Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
- циничный выродок в белом
халате и медсестру подобрал себе под стать. Им бы работать врачами в Дахау
или Освенциме, вот где пришлись бы ко двору".
Джулия сжала колено Бобби, словно хотела удостовериться, что безумный
врач, которого она слушает, - это не сон.
- Видели бы вы, какое дитятко сварганила эта девчонка! Как и следовало
ожидать - хоть сейчас в кунсткамеру.
- Минуточку, - остановила доктора Джулия. - Вы только что сказали, что от
этой связи родилась Розелль, мать Фрэнка.
- Совершенно верно, - кивнул Фогарти. - И она оказалась таким занятным
монстром, что любой ярмарочный балаган отдал бы целое состояние за право ее
показывать. Правда, полиция за такой показ по головке бы не погладила. -
Фогарти сделал паузу, наслаждаясь напряженным вниманием слушателей. -
Розелль была гермафродитом.
Бобби не сразу сообразил, что это значит. Потом уточнил:
- Вы хотите сказать, она была двуполая?
- Вот именно. - Фогарти сорвался с места и начал расхаживать по комнате.
Разговор его неожиданно раззадорил. - Гермафродитизм - крайне редкое
врожденное нарушение. Не каждому акушеру выпадает такая удача - принимать
роды у матери гермафродита. Бывает траверсивный гермафродитизм - это когда
наружные половые органы сформированы по признаку одного пола, а половые
железы - по типу другого. Есть еще латеральный гермафродитизм - ну и прочие
разновидности. Но Розелль... Розелль относилась к уникальнейшему виду
гермафродитов. Она обладала одновременно и мужскими, и женскими наружными
органами. - Фогарти схватил с полки толстый медицинский справочник и
протянул Джулии. - Посмотрите, там на странице сто сорок шесть есть
фотографии. Это как раз тот случай, о котором я рассказываю.
Джулия так поспешно передала справочник мужу, будто это не книга, а змея.
Бобби отложил справочник, даже не заглянув. Обойдется без фотографий:
воображением его бог не обидел.
Он чувствовал, как холодеют руки и ноги: наверно, кровь отхлынула к
голове, а то она буквально идет кругом. Бобби старался отогнать все мысли,
которые вызывал у него рассказ Фогарти. Какая мерзость! И хуже всего, что,
судя по странной улыбке врача, это еще цветочки - ягодки будут потом.
Фогарти все так же мерил комнату шагами.
- Влагалище, - продолжал он, - располагалось там, где ему и положено, а
мужской орган был несколько смещен. Мочеиспускание происходило через мужской
член, благодаря же влагалищу Розелль была способна к нормальному
деторождению.
- Картина уже ясна, - не выдержала Джулия. - Технические подробности
можно опустить.
Фогарти подошел к супругам и оглядел их озорными сияющими глазами, точно
рассказывал пикантный случай из медицинской практики, которым не год и не
два развлекал собеседников на званых обедах.
- Э, нет. Вы должны до конца понять, что она собой представляла, иначе
вам и дальнейшее будет непонятно.
***
Хотя сознание Лилли пребывало и в теле сестры, и в телах кошек, и в теле
совы, притаившейся на крыше веранды дома Фогарти, Лилли не пропускала ни
слова из того, что слышала сидевшая на подоконнике Ночнянка. А слышала она
все: оконное стекло чуткому кошачьему уху не помеха. Рассказ Фогарти Лилли
заворожил.
Несмотря на то, что незримое присутствие Розелль в старом доме ощущалось
повсюду, Лилли редко вспоминала мать. Люди вообще ее не занимали. Исключение
составляла она сама да ее сестра. Ну разве еще Золт и Фрэнк. А прочие - что
ей за дело до прочих? Дикие животные - вот это да. В их телах и проживала
она свою подлинную жизнь. Чувствуют они проще и обостреннее, чем люди,
нехитрым удовольствиям могут предаваться на каждом шагу, и при этом -
никаких тебе угрызений совести. Лилли толком И не знала свою мать и особой
привязанности к ней не испытывала.
Даже если бы Розелль вздумала проявить благосклонность к кому-нибудь,
кроме Золта, Лилли все равно дичилась бы матери.
