предположения  Манфреда  и  Гэвенолла  насчет   багровых
крапинок на панцире у жука. Он заметил, что белые лучи набрасываются  только
на жуков и деловито пробегают по  ободку  панциря.  Хозяева  жуков  проводят
инвентаризацию. Один белый луч уткнулся в разбитый  панцирь  жука,  которого
Бобби отшвырнул ногой. К белому лучу присоединился  красный.  Потом  красный
перепрыгнул на Бобби. За ним еще несколько  лучей  разных  цветов  принялись
ощупывать Бобби, точно он банка зеленого горошка в магазине  и  продавец  по
штрих-коду определяет его цену.
   Между тем насекомые заполнили дно кратера. Под их  панцирями  скрылись  и
серая пыль, и красные алмазы.  Напрасно  Бобби  убеждал  себя,  что  это  не
настоящие жуки, а биороботы, созданные теми же существами, которые построили
космический корабль. Роботы роботами, но выглядят-то они как насекомые!  Что
с того, что они просто добывают алмазы, а на Бобби не обращают ни  малейшего
внимания. Зато он обращает на них внимание. Обращает  поневоле:  попробуй-ка
не замечать того, чего  так  боишься.  Стоя  в  холодной  тени  космического
корабля, он чувствовал, как кожа покрывается пупырышками. Нервы  разыгрались
не  на  шутку:  ему  казалось,  что  по  всему  телу  ползают   жуки.   Жуки
действительно ползали,  но  только  по  туфлям.  Слава  богу.  Попробуй  они
взобраться выше, Бобби просто с ума сойдет.
   Заслонив глаза рукой от лазерных лучей, которые ощупывали его  с  ног  до
головы, Бобби уставился на предмет, который сверкнул под лучом в двух  шагах
от него. Как будто кусок изогнутой стальной трубки. Он  торчал  из  пыли,  и
разглядеть его как следует не удавалось из-за мельтешивших вокруг жуков.  Но
Бобби сразу сообразил, что это за железяка, и внутри у него все  оборвалось.
Он осторожно подобрался поближе,  стараясь  не  наступить  на  какого-нибудь
жука: черт их знает, эти  инопланетянские  законы,  может,  за  многократную
порчу чужого имущества он подлежит немедленному испепелению. Протянув  руку,
он вытащил  сверкающую  металлическую  трубку  из  мягкой  почвы.  Это  была
перекладина от больничной кровати.

***

   - Сколько времени прошло? - маялась Джулия.
   - Двадцать одна минута, - ответил Клинт.
   Они так и стояли возле кресла Фрэнка на том  месте,  где  только  недавно
видели Бобби.
   Ли Чен уступил диван Джекки Джексу, и гипнотизер разлегся на нем, положив
на лоб мокрое полотенце. Через каждые две минуты он  принимался  доказывать,
что он тут совершенно ни при чем, хотя в исчезновении  Бобби  и  Фрэнка  его
никто и не винил.
   Ли Чен принес бутылку виски и лед и налил всем в стаканы. Еще два стакана
- для Бобби и Фрэнка.
   - Это чтобы немного успокоиться, - объяснил Ли Чен.  -  А  если  нервы  в
порядке, все равно пригодится: потом отметим благополучное возвращение.
   Сам он уже успел опрокинуть один стаканчик и теперь  налил  себе  второй.
Впервые в жизни он пил чистое виски - прежде и желания такого не возникало.
   - Сколько прошло? - снова спросила Джулия.
   - Двадцать две минуты.
   "И как это у меня еще крыша не поехала? - удивлялась Джулия. - Ну  давай,
Бобби, возвращайся же! Не бросай меня одну. С кем мне тогда танцевать? Как я
буду без тебя жить? Как мне вообще тогда жить?"

