агнитофона на
заднем плане. Даже  перед тем,  как Тревор убил себя.  Она знала, что он это
сделает; это  было  в первом ее сне о будущем. Фертилити и я потанцевали еще
немного. Затем ей  надо было уходить.  Затем она пообещала, что на следующей
неделе, в следующую среду, в то же время, на том же месте, она будет там.
     Сегодня, от  фонаря к  фонарю,  я  иду шагом  фокстрот. В мозгу  у меня
звучит вальс. Память о Фертилити  Холлис осталась у меня в руках и лежит  на
моей груди. Так я возвращаюсь домой. Наверху телефон уже  трезвонит изо всех
сил. Возможно, это шизики, параноики, педофилы.
     Был там, хочу сказать я им. Делал это.
     Может,  это Фертилити Холлис хочет поговорить о  том, как она танцевала
со мной сегодня. Готова рассказать мне второе впечатление обо мне.
     Может,  она  расскажет  мне  по  секрету,  чем  же  таким  ужасным  она
зарабатывает деньги.
     Весь путь от двери лестничной клетки я бегу, чтобы ответить на звонок.
     Але.
     Дверь квартиры  все еще открыта за моей  спиной.  Рыбку надо покормить.
Шторы  до сих пор  открыты,  а снаружи  уже почти темно.  Кто  угодно  может
видеть, что у меня тут.
     Мужчина  на  другом конце  линии говорит:  "Посвяти  служению всю  свою
жизнь".
     Я автоматически  отвечаю: Возблагодарим  и  восславим  Господа за  день
трудов наших.
     Он говорит: "Пусть наши усилия помогут всем окружающим попасть в Рай".
     Я спрашиваю: Кто это?
     А он говорит: "Умри только тогда, когда закончишь всю свою работу".
     И вешает трубку.
36
     Существует способ полировки хрома при помощи газировки. Чтобы отчистить
рукоятки  столовых  приборов,  сделанные  из   слоновой  кости,  протри   их
подсоленным лимонным соком. Чтобы убрать блеск с костюма, смочи ткань слабым
раствором аммиака, а затем прогладь через мокрую тряпку.
     Секрет   приготовления   превосходного  тушеного   мяса   по-бургундски
заключается в добавлении небольшого количества апельсиновой кожуры.
     Чтобы удалить пятна от вишни, смочи их зрелым помидором, а затем смывай
как обычно.
     Главное -- не паниковать.
     Чтобы на  брюках держалась  стрелка,  выверни  их наизнанку  и  проведи
куском мыла по  внутренней  стороне  стрелки. Затем выверни обратно и гладь,
как обычно.
     Фокус в том, чтобы оставаться занятым.
     Несмотря на то, что звонил убийца, я делаю все, как обычно.
     Секрет в том, чтобы не позволять воображению свести тебя с ума.
     Всю ночь я чищу, я не могу заснуть. Чтобы вычистить духовку, я нагреваю
в  ней кастрюлю  с  аммиаком.  Другой способ сделать долговечную  стрелку на
брюках  -- смочить  тряпку, через которую их гладишь, разбавленным уксусом. Я
вычищаю сегодняшнюю грязь из-под каждого ногтя. Если бы я не  открыл окно, я
бы задохнулся от запаха нагретого аммиака.
     Вот, мне нужно всего лишь забыть об этом.
     Соц.работница  куда-то   пропала.   Каждые   десять   минут   я   звоню
соц.работнице в ее офис, но слышу лишь ее сообщение. Впервые за десять лет я
звоню ей,  и  это  все, что я  слышу. "Пожалуйста, оставьте сообщение  после
сигнала".
     Я говорю, что сумасшедший психопат, о котором она мне говорила, вот, он
звонил.
     Всю ночь я названиваю ей в офис каждые десять минут.
     Пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала.
     Она должна предоставить мне какую-нибудь защиту.
     И ее автоответчик продолжает отключать меня. Поэтому я звоню снова.
     Пожалуйста, оставьте сообщение.
     Мне нужна вооруженная круглосуточная полицейская охрана.
     Пожалуйста, оставьте сообщение.
     Кто-то может быть в коридоре, когда мне потребуется сходить в туалет.
     Пожалуйста, оставьте сообщение.
     Убийца, о котором она мне  говорила, знает, кто я. Он звонил. Он знает,
где я живу. У него мой телефонный номер.
     Пожалуйста, оставьте сообщение.
     Позвони мне. Позвони мне. Позвони мне.
     Пожалуйста, оставьте сообщение.
