ев на край кровати, а Джулия устроилась в кресле  рядом  с  ним.
Когда записанный на ленту голос повторил, что связь со Сьело-Виста  нарушена
из-за неполадок на линии, Джулия слегка забеспокоилась, но что  брат  жив  и
здоров, она не сомневалась.
   Вслед за тем Бобби позвонил в агентство. Вместо Хэла к  телефону  подошел
Ли Чен. Бобби, оцепенев, слушал его  рассказ,  изредка  вставляя  отрывистые
замечания, и Джулия  поняла,  что  этой  ночью  произошли  события,  которые
трещиной пройдут через ее жизнь, что безоблачные деньки остались в  прошлом,
а на будущем лежит мрачная тень. Бобби  стал  задавать  Ли  вопросы.  Джулия
заметила, что он прячет глаза. Так и есть, она не ошиблась. Сердце  забилось
чаще. Наконец Бобби взглянул на нее, и Джулия прочла  в  его  взгляде  такую
муку, что не выдержала - потупилась. Из скупых вопросов  Бобби  трудно  было
догадаться, что же  все-таки  случилось.  А  может,  Джулия  просто  боялась
угадать.
   Разговор подходил к концу.
   - Нет, Ли, ты действовал правильно. Так и продолжай.  Что?  Спасибо,  Ли.
Ничего, ничего. Мы уж постараемся не падать духом. Как-нибудь переживем.
   Бобби положил трубку, зажал руки между коленей и опустил голову.
   Джулия ни о чем не спросила, как  будто  неведомая  трагедия,  о  которой
рассказал Ли, - не больше чем слова и, если расспросами не  накликать  беду,
все обойдется.
   Бобби опустился на колени возле кресла Джулии, взял ее за руки и  ласково
их поцеловал.
   Итак, произошло самое страшное.
   - Томас погиб, - тихо произнес Бобби. Джулия догадывалась.  Она  призвала
все свое мужество, но слова Бобби сразили ее наповал.
   - Бедная моя Джулия. Вот горе-то. Но это еще не все.
   Бобби рассказал про смерть Хэла.
   - А перед самым моим звонком Ли узнал, что Клинт и Фелина тоже мертвы.
   Это известие  добило  Джулию.  Хэл,  Клинт,  Фелина,  люди,  которых  она
бесконечно любила и уважала! И как было не восхищаться стойкостью глухонемой
женщины, которая вопреки своему изъяну жила самой что ни на есть полноценной
жизнью. Джулия мучилась от того,  что  вынуждена  горевать  обо  всех  троих
вместе, - следовало бы оплакать  гибель  каждого  в  отдельности,  они  того
заслуживают. Угнетало ее и то, что скорбь, вызванная их гибелью,  была  лишь
бледной тенью того горя, которое она испытывала при мысли о Томасе. Иначе  и
быть не могло, но Джулия упрекала себя чуть ли не за бездушие.
   У нее перехватило горло. Выдохнув,  она  неожиданно  всхлипнула,  так  не
годится. Самое главное - не  раскисать.  Сейчас,  как  никогда,  нужно  быть
сильной. Нынешние убийства - только начало, стоит утратить присутствие  духа
- скоро черед дойдет и до них с Бобби.
   Стоя на коленях возле кресла,  Бобби  описывал  обстоятельства  трагедии.
Дерек тоже убит. Не  исключено,  что  погиб  еще  кто-нибудь  из  обитателей
интерната. Джулия крепко сжимала его руки. Славный, добрый Бобби: если бы не
он,  она  бы  этого  кошмара  не  перенесла.  Комната   перед   ее   глазами
расплывалась, но Джулия сдерживала слезы. Однако взглянуть мужу в глаза  она
еще не отваживалась. Знала: один взгляд - и она не выдержит.
   Бобби закончил рассказ.
   - Это наверняка брат Фрэнка, - сказала Джулия.  Бобби  изумился:  никогда
еще ее голос так не дрожал.
