
подступит поближе, а тогда уж протелевизить Бобби грозное  предупреждение  -
напугать, чтобы он  был  начеку  и  застрелил  Беду,  если  сунется.  Такому
предупреждению Бобби поверит: откуда ему знать, что телевизит глупый?
   А стрелять Бобби умеет. Все сыщики хорошо стреляют. В большом мире  много
опасностей. Попадаются такие нехорошие  люди,  которые  сами  могут  в  тебя
выстрелить. Или наехать на тебя машиной. Или ударить  ножом.  Или  задушить.
Или - бывает и такое - сбросить с крыши высокого дома. Или даже выдать  твою
смерть за самоубийство. Но хорошие люди  не  всегда  же  носят  оружие,  вот
сыщикам и приходится их защищать. И стрелять они должны метко.
   А потом Бобби заспешил. Сказал, что ему надо в одно место. Не в смысле "в
уборную", а по делам. Они опять  обнялись.  Бобби  и  Клинт  ушли,  а  Томас
остался один.
   Он подошел к окну. День был хороший,  лучше,  чем  ночь.  Солнце  выгнало
темноту из мира, а что осталось, пряталось от  солнца  под  деревьями  и  за
домами. И все же нехорошее тоже было. Беда не ушла из мира вместе  с  ночью.
Она где-то здесь, в этом дне.
   Прошлой ночью, когда Томас подобрался к Беде близко-близко и она его чуть
не схватила, он перепугался и  шмыгнул  обратно.  Он  чувствовал,  что  Беда
старается дознаться, кто он, где он. Вот придет в интернат и съест его,  как
того зверька. Томас уж было  решил  больше  к  ней  не  лезть,  держаться  в
сторонке, а  теперь  понял:  нет,  так  не  пойдет.  Надо  помочь  Джулии  и
ребеночку. Даже Бобби раньше был спокойный-преспокойный, а теперь боится  за
Джулию - значит, Томас тем более должен за нее переживать.  И  за  ребеночка
тоже, раз Джулия и Бобби с ним нянчатся. Пусть  у  Томаса  с  Джулией  будут
общие заботы.
   Томас потянулся к Беде.
   Вот она. Еще далеко.
   Томас остановился.
   Страшно.
   Нет, нельзя бояться, нельзя останавливаться. Вперед.  Ради  Джулии,  ради
Бобби, ради маленького. Нужно все время следить за Бедой и вовремя заметить,
когда она двинется сюда.

Глава 45

   В этот вторник Джекки Джеке приехал в агентство только в  четыре  десять,
спустя целый час после возвращения Бобби и Клинта. Еще полчаса он возился  с
мебелью и освещением, создавая такую обстановку, чтобы сподручнее заниматься
своим ремеслом. От этих тягомотных приготовлений Джулия чуть  на  стенку  не
полезла. Сперва Джекки объявил, что в кабинете чересчур светло,  и  задернул
шторы, хотя за окном уже  сгущались  зимние  сумерки,  а  небо  над  океаном
потихоньку заволакивали беспросветные тучи.  Потом  он  принялся  мудрить  с
тремя медными лампами,  мощность  которых  можно  было  менять  по  желанию.
Перебрав все возможные варианты, Джекки остановился на таком сочетании: одна
лампа работала в режиме 70 ватт, другая  -  30  ватт,  а  третью  он  вообще
выключил. Затем он попросил Фрэнка пересесть с дивана на стул, но,  подумав,
выдвинул на середину кресло, стоявшее у стола Джулии,  и  посадил  Фрэнка  в
него. Перед креслом поставил полукругом четыре стула.
   Джулия подозревала, что Джекки прекрасно справился бы со  своим  делом  и
при дневном свете, но артист есть артист: даже когда работает не  на  сцене,
душа просит театральных эффектов.
   В наши дни иллюзионисты чураются пышных сценических  имен  вроде  Великий
Блэкуэлл или Гарри Гудини и предпочитают негромкие  псевдонимы,  похожие  на
подлинные имена. Но Джекки крепко держался традиций.  Настоящее  имя  Гудини
было  Эрих  Вайсе.  Настоящее  имя  Джекки  Джекса  -  Дэвид  Карвер.  Более
экзотические прозвища не  годились,  поскольку  Карвер  исполнял  комические
трюки. Уже в молодости он бредил сценой ночных клубов Лас-Вегаса. Он  выбрал
род занятий, который в представлении людей одного с  ним  круга  равнозначен
дворянскому достоинству. Его сверстники мечтали  стать  учителями,  врачами,
торговцами недвижимостью, автомеханиками, а юный  Дэйви  Карвер  видел  себя
только Джекки Джексом. Теперь его мечта сбылась.
   Последнюю неделю Джекки давал представления в Рино.  Срок  его  контракта
только что истек,  и  ему  предстояло  работать  в  Лас-Вегасе  -  открывать
выступления Сэмми Дэвиса. Но даже сейчас, во время вынужденного перерыва, он
предстал перед Дакотами не в джинсах,  не  в  будничной  одежде.  Для  этого
визита он  вырядился  как  перед  выступлением:  черный  выходной  костюм  с
изумрудным кантом на манжетах и лацканах,  в  тон  ему  -  зеленая  рубашка,
черные лакированные туфли. Это  был  невысокий  худощавый  человек  тридцати
шести лет, почти обуглившийся от солнечных лучей.
   Волосы он красил в иссиня-черный цвет, а  зубы  поражали  неестественной,
прямо-таки неистовой белизной - чудо, сотворенное стараниями дантистов.
   Три года назад агентство "Дакота и Дакота" выполняло в Лас-Вегасе задание
администрации отеля, с которым у Джекки был долгосрочный  контракт.  Дакотам
пришлось заняться весьма деликатным делом - установить личность  шантажиста,
который вымогал у фокусника  солидную  часть  его  доходов.  Дело  оказалось
непростым и запутанным. Когда оно завершилось, Джулия, к  своему  удивлению,
заметила, что неприязнь, которую она поначалу питала к фокуснику,  сменилась
почти что симпатией. Почти что.
   Наконец Джекки опустился на стул напротив Фрэнка.
   - Джулия, вы с Клинтом садитесь справа от меня, а вы, Бобби, слева.
   "Какая разница, где сидеть?" - удивилась Джулия, но спорить не стала.
   Чаще всего выступления Джекки проходили так: он приглашал кого-нибудь  из
зала на сцену и, загипнотизировав, заставлял откалывать  разные  коленца  на
потеху публике. Джекки прекрасно владел  техникой  гипноза,  глубоко  изучил
деятельность  мозга  человека,  находящегося  в  состоянии  транса,  и   его
частенько приглашали на конференции терапевтов, психологов и психиатров, где
речь шла о путях практического использования гипноза. Для того чтобы вернуть
Фрэнку память под г