Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Триллеры
      Кунц Дин. Душа тьмы -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  -
о он утратил силу, позволявшую ему игнорировать мое присутствие, не то придумал хитрую уловку, чтобы лишить меня защиты, - этого я не знал. Повеяло слабым запахом мускуса, четче проявились ниспадающие темными волнами волосы, точно нарисованные пастелью. - Уходи! - Я ничего тебе не сделаю. - И я не хочу тебе зла, Симеон. Уходи. - Вчера, как ты помнишь, я сотворил меч из воздуха. Не надо недооценивать меня, хотя я и нахожусь в твоих владениях. - Я прошу тебя уйти. Здесь ты в опасности. - Какая же мне угрожает опасность? - Не могу сказать. Просто знаю, что опасность существует. - Не очень-то ты откровенен. - Это все, что я могу сказать. Я выхватил меч, и Ребенок мгновенно растворился в странной голубой дымке, словно прилипавшей к стенам, - и тут же в коридор со свистом ворвался ветер, увлекая ее прочь. Туман пополз по камню стен и втянулся в яму. Два часа на сеанс - два часа я находился на пыльной площадке над пропастью, ухватывая мысли и направляя их в водоворот, а какой-то иной уровень моего сознания отслеживал течение потока. Там было Б на темной траве... Близко склонившееся над холмом... Белое... БогБогБогБогБог... Б.., как вихрь над водами.., над полями.., идущий, идущий... Безжалостно приБлижающийся ко мне... Б... Б... Я потянулся и крепче ухватился за продолжение этой мысли, отчасти потому, что она могла привести к чему-либо интересному, отчасти потому, что была чрезвычайно сильна, странна и казалась полной образов. Внезапно площадка под моими ногами исчезла, и я полетел в пропасть, полную кипящей лавы. Порыв ветра поднял меня к реке прежде, чем я рухнул в этот котел безумия. Я летел как коршун. Река привела меня к океану. Вода в нем была взбаламученной и горячей - кое-где спиральными струйками поднимался пар. И плавали тающие льдины. Я вынырнул на поверхность, отчаянно пытаясь удержаться на гребне вихревого течения, направляя мысли и сражаясь исключительно за целостность своего собственного разума. Тут меня внезапно приподняло и швырнуло на пенный вал, взметнувшийся в тяжелое черное небо - как пуля из винтовки, завывая и крутясь, я полетел... ...прочь из мыслей и разума Ребенка. В комнате было темно. Гексаграммы горели на стенах, подсвечивая серьезные лица генералов и техников, на удивление похожих на горгулий. - Он выкинул меня вон, - тихо произнес я, нарушив звенящую от напряжения тишину. Все присутствующие повернулись ко мне с выражением крайнего недоверия. Хотелось бы мне, чтобы наше с генералом примирение началось раньше, тогда этот случай не выглядел бы столь подозрительным. - Он просто вышвырнул меня вон из своего разума, - повторил я. - Такое со мной случилось впервые. Я объяснял. Они слушали. И во мне крепла неизвестно откуда взявшаяся уверенность в том, что Ребенок смеется... Глава 8 Множились слухи о близкой войне. Китайцы перебили персонал двух последних посольств Западного Альянса в Азии - в бывшей Корее и на японских островах. Японцы отказались принять ответственность за зверское убийство. По официальной версии властей, группа китайского и японского происхождения прорвалась через полицейский кордон, защищавший посланцев Запада, и устроила дикий погром. Японская пресса указывала, что Запад должен был видеть возможность подобной акции, ибо к этому вела его собственная недальновидная политика, от которой всегда страдал Китай, и доведенные до крайней бедности люди, чувствующие себя отброшенными на окраину цивилизации, рано или поздно выплеснули бы гнев. Очевидцы событий утверждали, что японская полиция даже и не пыталась остановить погромщиков, словно получила приказ не препятствовать нападению на иностранные представительства. Трехмерный экран показывал обезглавленные тела - к вящему удовольствию тех, кто смаковал происшедшее. По улицам Токио маршировали колонны манифестантов, несущих насаженные на алюминиевые колья головы. Мертвые глаза соотечественников смотрели на нас с той стороны экрана... Пентагон в то же утро объявил о том, что открыт луч Бенсора, способный закоротить синапсы (области соприкосновения клеток) нервной системы человека. Названное по имени создателя, доктора Гарольда Бенсора, это излучение уже именовалось чиновниками Пентагона и их закадычными друзьями из военного ведомства в Москве "поворотным пунктом в холодной войне". Я не сомневался, что идея исходила от Ребенка, - я узнал это так же легко, как любой человек узнает свой дурной сон, по которому кто-то снял кино. Но цензура усвоила преподанный мною урок, и широкая публика понятия не имела о Ребенке. Я не раз уже размышлял, какой черт дернул этого Бенсора связать свое имя с таким постыдным изобретением, но мгновенно терял свое внешнее превосходство, вспоминая о том, что это оружие могли с тем же успехом назвать лучом Симеона Келли, ибо не кто иной, как я дал ему дорогу в жизнь. Я нес куда большую ответственность за его появление, чем кто-либо другой - даже Ребенок. Кто знает, что можно натворить этой проклятой штукой... На телеэкране замелькали кадры, запечатлевшие двух пленных китайцев, на которых было опробовано это оружие. Они бились на полу своих камер, с невидящими глазами, ничего не слыша, дергались, словно марионетки на невидимых веревочках. Непостижимо! Я выключил телевизор. Отодвинул свой недоеденный завтрак и достал из шкафа пальто. Мы с Мелиндой условились встретиться у нее дома для следующего интервью, и мне не хотелось пропускать его. Кроме того, я надеялся хоть немного отвлечься от чувства вины, завладевшего мною. Все интервью проходили в ее квартире, оснащенной всевозможным оборудованием, которое она предпочитала не таскать с места на место. В этот вечер, кроме всего прочего, мы собирались в театр, так что предстояла не совсем деловая встреча. Да и вообще эти интервью стали для меня чем-то большим, нежели просто работа. Я прислушался к советам своего компьютерного психиатра и пытался принять людское тепло. Мелинда делала встречные шаги - поцелуи, прикосновения, словно бы невзначай оброненные слова... Мне, жаждущему общения и человеческой теплоты, которыми я так долго был обделен, эти проявления чувств казались маленьким чудом, почти опьяняли. Возможно, я придавал всему этому гораздо большее значение, чем оно того стоило. Небо, опять свинцово-серое, сыпало снегом. Стояла настоящая зима, точно с рождественских открыток - белая, снежная и морозная. Где-то в вышине летал "Дрэгонфлай". - Обращалось ли ЦРУ с тобой плохо в другое время? - задала вопрос Мелинда. Черный микрофон растопырился над нами, как насосавшийся паук. Позади дивана, на котором мы сидели, шуршали бобины магнитофона, аккомпанируя моему рассказу. - Не так часто, как доктора, которые относились ко мне вовсе не как к человеку, а скорее как к некоему существу, которое нужно подгонять, заставлять и колоть. Я помню, однажды... - Подожди с воспоминаниями, - сказала она, перегнулась через спинку дивана, остановила магнитофон и отложила в сторону микрофон. - На сегодня достаточно. Если продвигаться слишком быстро, твой рассказ утратит эмоциональный колорит. Стремясь поведать о слишком многом, ты тонешь в деталях. Это случается со всеми. - Так я и думал, - сказал я. Она была одета в милую блузку с фестончатым вырезом, на разглядывании которого я себя и поймал. И испытал чувство сродни шоку. Нет, я не испытал отвращения, как некогда. На самом деле ее полная, прекрасной формы грудь волновала меня. Вероятно, мой компьютерный психиатр был прав: это и есть цель, вполне законное желание. Мелинда