     Если утром  обнаружится,  что  я совершил самоубийство,  знай, что  это
убийство.
     Пожалуйста, оставьте сообщение.
     Если я кончу свои дни от рук  какого-то  убийцы,  который запихнет  мою
голову в  духовку, то это будет лишь потому, что она никогда не прослушивает
записи автоответчика.
     Пожалуйста, оставьте сообщение.
     Слушай, говорю я аппарату. Это  серьезно.  Это не параноидальный  бред.
Она ведь уже вылечила меня от него, так?
     Пожалуйста, оставьте сообщение.
     Это не шизоидные фантазии. У меня нет галлюцинаций. Поверь мне.
     Пожалуйста,  оставьте   сообщение.  Затем  ее  кассета  для   сообщений
заканчивается.
     Всю  ночь я не сплю и  слушаю, придвинув холодильник  ко входной двери.
Мне нужно в туалет,  но не так сильно, чтобы рисковать жизнью. Люди проходят
по коридору,  но никто  не останавливается.  Никто не  касается моей дверной
ручки всю ночь. Телефон просто звонит и звонит,  и я отвечаю в  надежде, что
это  соц.работница,  но  это  никогда  не  бывает  она.  Это  обычный  парад
человеческого  ничтожества. Беременные разведенные. Хронические  страдальцы.
Жертвы обстоятельств. Им приходится быстро  выкладывать свои признания, пока
я не повесил трубку. Мне нужно, чтобы линия оставалась свободной.
     Каждый  телефонный звонок наполняет меня  радостью и  ужасом, поскольку
это может быть соц.работница или убийца.
     Нападение или спасение.
     Положительная и отрицательная мотивация для ответа на звонок.
     Посреди моей паники, Фертилити звонит, чтобы сказать: "Привет, снова я.
Я думала о тебе всю неделю. Я хотела спросить: это что, против правил, чтобы
мы встречались? Я действительно хочу встретиться с тобой".
     Все еще прислушиваясь к шагам,  ожидая, что тень  накроет полоску света
под  входной  дверью, я  поднимаю штору,  чтобы посмотреть,  нет ли кого  на
пожарной  лестнице.  Я спрашиваю: что насчет  ее друга? Разве она  не должна
была с ним снова встретиться сегодня?
     "А, он, -- говорит Фертилити. -- Да, я видела его сегодня".
И?
     "Он пахнет  женскими духами и  лаком  для волос, -- говорит Фертилити. --
Мне не кажется, что мой брат хоть раз видел его".
     Духи  и лак для волос были для опрыскивания роз, но я не мог сказать ей
об этом.
     "И еще у него ногти были выкрашены красным лаком".
     Это красная краска, которой я подновляю розы.
     "И он ужасный танцор".
     В этот момент я позабыл о своем возможном убийстве.
     "А его зубы отвратительные, не гнилые, но изогнутые и маленькие".
     Ты мог бы вонзить мне нож в сердце, но было бы слишком поздно.
     "И у него эти грубые маленькие обезьяньи руки".
     В этот момент убийство было бы дыханием весны.
     "Это должно означать, что член у него маленький, как сосиска".
     Если Фертилити продолжит говорить,  у  моей  соц.работницы завтра утром
будет одним клиентом меньше.
     "И хоть он и не страдает ожирением, -- говорит Фертилити, -- хоть он и не
кит, но он слишком толстый для меня".
     На случай,  если  снаружи притаился снайпер, я открываю  шторы и  встаю
своим  грубым  жирным телом возле окна. Пожалуйста, кто-нибудь с винтовкой с
оптическим прицелом. Застрелите меня прямо здесь. Прямо в мое большое жирное
сердце. Прямо в мою маленькую сосиску.
     "Он совсем не похож на тебя," -- говорит Фертилити.
     О, я думаю, она будет удивлена, насколько мы похожи.
     "Ты такой загадочный".
     Я спрашиваю, если  бы  она  могла  изменить  одну вещь в  том парне  из
мавзолея, что бы это было?
     "Только  чтобы  он перестал приставать  ко  мне, -- говорит она, -- я  бы
убила его".
     Что  ж, она  не одинока  в  этом. Давай  же. Возьми номерок и встань  в
очередь.
     "Забудь о нем, -- говорит она, и ее голос  становится глубже. -- Я звоню,
потому что хочу, чтобы ты оторвался. Скажи, что ты хочешь,  чтобы я сделала.
Заставь меня сделать что-то ужасное".
     Вот он шанс.
     Это следующая часть моего большого плана.
