Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Триллеры
      Кунц Дин. Душа тьмы -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  -
Морсфаген, - сказал я ей. - И вы, разумеется, арестованы. Четверо охранников двинулись к нам. Я мог бы воспользоваться своими пистолетами. Они, кажется, этого не ожидали, в то время как я держал руки в карманах на влажных от пота рукоятках пистолетов, они готовы были купиться на мою кажущуюся беззащитность. Может быть. Но не наверняка. Кроме того, я помнил о герящих телах возле разбитого "ревунка", о вопящих от ужаса водителях, мчащихся навстречу смерти. Я не хотел, чтобы на моих руках была еще и эта кровь. Я мог бы просканировать их. Но проблема заключалась в том, что вторгнуться удалось бы только в один мозг. И вряд ли удалось бы сработать достаточно быстро, чтобы никто из этих четверых не успел запаниковать и открыть по нам огонь. Что случилось с Богом? Что это? Простые люди переиграли меня - меня, новоявленного Бога? - Сюда, пожалуйста, - сказал Морсфаген. И мы пошли за ним. Глава 7 Морсфаген приказал разместить вооруженных солдат повсюду, по всей Гробнице. Перед каждым окном, перед каждой дверью - везде, где я мог бы прорваться. Они поджидали меня, а я спокойненько вошел по главной лестнице, как самый твердолобый тупица. Они посмотрели, как я вошел, опознали меня, позволили мне забрать девушку, вывести ее наружу и подловили. Возможно, Морсфаген допустил это только затем, чтобы добавить еще несколько пунктов к тому обвинительному списку, который уже составило правительство. Но мне думалось, что он хотел унизить меня. И ему это удалось. Нас загрузили в "ревунок" и повезли по заснеженным улицам в здание ИС. Мелинду заперли в одной камере предварительного заключения, а меня - в другой, где не было ни окна, ни острых предметов. - Генерал Морсфаген увидит вас завтра утром, - сказал мне охранник, выходя. - Подождать не может, - сказал я. Дверь закрылась, щелкнул замок, и наступила тишина. Я рухнул на кровать - застонали пружины матраса - и принялся размышлять о собственной тупости, о том, какой я идиот, даже с присоединенным к моему интеллектом Ребенка. Я возвращался домой, чтобы собрать вещи, хотя знал, что они придут за мной. Это окончилось гибелью тех, кто был в "ревунке". Потом я отправился в тюрьму за Мелиндой - блестящий план, нечего сказать! - хотя должен был предвидеть, что они перестрахуются от неожиданностей. Вероятно, часть моего плана базировалась на хитрости Ребенка, но другая - на моей собственной вспыльчивости, а Морсфаген знал меня как свои пять пальцев - или даже лучше. Посмотри на себя, Келли, твердил я себе. Единственный в мире эспер, впитавший психическую энергию самого совершенного гения - и все равно в проигрыше. А все твое нежелание расстаться с иллюзиями. До встречи с Ребенком и лечением у компьютерного психиатра я воображал себя неким священным персонажем, блистательным произведением божественной воли, Христом Второго Пришествия. Но оказался не более чем человеком и должен был потерпеть полный провал, чтобы понять это. Я вмешался в течение событий, подобно Богу, но не сумел справиться со страхом и болью, потому что ни страх, ни боль не совмещались в моем представлении с образом божества. Теперь, совместно с Ребенком, я начал, не сознавая того, вновь примериваться к роли Бога. Возгордившись - ну как же, я эспер с гением в мозгах! - с презрением относился к простым смертным. И при всей своей самоуверенности, своем таланте и интеллекте потерпел поражение, ибо недооценил врага, как первый кроманьонец недооценивал неандертальца - до поры до времени. До поры до времени... Я поднялся. Ярость улеглась, на смену ей пришла решимость. Ну ладно, пусть я и не Бог. Я не всезнающ, не всемогущ и не выше этих военных чинов. Мне не искупить былую дурость, но