проследила направление моего взгляда. Возможно, из-за этого и случилось все остальное - она ожидала знака, и вот теперь увидела. Придвинулась ближе и, наклоняясь ко мне, дразняще провела кончиком языка по приоткрытым губам, как бы желая сказать: "Как ты себя чувствуешь? Пришло ли время? Почему ты ничего не делаешь?" И я повиновался ее желанию. Коснулся ее губ своими, обнял обеими руками и почувствовал, как полная грудь прижалась ко мне. И это не было отвратительно. Потом я провел рукой по ее ноге, ощутив тепло бедер под юбкой. Расстегнул блузку, высвободил грудь и прикоснулся к ней губами. Минута растянулась в час, и наслаждения в ней было заключено на сто лет. Мелинда стояла передо мной - смуглая стройная женщина в сиянии молодости. Мы поцеловались и ничего не говорили, потому что слова нам больше не требовались. Я надолго задержался возле своей машины, глядя на снег и проходящих пешеходов и размышляя о том, что нужно снова идти в ИС-комплекс и сражаться с Ребенком. Впервые в жизни я был с женщиной, и она оказалась богиней. Я не почувствовал, что меня используют, совращают или надо мной насмехаются, пребывая на верху блаженства. Наконец я очнулся от раздумий, сел в машину, захлопнул дверцу. И сидел минут пять, прежде чем поехал. На моем теле еще горели ее прикосновения. На губах пылали поцелуи. Всю дорогу до ИС... Я влюбился. Я даже не пытался считать ее мысли - ни разу с нашей первой встречи, а это было не в моих правилах. Мне захотелось наделить ее той же привилегией, что и Харри, прежде чем она сделала для меня хотя бы половину того, что сделал он, прежде чем я понял - принимает ли она меня или унижает. Думаю, поначалу я испугался мысли, что она любит меня, а потом - что может не любить. Как глуп я был в тот вечер несколько недель назад, когда она впервые увидела меня и проявила ко мне интерес - обольстительно улыбалась, как делают все женщины. Я удрал. Не стал дожидаться, пока меня попросят показать пару трюков, и укрылся в своем доме, воображая, будто интересуюсь ею. Дурак. Я был тогда старше, но младше, чем сейчас. Кучка "крикунов за мир" непонятно зачем собралась перед зданием полицейского участка. Они разбили окна камнями. Фаланга копов выдвинулась из-за ограды, как раз когда я проезжал мимо. Половина демонстрантов устремилась по аллее направо, другая половина - по улице. Они что-то распевали, хотя я не мог понять, что именно. За ними ехал "ревунок", из его башни торчал ствол газомета, который поливал их какой-то дрянью. Демонстранты ругали наше правительство, вражеские правительства и все прочее заодно. Светофор мигнул, и тут я увидел, как "ревунок" проехался по упавшей девушке, переломив ее позвоночник, словно хворостинку. Это никоим образом не было частью стандартной процедуры разгона демонстрации. Но прежде чем я успел подумать, что это всего лишь несчастный случай, водитель бронированной машины наехал на паренька лет семнадцати, впечатал его в фонарный столб и двинулся дальше. Вспыхнул свет. Я проехал мимо, чтобы не создавать пробки. Мне пришлось объехать один из перекрестков, на котором сидело несколько сот человек - в знак гражданского неповиновения. Я впервые заметил, что среди молодежи были и люди постарше. Да нет, там, пожалуй, собралось куда больше взрослых, чем юнцов. Выбрав другой маршрут, я погнал к ИС-комплексу. Что случилось с тех пор, как я слушал новости в последний раз, почему среди них столько взрослых? Сердце застучало быстрее. Что же такое случилось? Единственное, что я мог делать, - сканировать мозг Ребенка в поисках нового оружия, чтобы крепла мощь нашей страны и мы могли победить, если начнется война, чтобы в конце концов вернуть видимость нормальной жизни, в которой мы с Мелиндой найдем свою нишу и уединимся там. Полагаю, это не слишком благородно. Но сама война