о траве рукой и мигом узнает, где мы сейчас.
   - Послушать тебя - этот малый какой-то колдун.
   - Ты недалек от истины.
   Бобби хотел ответить, что он не прочь потягаться с братцем  Золтом,  будь
тот хоть трижды колдун. Но тут ему на память пришел рассказ супругов  Фан  о
зверском убийстве семьи Фаррис. Вспомнилось и семейство  Романов  -  мать  и
двое детей, чьи изуродованные трупы сгорели при пожаре,  устроенном  Золтом,
чтобы полиции не попались на глаза следы зубов на истерзанных горлах.  Бобби
вспомнил,  как  Золт  предложил  брату  отведать  свежей   крови   младенца,
представил ужас в глазах Фрэнка, и у него опять мелькнула мысль о загадочном
вещем сне про Беду.
   - Ладно, уговорил, -  буркнул  Бобби.  -  Если  ты  действительно  можешь
сделать так, чтобы мы улизнули из-под носа  у  твоего  кровожадного  братца,
будь по-твоему. Давай  руку.  Но  у  ресторана  поймаем  такси  и  поедем  в
аэропорт. - Он нехотя взял Фрэнка за руку. - Всю дорогу я за тебя  держаться
не собираюсь. Только пока мы на острове.
   - Идет, - согласился Фрэнк.
   Морщась от бьющего в лицо дождя, они направились  к  ресторану  -  серому
деревянному сооружению не первой молодости, с громадными  окнами.  Он  стоял
метрах в пятнадцати. В окнах, кажется, были  вставлены  затемненные  стекла,
поэтому свет наружу не просачивался, а уж за  плотной  стеной  ливня  его  и
вовсе не видно.
   Прибой неистовствовал. Каждый третий-четвертый вал  заплескивался  далеко
на берег, норовя сбить путников с ног.  Они  выбрались  подальше  от  кромки
прибоя, но песок тут оказался такой рыхлый, что  увязали  ноги.  Каждый  шаг
давался с трудом.
   Бобби вспомнил Лайзу, блондиночку из лабораторий Паломар. Вот бы ее сюда.
Найдет  на  нее  романтическая  блажь  прогуляться  с  хахалем  под   теплым
дождичком, глядь - а навстречу Бобби рука об руку  с  чужим  мужиком.  Ну  и
физиономию она скорчит, когда узнает, что он изменяет Клинту.
   Бобби рассмеялся, но уже нормальным, не страшным смехом.
   - Ты чего? - спросил Фрэнк.
   Ответить Бобби не успел. Невдалеке показалась темная фигура.  Только  это
была не Лайза, а какой-то мужчина. Он двигался навстречу путникам. Откуда он
взялся? Только что вокруг никого не было.
   - Это он, -  вздрогнул  Фрэнк.  Даже  на  расстоянии  незнакомец  казался
великаном. Заметив путников, он пошел прямо на них.
   - Фрэнк, смываемся!
   - Ты же знаешь, не могу я вот так, по желанию.
   - Тогда бежим. - Бобби потащил Фрэнка обратно к заброшенной  спасательной
станции.
   Проковыляв несколько шагов по вязкому песку, Фрэнк остановился.
   - Не могу  больше.  Выдохся.  Одна  надежда,  что  мне  все-таки  удастся
телепортироваться вовремя.
   Выдохся - это мягко сказано. Фрэнк смахивал на покойника.
   Бобби еще раз оглянулся на Золта. Преследователь брел по мягкому влажному
песку быстрее, чем путники, но все-таки с трудом.
   - Почему он не телепортируется? -  удивился  Бобби.  -  Мы  бы  и  глазом
моргнуть не успели, а он уже тут как тут.
   При виде надвигающегося мстителя Фрэнк потерял дар речи. Наконец он через
силу выдохнул:
   - На такие короткие расстояния телепортироваться невозможно. Почему -  не
знаю.