***

   Бобби  бросил  перекладину,  и  в  тот  же   миг   лучи   погасли.   Тень
корабля-дикобраза, которая заполнила кратер, казалась  еще  чернее,  чем  до
появления лучей. Бобби посмотрел вверх. Что они еще выкинут?
   Из днища полилось бледное сияние - такое бледное, что  совсем  не  резало
глаза. Столб странного жемчужного света пришелся как раз по размеру кратера.
В  этом  мертвом  свете  насекомые,  словно  утратив  вес,  начали  медленно
подниматься  в  воздух:  сперва  десяток,  потом  еще  два,   потом   сотня.
Переворачиваясь на лету, они лениво,  неспешно  взмывали  вверх,  будто  пух
одуванчика. Тарантульи лапки не шевелились, жуткие огоньки в глазах потухли,
точно по щелчку выключателя. Через минуту-другую на дне кратера не  осталось
ни одного насекомого. Они невесомо поднимались все  выше  и  выше.  Если  не
считать сотрясений, которыми инопланетяне вызвали насекомых на  поверхность,
все маневры корабля проходили  в  мертвой  тишине.  Вдруг  тишину  прорезали
переливы флейты.
   - Фрэнк! - с облегчением воскликнул Бобби. Его обдало смрадным ветром. Он
обернулся.
   Вновь по кратеру прокатились  холодные,  глухие  переливы  флейты.  Свет,
который излучало днище корабля, приобрел новый оттенок. Вслед за  насекомыми
из серой пыли начали подниматься тысячи красных алмазов. Местами  восходящий
багровый поток темнел, местами  отливал  ярким  блеском.  Алмазов  было  так
много, что Бобби казалось, будто он стоит под кровавым ливнем.
   Еще один порыв зловонного ветра.  Кратер  заволокло  облако  серой  пыли.
Бобби нетерпеливо озирался: ну где там Фрэнк? Но тут его встревожила  другая
мысль: а ведь вместо Фрэнка сюда может явиться его братец!
   В третий раз прозвучала флейта,  и  пыль  разогнал  третий  порыв  ветра.
Неподалеку возникла фигура Фрэнка.
   - Слава тебе господи!
   Едва Бобби сделал шаг навстречу Фрэнку, жемчужное сияние  вновь  изменило
оттенок. Бобби протянул Фрэнку руку и в  ту  же  секунду  почувствовал,  что
теряет вес. Ноги оторвались от земли.
   Фрэнк успел поймать его за руку и крепко сжал ее.
   На душе у Бобби  стало  необыкновенно  легко.  Он  было  решил,  что  все
опасности позади, как вдруг понял: Фрэнк взмывает вместе  с  ним.  Вслед  за
жуками и алмазами их затягивало в нутро корабля инопланетян, и какие кошмары
их там поджидают, одному богу известно.
   Мрак.
   Светлячки.
   Полет.
   Они опять очутились на пляже Пуналуу. Ливень хлестал с удвоенной яростью.
   - Куда ты меня таскал? - прорычал Бобби, не выпуская руку Фрэнка.
   - Понятия не имею. Как ни  попаду  туда,  душа  в  пятки  уходит.  Жуткое
местечко. А порой все-таки.., прямо тянет туда.
   Бобби готов был убить Фрэнка  за  это  путешествие  -  и  был  готов  его
расцеловать за то, что клиент не бросил его в  беде.  Но  вместо  любви  или
ненависти в голосе его проступали истерические нотки. Силясь  перекрыть  шум
дождя, он закричал:
   - Я-то думал, ты переносишься только туда, где уже бывал!
   - Не всегда. И потом, в тех краях я действительно уже бывал.
   - Как тебя вообще туда занесло? Это же другая планета! Ты о ней наверняка
знать не знал, правда?
   - Ума не приложу. Я уже ничего не понимаю. Хоть Бобби и смотрел на Фрэнка
в упор, он не сразу заметил, что, с  тех  пор  как  они  покинули  агентство
"Дакота и Дакота" в  Ньюпорт-Бич,  клиент  здорово  осунулся.  Немилосердный
ливень тут же промочил его до нитки, одежда висела  мешком,  но  разве  дело
только в одежде? У Фрэнка  был  встрепанный,  изможденный,  нездоровый  вид.
Ввалившиеся глаза с желтушными белками обведены такой густой синевой, словно
он гуталином нарисовал на лице синяки. Белое как мел лицо с мертвенным серым
отливом, сизые бескровные губы. А Бобби на  него  еще  и  накричал.  Положив
свободную руку Фрэнку на плечо, Бобби извинился за  резкий  тон  и  бросился
уверять, что зла на него  не  держит,  что  по-прежнему  считает  его  своим
союзником, что скоро всем напастям конец - вот только от  кратера  им  лучше
держаться подальше.
   Они совсем  обессилели  и  теперь  стояли,  привалившись  друг  к  другу,
соприкасаясь лбами.
   - Мне иногда чудится, - признался  Фрэнк,  -  будто  у  меня  с  этими..,
людьми, существами - кто они там на этом корабле, -  будто  у  меня  с  ними
мысленная связь. А что? Вдруг у меня есть и такой дар, только я про него  не
знаю? Не знал же я про свое умение телепортироваться, пока Золт  не  вздумал
меня убить и не зажал в угол. Может, я телепат какой-нибудь. Может, мой мозг
испускает телепатические волны на такой же частоте,  что  и  у  инопланетян.
Может, даже отсюда, за миллиарды световых лет от  них,  я  читаю  их  мысли.
Может, оттого меня к ним и тянет.
   Чуть-чуть отодвинувшись от  Фрэнка,  Бобби  заглянул  в  его  воспаленные
глаза, улыбнулся и потрепал по щеке.
   - Ах, чертяка! Ты, значит, давно все обмозговал, так, что ли?
   Вместо ответа Фрэнк тоже улыбнулся.
   Бобби прыснул.
   Прислонившись друг к другу, как шесты вигвама, они покатывались со  смеху
и никак не могли остановиться. Не так давно от собственного истошного хохота
Бобби становилось не по себе, но теперь другое дело. Нынешний  смех  хоть  и
надрывный, но целительный: с ним исторгались из души накопившиеся тревоги.
   - Ну и житуха у тебя, Фрэнк. Полный ералаш. Долго ты так не протянешь.
   - Знаю.
   - Надо тебе как-то выкарабкиваться.
   - Ничего не выйдет.
   - Да погоди ты сдаваться, парень. Сколько ты перенес -  другой  на  твоем
месте давно бы сломался. Меня вон и один день  такой  жизни  доконал,  а  ты
держишься уже семь лет.
   - Не то чтобы семь. Этот кошмар начался не  так  давно.  Меня  срывает  с
места все чаще и чаще, и так несколько месяцев подряд.
   - Несколько месяцев! - ошарашенно воскликнул Бобби. - Черт-те  что!  Все,
Фрэнк. Сматываемся от твоего братца, возвращаемся в агентство,  и  хватит  с
меня этой круговерти, а то, ей-богу, мозга за мозгу заскочит. Даешь порядок!
Порядок, твердая почва под ногами, привычная обстановка - вот что мне нужнее
всего. Хочу снова жить нормальной  жизнью,  чтоб  не  спохватываться  каждую
минуту: кто я такой, да где я нахожусь, да что со мной будет  завтра.  Чтобы
все шло своим чередом, все было на своих местах: причина и следствие, логика
и здравый смысл.
   Мрак.
   Светлячки.
   Полет.

***

   - Сколько прошло?
   - Двадцать семь.., без малого двадцать восемь минут.
   - Ну куда они провалились?
   - Ты лучше присядь, - посоветовал Клинт. - На тебе лица нет. Дрожишь  как
осиновый лист.
   - Со мной все в порядке.
   Ли Чен протянул Джулии стакан виски.
   - Хлебни.
   - Не хочу. Вот увидишь,  полегчает,  -  убеждал  Клинт.  Джулия  схватила
стакан, выпила двумя глотками и сунула в руки Ли.
   - Я еще налью, - предложил он.
   - Спасибо.
   С дивана донесся голос Джекки Джекса:
   - Вы на меня в суд не подадите?
   Джулия уже не испытывала к гипнотизеру никакой  симпатии.  Она  презирала
его точно так же, как и  при  первой  встрече  в  Лас-Вегасе,  когда  Джекки
обратился к ним со своей нуждой. С какой бы радостью  Джулия  проломила  ему
башку! Она и сама понимала, что злиться на фокусника нелепо: в  исчезновении
Бобби его вины нет. И все же у нее  чесались  руки.  В  ней  опять  говорила
вспыльчивость. Джулия знала за собой этот  грех,  мучилась  из-за  него,  но
ничего не могла с собой поделать. То ли вспыльчивость сидела у нее в  генах,
то ли, как подозревает Бобби, приступы ярости стали нападать на  нее  с  тех
пор, как выродок-наркоман жестоко расправился с ее матерью.  Как  бы  то  ни
было, даже Бобби, который души в ней не чаял,  эту  черту  ее  характера  не
одобрял. И Джулия, мысленно обращаясь то к Бобби, то  к  Богу,  дала  зарок:
"Слушай, Бобби, и Ты, Господи, тоже слушай. Если все кончится  благополучно,
если Бобби вернется, я больше никогда так не буду. И мысли не допущу о  том,
чтобы проломить Джекки голову. И не только Джекки - никому. Я  стану  совсем
другой, честное слово. Лишь бы Бобби вернулся живой и невредимый".

***

   Снова пляж, только песок тут  не  черный,  а  белый.  В  жидких  вечерних
сумерках от него исходит бледное свечение. Справа  и  слева  песчаный  берег
теряется в рыхлом тумане. Дождя нет. Погода здесь гораздо холоднее,  чем  на
Пуналуу.
   От студеного промозглого воздуха Бобби забил озноб.
   - Где мы?
   - Что-то не пойму, - сказал  Фрэнк.  -  Кажется,  где-то  на  полуострове
Монтеррей .
   Вдали по шоссе промчалась машина.
   - Это, наверно, шоссе между Карлмелом и Пеббл-Бич, - догадался  Фрэнк.  -
Знаешь его?
   - Знаю.
   - Люблю этот полуостров. Вон там, на юге, - Биг-Сур. В здешних местах мне
тоже приходилось останавливаться. Славное было время. Правда.., длилось  оно
недолго.
   В тумане голоса звучали необычно, глуховато. Как все-таки здорово,  когда
под ногами твердая земля! Наконец-то Бобби на своей планете, в своей стране,
в своем штате. Вот только туман мешает: не на чем  глазу  остановиться.  Эта
белая бесформица - тот же хаос, а неразберихой Бобби сыт по горло, до  конца
жизни будет отплевываться.
   - Кстати, только что  на  Гавайях  ты  порывался  улизнуть  от  Золта,  -
напомнил Фрэнк. - Так вот, можешь не беспокоиться. Мы от него оторвались еще
в Киото или на Фудзияме.
   - Ну, раз он по нашему следу до  агентства  не  доберется,  давай  скорее
вернемся к нашим.
   - Бобби, я не могу...
   - Переноситься куда  захочешь?  Слышал  уже.  Тоже  мне  новость.  Только
знаешь, что я тебе скажу? Хоть тебе и невдомек, а твое подсознание прекрасно
умеет управлять твоими передвижениями.
   - Ничего подобного! Я...
   - Да, умеет. Вернулся же ты за мной в кратер. Ты сам говорил,  что  готов
бежать от этого места без оглядки. А за мной вернулся. Не бросил  меня  там,
как перекладину от кровати.
   - Чистая случайность.
   - Уж и случайность. Мрак.
   Светлячки. Полет.

***

   Из стены раздалось  красивое  тоненькое  "бим-бом",  и  все  в  интернате
узнали, что без десяти минут ужин.
   Дерек уже вышел из комнаты, а Томас только вставал с кресла. Дерек  любит
покушать. Конечно, покушать все любят, но Дерек любит за троих.
   Пока  Томас  доковылял  до  двери,  Дерек  быстро-быстро  своей   смешной
походочкой дошел по  коридору  почти  до  самой  столовой.  В  дверях  Томас
обернулся.
   За окном стояла темнота.
   Томас не любил темноту за окном. Когда в мире  не  оставалось  света,  он
обычно задергивал шторы. Но сейчас  он  уже  собрался  на  ужин,  как  вдруг
подумал: надо проверить, где Беда.  И  стал  проверять.  А  чтобы  мысленной
ниточке было легче пробираться через ночь, лучше в эту ночь смотреть.
   Беда была еще далеко, и Томас ее не  нашел.  Но,  пока  не  пришло  время
ужинать и Общаться, он решил попробовать еще раз. Он устремился  в  окно,  в
большую  темноту  -  туда,  где  он  когда-то   повстречал   Беду.   Ниточка
разматывалась, разматывалась, добралась до того места - и точно:  Беда  там.
Томас ее сразу  почувствовал  и  понял,  что  она  его  тоже  чувствует.  Он
вспомнил, как зеленая жаба проглотила ползунка,  и  полетел  обратно,  чтобы
жаба своим быстрым языком не успела его схватить.
   Он уж и сам не знал, радоваться ему  или  бояться,  что  Беда  вернулась.
Когда она пропала, Томас обрадовался: может, она ушла  надолго.  И  все-таки
ему было немножко страшно: неизвестно же, куда она ушла.
   И вот она вернулась.
   Томас стоял в дверях и думал.
   Потом он пошел кушать. На ужин был жареный цыпленок. И жареная  картошка.
И морковка с зеленым горошком.  И  шинкованная  капуста.  И  домашний  хлеб.
Говорили, что на сладкое будет  шоколадное  пирожное  и  мороженое,  но  кто
говорил-то? Глупые. А они и перепутать  могут.  Все  блюда  очень  аппетитно
пахли, все были красивые и вкусные. Но Томас сидел и думал:  "А  когда  жаба
ела ползучка, то каким он ей казался на  вкус?"  И  от  этой  мысли  у  него
пропадал аппетит.

***

   Словно два мячика, связанные одной веревочкой, Бобби и Фрэнк перелетали с
места на место. Заброшенный земельный  участок  в  Лас-Вегасе,  по  которому
зябкий ветер гонял шары перекати-поля, - по словам Фрэнка, тут прежде  стоял
дом, где ему случалось останавливаться. Бревенчатая  хижина  на  заснеженном
склоне, куда они перенеслись  при  первой  телепортации.  Снова  кладбище  в
Санта-Барбаре.  Площадка  на  верху  ацтекской  пирамиды,   вокруг   которой
сомкнулся  непроходимый  тропический  лес,  а  во  влажном  ночном   воздухе
слышалось гудение комаров и крики неведомых животных. Бобби не сразу  понял,
на какую высоту их занесло, и чуть не загремел вниз. И наконец  -  агентство
"Дакота и Дакота".
   Последние лихорадочные минуты путешествия - прыг-скок с места  на  место,
все  чаще,  чаще,  чаще  -  вызвали  у  Бобби  такое  замешательство,   что,
материализовавшись в углу  своего  кабинета,  он  только  растерянно  хлопал
глазами: куда это он попал? Что теперь  делать?  А  когда  наконец  до  него
дошло, где он, мгновенно вырвал руку из пальцев Фрэнка и крикнул:
   - Стой! Стой, говорю!
   Но услышать его было уже  некому.  Фрэнк  исчез,  В  тот  же  миг  Джулия
бросилась к мужу. От ее крепких объятий заныли ребра. Бобби тоже стиснул  ее
и, даже не успев отдышаться, осыпал поцелуями. Боже, как  славно  пахнут  ее
волосы, как благоухает кожа! Нежнее прежнего. Никогда еще ее глаза не горели
так ярко, никогда еще не казались такими прекрасными.
   Сдержанный Клинт, который обычно не грешил панибратством, положил руку на
плечо шефа.
   - Слава богу, вернулся,  -  произнес  он  срывающимся  голосом.  -  Ну  и
заставил ты нас поволноваться.
   Ли Чен сунул в руку Бобби стакан виски со льдом и предупредил:
   - Больше так не делай, хорошо?
   - Пока не собираюсь.
   Джекки Джекса как подменили. От его  изысканных  артистических  манер  не
осталось и следа. События этого вечера оказались для  него  слишком  сильным
испытанием.
   -  Послушайте,  Бобби,  я  не  сомневаюсь,  что  вы   сейчас   расскажете
захватывающую историю. Не знаю, где вас носило, но красочным  байкам  теперь
конца не будет, это точно. Так вот: я ничего не хочу про это слышать.
   - Красочным байкам? - опешил Бобби. Джекки покачал головой.
   - Да-да, ничего не хочу слышать. Извините, такая  у  меня  прихоть  -  вы
здесь ни при чем. Сцена ведь чем  хороша?  Это  маленький  замкнутый  мирок.
Настоящей жизнью там и не пахнет, зато как завораживает: яркие огни, громкая
музыка. На сцене думать не надо, там надо просто быть - и больше ничего. А я
и хочу просто быть. Показывать фокусы, валять дурака, развлекаться. Понятное
дело, и у меня есть свои представления о том, что происходит вокруг, но  это
представления фокусника, эстрадника - шутливые, легковесные. А как оно там в
действительности, я знать не знаю и знать не хочу. И уж тем  более  не  хочу
знать, что тут у вас нынче произошло. Мне и в своем мирке хорошо, так  зачем
я буду лезть в то,  что  меня  не  касается,  и  забивать  голову  ненужными
мыслями? Этак недолго и потерять вкус к  привычным  радостям.  -  Он  поднял
руки, как бы отметая возражения. - Все. Я ухожу.
   Только его и видели.
   Бобби начал  рассказ  о  своих  похождениях.  При  этом  он  слонялся  по
кабинету, дивясь  привычной  обстановке,  любуясь  самыми  обычными  вещами,
восхищаясь их надежностью. Потрогал стол  Джулии  и  поразился:  простенький
пластик, но есть ли на свете что-нибудь  удивительнее  этого  синтетического
чуда, созданного человеком? Все молекулы  прочно  сцеплены,  расставлены  по
своим местам. Диснеевские плакаты в рамках, дешевенькая  мебель,  наполовину
пустая бутылка виски, пышные растения на подставках у  окон  -  Бобби  и  не
подозревал, что все это так ему дорого.
   Он путешествовал всего тридцать девять  минут.  Почти  столько  же  занял
рассказ об этих странствиях - при том, что Бобби для  краткости  приходилось
еще многое опускать. С 16.47 до 17.26, то телепортируясь, то на своих двоих,
он так напутешествовался, что до конца жизни хватит.
   Расположившись на диване в окружении Джулии, Клинта и Ли, Бобби твердил:
   - Ну уж нет, теперь я из Калифорнии ни  шагу.  В  гробу  я  видел  всякие
Парижи да Лондоны. Даром не нужны. Хочу  навсегда  остаться  дома  -  сидеть
когда вздумается в любимом кресле, каждую ночь засыпать в своей постели...
   - Конечно, в своей. Я тебе засну в чужой! - пригрозила Джулия.
   - Разъезжать на своем любимом "самурайчике", точно знать, где что  лежит.
Понадобятся таблетки, зубная паста, пластырь - пожалуйста: открывай  аптечку
и бери.
   В 18.15 Фрэнк еще не вернулся. Заслушавшись Бобби, все точно  забыли  про
клиента, однако минуты не проходило, чтобы кто-нибудь не бросал  бе