по силам стать тем, с кем они не сумеют совладать. Причина, по которой Морсфаген и прочие смогли меня поймать, проста: они менее могущественны, но зато лучше организованы и уверены в себе. А я несобран и полон сомнений. Настало время познать себя, понять, что я такое и на что способен. Описав несчетное количество кругов по комнате, я снова опустился на кровать и расслабился. В эту ночь я узнал себя лучше, чем за всю жизнь. Я запустил сканирующие щупальца в поток моего собственного сознания. Никогда не делал этого раньше, хотя теперь это казалось мне самой естественной вещью в мире. Может быть, я всегда полагал, что знаю свои мысли и в достаточной мере осознаю сам себя. Но, разумеется, как и любой человек, не имел ни малейшего представления о том, что творилось в моей голове. Копаясь в неисчислимом множестве чужих умов, я считал свой собственный чем-то вроде неприкосновенной святыни. Скорее всего, я просто боялся того, что могу там обнаружить. Я исследовал себя. Рылся в своих Я, сверх-Я и Оно. И обнаружил, что чище, чем мог надеяться. Конечно, кое-что возмутило и напугало меня, но я усмотрел в этом родство с людьми, несмотря на свое искусственное происхождение. В ту долгую ночь я понял наконец природу общества. Я верно судил о людях, видел в них низших. Некоторые и в самом деле были ниже меня, некоторые - равны, а некоторые даже в чем-то превосходили. Каждый проблеск разумной жизни на планете столь индивидуален, столь отличен от других количественно и качественно, что обобщения просто недопустимы. А вот общество действительно ниже меня - я всегда это чувствовал, только истолковывал неверно. Не человек. Общество. Общество - это совокупность индивидуумов, не превосходящая отдельных своих частей. Каждый индивидуум может справиться со своей сферой деятельности. В правительствах и учреждениях те, кто наделен властью, избран править, вершить политику, воплощать идеи в жизнь. Они избраны обществом, каковое их и поддерживает, а поскольку все члены общества рознятся между собой и голосованием избирается нечто среднее, руководящие посты занимает посредственность. Интеллигенты голосуют за интеллигентных кандидатов, но больше этого никто не делает: все прочие не доверяют интеллигентам. Реакционеры и фанатики голосуют за своих лидеров, но кроме них за этих лидеров никто не голосует. В конце концов средние люди избирают посредственность - просто потому, что они оказываются в большинстве. А поскольку посредственности не хватает способностей решить проблемы различных групп общества, они создают скверное правительство и столь же скверные общественные учреждения, не доверяя интеллигенту и не полагаясь на его мудрость и страшась реакционеров и фанатиков, потому что эти люди угрожают прогрессу (непонятной сущности, которая - так учат простых людей - охватывает все сферы их жизни). Таким образом, они подавляют интеллигентов и реакционеров и заботятся о себе подобных. Но посредственность всегда остается посредственностью, и ей не удается толком заботиться о них, а потому коррупция процветает. Так вот и получается, что отдельный индивидуум способен разрешить проблемы в сфере своей деятельности, общее же правительство управиться не способно - разве что ему случайно повезет. Возможно, люди и понимают это, но для меня все это оказалось открытием. Чтобы выиграть в гонке за выживание, нельзя действовать по правилам общества, ведь в большинстве случаев сражаться приходится не с обществом, а с конкретными людьми. Победить можно, только играя по своим правилам - и не со стереотипами, не с абстрактным представителем общества даже, а с реальным противником. Мне надо вести себя с Морсфагеном не как с одним из военных заправил, а просто как с человеком. Его слабости кроются не в принадлежности к "товариществу" - оно слишком велико, чтобы иметь слабые места, - а в нем самом, в его собственной душе. Однако это не решает моих проблем. Если я не Бог, не высшая сущность, как я вообще могу действовать? Разве могу вести себя как обыкновенный человек, если с рождения думал о себе как о чем-то особенном, священном - как о сверхчеловеке? Ведь это противоречит всем тем теориям, пусть и ложным, которыми я руководствовался все это время. И вдруг я понял, что должен делать: стать наконец Высшей сущностью, Богом, которым всегда себя считал! Я снова принялся мерить комнату шагами. Толстый ковер заглушал их, и только стук настенных часов нарушал гнетущую тишину. Быть Богом... Бог был заключен в теле мутанта - в теле Ребенка, столь же сумасшедшего, сколь и Он сам; мы были заключены там втроем. Я не хотел связываться с Его личностью, но мог все же использовать Его психическую энергию. Энергию, которая породила галактики и вселенные, создала равновесие. Я мог отыскать в тельце Ребенка основу Его сущности, впитать ее и пропустить через свой разум, как сделал это с Ребенком. Бог станет частью меня, сольется со мной, утратив Свою индивидуальность. И тогда я воистину стану Богом. Я не мог заснуть до утра. Не терпелось увидеть Морсфагена, поговорить с ним как с человеком, убедить, чтобы он отвел меня к Ребенку. Как только он сделает это, мне больше не придется говорить с ним как человек с человеком. Я буду выше этого. Мне было страшно этой ночью, в каждой тени чудились какие-то громадные твари. Разум Бога, Его подсознание и сознание - как все это будет выглядеть? Смогу ли я справиться с этим или окажусь раздавленным и поглощенным Им? Я заставил себя забыть о такой возможности. Но страх остался. И страх этот был подобен страху маленького ребенка, впервые пришедшего в огромный собор и увидевшего гигантские, кажущиеся грозными фигуры святых, вырезанные на мраморе колонн. В девять утра явился улыбающийся Морсфаген. - Думаю, вы хотите узнать расписание на сегодня, - сказал он. Я ничего не ответил. Я играл ту роль, которую выбрал для себя сам. - Мы начнем с пресс-релиза о вашей вчерашней перестрелке с полицией. Вы знаете, что были серьезно ранены? Возможно, даже смертельно? Он хотел увидеть мою реакцию, чтобы верней раздавить меня. Но я ему такого удовольствия не доставил. - Затем мы покажем фильм об этой перестрелке - его уже сняли. Очень реалистично, особенно лужи крови. Мы нашли для вас великолепного дублера, снимали со спины и в тени, так что трудно сказать, кто это. Я ничего не сказал. Он прошуршал бумагами, которые держал в руках, и продолжил: - Согласно рапорту три офицера пали от вашей руки. Двое - из известных семей, а у одного брат - священник. Готовы снимки для прессы. Вечером пройдет слух, будто вы умерли на операционном столе. Надеюсь, вы понимаете, что мы спасаем вас от расправы, хотя вы и убили тех, кто был в "ревунке", и трех полицейских. А теперь - первый приказ на сегодня. Вы пойдете с нами и поможете доснять фильм в операционной. Дублер не заменит вас при ярком свете. Советую умереть убедительно, лежа там. Иначе вам дадут наркоз. Он сделал паузу, глядя на меня. Настало время мне разыграть свою партию: линия поведения была предельно ясна. - Послушайте, может, нам заключить сделку? - сказал я с отчаянием в голосе. Генерал улыбнулся. Он проглотил наживку. Слабость Морсфагена была не в том, что он жестко следовал военному уставу, а в том, что он жаждал власти над другими людьми, получал удовольствие, побеждая кого-либо. Я давал ему именно то, чего он хотел. Чтоб ему этим подавиться. - Я не вижу в этом необходимости. - Вы кое-чего не знаете, и если бы узнали, то здорово бы выиграли. Он сдвинул брови, потом снова улыбнулся: - И чего вы хотите за эту ценную информацию? - Свободу. Мне и Мелинде. Мы останемся в городе. Я буду делать то, что вы хотите. - Я в это не верю. - Послушайте, Морсфаген, я не обманываю вас. Мне в самом деле есть что сказать вам, и это может иметь огромное значение для Альянса. Я не лгу, и вы должны мне поверить. - С удовольствием бы вас послушал еще, - сказал он, растягивая слова: мое унижение доставляло ему искреннее наслаждение. - Но вы должны выбрать другое вознаграждение. Только не ваша свобода. - Позвольте нам с девушкой жить вместе. Хотя бы не разводите нас по разным комнатам. Он улыбался, делая вид, будто обдумывает мои слова: - Ну ладно. Она - лакомый кусочек, я уже говорил вам. Это вполне достаточное вознаграждение. А теперь скажите мне, что там у вас за тайна такая? Я начал говорить, но вдруг резко умолк, как и планировал, и окинул его подозрительным взглядом. Я должен был выглядеть жалким - сижу ссутулившись на кровати, небритый, пытаюсь купить крохотные поблажки, которые свободный человек и так имеет. Это и был тот образ, в котором я хотел перед ним предстать. - А можно ли вам доверять? - спросил я. - Откуда мне знать, сдержите ли вы свое обещание? - А ниоткуда! - Он рассмеялся. - Но это несправедливо! - вскричал я. Голос мой срывался на визг. Я был сломлен, да, сломлен. Я раскололся - на мелкие кусочки, и не стоило превращать меня в пыль. - Рассуждения о честности здесь неуместны, - сказал он. - Вам придется просто поверить мне. Или забыть об этом. Я помедлил и произнес: - Ну, терять мне, полагаю, нечего. Ладно, я вам скажу. - Снова помедлил, а потом признался: - Утверждая, будто мне опасно возвращаться в разум Ребенка, я солгал. Сказал это лишь для того, чтобы вернуться обратно в свое тело и покинуть ИС-комплекс. Я могу вернуться в его разум, как только захочу, и вытащить вам кучу всего полезного. Генерал истерически расхохотался, лицо его покраснело; он хлопал руками по бедрам, едва не растеряв все свои бумажки, пока не зашелся от смеха и не закашлялся. Снова посмотрев на меня, он сказал: - Я так и думал. Однако решил не рисковать и не посылать вас туда снова - по крайней мере пока, - потому что вы слишком ценны, чтобы потерять вас. В полицейском государстве у эспера куда больше обязанностей по выслеживанию врагов внутри государства, чем за его пределами. Теперь я могу рискнуть и прочистить мозги этому уродцу. Благодарю вас за любезно оказанную помощь в принятии решения. Он насмешливо изобразил благодарный поклон. - Когда вы приведете ко мне девушку? - спросил я, уже зная ответ. - Вы поверили мне - я это ценю. Нам выгодней сотрудничать, чем ссориться. - Надеюсь, что так. - Но есть истина, которую, я полагаю, вы должны усвоить для вашего же блага. Он умолк и выжидал, пока не стало очевидно, что надо задать ему вопрос: - И что же это? - Не верьте никому. Девушка останется в отдельной комнате. Я бросился на него, и тут охранник ударил меня в лицо прикладом своего карабина. На такое я не Ч рассчитывал. Мои зубы клацнули, челюсть пронзила боль, перед глазами вспыхнули звезды - разноцветные, с тысячью лучей, - и я мешком рухнул на кровать. Рот наполнился кровью. Я сплюнул на простыню. Пятно оказалось неожиданно ярким. - Усвоили урок? - спросил Морсфаген. - Вы солгали. - Ну, тогда мне кажется, что вы его усвоили. - Все военные - это кастрированные уроды, которые не способны ничего сделать с женщиной, а могут только избивать других. - Придержите язык, - предупредил он. - Бесполый ублюдок! - прошипел я. - Ларри! - позвал он молодого солдата. Парень шагнул вперед, держа карабин наготове. Морсфаген придвинулся ко мне. Ларри сделал еще пару шагов, встал передо мной, поднял карабин над головой - все это происходило медленно, как в балете, - и обрушил приклад на мое левое плечо. На этот раз я не увидел разлетающихся звезд, а только всеобъемлющую бархатную тьму... Я пришел в себя от запаха нашатыря и, закашлявшись, оттолкнул флакон, но больше никакого сопротивления не оказал. Морсфаген укрепился во мнении, что знает меня. Он ничего не заподозрил и считал мою ярость вполне естественной. Меня провели по коридору, втолкнули в лифт, доставивший нас в студию, где я изобразил им мертвеца. Очень убедительно, как мне сказал Морсфаген. Они даже позволили мне пролить немного крови... Днем фильм был уже готов. Его с нетерпением ждали в вещательных компаниях, чтобы прокрутить этот репортаж в качестве поучения и развлечения для добропорядочных граждан, коротавших вечер по домам. Из студии мы направились в комнату Ребенка, где ничего не изменилось: приглушенный свет, сбитые простыни, антисептики, запах болезни, тело мутанта на кровати. - Вы готовы? - спросил Морсфаген. Я был не просто готов, я ждал этого, и ждал с нетерпением! Но, конечно же, ничего не сказал. Сейчас я должен был казаться сломленным, мрачным и покорным. Морсфагену, похоже, это доставило живейшее удовольствие. Свет угас, магнитофоны завертелись. Ребенок дернулся в своей кровати, - я наконец мог прикоснуться к божественности, которую искал всю жизнь... ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ЧЕЛОВЕК КАК БОГ... Глава 1 Я коснулся сияния Его ментальной оболочки и вздрогнул от холодной мелодии абсолютной власти. Во мраке опустошенного сознания я проник через янтарную броню и заскользил по ее бесконечному изгибу к горизонту, до которого было, казалось, подать рукой. Через некоторое время я нашел слабое место в гладком янтаре, увидел движущиеся тени в глубине - тени образов в Оно и Я. Взрезав это пятно, я открыл его и соскользнул в разум Бога... Представьте себе самое большое во Вселенной зеркало, протянувшееся на миллион световых лет (какая разница, кто сотворил это чудо, нас интересует только зеркало само по себе). В этом огромном стекле могут отражаться бессчетные мириады образов, осколков и кусочков многоцветных ландшафтов и людей, событий прошлого и будущего и даже то, что происходило до начала всего. Еще представьте молот размером со звезду (и опять же нам дела нет до того, кто выковал этот инструмент), который ударяет в самый центр этого зеркала. И представьте себе разлетающиеся осколки посеребренного стекла, которые падают, падают, падают на дно Сущего, до конца Времени, чтобы лежать там в лужах черноты, сохраняя застывшие отражения. Таков был ментальный ландшафт Ребенка на этот раз; он сильно отличался от того, что я видел прежде. Это был разум сверхчеловеческих масштабов, сломанный и почти бесполезный, разум Бога, сотворившего Землю, Галактику, Вселенную и всех нас, Бога, который сотворил первые ДНК и РНК и положил начало безумнейшему сну. И это было самое беспорядочное место, какое я только видел, - беспорядочное и блистательное одновременно, дикое, странное, пугающее больше, чем любой разум, виденный мною за все годы работы. Я погружался в слой янтаря... ...через ледяные облака цвета свежепролитой крови... ...через чистый голубой туман - в расколотые видения, отражения этой безумной Вселенной... Некоторое время я висел там, едва не касаясь ногами сверкающих осколков звезд. Потом дотянулся босой пяткой до галактик и пошел по рухнувшим небесам к другому куску, в котором отражались джунгли и странные птицы. Казалось, я попал в джунгли, стал их частью, но отбросил это чувство и стал подниматься, пока не вознесся над ними, глядя вниз, - и увидел миллионы других сцен, ожидающих меня на плоской поверхности несуществующего. Я искал средоточие божественного - осколок стекла, который заключал в себя Его. Он не мог быть очень далеко. Но разве Бог не везде? Я шел через заросли цветов, где стебли тростника достигали толщины в два обхвата. Листья шуршали высоко над головой, не пропуская ни единого луча света. Я шел по земле, покрытой

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору