Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Триллеры
      Кунц Дин. Живущий в ночи -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  -
уле, пес стал тянуть шею - до тех пор, пока его нос не оказался в сантиметре от носа Рузвельта. Так - вдвоем - они и нюхали печенье. Однако на сей раз гигант не сунул печенье в рот, а аккуратно положил его на стол перед Орсоном - рядышком с теми двумя, которые уже лежали там. - Молодец, старый бродяга. Я не очень-то верил в то, что Рузвельт Фрост на самом деле умеет общаться с животными, но вот собачий психолог из него отменный, в этом сомневаться не приходится. - Эй-эй-эй! - предостерег он пса. Орсон поднял на него страдальческий взгляд. - Ты не должен их есть, пока я тебе не разрешу. Пес облизнулся. - И учти, разбойник, если ты сожрешь их без моего разрешения, то больше никогда - никогда в жизни! - не получишь ни одного печенья. Орсон тоненько, умоляюще заскулил. - Я серьезно говорю, барбос, - предупредил Рузвельт ровным, но твердым голосом. - Я не могу тебя заставить разговаривать со мной, если тебе этого не хочется, но, находясь на борту моего судна, ты обязан демонстрировать хотя бы минимум хороших манер. Ты не имеешь права прийти ко мне в гости и сразу же, как какой-нибудь дикий волк, сожрать все угощение. Орсон смотрел в глаза Рузвельту, словно раздумывая, удастся ли ему удержаться в рамках приличий и не превратиться в волка перед лицом такого соблазна. Рузвельт выдержал его взгляд не моргнув. Видимо, решив, что это не пустые угрозы, пес перенес все свое внимание на три лежавших перед ним печенья. Он смотрел на них с такой безысходной любовью, что я уже начал подумывать, не попробовать ли и мне эту вкуснотищу. - Хороший песик, - похвалил Рузвельт. Он взял со стола пульт дистанционного управления и нажал на нем кнопку. Странно, как ему это удалось. Пальцы у него были такими толстыми, что казалось, они не могут нажимать меньше трех кнопок сразу. Позади Орсона поползла вверх автоматическая шторка, за которой обнаружилась ниша, уставленная загадочными электронными приборами со светящимися шкалами. Щелкнув, включился большой монитор. Экран оказался разделенным на четыре части, на каждой из которых были видны различные участки затянутого туманом причала и залива со всех четырех сторон от "Ностромо". - Что это? - поинтересовался я. - Система безопасности. - Рузвельт положил пульт дистанционного управления. - Если кто-нибудь приблизится к яхте, датчики движения и инфракрасные сенсоры немедленно засекут его и оповестят нас. Затем телескопические линзы автоматически фокусируются на незваном госте - раньше, чем он успеет приблизиться, и мы тут же узнаем, с кем имеем дело. - А с кем мы имеем дело? Человек-гора неторопливо сделал два больших глотка из чашки и только потом сказал: - Ты, по-моему, и без того знаешь чересчур много. - Что вы имеете в виду? Кто вы? - Я - это я, и никто больше, - откликнулся он. - Всего лишь старый Рузи Фрост. Если ты полагаешь, что я, возможно, один из тех, кто за всем этим стоит, то ошибаешься. - А кто за этим стоит? И за чем именно? Глядя на монитор, разделенный на четыре части, в каждую из которых передавался сигнал одной из четырех камер наблюдения, он сказал: - Если удача еще не отвернулась от меня, они пока не знают, что мне о них известно. - О ком? О людях из Уиверна? Рузвельт вновь повернулся ко мне. - Они уже не только в Уиверне. Теперь они - и в городе. Я не знаю, сколько их. Может быть, пара сотен, может, полтысячи, но не больше. По крайней мере пока. Впрочем, нет сомнений, что это быстро распространяется и уже вышло за пределы Мунлайт-Бей. - Что-то вы темните, - непонимающе сказал я. - Да, насколько могу. Не говоря больше ни слова, Рузвельт встал, взял кофейник и вновь наполнил наши чашки. Судя по всему, он намеревался раздразнить мое любопытство, хотел, чтобы я ждал дальнейших кусочков информации с таким же нетерпением, как бедный Орсон - разрешения съесть свое печенье. Пес облизал крышку стола вокруг трех лежащих на нем печений, но его язык ни разу не прикоснулся к лакомству. Когда Рузвельт снова занял свое место за столом, я спросил: - Если вы не имеете ничего общего с теми людьми, откуда же вы знаете о них так много? - Не так уж много я и знаю. - По крайней мере вам известно гораздо больше, чем мне. - Я знаю только то, что мне рассказывают животные. - Какие именно? - Уж не твоя собака, это точно. Орсон оторвался от созерцания лакомств и поглядел на меня. - Он у тебя самый настоящий сфинкс, - сказал Рузвельт. Видимо, сам того не заметив, вскоре после заката я шагнул в зачарованное зеркало и оказался в стране, где не было ничего невозможного. - Тебе и не надо знать всего - лишь то, после чего ты поймешь, что должен забыть все виденное в гараже больницы и позже - в крематории. Я выпрямился на стуле, будто кто-то дернул меня за волосы. - Вы - один из них! - Нет. Расслабься, сынок. Со мной ты в безопасности. Сколько мы с тобой уже дружим? Больше двух лет, если считать с того дня, когда ты впервые пришел сюда со своей собакой. Ты и сам знаешь, что можешь мне доверять. Однако я не мог доверять Рузвельту Фросту и вполовину прежнего. Я вообще не знал, насколько могу доверять тем представлениям, в которые безоговорочно верил прежде. - Однако если ты не забудешь о том, что увидел, если попытаешься вступить в контакт с представителями властей вне города, ты поставишь под угрозу многие жизни. Мне показалось, что сердце мое сдавили невидимые клещи, и я спросил: - Вы только что сказали, что являетесь мне другом, и тут же начинаете угрожать. Рузвельт принял обиженный вид. - Я и есть твой друг, сынок, и я вовсе не собираюсь тебе угрожать. Я просто передаю тебе... - Знаю. То, что говорят вам животные. - Все это хотят сохранить в секрете люди из Уиверна, а не я. Тебе - лично тебе - опасность не грозит, даже если ты попытаешься связаться с властями вне нашего города. Не грозит по крайней мере поначалу. Тебя они не тронут. Кого угодно, только не тебя. Тебя они почитают. Это было самое ошеломляющее заявление Рузвельта за время нашего разговора. Я изумленно моргнул. - Почитают?! - Да. Ты внушаешь им благоговение. Орсон смотрел на меня внимательно и неотрывно, на время забыв о трех обещанных ему печеньях. Нет, я был не просто ошеломлен словами Рузвельта. Меня как будто ударили кувалдой по черепу. - С какой стати кто-то станет передо мной благоговеть? - Это объясняется тем, кто ты есть. Мои мысли беспорядочно метались, выделывая дурацкие антраша. - А какой я есть? Рузвельт задумчиво наморщил лоб, потер подбородок и только затем ответил: - Черт бы меня побрал, если я знаю. Я всего лишь передаю тебе то, что мне сказали. Что же за животное рассказало тебе все это, черный доктор Айболит? Я почувствовал острый прилив скептицизма, столь характерного для Бобби. - Дело в том, что люди из Уиверна не станут убивать тебя до последнего момента и пойдут на это лишь в том случае, если ты не оставишь им иного шанса и убийство будет последней возможностью заткнуть тебе рот. - Когда вы разговаривали с Сашей этим вечером, вы сказали, что речь идет о жизни и смерти. - Так оно и есть, - торжественно кивнул Рузвельт. - О жизни ее самой и других людей. Если верить тому, что я слышал, эти негодяи постараются подчинить тебя своей воле, убивая людей, которые тебе дороги. Они будут делать это до тех пор, покуда ты не прекратишь своих попыток что-либо разузнать и не станешь жить прежней жизнью. - Людей, которые мне дороги? - Сашу. Бобби. Даже Орсона. - Они станут убивать моих друзей лишь для того, чтобы заткнуть мне рот? - Вот именно. До тех пор, пока ты не заткнешь его. Они будут убивать их одного за другим - пока ты не замолчишь, чтобы спасти оставшихся. Я был готов рисковать собственной жизнью, выясняя, что и почему случилось с моими мамой и папой, но ставить под удар своих друзей я не мог. - Это чудовищно! Убивать невинных... - Таковы те, с кем ты имеешь дело. От напряжения у меня трещала голова, и казалось, что она в любой момент расколется, словно орех после удара молотком. - Так с кем же именно я имею дело? Рузвельт отхлебнул кофе и не ответил. Может, он и вправду мой друг, может, его предостережения и впрямь могли спасти жизни Саши или Бобби, но сейчас мне хотелось сделать ему больно. Мне хотелось обрушить на него серию безжалостных ударов, пусть даже при этом я сломал бы себе обе руки. Орсон положил лапу на стол, но вовсе не для того, чтобы сбросить на пол печенья и таким образом добраться до них. Он всего лишь хотел удержать равновесие, поскольку далеко вытянул шею и напряженно смотрел куда-то поверх моей головы. Его внимание привлекло нечто находившееся позади камбуза и стола, за которым мы сидели. Я повернулся на стуле, чтобы проследить за взглядом собаки. В углу стоял стеклянный шкаф с подсветкой, в котором были выставлены многочисленные футбольные трофеи Фроста. Свет из него падал на ручку дивана, а на ней сидела кошка. Она казалась светло-серой. Мордочка животного находилась в тени, и оттуда на меня смотрели зеленые глаза с золотыми искорками. Это могла быть та самая кошка, которую я повстречал в холмах позади похоронного бюро Сэнди Кирка несколькими часами раньше. 23 Животное сидело на ручке дивана совершенно неподвижно, как древнеегипетское изваяние в гробнице фараона, и казалось, оно может провести в таком положении остаток вечности. Хотя это была всего лишь кошка, я почему-то чувствовал себя неуютно, находясь к ней спиной, и поэтому пересел на стул, стоявший напротив Рузвельта. Отсюда я мог видеть всю кают-компанию, а также диван в дальнем ее конце, оказавшийся теперь справа от меня. - Когда вы успели завести кошку? - спросил я. - Она не моя, - ответил Рузвельт. - Просто зашла в гости. - По-моему, я ее уже видел сегодня вечером. - Да, видел. - Это вы от нее узнали? - осведомился я с налетом коронного сарказма Бобби. - Да, мы с Мангоджерри поговорили, - признал он. - С кем? Рузвельт сделал рукой жест в сторону дивана, словно представляя мне свою гостью. - Мангоджерри. Она говорит, что так ее зовут. Имя звучало странно и тем не менее показалось мне знакомым. Но я был сыном своего отца не только по крови и фамилии, поэтому мне понадобилось всего несколько секунд, чтобы вспомнить: - Так звали одну из кошек в "Практическом пособии Старого Опоссума по кошкам" Томаса Элиота, правильно? - Да, большинству этих кошек нравятся имена из книги Элиота. - Этих кошек? Каких "этих"? - Новых кошек. Таких, как сидящая здесь Мангоджерри. - Новых кошек... - ничего не понимая, пробормотал я. Не вдаваясь в объяснения, Рузвельт продолжал: - Им нравятся эти имена. Не знаю, почему и каким образом они про них узнали. Но я даже знаком с одним котом, которого зовут Рам-Там-Таггер. Есть еще и Рампелтизер и Тигрорык. - Нравятся? Вы говорите так, будто они сами выбирают для себя имена. - Почти так и обстоит дело, - сказал Рузвельт. - Это чистейшее безумие. - Я потряс головой. - Хотя я общаюсь с животными уже много лет, мне иногда и самому это кажется безумием. - Бобби Хэллоуэй считает, что вы слишком часто стукались головой. Рузвельт улыбнулся. - Не он один так думает. Но если ты помнишь, я был футболистом, а не боксером. Или ты тоже полагаешь, что мои мозги окостенели? - Нет, сэр, - был вынужден признать я, - вы умнее многих, кого я знаю. - А с другой стороны, ум и старческий маразм - они ведь не исключают друг друга, верно, сынок? - Верно. Я встречал достаточно академиков - знакомых моего отца, которые находились в полном маразме. Мангоджерри продолжала смотреть на нас, а Орсон, в свою очередь, созерцал ее, но не с ненавистью, какую можно было ожидать от собаки, увидевшей кошку, а с неподдельным интересом. - Я тебе когда-нибудь рассказывал о том, как началось мое общение с животными? - поинтересовался Рузвельт. - Нет, сэр. Да я и не спрашивал. - Мне действительно всегда казалось, что заострять внимание на подобной эксцентричности человека так же невежливо, как упоминать о чьем-то физическом недостатке - Ну так вот, - заговорил Рузвельт, - девять лет назад был у меня совершенно потрясающий пес по имени Слуппи - черный с подпалинами, примерно вполовину меньше, чем твой Орсон. Простая дворняга, но.., совершенно необыкновенная. Орсон переключил внимание с кошки на Рузвельта. - Слуппи отличался чудесным нравом - игривым, покладистым. Я не помню ни одного случая, чтобы у него было плохое настроение. А потом он вдруг внезапно изменился - стал замкнутым, нервным, подавленным. Он давно перестал быть щенком - ему уже исполнилось десять лет, - и, показывая его ветеринару, я был готов услышать самый суровый приговор. Однако, осмотрев пса, ветеринар сказал, что тот совершенно здоров, если не считать легкого артрита, какой бывает у стареющих футбольных нападающих. Но это незначительное заболевание не могло подействовать на собаку так угнетающе. И тем не менее день ото дня пес выглядел все более подавленным. Мангоджерри вышла из состояния неподвижности. Она перескочила с ручки дивана на его спинку и теперь крадучись двигалась в нашу сторону. - И вот как-то раз, - продолжал рассказывать Рузвельт, - я прочитал в газете статью о женщине из Лос-Анджелеса, которая утверждала, что способна общаться с животными. Звали ее Глория Чан. Она часто принимала участие в телевизионных ток-шоу, консультировала многих известных киношников по поводу проблем, связанных с их животными, написала даже книгу об этом. Журналист расписывал ее как очередное голливудское чудо. Как мне потом стало известно, он ее и открыл. Если ты помнишь, после того как закончилась моя футбольная карьера, я сделал несколько фильмов. Мне приходилось встречать многих знаменитостей: актеров, звезд рока, комиков, а также продюсеров и режиссеров. Некоторые из них были вполне симпатичными ребятами, а кое-кто - даже умными. Но большинство людей, которые околачиваются в этом мире, настолько сумасшедшие, что к ним лучше не приближаться, если у тебя под плащом нет заряженного обреза... Пройдя по спинке дивана, кошка спрыгнула на ближайшую к нам ручку и сжалась подобно пружине: мышцы напряжены, голова опущена вниз, уши прижаты к черепу. Она будто изготовилась к стремительному прыжку, намереваясь одним махом перелететь двухметровое пространство между диваном и столом. Орсон снова был настороже и не спускал глаз с Мангоджерри, начисто позабыв о Рузвельте и его печенье. - У меня появились кое-какие дела в Лос-Анджелесе, и я отправился туда, прихватив Слуппи с собой. Мы поплыли вдоль побережья на яхте. Тогда у меня еще не было "Ностромо", и я плавал на замечательном двадцатиметровом "Крис-краф ромере". Я пришвартовал его в Марина-дель-Рей, взял напрокат машину и в течение двух дней занимался своими делами. Друзья по кинобизнесу помогли мне раздобыть телефон Глории, и она согласилась встретиться со мной. Ее дом располагался в Пэлисейдс, и как-то утром мы со Слуппи отправились к ней. Кошка на ручке дивана по-прежнему напоминала сжатую пружину. Ее мускулы напряглись даже сильнее, чем прежде. Орсон был так же напряжен и неподвижен, как кошка. Он издал горлом тонкий высокий звук и снова умолк. Рузвельт тем временем продолжал свой рассказ: - Глория была американкой китайского происхождения в четвертом поколении. Маленькая, похожая на куколку. Настоящая красавица: точеные черты лица, огромные глаза. Она напоминала статуэтку, которую мог бы вырезать из янтарного нефрита какой-нибудь китайский Микеланджело. При взгляде на нее казалось, что она наверняка пискунья, но эта миниатюрная женщина говорила глубоким и сочным голосом. Слуппи сразу же влюбился в нее. Я не успел и слова сказать, а она уже держит его на руках, гладит, что-то говорит и начинает рассказывать мне, что его беспокоит. Мангоджерри спрыгнула с ручки дивана на пол и после второго прыжка оказалась на том самом стуле, на котором я сидел минутой раньше и с которого пересел, чтобы наблюдать за ней. Как только тело кошки приземлилось на сиденье стула, мы с Орсоном одновременно вздрогнули. Мангоджерри поднялась на задние лапы, поставила передние на стол и стала пристально смотреть на моего пса. Орсон снова издал тонкий повизгивающий звук, но не отвел взгляда от кошачьих глаз. Не обращая внимания на Мангоджерри, Рузвельт рассказывал: - Глория сообщила мне, что Слуппи угнетен тем, что я не уделяю ему достаточно внимания. "Почти все свое время вы проводите с Элен, - сказала она, - а Слуппи знает, что Элен его не любит. Он полагает, что вам придется выбирать между ним и Элен, и знает, что выбор будет не в его пользу". Поверь мне, сынок, услышав это, я был ошарашен. Я тогда действительно встречался с женщиной по имени Элен, которая жила в Мунлайт-Бей, но Глория Чан никак не могла об этом знать. Я был просто без ума от Элен, проводил с ней почти все свое свободное время, а она на самом деле не любила собак, из-за чего Слуппи все время сидел один. Я тогда надеялся, что со временем она полюбит моего пса, потому что даже в душе у Гитлера нашлось бы светлое местечко для этого очаровательного существа. Впоследствии выяснилось, что Элен уже начинала относиться ко мне так же, как относилась к собакам, но в тот момент я еще этого не знал. Пристально глядя на Орсона, Мангоджерри оскалила зубы. Орсон отшатнулся на стуле, словно испугавшись, что кошка сейчас бросится на него. - Затем Глория рассказала мне еще о некоторых вещах, которые беспокоили Слуппи. Одной из них был недавно приобретенный мной пикап "Форд". Артрит у Слуппи был не очень сильный, но все равно бедному псу было больно выпрыгивать из высокого фургона и забираться в него. Он боялся сломать себе ногу. Продолжая скалить зубы, кошка зашипела. Орсон вздрогнул, и из его глотки послышался короткий свистящий звук, напоминающий свисток вскипевшего чайника. Продолжая игнорировать драму, разыгрывающуюся между кошкой и собакой, Рузвельт продолжал: - Мы с Глорией пообедали и целый вечер разговаривали о том, как ей удается общаться с животными. Она сказала, что не обладает никаким особым даром и что в этом нет ничего паранормального. Просто речь идет о способности чувствовать другие существа. Она присуща любому человеку, но большинство подавляет ее в себе. Глория утверждала, что я и сам смог бы это делать, если бы обучился кое-каким приемам и как следует потренировался. Тогда ее слова показались мне нелепицей. Мангоджерри снова зашипела - на сей раз более угрожающе, - а Орсон снова вздрогнул. После этого - я могу поклясться! - кошка улыбнулась. По крайней мере ни одной другой кошке не удалось бы скроить мину, более похожую на улыбку, чем эта. Как ни странно, морда Орсона тоже расплылась в широкой улыбке. Чтобы представить это, не нужно особого воображения, поскольку всем известно, что собаки умеют улыбаться. Он радостно перебирал лапами на сиденье стула и сиял лучезарной улыбкой, глядя на кошку, словно их молчаливая перепалка, которую я только что наблюдал, оказа

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору