акси.
     Возвращаюсь в коридор, где  женщина, одетая в шелковую блузу, которую я
стирал вручную тысячу раз, подходит к мужчине в синем костюме. Они застывают
в дверях хозяйской  спальни. Женщина, на которую я работал, кричит: "Это он!
Помнишь? Он работал на нас! Это Антихрист!"
     Я сую ежедневник Фертилити  под мышку и удираю с ним. Продолжаю бежать,
через входную дверь, по улице к автобусной остановке, мне требуется еще одна
минута, чтобы найти сегодняшний день в тетрадке, и вот он ответ.
     В  1:25  сегодня  днем Рейс 2039, беспосадочный рейс  отсюда в  Сидней,
будет захвачен маньяком и разобьется где-то на австралийской равнине.
     Дамы и  господа, как  последний человек на борту Рейса 2039, здесь, над
огромной австралийской равниной,  я  должен  вас проинформировать о том, что
наш  последний  двигатель только что  сгорел. Пожалуйста,  пристегните  свои
ремни, и мы начнем наше финальное падение в забытье.
3
     Аэропорт  полон  агентами  ФБР,  ищущими  Тендера  Брэнсона,  Массового
Убийцу.  Тендера Брэнсона, Лжепророка.  Тендера Брэнсона, Уничтожителя Супер
Кубка. Тендера Брэнсона, который бросил свою прекрасную невесту у алтаря.
     Тендера Брэнсона, Антихриста.
     Я пересекаюсь с Фертилити у стойки продажи авиабилетов.
     Она говорит: "Один, пожалуйста. Я бронировала".
     Черную  краску  мы использовали  недели назад, и  показываются  светлые
корни моих  волос. Жирная  дорожная  пища снова  сделала меня  толстым.  Это
причина  того,  что  охранник-правша  посмотрел  на  меня  и  дотронулся  до
пистолета.
     Карман моего пиджака пуст, когда я проверяю его. Пистолет Адама исчез.
     "Если  ты  ищешь  пистолет  своего  брата, то  он  у  меня,  --  говорит
Фертилити, наклонив ко мне голову. --  Этот самолет будет захвачен, даже если
мне придется сделать это самой".
     Нет пуль, говорю я. Она это знает.
     "Нет,  они  есть,  --  говорит  она.  --  Я  лгала  тебе,   чтобы  ты  не
беспокоился".
     Значит, Адам мог застрелить меня в любой момент.
     Из  своей  большой  хозяйственной  сумки  Фертилити  достает  блестящую
погребальную урну. Билетному агенту Фертилити говорит: "Я возьму  с  собой в
полет прах моего брата. Возникнут ли с этим проблемы?"
     Билетный  агент  говорит:  нет,  никаких  проблем.  Охрана   не  сможет
просветить урну рентгеновскими лучами, но они возьмут ее на борт.
     Фертилити  платит  за  билеты,  и  мы  идем  к  выходу. Она отдает  мне
хозяйственную  сумку  и  говорит: "Я таскала  ее последние пол-часа.  Сделай
что-нибудь полезное".
     Охрана так озабочена урной, что не  удосуживается посмотреть на меня во
второй  раз. Это металл, и никто не хочет открывать  ее, а тем  более совать
туда руку.
     Здесь и  вдоль всего пути охранники,  похоже, стоят парами, смотрят  на
нас и говорят по  рациям. Урна бьет по  моей ноге через хозяйственную сумку.
Фертилити смотрит на билет и на номера выходов, мимо которых мы проходим.
     "Здесь,  -- говорит она и мы идем к выходу. Дай  мне мою сумку и исчезни
отсюда". Вокруг нас люди строятся в очередь, потому что авиакомпания сделала
первое объявление о посадке.
     Люди,  имеющие  билеты  с  номером  ряда от пятидесятого  до  семьдесят
пятого, просим вас занять свои места.
     Кто из этих людей сумасшедший террорист-угонщик, я не знаю.
     Внизу перед нами на конкорсе  пары  охранников собрались  по-четверо  и
по-шестеро.
     "Дай  мне сумку,"  -- говорит Фертилити. Она хватается  за ручки рядом с
моей рукой и тянет из всей силы.
     То, что она берет Тревора с собой, не имеет никакого смысла.
     "Мне нужна моя сумка".