     Это из разряда вещей, за которые я отправлюсь в Ад, но я говорю ей. Тот
парень, который тебе не понравился. Я хочу, чтобы  ты перепихнулась с ним, а
затем рассказала бы мне, на что это похоже.
     Она говорит: "Ни за что. Никогда".
     Тогда я кладу трубку.
     Она говорит:  "Подожди. Что  если я позвоню тебе и совру? Я могу просто
все выдумать. Ты и не узнаешь".
     Нет, говорю я, я узнаю. Я мог сказать.
     "Я ни за что не хочу спать с этим выродком".
     А что если она просто поцелует его?
     Фертилити говорит: "Нет".
     А  что если она  выберется  с  ним  куда-нибудь на  денек? Они могли бы
куда-нибудь поехать на  выходные.  Уведи его  из  мавзолея, и, возможно,  он
будет выглядеть лучше. Съезди с ним на пикник. Сделай что-нибудь смешное.
     Фертилити говорит: "А ты со мной поедешь?"
     Определенно.
35
     Солнце будит меня, скрючившегося возле плиты с ножом для мяса в руке. В
моем  состоянии мысль о  том, чтобы  быть убитым, выглядит не так  уж плохо.
Спина болит.  Кажется, будто глаза раскрыты при помощи бритвы. Я  одеваюсь и
иду на работу.
     Я сижу на заднем сидении автобуса, чтобы никто не мог сесть позади меня
с ножом, ядовитой стрелкой или удавкой из фортепианнной струны.
     Возле дома, где я работаю, на  подъездной  дорожке стоит обычная машина
соц.работницы.  На  лужайке  какие-то простые красноватые  птицы  бродят  по
траве. Небо синее, как и следовало ожидать. Ничего не выглядит необычным.
     Соц.работница,  стоя на  четвереньках,  так упорно  отчищает плитку  на
кухне при помощи хлорной извести и аммиака, что воздух вокруг нее переполнен
токсинами, и у меня выступают слезы.
     "Я надеюсь, ты не будешь возражать, -- говорит она, продолжая чистить. --
Это было в твоем ежедневнике, а я приехала слишком рано".
     Хлорная известь плюс аммиак равно смертельному хлоргазу.
     Слезы  стекают  у меня  по  щекам,  я  спрашиваю, получила  ли она  мои
сообщения.
     Соц.работница  дышит  в основном  через сигарету.  Должно  быть, пары --
ничто для нее.
     "Нет,  я  взяла  больничный,  --  говорит  она.  --  Вся  эта  чистка так
захватывает. И  еще  я  приготовила  кофе и испекла булочки.  Почему бы тебе
просто не отдохнуть?"
     Я  спрашиваю, разве она не  хочет услышать  обо  всех  моих  проблемах?
Сделать заметки? Убийца звонил  мне  прошлой ночью. Я не  спал всю  ночь. Он
выбрал меня следующей жертвой. Ради бога,  пусть она  перестанет тереть пол,
встанет и позвонит в полицию ради моего блага.
     "Не волнуйся, -- говорит она. Она опускает щетку в ведро с водой. -- Темп
самоубийств вчера сделал большой скачок. Вот почему я не должен звонить туда
сегодня утром".
     Если  она будет чистить пол так, он никогда уже не станет  чистым. Если
ты  хоть  раз  счистишь  глянцевое  покрытие с  винилового  пола при  помощи
окислителя вроде хлорной извести, тебя выебут. Если  сделать  это, пол будет
пористым,  и все будет  оставлять  на  нем  пятна.  Не дай Бог  я  попытаюсь
объяснить ей все это. Она думает, что отлично справляется.
     Я спрашиваю: Ну и как же высокий темп самоубийств спасет меня?
     "Не понимаешь?  Мы потеряли еще одиннадцать клиентов за прошедшую ночь.
Девять предыдущей ночью. Двенадцать ночью раньше.  Это какой-то оползень," --
говорит она.
     Ну и?
     "При тех цифрах, которые сейчас каждую ночь, если убийца и  существует,
ему не нужно никого убивать".
     Она  начинает петь.  Может, начинает  действовать смертельный  хлоргаз.
Начистившись, она начинает пританцовывать под свою песню.  Она говорит: "Это
не совсем здесь уместно, но поздравляю".
     Я последний Правоверец.
     "Ты почти последний уцелевший".
     Я спрашиваю, сколько их еще.
     "В этом городе -- один, -- говорит она. -- По стране -- всего пять".
     Давай  поиграем,  как  в  старые  добрые времена, говорю  я  ей.  Давай
достанем  старое Диагностическое  и Статистическое Пособие по  Расстройствам
Психики и  найдем,  как  бы мне еще сойти  с ума. Ну давай  же.  В  память о
прошлом. Доставай книжку.
     Соц.работница вздыхает  и смотрит на мое отражение с  лицом,  мокрым от
слез, в ее  луже  грязной воды на полу. "Слушай, -- говорит она. -- У меня тут
есть  настоящая работа. Кроме того, ДСП  потерялось. Я  не  видела его  пару
дней".
     Она водит щеткой туда-сюда и говорит: "Но я о нем не жалею".
     Окей, это были непростые десять лет. Почти всех ее клиентов больше нет.
Она перенервничала. Перегорела.  Нет,  сгорела. Кремирована.  Она смотрит на
себя, как на неудачницу.
     Она  страдает  от  того,  что называется  Приобретенной  Неспособностью
Помочь.
     "Кроме того, -- говорит она, упорно отчищая последние участки, где винил
все еще  не  поврежден, -- я  не могу всегда  держать  тебя  за руку. Если ты
собираешься  убить себя,  я  не  смогу тебя остановить, и это  не моя  вина.
Согласно моим записям,  ты очень счастлив и  уравновешен. Ты  прошел  тесты.
Эмпирическое свидетельство, чтобы доказать это".
     Из-за этих паров я втягиваю свои слезы носом.
     Она говорит: "Убьешь ты себя или не убьешь,  но прекрати мучить меня. Я
пытаюсь разобраться в своей собственной жизни".
     Она говорит: "Ежедневно в Америке люди совершают самоубийства. Ситуация
не становится хуже из-за того, что ты знаешь большинство из них".
     Она говорит: "Ты не считаешь, что пора  выпорхнуть из-под родительского
крыла?"
34
     Ходили слухи,  что тебе надо будет ладонью сжать лягушку до смерти. Что
надо будет  съесть  живого дождевого  червя. Чтобы  доказать,  что ты можешь
повиноваться так же, как Авраам, когда он  пытался убить своего  сына, чтобы
обрадовать Бога, ты должен будешь отрубить себе мизинец топором.
     Это были слухи.
     Еще говорили, что ты должен будешь отрубить мизинец кому-то другому.
     Ты никогда не видел  никого после крещения,  поэтому  ты не  мог знать,
есть  ли у них мизинец. Ты не мог спросить у них,  приходилось ли им сжимать
лягушку.
     Сразу после крещения тебя  сажали  в грузовик и  увозили из  округа. Ты
никогда больше не видел округ. Грузовик направлялся в порочный  внешний мир,
где тебя уже ждало первое назначение на работу. Большой внешний мир со всеми
его восхитительными новыми грехами,  и чем лучше ты показал себя на  тестах,
тем лучшую работу тебе давали.
     Ты мог вычислить, какими будут некоторые тесты.
     Церковные старейшины говорили  тебе прямо в лицо,  если  ты был слишком
тощим  или  слишком  жирным для  своего роста. Они тратили целый  год  перед
крещением,  чтобы сделать  тебя совершенным.  Ты освобождался  от  работы по
дому,  чтобы проводить на специальных занятиях весь день.  Этикет,  забота о
тканях,  остальное  вы знаете. Если ты  был  жирным, тебя сажали на диету, а
если слишком тощим, то ты просто ел.
     Целый год  перед  крещением  каждое дерево,  каждый друг, все,  что  ты
видел, имело  вокруг себя ореол,  говоривший, что ты больше никогда этого не
увидишь.
     Из того,  чему тебя  учили, ты  знал о том,  какими  будут  большинство
тестов.
     Кроме того, был слух, что случится много того, о чем мы не знаем.
     Мы  знали  по  слухам,  что  в  какой-то  момент  крещения  нам  скажут
раздеться. Кто-то из  церковных  старейшин положит  на тебя  руку  и  скажет
кашлянуть. Другой введет палец в твой анус.
     Третий  старейшина  будет следить за  тобой  и  записывать  в карточку,
насколько успешно ты справился.
     Ты не знал, как надо себя готовить к обследованию простаты.
     Все мы знали, что  крещение проходит в  подвале  дома  собраний. Дочери
проходят крещение весной, в  присутствии  только  церковных  женщин. Сыновья
проходят его  осенью,  и  присутствуют  только  мужчины, чтобы  сказать тебе
встать на  весы голым и взвеситься, или чтобы попросить тебя вспомнить главу
и стих из Библии.
     Иов, Глава Четырнадцатая, Стих Пятый:
     "Если  дни ему определены, и число месяцев его у Тебя; если  Ты положил
ему предел, которого он не перейдет".
     И ты должен был произнести это вслух голым.
     Псалом 101,  Псалмы Давида, Стих Второй: [на самом  деле 100-й псалом --
прим. ИКТ]
     "Буду размышлять о пути непорочном ... буду ходить в непорочности моего
сердца посреди дома моего".
     Ты должен был знать, как изготовить лучшие тряпки от пыли (пропитать их
раствором скипидара, а затем повесить сушиться). Ты должен был вычислить, на
какую  глубину  нужно  закапывать  двухметровый  столб, чтобы он  выдерживал
створку ворот  шириной в полтора  метра. Другой церковный старейшина завязал
бы тебе глаза и дал  бы пощупать  образцы тканей, и  ты должен  был сказать,
какая из них хлопок, или шерсть, или смесь разных сортов хлопка.
     Ты  должен   был  опознавать  домашние   растения.   Пятна.  Насекомых.
Устанавливать маленькие приборы. Писать приглашения изящным почерком.
     Мы узнавали о содержании тестов из того, чему нас учили в школе. Другие
части приходили от  сыновей, которые не слишком хорошо себя показали. Иногда
отец  мог  сообщить тебе закрытую информацию, чтобы  ты мог  получить оценку
немножко повыше и  получить лучшее назначение на работу,  вместо того  чтобы
всю жизнь пребывать в нищете. Твои  друзья скажут друг другу, ну а затем все
будут знать.
     Никто не хотел  позорить свою  семью.  И никто  не хотел всю свою жизнь
удалять асбест.
     Церковные старейшины говорили тебе  встать в одном месте,  и ты  должен
был прочесть схему, висевшую в дальнем углу зала собраний.
     Церковные  старейшины могли  дать  тебе  иглу и засечь, сколько времени
тебе потребуется, чтобы пришить кнопку.
     К какому виду работ в порочном внешнем мире нас готовят, мы узнавали из
страшилок  и  вдохновляющих  речей церковных старейшин.  Чтобы  мы  работали
упорнее, они рассказывали  нам о замечательной работе в  садах, больших, чем
мы  можем  себе  представить.  Некоторые  рабочие  места  были  во  дворцах,
настолько огромных,  что можно  забыть  о  том,  что ты в  здании. Эти  сады
назывались парками развлечений. Дворцы, гостиницы.
     А  чтобы мы учились упорнее, они говорили нам о работах,  где надо было
годами чистить  выгребные  ямы,  сжигать  отбросы,  распылять  яды.  Удалять
асбест. Эти работы были настолько ужасны, что, как нам говорили, мы  были бы
рады встретить смерть на пол-пути.
     Существовали   работы,   настолько   скучные,   что   ты  бы   совершил
членовредительство, только чтобы не работать.
     Так что  ты  запоминал  каждую минуту  из последнего года пребывания  в
церковном семейном округе.
     Екклесиаст, Глава Десятая, Стих Восемнадцатый:
     "От лености обвиснет потолок; и когда опустятся руки, то протечет дом".
     Плач Иеремии, Глава Пятая, Стих Пятый:
     "Нас погоняют в шею, мы работаем -- и не имеем отдыха".
     Чтобы   бекон  не   сворачивался,   подержи  его  несколько   минут   в
холодильнике, перед тем как жарить.
     Протри поверхность мясного хлеба кубиком льда, и  он не переломится при
запекании.
     Чтобы шнурки выглядели  свежими,  погладь  их,  положив  между  листами
вощеной бумаги.
     Мы были постоянно заняты обучением. Надо было запомнить миллион фактов.
Мы держали в памяти половину Ветхого Завета.
     Мы думали, что все это обучение делает нас умными.
     Но единственная его цель была сделать нас глупыми.
     Изучая  все  эти мелочи, у нас никогда не  было  времени, чтобы думать.
Никто  из нас  никогда  не  задумывался,  что  значит  всю  жизнь убирать за
каким-то незнакомцем. Весь  день мыть посуду. Кормить чьих-то  детей. Стричь
газон. Весь день. Красить дома. Год за годом. Гладить простыни.
     Во веки веков.
     Работать без конца.
     Все мы были так озабочены  сдачей  тестов,  что никогда  не думали, что
будет после ночи крещения.
     Все мы беспокоились о наших худших страхах -- сжимании лягушек, поедании
червей,  ядов,  асбеста,  -- и мы никогда не предполагали, насколько  скучной
будет жизнь, если нам удастся получить хорошую работу.
     Мыть посуду, вечно.
     Полировать серебро, вечно.
     Стричь газ