   Может, сознание просто не  успевает  разложить  тело  на  атомы  и  потом
восстановить?  Впрочем,  какая   разница?   Даже   если   Золт   не   сумеет
телепортироваться, он их и так через несколько секунд настигнет.
   Он был уже близко. Теперь Бобби хорошо его разглядел.  Мощный  верзила  с
крепкой шеей - такому хоть автомобиль на голову  взгромозди  -  выдержит.  А
ручищи такие, что впору забавляться  армрестлингом  с  промышленным  роботом
тонны в четыре весом. Светлые, почти белые волосы, широкое лицо с резкими  и
тяжелыми чертами, выражение - как у малолетних садистов, которые любят  жечь
муравьев на спичке и проверяют действие  щелока  на  соседских  собаках.  Он
решительно двигался сквозь потоки ливня, мокрый черный песок  летел  у  него
из-под ног. Не человек, а свирепый демон,  неудержимый  в  своем  стремлении
губить людские души.
   Бобби отчаянно вцепился в руку Фрэнка.
   - Ну давай же, Фрэнк, выручай!
   Золт совсем рядом. Бобби обожгли его голубые глаза, дикие и злобные,  как
у гремучей змеи, насосавшейся наркоты. Золт издал ликующий животный вопль  и
бросился на них.
   Мрак.
   Светлячки.
   Полет.
   Бледный утренний свет, льющийся  с  ясного  неба,  просачивался  в  узкий
проулок между двумя ветхими двухэтажными бараками, стены  которых  были  так
густо заляпаны грязью, что невозможно понять,  из  чего  же  они  построены.
Бобби и Фрэнк по колено увязли в смрадной гниющей жиже,  дымившейся,  словно
компостная куча. Это разлагались отбросы, которые жильцы вываливали прямо из
окон. Появившись как по  мановению  волшебной  палочки,  спутники  вспугнули
полчища тараканов, в воздух взметнулась туча жирных черных мух,  только  что
расположившихся позавтракать. Несколько  разъевшихся  крыс  сели  на  задние
лапки и с любопытством уставились на пришельцев. Этих тварей так  просто  не
испугать.
   Окна в бараках то там то сям были распахнуты  наружу.  Стекол  в  них  не
было,  вместо  них  -  что-то  наподобие  промасленной  бумаги.  Жильцы   не
показывались, однако из окон доносились голоса: где-то гремел  смех,  где-то
шла перебранка. На  втором  этаже  в  правом  доме  звучал  тихий  заунывный
речитатив - видимо, кто-то повторял мантру. Чужой, незнакомый  язык.  Должно
быть, они попали в Индию - в Бомбей или в Калькутту.
   В воздухе стоял удушливый смрад, по сравнению с которым запахи скотобойни
- все  равно  что  наимоднейшие  духи.  Жужжавшие  мухи  проявляли  к  Бобби
назойливый  интерес,  они  лезли  в  ноздри,  в  рот.  Бобби  никак  не  мог
отдышаться. Он прикрыл рот рукой - не помогло. Еще немного - и  он  потеряет
сознание и навзничь плюхнется в зловонную теплую гниль.
   Мрак.
   Светлячки.
   Полет.
   Их встретили тишина и покой. Лучи полуденного солнца  пробивались  сквозь
листву мимозы и рассыпались по земле золотыми  брызгами.  Красный  мостик  в
восточном вкусе, на котором стояли спутники, был переброшен через  небольшой
пруд. Вокруг раскинулся настоящий японский сад.  То  там  то  сям  виднелись
причудливые карликовые деревца и прочие тщательно  ухоженные  растения.  Они
росли на площадках, усыпанных гравием, по которому  граблями  были  наведены
аккуратные бороздки.
   - А-а, узнаю, узнаю! - воскликнул Фрэнк с радостным  удивлением.  У  него
точно камень с души свалился. - Здесь я тоже когда-то жил.