   - Похоже на то.
   - Но как он узнал, что Фрэнк - наш клиент?
   - Ума не приложу. Он видел меня на пляже в Пуналуу...
   - Да, но вы от него ушли. Как же он мог  выяснить,  кто  ты?  А  Томас...
Господи, как же он про Томаса пронюхал?
   - Нам неизвестна какая-то существенная подробность. Без нее мы не получим
полной картины.
   - Чего этому подонку надо?
   Бобби разобрал в скорбном голосе жены гневные нотки. Это хорошо.
   - Он гоняется за Фрэнком. Семь лет Фрэнк скитался  в  одиночку,  отыскать
его было не легче, чем иголку в стоге сена. Теперь у  него  есть  друзья,  и
Золт надеется, что кто-нибудь из них случайно наведет его на след брата.
   - Когда я  согласилась  взять  это  дело,  я  подписала  Томасу  смертный
приговор.
   - Ты не соглашалась. Мне пришлось тебя уламывать.
   - Это я тебя уламывала, а ты упирался.
   - Ладно, будем считать, что  вина  лежит  на  обоих.  Хотя,  по-моему,  в
случившемся вообще никто не виноват. Мы  всего-навсего  приняли  предложение
клиента, а дело.., дело вон как обернулось.
   Джулия кивнула и впервые за все время разговора взглянула  мужу  в  лицо.
Оказывается, твердость в его голосе была обманчивой: по щекам Бобби катились
слезы. Занятая собственным горем, она совсем забыла, что  погибшие  были  не
только ее, но и его друзьями. И Томаса он любил почти  так  же  крепко,  как
она. Джулия снова отвела глаза.
   - Тебе лучше? - спросил Бобби.
   - Нельзя мне теперь сырость разводить. Я хочу как-нибудь потом поговорить
с тобой о Томасе - какой он был добрый, мужественный. Знал, что не похож  на
других, а держался молодцом, никогда не жаловался. Сядем вдвоем и поговорим.
Не  дай  бог  его  забыть.  Ведь  памятника  Томасу  не  поставят.  Будь  он
знаменитость  какая-нибудь  -  тогда  конечно,  а  Томас  просто  незаметный
паренек, каких много.  Ничего  выдающегося  не  совершил,  единственное  его
достоинство - чистая душа. Но мы с тобой и без памятника его не забудем.  Он
будет жить в наших воспоминаниях, правда?
   - Правда.
   - И тогда он не умрет.., пока живы мы. Но об этом  потом,  на  досуге.  А
сейчас  надо  позаботиться,  чтобы  нас  не  постигла  участь  Томаса.  Этот
мерзавец, наверно, уже подбирается к нам.
   - Очень может быть, - согласился Бобби.
   Он встал с колен и потянул Джулию за руки. Она тоже поднялась.
   У Бобби под темно-коричневой курткой был наплечный ремень с кобурой. Свой
ремень Джулия сняла вместе с вельветовой  курткой,  как  только  приехала  в
мотель. Сейчас  она  снова  их  надела.  Почувствовав,  как  к  левому  боку
прижалась кобура  с  револьвером,  Джулия  приободрилась.  Ей  не  терпелось
пустить оружие в ход.
   Комната больше не зыбилась перед глазами, слезы высохли.
   - Теперь я точно знаю: мечты - это вздор, -  объявила  она.  -  Мечтаешь,
мечтаешь, а они все равно не сбываются.
   - Иногда сбываются.
   - Нет. У мамы и папы не сбылась. И у  Томаса  тоже.  Спроси  у  Клинта  и
Фелины, сбылась их мечта или нет, - посмотрим, что они тебе ответят.  Спроси
у родных Джорджа Фарриса. Думаешь, они только и мечтали, как бы погибнуть от
руки маньяка?
   - Спроси лучше у супругов Фан, - тихо возразил Бобби.  -  Кто  они  были?