Рассказ Фогарти захватил ее не потому, что она услышала много нового
(хотя эта история действительно была ей в новинку), но потому, что эти
обстоятельства, предрешившие судьбу Розелль, во многом повлияли и на ее
собственную жизнь. Пусть ее сознанию подвластны тела и души несметного
множества животных, пусть она воспринимает мир так, как воспринимают они, -
все равно никого на свете она так не любила, как себя самое. Дни и ночи
напролет она охорашивалась и холила себя, словно какой-нибудь зверек, и не
считалась ни с чем, кроме собственных желаний и прихотей. Интересовало ее
лишь то, что сулило ей выгоду и удовольствия или могло сказаться на ее
благополучии в будущем.
Сейчас у нее промелькнула смутная мысль: неплохо бы разыскать брата и
предупредить, что Фрэнк всего в двух милях от дома. Судя по звонкому
переливу ветра, Золт уже вернулся.
***
Фогарти вновь подошел к своему креслу, но не сел, а стал прохаживаться
вдоль книжных полок. Рассказывая, он постукивал пальцем по корешкам книг.
Джулия слушала, как Полларды старательно обрекали себя на вырождение, а
думала о Томасе. Родители вели правильную здоровую жизнь, но сына все-таки
поразила неизлечимая болезнь. Судьба одинаково жестока и к беспутным, и к
благоразумным.
- Я было решил, что, когда Ярнелл увидит этот изъян, он убьет ребенка и
выбросит на свалку или сдаст в приют. Куда там. Синтия ни за что не хотела
расставаться с маленькой. Говорит, хоть и увечная, а все-таки родное дитя.
Она назвала девочку Розелль в честь покойной бабки. Я подозреваю, что она
оставила ребенка назло Ярнеллу - чтобы каждый день смотрел на этого монстра
и вспоминал, как обошелся с сестрой.
- Разве нельзя устранить признаки одного пола хирургическим путем? -
спросил Бобби.
- Сейчас - запросто, а в те годы - сомневаюсь. Фогарти остановился у
стола и вынул из ящика бутылку виски и стакан. Налил себе немного и закрыл
бутылку. Гостям не предложил. Так даже лучше, все равно ни есть, ни пить в
этом доме Джулия бы не смогла: хоть кругом и отменная чистота, но ее одолела
брезгливость.
Фогарти отхлебнул теплого неразбавленного виски и продолжил:
- И потом, что толку в операции? Устранишь признаки одного пола, а
ребенок подрастет, и во внешности и поведении проявятся черты как раз того
пола, которого его лишили. Конечно, вторичные половые признаки можно
распознать и в раннем возрасте, но и тут легко ошибиться. А в сорок шестом
решить эту задачу было еще труднее. Наконец, Синтия не согласилась бы на
операцию. Я же говорю: она, как видно, хотела, чтобы изъян дочки стал брату
вечным укором.
- Но вы-то могли вмешаться, - не отставал Бобби. - Оповестили бы органы
здравоохранения, что ли.
- Вот еще! С какой стати? А, вы считаете, мне следовало позаботиться о
психическом здоровье девочки? Боже, какая наивность. - Фогарти сделал еще
глоток. - Мое дело маленькое: принял роды, обещал помалкивать, получил за
это кругленькую сумму - чего же еще? А родители забрали Розелль домой и
свалили все на приезжего.
- Этот ребенок... Розелль.., она была вполне здорова? - вмешалась Джулия.
- Вполне. Если не считать врожденного дефекта, здоровье у нее было
лошадиное. И умственно и физически она развивалась нормально, не хуже любого
ребенка, и очень скоро стало ясно, что внешне она будет выглядеть как
женщина. Само собой, не красавица, для манекенщицы фигурой не вышла - колода
колодой. И ноги чересчур крупные, но с мужчиной не спутаешь.
Взгляд Фрэнка оставался невидящим и безучастным, но левая щека пару раз
судорожно дернулась.
От виски доктор несколько размяк. Он уселся за стол, навалился на него
грудью и двумя руками взялся за стакан.
- В пятьдесят девятом году, когда Розелль исполнилось тринадцать лет,
Синтия умерла. Вернее, покончила с собой. Застрелилась. А через семь месяцев
после смерти сестры Ярнелл явился ко мне со своей дочкой. То бишь с Розелль:
он по-прежнему уверял, что она ему не дочь, а племянница. Словом, девчонка
была в интересном положении. И это в четырнадцать лет - столько же было и
Синтии, когда она ее родила.
- О господи! - ахнул Бобби.
Кошмарным событиям не видно конца. Они сменяли друг друга с такой
быстротой, что Джулия была готова схватить бутылку и хлебнуть прямо из
горлышка. Плевать, что это виски доктора Фогарти.
Фогарти сиял от удовольствия. Он сделал еще глоток и выждал паузу, чтобы
гости пришли в себя.
- Ярнелл изнасиловал дочь, которую зачала от него сестра? - пробормотала
Джулия.
Фогарти помолчал еще немного, наслаждаясь произведенным эффектом, и
ответил:
- Нет-нет, Ярнелла от одного ее вида бросало в дрожь. Он бы ее и пальцем
не тронул, за это я ручаюсь. Розелль призналась мне, в чем тут дело, и я ей
верю. - Доктор опять приложился к стакану. - А дело в том, что после
рождения дочери Синтия сделалась весьма набожна и пронесла эту набожность
через всю жизнь. Она и Розелль воспитала в том же духе. Девочка знала Библию
от корки до корки. И вот, сидя у меня в кабинете, Розелль рассказала, что
давно решила стать матерью. Господь, мол, отметил ее своим перстом - это она
о гермафродитизме, хороша отметина! - и она вознамерилась стать Его
непорочным орудием, дабы произвести на свет благословенное потомство. С этой
целью она собирала семя, исторгаемое ее мужским членом, и вносила в свой
женский орган.
Бобби взвился, словно его подбросила диванная пружина, и схватил со стола
бутылку.
- Еще стаканчик не найдется?
Фогарти указал на дверцу бара в углу - Джулия только что его заметила. В
баре Бобби обнаружил несколько стаканов и изрядный запас виски. Видно, врач
держал бутылку в столе только для того, чтобы не бегать через всю комнату
каждый раз, как захочется выпить. Бобби налил два полных стакана и дал один
жене.
- Я уже догадалась, что Розелль не была бесплодна, - сказала Джулия. -
Раз у нее были дети, то в этом сомневаться не приходится. Но мне почему-то
казалось, что мужской орган у нее не действовал.
- Она была способна к деторождению и в мужской, и в женской ипостаси. Так
сказать, сойтись сама с собой в полном смысле слова она не могла, вот и
прибегла к искусственному самоосеменению.
Когда нынче в агентстве, описывая путешествия с Фрэнком, Бобби сравнил их
с космическим бобслеем, Джулия никак не могла взять в толк, чего он,
собственно, так испугался. Теперь она, кажется, начинала понимать это
ощущение. Чудовищная неразбериха в родственных отношениях Поллардов, зыбкая
неопределенность пола - от всего этого ее пробрал озноб. А природа-то,
видно, куда злонравнее, чем представлялось Джулии, и вовсе не чужда брожению
хаоса.
- Ярнелл настаивал на аборте. Аборты тогда были делом прибыльным, потому
что закон их запрещал и операции приходилось проводить втайне. Только вот
незадача: оказалось, что девочка забеременела семь месяцев назад и так же,
как в свое время мать, скрывала беременность от Ярнелла. Какой уж тут аборт
на восьмом месяце - она бы умерла от кровотечения. Да я бы все равно
отказался. Своими руками все загубить? Ни за какие коврижки! Вы только
вообразите, как прихотливо смешалась в будущем ребенке кровь ближайших
родственников. Отпрыск гермафродита, рожденного от связи брата с сестрой, и
оплодотворивший самого себя! Мать ребенка одновременно приходится ему и
отцом, бабка - двоюродной бабкой, дед - двоюродным дедом. У всех
родственников - сходный генотип, причем генотип, на котором сказалось
пристрастие Ярнелла к галлюциногенам. Какими дефектами чревата такая
наследственность, было еще неизвестно, однако в том, что ребеночек будет
знатным уродом, я не сомневался и ни за что не хотел упустить возможность
увидеть его собственными глазами.
Джулия сделала большой глоток виски. Горло ей обожгло, во рту остался
противный вкус. Но делать нечего. Без спиртного она не выдержит.
- Я ведь стал врачом, потому что врачи хорошо зарабатывают, -
откровенничал Фогарти. - Со временем я сообразил, что, если махнуть рукой на
запрет и заняться абортами, можно заработать и того больше. Я и подался по
этой части. Бояться мне было нечего: дело свое я знал. А если кто-нибудь из
местного начальства грозил поднять шум, тоже не страшно: дашь на лапу - и
отвяжутся. Деньги потекли рекой. Теперь мне уже незачем было целыми днями
принимать больных. Деньги, досуг, развлечения - всего вдоволь. Я и помыслить
не мог, что мне подвернется такой интересный, с медицинской точки зрения,
такой забавный случай, как эта семейка.
Если Джулия не пришибла старика на месте, то вовсе не из уважения к его
сединам. Просто она хотела дослушать историю до конца, чтобы не упустить
что-нибудь существенное.
- Но, увы, первенец Розелль обманул мои ожидания. Ребенок родился
здоровеньким и, судя по всему, совершенно нормальным. А произошло это в
шестидесятом году. Назвали младенца Фрэнк.
Сидящий в кресле Фрэнк что-то пробормотал себе под нос.
***
Слушая дока Фогарти чутким слухом Ночнянки, Лилли села и спустила голые
ноги с кровати. Покой уютно устроившихся кошек был нарушен, обиженно
заворчала Вербена: она не довольствовалась тем, что ее с сестрой объединяют
одни и те же мысли, ей хотелось, чтобы и тела их никогда не разлучались. В
спальне было темно, хоть глаз выколи. Лилли призвала на помощь зрение кошек,
которые вились у ее ног, и направилась к двери.
Тут она вспомнила, что не одета, и вернулась к кровати натянуть трусики и
майку.
Золт может злиться сколько его душе угодно - Лилли его гнев не страшил.
Она вообще не боялась брата. Напротив, она только и думала, как бы довести
его до бешенства и вовлечь в смертоносную игру: охотник и дичь, ястреб и
мышь, брат и сестра. Золт - единственный из всех диких тварей, в чей мозг не
удавалось вторгнуться ее сознанию: он хоть и дикий, а человек, люди же ее
могуществу неподвластны. Есть лишь один способ соединиться с ним - влиться в
него собственной кровью, хлынувшей из разодранного горла. И для него нет
иного способа соединиться с сестрой, кроме как вонзить зубы в ее плоть.
В другое время Лилли нарочно ввалилась бы к брату нагишом в надежде на
то, что, не стерпев ее бесстыдства, он явит свою кровожадную натуру. Но
сегодня не до исполнения заветной мечты: Лилли еще не расквиталась с Фрэнком
за убийство своей бедной киски Саманты. И вот ее час настал: Фрэнк в двух
шагах отсюда.
Лилли оделась, выбралась из комнаты и побрела по темному коридору, ни на
минуту не теряя связь с Ночнянкой, Зитой и прочими четверолапыми и пернатыми
помощниками. У дверей комнаты, в которой после смерти матери поселился Золт,
она остановилась. Под дверью сияла узкая полоска света.
- Золт, - окликнула она брата. - Золт, ты здесь?
***
Точно отсвет прошлых войн или предвестие грядущей губительной войны,
черное небо рассекла яркая молния, и ночь сотряслась от оглушительного удара
грома. В окнах задрожали стекла. Почти полтора часа назад, когда Бобби и
Джулия уезжали из мотеля, они слышали далекие раскаты грома. Теперь
неспешная гроза наконец до них добралась. Пока это лишь пристрелка, дождь
еще не хлынул, но и этот зловещий фейерверк за окном как нельзя лучше
подходил к рассказу доктора.
Фогарти извлек из вместительного ящика вторую бутылку и плеснул себе еще
виски.
- Словом, Фрэнк меня разочаровал. Самый обычный младенец. Тоска, да и
только. Но два года спустя девчонка опять забеременела. Тут уж она меня
ублажила так ублажила, не то что с Фрэнком. Она снова разрешилась мальчиком
и назвала его Джеймс. Это были вторые, по ее выражению, "непорочные" роды.
Ее ничуть не смущало, что младенец оказался таким же чудищем, как и она
сама. Она посчитала его уродство знаком того, что он также обрел благодать
пред Богом и ему не грозит гнусное плотское вожделение. Тогда-то я и
догадался, что у нее котелок не в порядке.
"Глушить виски после почти что бессонной ночи - не дело. Как бы не
окосеть, - думал Бобби. - Мне сейчас нужна ясная голова". Однако чутье
нашептывало ему, что он может пить сколько влезет: спиртное все равно не
подействует - по крайней мере в нынешних обстоятельствах. Отхлебнув еще,
Бобби поинтересовался:
- Как прикажете вас понимать? Неужели этот битюг - тоже гермафродит?
- Нет, не гермафродит, а еще почище.
***
Золт открыл дверь.
- Чего тебе?
- Он сейчас здесь, в городе, - сказала Лилли. Глаза Золта сузились.
- Ты про Фрэнка?
- Да.
***
- Еще почище, - тупо повторил Бобби. Он поднялся с дивана и поставил
стакан на стол.
Стакан был почти полон, но Бобби вдруг почувствовал, что тут и виски не
поможет успокоиться.
Должно быть, Джулия тоже это поняла и отставила свой стакан в сторону.
- Джеймс - или Золт - родился не с двумя яичками, а с четырьмя, но без
полового члена. В период внутриутробного развития яички у плода расположены
в брюшной полости и лишь позднее опускаются в мошонку. Но у Золта опущение
не произошло, да и не могло произойти: у него и мошонки-то не было. Кроме
того, опущению препятствовал какой-то костный нарост. Поэтому все четыре
яичка так и остались в брюшной полости. Однако никакого нарушения функций у
них, по-видимому, не наблюдается, и они благополучно вырабатывают огромное
количество тестостерона, который влияет на развитие мускулатуры. Этим
отчасти объясняется его мощное сложение.
- Выходит, к половой жизни он не способен, - заключил Бобби.
- Судите сами: яички не опущены, полового органа нет. Сдается мне, что
целомудреннее его в целом свете не найти.
Бобби уже ненавидел хохоток старика лютой ненавистью.
- Две пары половых желез! - ужаснулся он. - Это же сколько они выделяют
тестостерона? Надо полагать, от него не только мускулатура развивается, а?
Фогарти кивнул.
- Выражаясь языком медицинских журналов, избыток тестостерона оказывает
воздействие - иногда радикальное - на функции головного мозга и вызывает у
больного повышенную агрессивность, вследствие чего он начинает представлять
опасность для общества. Проще говоря, парня так и распирает от собственной
сексуальной мощи, а дать ей выход он не в состоянии, поэтому избавляется от
нее необычными способами, чаще всего - совершая зверские преступления. Такое
чудовище, как этот тип, киношникам и во сне не снилось.
***
Сову Лилли отпустила, однако Ночнянка и Зита все еще повиновались ее
воле. Несмотря на приближение грозы, кошки ни на шаг не отходили от дома
Фогарти. Грома и молний они не боялись - Лилли отгоняла от них этот страх.
Стоя у двери в комнату Золта, она слушала, как Фогарти рассказывает Дакотам
об изъяне ее брата. Она давно знала про изъян - по словам матери, это знак
того, что из всех четырех детей Золт отмечен особой милостью Божьей.
Догадывалась Лилли и о связи между этим изъяном и лютым нравом Золта, из-за
которого брат стал для нее таким желанным.
Вот и сейчас, глядя на него, она хотела погладить его крепкие руки,
ощутить под пальцами литые мускулы - но все-таки удержалась.
- Фрэнк дома у Фогарти. Золт удивился:
- Мать говорила, Фогарти - орудие Божье. Это же он все четыре раза
принимал непорочные роды. С чего бы он вдруг приютил Фрэнка? Ведь Фрэнк на
стороне темных сил.
- И все-таки он у Фогарти. А с ним - какая-то парочка. Его зовут Бобби, а
ее Джулия.
- Дакоты, - прошипел Золт.
- Он у Фогарти, Золт. Надо рассчитаться с ним за Саманту. Убей его и
принеси сюда, а мы скормим ег