   Сад был  пуст.  Бобби  уже  догадался,  что  Фрэнк  обычно  выбирает  для
материализации укромные  уголки,  где  его  никто  не  увидит,  а  если  ему
случается  объявиться  в  людном  месте  вроде  пляжа,  предпочитает  особые
обстоятельства,  когда  это  место  пустует  -  например,  во  время  грозы.
Очевидно, прежде, чем совершить сложнейшие  действия  -  разложить  тело  на
атомы, переправить их  и  снова  собрать  воедино,  сознание  Фрэнка  сперва
намечает конечную точку и разведывает обстановку.
   - Это традиционный  японский  постоялый  двор  в  окрестностях  Киото,  -
продолжал Фрэнк. - Долго же я тут прожил. Ни один постоялец не задерживается
здесь на такой срок.
   Бобби заметил, что одежда на них сухая, хоть и помятая.  Видно,  молекулы
воды, которой пропитались одежда и волосы во  время  ливня  на  Гавайях,  не
подверглись телепортации.
   - Хозяева - милейшие люди, - вспоминал Фрэнк. - Добрые, заботливые, но не
навязчивые.
   По его тону чувствовалось, что он смертельно устал от странствий,  жаждет
покоя и остался бы  здесь,  даже  если  из-за  этой  передышки  ему  суждено
погибнуть от руки собственного брата.
   А Бобби все осматривал свою одежду  и  обувь.  Слава  богу,  из  грязного
проулка в Калькутте они выбрались чистыми.
   Взгляд Бобби упал на правую туфлю. Он нагнулся. Что это такое на носке?
   - Поселиться бы тут, - размечтался Фрэнк. - Насовсем.
   К туфле пристал таракан, которыми кишели гниющие отбросы в проулке. Бобби
носил кожаные спортивные туфли (он, как-никак, сам себе начальник, и  носить
на работе галстук и неудобные ботинки его никто  не  заставит).  Таракан  не
просто прилип к серовато-коричневой коже, а влип в нее. Растопыренные  усики
и лапки не шевелились - видимо, он уже сдох. Но даже дохлый таракан - или по
крайней мере та его часть, которая телепортировалась вместе с Бобби,  -  уже
не мог отделиться от кожи.
   - Засиживаться нельзя, -  спохватился  Фрэнк.  Таракана  он,  похоже,  не
заметил. - Золт от нас не отстанет. Если мы не уберемся подальше, то...
   Мрак.
   Светлячки.
   Полет.
   Они оказались на каменистой тропе,  уходящей  ввысь  по  крутому  склону.
Внизу открывался восхитительный вид.
   - Фудзияма, - сообщил Фрэнк. Как видно,  он  даже  не  догадывался,  куда
забросит их при телепортации,  и,  очутившись  в  этом  месте,  был  приятно
удивлен. - Мы приблизительно на полпути к вершине.
   Но Бобби не горел желанием любоваться живописными  видами.  Не  беспокоил
его и пронизывающий холод. Он был занят  только  одной  мыслью:  куда  делся
таракан.
   - Японцы когда-то почитали Фудзияму как святыню, - рассказывал  Фрэнк.  -
Кажется, и сейчас кое-кто считает ее священной горой. Ничего  удивительного:
гляди, какая красота.
   - Фрэнк, где таракан?
   - Какой таракан?
   - В саду я увидел у себя на туфле таракана. Он словно вплавился  в  кожу.
Ты, наверно, занес его с той помойки на задворках. Куда он запропастился?
   - Не знаю.
   - Ты случайно не растерял какие-нибудь атомы по дороге?
   - Не знаю.
   - А вдруг атомы, из которых он состоит, попали ко мне в организм?
   - Понятия не имею.
   Бобби  представил  темную  полость   у   себя   в   груди,   где   бьется
таинственнейший из органов - сердце.  Но  в  его  сердце  скрывается  особая
тайна: где-нибудь в предсердии или желудочке из мышечных  волокон  выступает
хитиновый панцирь таракана или торчат его тонюсенькие лапки.
   Насекомое внутри! Пусть даже дохлое - все равно гадость. Бобби вздрогнул,
словно его молотом оглушили. От острого  приступа  жукобоязни  его  чуть  не
вывернуло наизнанку, дыхание перехватило,  и  он  еле  удержался,  чтобы  не
сблевать прямо на священной горе.
   Мрак.
   Светлячки.
   Полет.
   Бобби и Фрэнк со всей силы грохнулись на землю.
   Должно быть, они материализовались на  лету.  Приземлиться  на  ноги  при
таком  падении  трудно,  удержаться  друг  за  друга  им  тоже  не  удалось.
Оторвавшись от Фрэнка, Бобби покатился под уклон.  Под  ним  похрустывали  и
потрескивали  небольшие  колючие  комочки,  больно  царапавшие  кожу.  Уклон
оказался не слишком крутым, скоро Бобби остановился и,  задыхаясь,  уткнулся
лицом в серую пыль, мягкую, как зола. И в этой пыли сверкали сотни, а  то  и
тысячи необработанных красных алмазов.
   Бобби поднял голову. Вокруг кишмя кишели  добытчики  алмазов  -  огромные
насекомые вроде того, которое Клинт передал  Дайсону  Манфреду.  Охваченному
паникой Бобби почудилось, будто все фасеточные глаза обратились  на  него  и
все жуки, взбивая членистыми лапками серую пыль, двинулись в его сторону.
   Бобби почувствовал, что по спине у него что-то ползет. Что  именно  -  он
догадался сразу.  Перевернувшись  на  спину,  он  прижался  к  земле,  чтобы
раздавить жука. Жук яростно заворочался. Вот гадина! Бобби сам  не  заметил,
как уже стоял на  ногах.  Но  гнусное  насекомое  по-прежнему  болталось  на
рубашке. Оно бойко поползло вверх, к воротнику. Бобби завел руку  за  спину,
схватил жука. Тот принялся отталкивать его руку сильными лапками.  Вскрикнув
от омерзения, Бобби зашвырнул жука подальше.
   Господи, как он надсадно дышит, как странно всхлипывает. Вот ведь до чего
довели его ужас и отчаяние. Слушать  эти  всхлипы  просто  противно,  однако
Бобби ничего не мог с собой поделать.
   Во рту отвратительный вкус. Может,  он  наглотался  серого  песка?  Бобби
сплюнул. Нет, слюна чистая.  Должно  быть,  это  вкус  воздуха.  Воздух  тут
необычный - теплый, густой. Не влажный, а именно густой.  Запах  у  него  не
такой, как вкус, но тоже неприятный: отдает прокисшим молоком и серой.
   Бобби огляделся. Он стоял в неглубокой котловине. В самой низшей точке ее
глубина едва превышала один метр, а диаметром она была метра три. По склонам
двумя   рядами   через   равные   промежутки   шли   небольшие    отверстия.
Насекомые-биороботы то заползали  в  них,  то  выползали  наружу.  Так  вот,
значит, где они добывают красные алмазы!
   Глубина котловины позволяла разглядеть, что творится выше, за ее  краями.
Вокруг простиралась широкая, покато спускающаяся пустошь.  Она  была  изрыта
такими же котловинами, которые можно было бы принять за метеоритные  кратеры
многовековой давности, если бы не  их  расположение:  трудно  поверить,  что
кратеры, образовавшиеся естественным путем, окажутся  на  равном  расстоянии
друг от друга. Итак, Бобби очутился посреди гигантского рудника, где  полным
ходом идет добыча.
   Он  отпихнул  ногой  жука,  подползшего  чересчур  близко,  и   продолжал
осматривать окрестности. Обернувшись,  он  увидел  на  противоположном  краю
кратера стоявшего  на  четвереньках  Фрэнка.  При  виде  Фрэнка  Бобби  было
успокоился, но поднял глаза и снова оторопел.
   Среди бела дня в небе висела луна. Не оптическая иллюзия,  которая  порой
возникает в погожие дни, а настоящая луна. Рябой желто-серый шар в шесть раз
больше привычной луны грозно навис над землей, словно ему надоело  вращаться
вокруг нашего мира на почтительном расстоянии и  он  вот-вот  столкнется  со
своей соседкой по космосу.
   Но и это еще не все. Высоко в небе бесшумно  парил  огромный  летательный
аппарат  невиданной  формы.  Это  фантастическое  зрелище  подсказало  Бобби
объяснение, которое до сих пор не приходило ему в голову.  Он  находится  за
пределами земного мира.
   - Джулия, -  пробормотал  он,  внезапно  поняв,  как  далеко  от  нее  он
оказался.
   На дальнем краю кратера Фрэнк Поллард попытался встать на ноги и исчез.

Глава 47

   День угасал, приходила темнота. Томас то  стоял  у  окна,  то  садился  в
кресло, то растягивался на кровати. Время от времени он  направлял  мысли  к
Беде: как она там? Не приближается? Бобби сегодня был  очень  обеспокоен,  и
Томас тоже начал беспокоиться. К горлу подступал комок страха, но Томас  все
время его сглатывал. Бояться нельзя, он должен защищать Джулию.
   Так близко к Беде, как в прошлую ночь, он  больше  не  подбирался.  А  то
подкрадешься близко, а она ухватит тебя своим сознанием. И полетит за концом
нитки, когда Томас станет ее сматывать. И  прилетит  в  интернат.  Нет,  так
близко Томас к Беде не  подходил.  А  неблизко  подходил.  И  даже  неблизко
чувствуется, какая она нехорошая.
   Беда по-прежнему где-то на севере от интерната. Притаилась, а сама знает,
что Томас за ней следит. Знает, но следить не мешает. Это не  к  добру.  Как
жаба - сидит и ждет.
   Томас однажды видел такую  жабу  в  саду  возле  интерната.  Она  сидела,
сидела, а рядом маленький ползучок плел свою сеточку. Сперва он  был  совсем
рядом, потом не очень рядом, потом опять совсем  рядом.  Словно  дразнил.  А
жаба сидит и не шевелится, как  будто  невзаправдашняя  или  как  будто  она
камень, похожий на жабу. И ползучок ее не боялся. А может, ему нравилось так
с ней играть. Только он спустился пониже, а она ка-а-ак выбросит язык - он у
нее свернут, как бумажная полоска на пищалках, какие раздают глупым на Новый
год: подуешь в пищалку - полоска и развернется. И зеленая жаба хвать  серого
ползучка языком - и съела. Ни крошки не осталось. И вся игра.
   Ну, если Беда изображает жабу, то  уж  Томасу  придется  быть  осторожнее
ползучка.
   Томас уже собрался умыться и переодеться к  ужину,  думал  было  оставить
Беду в покое - и тут ее как ветром сдуло. Сорвалась с места - шасть, - и вот
она уже далеко-далеко, что Томасу и не достать. Там, где досвечивает солнце.
И как это она так быстро? На самолете небось. Наверно, сидит  в  самолете  и
улыбается красивым девушкам в форме, а они приносят ей журналы, вкусную еду,
поят хорошим шампанским, подкладывают ей за спину подушечки и тоже улыбаются
в ответ - прямо расцеловать готовы, как в кино по телевизору.  Да,  наверно,
на самолете.
   Томас поискал-поискал Беду - нигде нет. День ушел, пришла ночь,  и  Томас
бросил это занятие. Встал с кровати, собрался на ужин. Хорошо бы  Беда  ушла
насовсем, хорошо бы больше нечего было бояться. И хорошо бы на сладкое  дали
шоколадное пирожное.

***

   Бобби что было духу бросился по усеянному алмазами  кратеру,  расшвыривая
ногами жуков. Он не верил  своим  глазам.  Чтобы  Фрэнк  телепортировался  и
оставил его тут? Не может быть! Но, добежав до того места, где стоял  Фрэнк,
он увидел только отпечатавшиеся в пыли следы ботинок.
   Сверху на него упала тень.  Бобби  поднял  голову.  Инопланетный  корабль
бесшумно подлетел к кратеру и завис  в  вышине  прямо  над  Бобби.  Он  даже
отдаленно не напоминал корабли пришельцев из научно-фантастических  фильмов.
Те смахивают или на живые существа, или на летучие канделябры. А  этот  имел
ромбовидные очертания, метров двенадцать в длину,  метров  шесть  в  ширину.
Сверху и по краям  он  ощетинился  сотнями  -  нет,  тысячами  металлических
стержней длиной  с  церковный  шпиль  и  немного  походил  на  механического
дикобраза, который замер в боевой стойке. Зато на черном гладком подбрюшье -
его Бобби разглядел лучше всего - не  было  не  то  что  стержней,  но  даже
каких-нибудь   деталей,   датчиков,   иллюминаторов,    люков    и    других
приспособлений, которым тут самое место.
   Бобби так и не понял, случайно ли корабль оказался у него над головой или
инопланетяне решили за ним понаблюдать. Если так, то от одной мысли об  этих
существах ноги подкашиваются. Черт их знает, зачем им сдался Бобби. В  кино,
правда, попадаются душки-пришельцы, которые на радость  детишкам  превращают
велосипеды в летательные аппараты, но таких  раз-два  и  обчелся.  Чаще  это
хищники, людоеды  с  такими  зверскими  повадками,  что  даже  самый  грубый
нью-йоркский официант при встрече с ними присмиреет.  По  части  инопланетян
Голливуду можно доверять. Во Вселенной и без них хватает злобы, Бобби  и  от
землян-то  ничего  хорошего  не  ждет,  а  тут  еще  инопланетяне  со  своей
невиданной, изощренной жестокостью.
   Ужас Бобби достиг предела и уже выходил из берегов. Причин для этого хоть
отбавляй. Он заброшен на  далекую  планету,  долго  ли  он  тут  протянет  -
неизвестно:  похоже,  в  здешнем  воздухе  не  хватает  кислорода  и  прочих
необходимых для жизни газов. Вокруг полным-полно отвратительных насекомых, и
может статься, внутри у Бобби засело еще одно насекомое, дохлое. По пятам за
ним гонится кровожадный белобрысый маньяк-гигант, обладающий нечеловеческими
способностями. Господи, неужели он никогда не увидит Джулию,  не  сможет  ее
поцеловать,  коснуться,  полюбоваться  ее  улыбкой?  Надежды  на  это  почти
никакой.
   Почва задрожала. Это корабль пришельцев  обрушил  вниз  несколько  мощных
силовых волн. У Бобби застучали зубы, он еле устоял на ногах.
   Он огляделся. В кратере укрыться негде. Вокруг тоже никакого убежища.
   Вибрации прекратились.
   Космический корабль отбрасывал густую тень, и все же  Бобби  ясно  видел,
как из всех отверстий по склонам кратера одно за другим  полезли  одинаковые
насекомые - целые полчища насекомых. Услыхали зов.
   Из днища корабля - прямо из обшивки, а не из каких-нибудь отверстий  -  к
кратеру потянулись неяркие лазерные лучи  диаметром  не  больше  серебряного
доллара. Желтые, белые, красные, синие, они  заползали  по  кратеру,  словно
лучи прожекторов. Каждый двигался в своем направлении, ощупывая почву.  Лучи
то пересекались, то шли параллельно. Бобби совсем растерялся.  У  него  было
ощущение, что он оказался в гуще беззвучного фейерверка.
   Бобби  вспомнил