Беженцы, которые пустились в утлых лодчонках по Южно-Китайскому морю. Еды  -
всего ничего, денег - и того меньше. А теперь у них  собственные  химчистки.
Ремонтируют и перепродают дома, неплохо  на  этом  зарабатывают.  Вон  каких
замечательных детишек растят.
   - Рано или поздно жизнь и им поднесет пилюлю, -  отрезала  Джулия.  Ей  и
самой претила эта безысходная горечь, она  чувствовала,  что  черная  пучина
отчаяния грозит поглотить ее, но бороться с отчаянием не было сил. -  Спроси
Парка Хэмпстеда из Эль-Торо, каково ему было, когда он  узнал,  что  у  жены
рак. Вряд ли они пришли от этого в восторг. А заодно поинтересуйся, много ли
радости ему доставила мечта о счастливой жизни с Мэрели Роман. Едва  человек
оправился после смерти жены, как вдруг -  на  тебе,  появляется  душегуб  по
имени Золт и прости-прощай красивая мечта. Порасспроси бедолаг,  прикованных
к больничным койкам, - у кого кровоизлияние в мозг, у кого рак. Узнай у тех,
кого в пятьдесят лет поразило старческое слабоумие, скоро  ли  они  надеются
зажить в свое удовольствие. Спроси у детей, которые из-за мышечной дистрофии
передвигаются только в инвалидных колясках; спроси у родителей тех, кого  мы
видели в интернате Сьело-Виста, действительно ли они мечтали, что у их детей
обнаружится болезнь Дауна. Спроси...
   Джулия осеклась. Кажется, ее заносит. А сегодня горячность  до  добра  не
доведет.
   - Ладно, - бросила Джулия. - Пойдем.
   - Куда?
   - Первым делом отыщем дом этой  гадюки,  его  мамаши.  Пошныряем  вокруг,
разведаем, что там внутри. Глядишь, и осенит.
   - Я его уже видел.
   - А я нет.
   - Что ж, пошли.
   Вынув из ящика тумбочки телефонный  справочник,  где  значились  телефоны
жителей Санта-Барбары, Монтесито,  Голеты,  Хоуп-Ранч,  Эль-Энканто-Хайтс  и
других окрестных городков, Бобби направился к двери.
   - Зачем он тебе? - удивилась Джулия.
   - Потом пригодится.  В  машине  объясню.  Сеял  мелкий  дождь.  Двигатель
"Тойоты" еще не остыл, и в ночной прохладе от  забрызганного  дождем  капота
поднимался пар. Издалека донесся короткий раскат грома. Томаса больше нет  в
живых.

***

   Смутные образы, подернутые рябью, напоминали отражение  на  потревоженной
глади пруда. Золт снова и снова  ощупывал  краны,  края  раковины,  зеркало,
аптечку,  вынимал  из  нее  тюбики  и  пузырьки.  Образы  наплывали,  но  не
прояснялись. Где сейчас Дакоты, из них все равно не узнаешь.
   Дважды в сознание Золта врывались картины, рисующие отвратительную похоть
Дакотов. Непонятно: тюбик с противозачаточной пастой и  пачка  гигиенических
салфеток  побывали  в  руках  Джулии  уже  давно,  однако   так   зарядились
психической энергией, что она до сих пор не рассеялась. Золт стал  невольным
свидетелем гнуснейших блудодейств, наблюдать  которые  у  него  не  было  ни
малейшего желания. Он тут же отдернул руки. Его мутило.  Ужасное  положение:
без этих распутников ему нипочем не добраться до Фрэнка,  и,  чтобы  достичь
цели, он вынужден окунуться в такую грязь.
   Неудача и крепко засевшие в памяти картины  распутства  довели  Золта  до
белого каления. Именем Божьим он предаст этот  дом  очистительному  пламени.
Спалит его. Сожжет дотла. Может, тогда порочные видения  перестанут  смущать
его душу.
   Он вышел из ванной и вытянул руки перед собой.  Спальню  сотрясла  мощная
силовая волна. Деревянная спинка кровати разлетелась в щепки. По  лоскутному
покрывалу кровати и одеялу заплясали языки пламени. Тумбочка рассыпалась  на
части, ящики туалетного столика выскочили, их содержимое посыпалось на пол и
мгновенно запылало.  Шторы  сгорели  так  стремительно,  словно  сделаны  из
вспых-бумаги, которой пользуются фокусники. Брызнули стекла в двух окнах  на
противоположной стене, и в пустые рамы, раздувая огонь, ворвался ветер.
   Золт часто сетовал, что загадочный свет, который  испускают  его  ладони,
поражает только неодушевленные предметы, растения и кое-каких  насекомых,  а
на людей и животных не оказывает ни малейшего действия. Как бы ему  хотелось
в одну прекрасную ночь заявиться в город и спалить заживо  десяток  тысяч  -
нет, сотню тысяч грешников! Какой город - не важно: всякий  город  -  притон
разврата, кишащий нечестивцами, которые возлюбили зло и предаются  мерзейшим
порокам.  Хоть  бы  кто-нибудь,  хоть  бы  одна  живая  душа  избрала   путь
благочестия - так нет. Вот Золт шагает по улицам, а грешники с криками ужаса
разбегаются от него, прячутся кто куда. Но он настигает их.  Вспышка  синего
света - и кости трескаются, черепа  разлетаются  вдребезги,  плоть  смята  в
лепешку, а срамной уд, прихотям которого они подчиняют чуть ли не  всю  свою
жизнь, оторван напрочь. Да, обладай Золт столь могучим даром,  не  дождались
бы грешники от него милосердия, какое являет им Всевышний. Пусть не забывают
выказывать Творцу,  который  милостиво  терпит  их  гнуснейшие  прегрешения,
подобающую благодарность и покорность.
   На такую безграничную благостыню способны лишь Господь Бог да мать Золта.
Самому же Золту эти чувства незнакомы.
   В коридоре  зазвенела  пожарная  сигнализация.  Золт  вышел  из  спальни,
направил палец на сигнальное устройство. Брызнули осколки.
   Сегодня телекинетические способности Золта проявлялись с небывалой силой.
Он превратился во всесокрушающее орудие.
   Не иначе это Всевышний вознаградил его за благочестие невиданной мощью.
   Хвала Создателю, его праведница-мать избежала пучины греха, в коей погряз
едва ли не весь род человеческий. Ни один мужчина не осквернил  ее  порочным
прикосновением, и на детях ее не лежит печать первородного греха. Золт  знал
об этом от самой матери, она представила ему и доказательства.
   Он спустился в гостиную, вскинул левую руку и поджег ковер.
   Фрэнк и близнецы  тоже  обязаны  своим  появлением  на  свет  непорочному
зачатию, однако они  эту  честь  ни  во  что  не  ставят.  Более  того,  они
пренебрегли дарованной им несравненной благодатью, вступили на стезю греха и
сделались пособниками дьявола. Золт не таков: он-то уж с пути праведного  не
собьется.
   Наверху ревело пламя, с треском рушились перегородки.  Наступит  утро,  и
груда черных  дымящихся  развалин  на  месте,  где  стоял  притон  разврата,
провозвестит вечную погибель, уготованную грешникам.
   Золт чувствовал, что  душа  его  очистилась.  Сознание  наконец  исторгло
непотребные картины распутства Дакотов.
   Он устремился обратно в агентство, чтобы продолжить поиски.

***

   Собираясь в путь, Бобби рассудил, что снова садиться за баранку Джулии не
стоит: она не спала без малого двадцать часов. Рекорд не рекорд,  а  все  же
напряжение чудовищное. Была и другая причина: как ни  крепилась  Джулия,  но
после известия о гибели Томаса ей было трудно сосредоточиться,  реакция  уже
не та. Бобби же до  вчерашнего  звонка  Хэла  из  больницы  успел  пару  раз
вздремнуть. Поэтому теперь машину вел он.
   "Тойота" проехала чуть ли не через всю Санта-Барбару и въехала в  Голету.
Дорогу  нашли  быстро.  Бобби  не   пришлось   останавливаться   у   станций
техобслуживания и расспрашивать, как добраться до Пасифик-Хилл-роуд.
   По  просьбе  мужа  Джулия  раскрыла  лежавший   на   коленях   телефонный
справочник, вынула из "бардачка" карманный  фонарь  и  принялась  отыскивать
фамилию Фогарти. Имени Бобби не знал - просто мужчина  по  фамилии  Фогарти.
Доктор Фогарти.
   - Не исключено, что он нездешний, - добавил  Бобби.  -  Но  мне  все-таки
кажется, что искать его надо здесь.
   - А кто это?
   - Когда мы  с  Фрэнком  путешествовали,  нас  дважды  забрасывало  в  его
кабинет.
   Бобби рассказал об этих мимолетных встречах.
   - Что же ты раньше не говорил?
   - Слишком много  у  нас  с  Фрэнком  было  приключений,  сразу  всего  не
расскажешь, приходилось кое-что опускать. Вот как про  этого  Фогарти.  Ведь
ничего особенного у него в кабинете не произошло. Но  со  временем  я  начал
подозревать, что он играет в этой  истории  не  последнюю  роль.  Понимаешь,
Фрэнк каждый раз спешил убраться  из  его  кабинета  -  вслед  за  нами  мог
заявиться Золт, и Фрэнк не хотел подставлять Фогарти. Раз Фрэнк  так  о  нем
беспокоится, не худо бы с ним побеседовать.
   Джулия склонилась над справочником и внимательно просматривала фамилии.
   - Фогарти Джеймс. Фогарти Дженнифер. Фогарти Кевин...
   - Если он не врач, а доктор каких-нибудь там наук, то наша затея - пустой
номер, - рассуждал Бобби. - Но если он все-таки медик, то в списке врачей  в
справочнике его все равно может не  оказаться:  он  уже  старенький,  вполне
возможно - на пенсии.
   - Есть! Фогарти, доктор, Лоренс Дж.
   - Адрес имеется?
   - Да. - Джулия выдрала из справочника страницу с адресом.
   - Отлично. Взглянем  на  зловещее  логово  Поллардов,  а  потом  навестим
Фогарти.
   Дорогу к дому Поллардов Бобби не знал. Он хоть и бывал возле него трижды,
но его доставлял туда Фрэнк. Так что определить, где  именно  находится  дом
1458 по Пасифик-Хилл-роуд, ему было не проще, чем угадать, на  каком  склоне
Фудзиямы они с Фрэнком очутились. Спасибо, по пути подвернулась  заправочная
станция, и служащий - длинноволосый парень с  закрученными  вниз  усищами  -
растолковал, куда ехать.
   Если верить почтовому адресу, то дома  вдоль  участка  Пасифик-Хилл-роуд,
который начинается сразу после Голеты,  относятся  к  Эль-Энканто-Хайтс.  На
самом же деле до самого Эль-Энканто еще ехать и ехать, а этот отрезок  шоссе
между двумя местечками проходит  по  заповедной  территории,  где  в  полной
неприкосновенности сохраняются заросли чаппарраля,  мескита,  калифорнийский
дуб и другие неприхотливые растения.
   Крайним в ряду  домов,  тянущихся  вдоль  Пасифик-Хилл-роуд,  и  был  дом
Поллардов. Стоял  он  очень  удачно:  окна  смотрели  в  сторону  океана,  к
побережью уступами спускались  холмы,  на  которых  живописно  располагались
многочисленные группки домов. Ночью отсюда открывалась дивная картина: целый
океан огней, которые сбегают вниз, к настоящему  океану,  окутанному  тьмой.
Если бы не ограничения на строительство вблизи заповедника, в  этом  райском
уголке давно бы вырос целый квартал дорогих особняков.
   Бобби сразу узнал жилище Поллардов. Фары выхватили  из  темноты  миртовую
изгородь и  ржавую  калитку  между  двух  высоких  каменных  столбов.  Бобби
притормозил. В окнах первого этажа ни  огонька.  На  втором  этаже  в  одной
комнате горел свет: шторы задернуты, но по краям виднелись светлые щелочки.
   Дом оказался с той стороны машины, где сидел Бобби.  Джулия  нагнулась  и
оглядела его.
   - Еле видно.
   - А там и смотреть не на что. Старая развалина. Проехав  еще  с  четверть
мили, Бобби повернул обратно. Теперь Джулия могла разглядеть дом  из  своего
окна.  Она  попросила  Бобби  пустить  машину  самым   тихим   ходом:   надо
присмотреться к дому повнимательнее.
   Когда машина медленно проплывала мимо калитки, Бобби догадался, что  свет
горит и на первом этаже. С  шоссе  освещенное  окно  было  незаметно  -  оно
выходило во двор за домом, - но на земле  виднелся  тусклый  белесый  отсвет
правильной формы.
   Джулия, обернувшись, не  отрывала  глаз  от  оставшегося  позади  участка
Полларда.
   - Слишком темно, - посетовала она. - Ничего не разобрать. Но  по  первому
впечатлению - гиблое место.
   - Очень, - подтвердил Бобби.

***

   Сестры сумерничали. Лилли лежала  на  спине.  Вербена  прикорнула  рядом,
положив руку сестре на грудь, прижавшись губами  к  ее  голому  шелковистому
плечу и согревая его своим дыханием. Кошки  тоже  взобрались  на  кровать  и
облепили тела сестер, точно окутали их теплым покрывалом.  Спать  сестры  не
собирались. Вот еще - спать в самую  горячую  пору,  пору,  когда  несчетные
ночные хищники выходят на охоту и начинается самое интересное.
   В этот миг  двуединое  сознание  сестер  обитало  не  только  в  кошачьих
черепах, оно вселилось и в голодную сову,  летающую  над  землей  в  поисках
добычи: может, какой-нибудь мышонок,  не  убоявшись  ночной  темноты,  сдуру
высунет нос из норки. Острый глаз у совы, зорче твари не найти,  но  клюв  и
когти у нее еще острее.
   Лилли ждала, дрожа от нетерпения, не мелькнет ли внизу  мышь  или  другая
зверюшка, понадеявшаяся, что высокая трава укроет ее от врагов. Боль и  ужас
дичи, свирепое ликование хищника были знакомы Лилли,  и  она  мечтала  снова
испытать все эти чувства сразу.
   В тишине раздавалось дремотное бормотание Вербены.
   Сова взмывала вверх, плавно скользила в вышине, кругами снижалась,  вновь
взмывала, но дичи не было и в помине. Внезапно на холм въехала  машина.  Она
притормозила перед домом Поллардов. Автомобиль, конечно же, привлек внимание
Лилли, а значит, и совы. Но ненадолго: машина задержалась у дома на какое-то
мгновение и поехала дальше. Однако через несколько секунд  она  вернулась  и
снова медленно-медленно проползла мимо калитки. Лилли вновь насторожилась.
   По ее мысленному приказу сова описала круг над автомобилем.  Затем  Лилли
велела птице  обогнать  машину,  спуститься  пониже  и  лететь  навстречу  -
посмотреть, кто это там так интересуется их домом.
   Зоркие глаза совы  хорошо  разглядели  водителя  и  женщину  на  переднем
сиденье. Ее Лилли видела впервые, а вот мужчину  за  рулем  она  уже  где-то
встречала. Ба, да это же  тот  самый  человек,  который  давеча  в  сумерках
появился вместе с Фрэнком во дворе за домом!
   Лилли давно решила, что убийство Саманточки не сойдет Фрэнк