     Люди,  имеющие билеты с  номером ряда от  тридцатого до сорок девятого,
просим вас занять свои места.
     Охранники  окружают нас,  семеня по конкорсу,  встают  на  нашем пути с
расстегнутыми кобурами и держат руки на пистолетах.
     И тут до меня доходит. Где находится пистолет Адама.
     Он в урне, говорю я и пытаюсь выкрутить сумку из рук Фертилити.
     Люди, имеющие билеты с номером ряда от  десятого  до двадцать девятого,
просим вас занять свои места.
     Одна ручка  хозяйственной сумки  отрывается, и урна  глухо ударяется  о
покрытый ковром пол, а Фертилити и я бросаемся за ней.
     Фертилити планирует угнать самолет.
     "Кто-то ведь должен, -- говорит она. -- Это судьба".
     Урна в руках у нас обоих.
     Люди, имеющие билеты с номером  ряда с  первого  по девятый, просим вас
занять свои места.
     Я говорю: Здесь никто не должен умереть.
     Последнее приглашение на посадку на Рейс 2039.
     "Этот самолет  должен разбиться в  Австралии, -- говорит Фертилити. --  Я
никогда не ошибаюсь".
     Охранник кричит: "Не с места".
     Повторяем, заканчивается посадка на Рейс 2039 в Сидней.
     Когда урна раскрылась, охрана уже окружила нас. Останки Тревора Холлиса
летят  во все стороны.  Прах к праху.  В глаза каждого.  Пыль  к пыли. В  их
легкие. Прах Тревора зависает облаком вокруг нас. Пистолет Адама выпадает на
пол.
     Раньше  Фертилити, раньше  службы безопасности,  до того,  как  самолет
отъедет от рукава, я  хватаю  пистолет. Окей, окей, окей,  окей,  мы сделаем
так, как хочет она, говорю я, приставив пистолет к ее голове.
     Я веду нас назад к выходу.
     Я кричу: Никому не двигаться.
     Я останавливаюсь, чтобы дать  билетному агенту оторвать ее билет, затем
я киваю на открытую урну и на останки Тревора по всему ковру.
     Пусть кто-нибудь соберет  все это назад при помощи совка и отдаст  этой
женщине здесь, говорю я. Это ее брат.
     Вся служба охраны приседает с пистолетами, нацеленными на мой лоб, в то
время как билетный агент  собирает почти всего Тревора назад в урну и отдает
его Фертилити.
     "Спасибо, -- говорит Фертилити. -- Это так трогательно".
     Мы садимся в этот самолет, говорю я, и мы взлетаем.
     Я веду нас по рукаву, думая о том,  кто в этом самолете может оказаться
настоящим сумасшедшим угонщиком.
     Когда я спрашиваю у Фертилити, она смеется.
     Когда я спрашиваю, почему, она говорит: "Это слишком иронично. Ты очень
скоро поймешь, кто угонщик".
     Я говорю: Скажи мне.
     Люди  в самолете  столпились  в  задней половине,  съежившись и опустив
головы. Рыдая. В проходе возле кабины -- куча из их бумажников и персональных
ноутбуков, мобильных телефонов,  диктофонов  с  микрокассетами, плееров  для
компакт-дисков, и обручальных колец.
     Люди действительно подготовлены.
     Как будто они сами до этого додумались.
     Как будто это имеет хоть какое-то отношение к деньгам.
     Я говорю команде пилотов закрыть входные двери. Как будто я не летал на
разных  самолетах  от стадиона к стадиону. Я говорю:  Приготовьте самолет ко
взлету.
     На   самых   близких  к  нам   сидениях  толстый   пакистано-выглядящий
бизнесс-костюмный  парень.   Пара   белых   студенчески-выглядящих   парней.
Китайско-выглядящий парень.
     Я спрашиваю у Фертилити: Который из них? Кто настоящий угонщик?
     Она становится на колени рядом с грудой  подношений и просматривает ее,
прикарманивая хорошие женские часы  и жемчужное  ожерелье. "Вычисли это сам,
Шерлок," -- говорит она.
     Она  говорит:  "Я  здесь  всего лишь невинная  жертва".  И она надевает
бриллиантовый теннисный браслет на свое запястье.
     Я кричу: Люди, пожалуйста, сохраняйте  спокойствие, но вы должны узнать
о том, что  опасный террорист-убийца находится на борту и собирается разбить
самолет.
     Кто-то вскрикивает.
     Я говорю: Заткнитесь. Пожалуйста.
     Я говорю всем: Пока я не выясню, кто этот террорист, всем оставаться на
своих местах.
     Фертилити берет бриллиантовый солитер из подношений и надевает его себе
на палец.
     Я  говорю: Один из  вас  угонщик.  Я  не  знаю,  кто именно, но  кто-то
планирует разбить этот самолет.
     Фертилити просто продолжает хихикать.
     У меня ужасное чувство, что я прозевал какую-то огромную шутку.
     Я говорю: Прошу всех расслабиться.
     Я говорю  стюарду, чтобы  он  пошел  вперед и  поговорил  с  командиром
экипажа.  Я  не  хочу никому  причинить  боль,  но мне  действительно  нужно
выбраться  из  этой  страны.  Нам  надо  взлететь,  а  затем  приземлиться в
каком-нибудь  безопасном месте, где-нибудь между этим местом  и  Австралией.
Затем все будут высажены.
     Фертилити, смеющейся рядом со мной, я говорю, что и ее высадят.
     Мы  должны завершить  это  путешествие, говорю я, но только  я  и  один
пилот. Как  только  мы взлетим во  второй  раз, говорю  я, я  позволю пилоту
выпрыгнуть с парашютом.
     Я спрашиваю: Вам ясно?
     И стюард под дулом пистолета, направленным ему в лицо, говорит: Да.
     Самолет  разобьется  в  Австралии,  говорю  я,  и  ни один  человек  не
погибнет.
     И до меня начинает доходить.
     Может, здесь нет другого, настоящего угонщика.
     Может, это я угонщик.
     Вокруг нас люди  начинают шептаться. Они узнали меня. Я массовый убийца
с телевидения. Я Антихрист.
     Я угонщик.
     И я начинаю смеяться.
     Я спрашиваю Фертилити: Ты все это подстроила, не так ли?"
     И, продолжая смеяться, она говорит: "Отчасти".
     И, продолжая смеяться, я спрашиваю, действительно ли она беременна.
     И, продолжая смеяться, она говорит: "Боюсь, что это так, но, ради всего
святого, я не предвидела этого. Это до сих пор стопроцентное чудо".
     Двери самолета захлопываются, и  самолет  начинает ползти в  сторону от
терминала.
     "Вот, -- говорит она. -- Всю жизнь ты нуждался в том,  чтобы  другие люди
говорили  тебе,  что  делать: твоя семья,  твоя  церковь, твои  боссы,  твоя
соц.работница, агент, твой брат..."
     Она говорит: "Ну а в этой ситуации никто не сможет тебе помочь".
     Она говорит: "Все, что я знаю, это что ты придумаешь, как  выбраться из
этого  бардака.  Ты найдешь, как оставить свою полностью  провальную историю
жизни позади. Ты будешь мертв для всего мира".
     Реактивные двигатели  начинают  выть,  а  Фертилити  дает  мне  мужское
золотое обручальное кольцо.
     "И после того, как ты расскажешь свою историю жизни и  уйдешь из нее, --
говорит Фертилити, -- после этого мы сможем  начать новую жизнь вместе и жить
долго и счастливо".
2
     Где-то на пути к Порту Вила на Новых Гебридах я в последний раз подавал
обед, так, как всегда мечтал.
     Каждый, кого я  застану намазывающим хлеб маслом до  того,  как  я  дам
команду, клянусь, я застрелю его.
     Каждый,  кто  выпьет  свой  напиток,  не  проглотив  еду,  также  будет
застрелен.
     Каждый,  кто  будет  черпать  ложкой  по   направлению  к  себе,  будет
застрелен.
     Каждый, кто будет пойман без салфетки на коленях --
     Каждый, кто будет двигать еду пальцами --
     Каждый, кто начнет есть, прежде чем все будут обслужены --
     Каждый, кто будет дуть на пищу, чтобы остудить ее --
     Каждый, кто будет говорить с набитым ртом --
     Каждый, кто будет пить белое  вино,  держа  бокал за основание, или кто
будет пить красное вино, держа бокал за ножку --
     Каждый из вас получит пулю в голову.
     Мы на высоте 9100 метров над землей,  летим со скоростью 730 километров
в час. Мы  в самом совершенном транспортном средстве, созданном человеком, и
мы съедим этот обед как цивилизованные люди.
1
     Итак, вот моя исповедь.
     Проверка, проверка, раз, два, три.
     Если бы я только мог понять, как отсюда выбраться. По словам Фертилити,
я мог  бы выбраться, находясь в воздухе. Я мог бы избежать аварии.  Я мог бы
перестать  быть Тендером Брэнсоном. Я мог бы избежать встречи  с полицией. Я
мог  бы,  таким образом, избавиться  от своего прошлого, от моей запутанной,
нестерпимой, жалкой, беспорядочной истории жизни.
     Фертилити  сказала, что  весь трюк в том, чтобы рассказать людям, как я
подошел к этой точке, и я пойму, как отсюда выбраться.
     Если бы я мог просто уйти и оставить старую историю моей жизни позади.
     Если я выживу, сказала она, мы могли бы заняться более хорошим сексом.
     Мы могли бы сотворить нашу новую жизнь вместе.
     Мы могли бы брать уроки танцев.
     Она  сказала, чтобы  я  закончил рассказ  именно  в  тот  момент, когда
самолет  врежется  в землю.  Тогда весь мир  будет думать, что я  мертв. Она
сказала начать с конца.
     Проверка, проверка. Раз, два, три.
     Проверка, проверка. Раз, два, три.
     Возможно, эта штука работает. Я не знаю. Слышите ли вы меня, я не знаю.
     Но  если вы слышите меня  -- слушайте. И если вы прослушаете эту запись,
то  узнаете историю о  том, как все  пошло неправильно. Перед  вами бортовой
самописец рейса 2039. Черный ящик.  Его так называют, несмотря на то, что он
оранжевый. Внутри  --  моток  проволоки,  постоянная  запись  обо  всем,  что
осталось позади. Вы обнаружили рассказ о том, как все произошло.
     Продолжайте слушать.
     Вы можете  нагреть  эту  проволоку до  белого  каления, и она все равно
поведает вам ту же самую историю.
     Проверка, проверка, раз, два, три.
     И  если вы слушаете, то  наверняка сами уже знаете, что  пассажиры были
высажены  из самолета  в  Порте  Вила,  в  Республике  Вануату,  в обмен  на
пол-дюжины парашютов и много крошечных бутылочек с джином.
     И когда мы вернулись в воздух и взяли курс на Австралию, пилот спрыгнул
с парашютом к свободе.
     Я продолжаю говорить это, и это правда: я не убийца.
     Я здесь один, на этой высоте.
     Все четыре двигателя сгорели, и начинается контролируемый спуск, крутое
пикирование  в направлении  земли.  Это  конечная фаза  моего  спуска,  и  я
приближаюсь  к  Австралии со  скоростью  9,8  метра в  секунду, моя конечная
скорость.
     Проверка, проверка, раз, два, три.
     Еще раз повторю: вы слушаете запись бортового самописца Рейса 2039.
     И на  этой  высоте, слушайте, на этой скорости,  в пустом самолете, вот
мой рассказ. И мой рассказ не разлетится на миллионы кровавых кусочков, и не
сгорит вместе с сотнями тонн обломков. Когда самолет разобьется, люди отыщут
бортовой самописец. И мой рассказ уцелеет.
     И я буду жить вечно.
     И если бы я понял, что Фертилити имела в виду,  я мог бы спастись, но я
не могу. Я глуп.
     Проверка, проверка, раз, два, три.
     Так что вот моя исповедь.
     Вот моя молитва.
     Мой рассказ. Мое заклинание.
     Слушайте меня. Смотрите на меня. Помните меня.
     Любимый Подонок.
     Долбаный Мессия.
     Несостоявшийся Любовник. Отправился к Богу.
     Я пойман здесь, в  этом пикировании, в моей жизни, в кабине реактивного
самолета, а желтая австралийская равнина быстро приближается.
     Есть так много вещей, которые я хочу изменить, но не могу.
     Все сделано. Теперь все это лишь история.
     Здесь жизнь  и смерть Тендера  Брэнсона, и я могу просто  уйти от всего
этого.
     А небо синее и чистое во всех направлениях.
     Солнце всеобъемлющее, обжигающее, и этот день прекрасен.
     Проверка, проверка, раз, два --