не оставляет места для благородства. Выживают самые умные и хитрые. И даже им не всегда удается избежать потерь. За то время, пока я добирался до здания ИС, у меня созрело решение. Я любил Мелинду. Я боялся Ребенка. Он смог вышвырнуть меня из своего разума и, вероятно, способен даже поглотить. Что скрывалось за его повторяющимися предупреждениями и просьбами оставить его в покое? Вчера я нашел зацепку - что-то в Б-ассоциациях, что-то связанное с Богом. Я не горел желанием принести себя в жертву этому сильному измененному сознанию, однако не мог и позволить войне, разрушению коснуться моей жизни, погубить первое теплое отношение к женщине. Жизнь - это единственное, что достойно жизни, и я не позволю китайцам забрать ее у меня. А потому заберусь в разум Ребенка в последний раз, поймаю там, что смогу, и вытащу. А потом уйду, получу свои денежки и быстренько смоюсь. И первое, что я скажу им сегодня после возвращения: работа окончена, идите с миром. И, как бывает с большинством планов, все пошло совсем не так, как я предполагал. Они ждали меня. Морсфаген стоял посреди комнаты, где царила суматоха - рассыльные сновали туда-сюда с кипами бумаг. Генерал делал кому-то знаки, отдавал приказания и ухитрялся каким-то удивительным образом все время знать, что происходит с Ребенком. Харри нервно сжимал руки, хрустя пальцами. Под глазами у него залегли глубокие тени, левую щеку кривил застарелый тик, волосы перепутались. Желая узнать, что же волнует его, я, нарушив правило, которое сам же и установил, вторгся в его сознание. На поверхности его рассудка был мысленный образ тела, плавающего в луже крови. Под ним я прочел: "ВОЙНА". Слухи стали реальностью. Пламя разгоралось жарче, хотя детали растворялись. Черное, разлагающееся тело в луже застывшей крови... Потрясенный, я сел у стола и посмотрел на Морсфагена. На лице генерала выступила испарина. В руках он держал пачку сводок и отчетов - и руки его, как мне показалось, едва заметно дрожали. Черт их побери! Черт побери их всех! - Можно узнать подробности? - спросил я. - Союзные войска атаковали китайские дивизии, которые пересекли Амур, и вытеснили их обратно на китайскую территорию. Убито сорок семь китайцев, четыре японца. Семеро наших: два американца, один англичанин, остальные - русские. Через час Завитинск словно перестал существовать. Никто не отвечает на радиограммы. Стартовая площадка ядерных ракет не реагирует на вызовы. Из Белогорска сообщают о толчках и странном свечении в небе. Сейсмографы подтверждают, что взорвана компактная бомба. Наши войска на границе тоже больше не отвечают. Азиаты, охваченные жаждой мести, вероятно, двинулись на русские территории. Пока никаких реальных подтверждений. Можно делать ставки. - Я помогу. - В этом вы чертовски правы! - Выражение лица Морсфагена при этом было не из приятных. - Он готов? - спросил я. Генерал посмотрел на Ребенка. - В трансе. Мы ждали вас, чтобы ввести циннамид. Где вы были всю ночь? Что думаете о вчерашнем? Я пожал плечами: - Только то, что уже сказал. Он вышвырнул меня вон, потому что мне удалось найти мысленный поток, который он не хотел мне показывать. Ему это удалось, так как я ничего подобного не ожидал. Я недооценил его потенциал, но больше такой ошибки не допущу. - Уверены? - Насколько это возможно. - Ну, тогда начнем. - Сначала нужно сделать следующее, - потребовал я. - Выведите его из транса и скажите, будто меня еще нет - я куда-то исчез, и, пока меня найдут, вы начнете без меня. Предупредите, что станете его спрашивать под наркотиком, и посоветуйте не сопротивляться, иначе, мол, будет хуже. Задайте пару вопросов. Но только чтобы это выглядело убедительно. Когда он впадет в транс, я тайно приду. Возможно, он даже не узнает о моем присутствии. Черное раздувшееся тело (Мелинда!) в луже крови... К чертовой матери их всех! Морсфаген распорядился вывезти мутанта из ком-даты и предпринять предложенные мной действия. - Ты уверен в своих силах, Сим? - спросил Карри. Похоже, он хотел, чтобы я покончил с этим делом, но мы оба знали, что это нереально. Только Ребенок способен изобрести абсолютное оружие, которое сделает войну потенциально невозможной, и я не мог уйти, пока он не справится с поставленной нами задачей, - и, возможно, должен был заставить его делать то, чего он не хочет. Через десять минут они вернули Ребенка в комнату. Он был в трансе и под наркотиком. Весь мир лег мне на плечи. Смерть шагала подле меня... ...и как кот на мягких лапках, я шел тихо-тихо, крался... Словно привидение в старом доме - не принимая облика. Подобно весеннему бризу в траве. Я шел, и шаги мои были легки. Они не будили эха. А в лабиринте оказалось куда теплее, чем обычно. Стены были неприятно горячими на ощупь - странное изменение, прежде здесь царил холод. Я осторожно выглянул из-за угла и увидел Минотавра. Не подозревая о моем присутствии, он читал Библию в кожаном переплете, полностью поглощенный этим занятием. Медленно, чтобы не потревожить, я прошел мимо. Он не заметил. Пасифая, вот твое страшное дитя. Минос, твой лабиринт уродлив. Его нужно раскрасить и сделать удобнее. Тезей, оставь свой меч в ножнах, ибо не нужно убивать печального и скромного Минотавра. Провал светился оранжевым и пульсировал от поднимавшегося вверх мысленного жара. Опаляя края, он растекался по тоннелям лабиринта, изгоняя холод. В центре пропасти горела раскаленная добела точка. Я потянулся и ухватил ближайшую мысль. Это было оружие, но вовсе не панацея, чтобы исцелить все скорби мира, никакого абсолютного дракона, которого я искал. Формула вещества, вызывающего крысоподобную мутацию у нерожденных младенцев... Излучение, способное мгновенно вытягивать влагу из живых тканей, за считанные секунды превращая тело в иссохшую мумию... Там было множество ассоциаций с Б, некоторые из них вели к одной дальней точке, природу которой я не мог определить... ...слишком много мыслей с Б. Я стал исследовать их истоки и предназначение, но они, кажется, были совсем не тем, что нужно. И тогда я нашел его, абсолютное оружие. Случайная мысль. П... Поле Силы, способное не пропускать ничего, даже воздух, не позволяющее проникнуть внутрь ни бомбе, ни бактерии... Поле... Я поймал эту мысль и осторожно повел к основному потоку, к водовороту. Вот оно - абсолютное оружие, которое сделает все другое ненужным. Я думал, что действовал тонко, но я недооценил Ребенка. Позади меня зацокали копыта. - Пошел вон! - Нет. Ты не понимаешь. - Это ты не понимаешь! Он ринулся вперед, но я быстро отступил в сторону, ударил его и толкнул через край, в пропасть... Теория Поля Силы провалилась в водоворот. Вскоре ее услышат в темной комнате, запишут и передадут тому, кто воплотит в жизнь. Откуда-то из пропасти раздался вопль, оглушительное улюлюканье, которое разнеслось по всем тоннелям, отдаваясь эхом. Подтянувшись на краю пропасти. Минотавр перевалился на площадку. Я понял, что кричал не Минотавр, но больше не видел никого. - Что это такое? - спросил я, пытаясь перекричать невообразимый шум. Глаза его дико вспыхнули, он открыл рот, и я с ужасом увидел скользнувшую вперед змею. От моего удара он упал обратно в пропасть - и на этот раз полетел на дно. Пора в обратный путь, решил я, но когда подошел к пещере, свод ее рухнул, осыпав каменной крошкой мои ботинки. Выхода больше не было. Я направился к морю и увидел, что водоворот стихает. Там тоже не было выхода. Никакой надежды! Забавная ситуация. Иисус, который не может восстать из гробницы, потому что она заперта. Но я ведь избавился от этой иллюзии, разве нет? Что

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору