дь?
   - Они продают всех женщин в наложницы, - мрачно доложил  Тоэм.  -  У  них
невольничий рынок в мире Базы-II, куда привозят самых красивых девушек.
   - А она, как я понимаю, самая красивая. Он смолчал.
   - Ну, -  не  отставала  библиотека,  -  а  что  вы  думаете  о  последних
приключениях мутиков? Восхитительно, правда?
   - Я не понял ни слова, - отрезал Тоэм. - Что такое Порог? И, раз уж на то
пошло, что это за чертовщина - негативные колебания и молекула скорлупы?
   - Вы хотите сказать, будто не знаете?
   - Знал бы, не спрашивал.
   - О Боже. Что ж, позвольте начать с начала. Все миры нашей галактики были
освоены людьми с планеты Земля.  Большинство  планет  жили  мирно,  заключив
взаимные соглашения о торговле, в результате  чего  образовалась  Федерация.
Планеты, заселенные приверженцами древней политической фракции под названием
"Правра", получили известность в качестве ромагинских миров - названных  так
в честь их первого  президента,  -  и  их  вышибли  из  Федерации  за  отказ
присоединиться к программе разоружения. В точности то же самое произошло и с
планетами, заселенными представителями фракции "Левра", которая  много  лет,
на протяжении нескольких последних веков, была и остается смертельным врагом
"Правры". Две эти клики создали колоссальные армии и  флоты  и  ввязались  в
серию войн, продолжавшихся восемьсот лет. За все это время  целая  галактика
не знала ни минуты покоя. Федерация, следуя первоначальным своим намерениям,
разоружилась, и, сталкиваясь с превосходящей  мощью  враждующих  сторон,  ни
единого разу не сумела остановить бойню. В-третьих, существуют  миры,  вроде
вашего собственного, где вышеупомянутые фракции деградировали,  и  люди  там
поколениями ведут  жизнь  примитивных  племен.  Научное  Общество  Федерации
пытается их охранять. Однако обе воюющие стороны  совершают  на  примитивные
миры набеги ради мозгов. Тоэм вздохнул.
   - Пока все понятно.
   - Это лишь предыстория. Так вот,  первые  войны  велись  исключительно  с
применением ядерного оружия. Возникло жутчайшее  радиоактивное  загрязнение.
Естественно, стали рождаться мутанты. Но  обе  стороны,  вместо  того  чтобы
осознать свою  ответственность  за  этот  новый  кошмар,  принялись  убивать
мутантов в момент появления на свет. В подполье  собрались  несколько  групп
сочувствующих нормальных  людей,  ученых  и  религиозных  деятелей,  которые
начали похищать новорожденных мутантов. По всей галактике уже  не  один  век
существуют  респектабельные  колонии  ненормальных.  Ромагины  и   сетессины
неоднократно  инициировали  кампании  по  уничтожению  этих  полулюдей.   Но
окончательно так ни разу и не преуспели. Хоть  сегодня  насчитывается  менее
десяти тысяч мутиков,  коллектив  это  вполне  жизнеспособный.  Они  открыли
способ  избавить  галактику  от  обоих  воинственных  народов   и,   обладая
определенными парапсихическими  талантами,  от  рождения  присущими  каждому
мутанту, смогли разработать дерзкий план. Ромагины и  сетессины  сообразили,
что  план  этот  осуществим,  и  немало  перепугались.  Сейчас  на   мутиков
развернулось крупнейшее в их истории наступление. Они борются за свою жизнь.
   - А каким образом? Я знаю историю, и меня всегда смущал метод уничтожения
поджигателей войны.
   -  Так  вот,  Порог  -   это   единая   молекула,   составляющая   барьер
квазиреальности между бесконечной чередой реальностей. Когда  энергетические
сети...
   Тоэм вздохнул и перебил:
   Что такое квазиреальность?
   - Ох. Ну, квазиреальность  существует,  но  не  существует.  Это  как  бы
страна, где никто не живет, и по обе стороны лежит Истина. Ясно?
   - Нет.
   Библиотека немножко занервничала.
   - Кто б мог подумать, до чего сложно объяснять понятия двадцать  девятого
века человеку из двадцать второго!
   - Эй, слушайте, я все-таки образованный!
   - Безусловно,  да  только  снабдили  вас  лишь  научными  представлениями
двадцать второго века. Единственное, с чем вы после этого  познакомились,  -
история. Вам известно, что происходило за последние  восемьсот  лет,  но  не
известно, как и почему. В концептуальном плане вы отстали на множество лет.
   - А вы прямо все обо всем знаете! - взорвался Тоэм,  в  котором  взыграла
гордость предков.
   -  До  смерти,  -  объявила  библиотека,   -   меня   именовали   деканом
литературного факультета Первого летучего университета.
   Тоэм почуял, как вся его гордость с головой  тонет  в  болоте  стыда.  Он
никогда даже не видел университета, не то чтобы там учиться.
   - А имя мое - Тригги Гоп.
   - Неужто в реальности?
   - Будь ты студентом, а я в прежнем теле, надрал бы тебе задницу  и  выбил
спесь напрочь.
   - Прошу прощения.
   - Прощаю. Однако, как видишь, и с современными жизненными  концепциями  я
тоже отчасти знаком. Живу исключительно собственной жизнью. Жена моя  умерла
в родах, и я покончил с собой. А  чтоб  следить,  как  растет  мой  ребенок,
добровольно передал свой мозг на  службу  Федерации,  обретя  таким  образом
почти что бессмертие. Работаю библиотекой уже двадцать два года.
   Тоэм испустил очередной вздох.
   - Мне действительно пора двигаться. Теперь у меня есть звездные карты.  Я
узнал, где моя Тарлини, и вычислил, что она должна появиться на невольничьем
рынке в пределах недели.
   - Что ж, если надо...
   - Может, мы еще встретимся, - сказал Тоэм. Он ощущал непонятное родство с
автоматической библиотекой-профессором.

   Возможно, однажды, в пустом кабаре,
   На чернильную ночь или белый день.
   Со снежным ковром на земле иль траве
   Ляжет прошлого желтая тень.

   - Что-что?
   - Стихи. Мои. Заниматься особенно нечем после того, как прочитаешь газеты
и новые книжки. Знаешь, я никогда не сплю. Как и ты.  Усталость  поглощается
электроникой, мозг получает отдых, равный  полным  восьми  часам,  всего  за
десять секунд.
   Вот и пишу стихи.

   Я Тригги покидаю,
   Сказав ему "Пока"
   И очень уважаю
   Шального чудака.

   - Ура, ура, вышел лимерик! -  возликовал  Тригги.  Позади  открылся  люк,
засияло невыразимо черное пространство.
   - Прощайте, Тригги Гоп, - крикнул Тоэм.
   - До свиданья, Ясон Может, найдешь свое золотое руно, заключенное в  деве
Тарлини.
   - Что-что?
   - Ничего. Ничего. Просто желаю удачи.
   - И вам того же, - ответил он, выплывая из огромного  куба.  Люк  за  ним
закрылся.

Глава 3

   Он опутал себя негативными схемами для защиты от всех мыслимых радаров  и
направился к луковице, представлявшей собой Базу-II. Попробовал аналитически
выяснить, почему к названию прицеплен номер "два",  но  не  нашел  разумного
объяснения. На свете никогда не было Базы-1.
   Исследуя сквозь завесу туч обширные массы земли, установил, что находится
на правильной стороне от гигантского лимона (моря были желтые,  облака  -  с
янтарным оттенком). Внизу лежал континент Базы Бромида.
   Столичный город ромагинов  Кэп-Файф  располагался  на  краю  полуострова,
протянувшегося в великое море. Население,  свыше  трех  миллионов.  Основные
занятия, торговля награбленным, сбыт невольников и разврат. Он  старался  не
думать о Тарлини. Не знал, сколько времени минуло после разлуки,  и  сколько
еще она останется для него в полной  недосягаемости.  Пораскинув  мозгами  и
усвоив все предложенное Тригги Голом,  он  пришел  к  выводу,  что  месячный
период между похищением и продажей в  рабство,  возможно,  заканчивается  на
этой неделе. Оставалось надеяться,  что  этот  вывод  продиктован  не  одним
оптимизмом. Он знал, как только она появится, выставленная на  помосте,  акт
продажи наверняка не займет много времени. Нет, такой девушке, как  Тарлини,
выжидать не придется.
   Он сошел с орбиты, погружаясь во все более плотные слои атмосферы. Корпус
разогревался, глаза вытаращились в поисках ракет, пущенных  кем-нибудь,  кто
сумеет пробить противорадарный щит и поразить  его.  Всем  известно  -  щиты
часто подводят.
   Казалось, будто тучи ринулись на него, летя вверх, вверх, вверх, хотя  на
самом деле это он летел вниз, вниз, вниз.  Пронзил  облака,  ожидая  толчка,
понесся к расстилавшейся под ногами  земле.  Послал  аналитический  волновой
разряд, выяснил, что земля состоит главным образом  из  зыбучих  песков.  То
была пустыня в нижней части полуострова. Песок уходил в глубину на  сто  два
фута, ниже лежал твердый камень. Он  на  миг  затормозил,  сбросил  скорость
наполовину, сунул сперва в песок  голову  и  моментально  скрылся  из  виду,
словно камешек, брошенный в пруд. На песке ненадолго образовалась крутящаяся
воронка, поверхность со временем сама по себе улеглась ровно. В восьмидесяти
трех футах под поверхностью остановился, скользя, и залег тихо-тихо.  Минуты
текли без каких-либо событий. Никаких  ракет.  Никаких  боеголовок.  Ничего.
Тоэм успокоил нервы, разрешил им расслабиться и вздохнул.
   Он был на планете База-II - фактически внутри нее.
   Он был всего в десятке миль от  окраин  города,  в  котором  держали  его
Тарлини. Тарлини с мягкими губами... Тарлини с нежными глазами... Тарлини  с
цветочной душой, со сладким смехом и ножками, точно отлитыми из хрусталя...
   Заглянул в свое чрево, где прилежно трудились  противоударные  химические
баллоны  и  лабораторные  установки.  Тело  выглядело   идеально.   Высокое,
мускулистое, блондинистое, привлекательное. Надо замедлить процесс, пока  он
не будет  готов  разместить  свой  мозг  в  черепе,  чтобы  клеточные  ткани
соединили его с нервами  и  жизненными  системами  гуманоида,  плавающего  в
солоноватом растворе.
   Он приготовился.
   Переключив на контроль вспомогательный мозг  компьютера  с  ограниченными
функциями, перевел все на автоматику, чтобы машина послушно откликнулась  на
его  зов  о  помощи,  но,  пока  не  понадобится,  оставалась   инертной   и
бездействующей. Механический мозг мог со всем более  или  менее  справиться,
однако для настоящего управления "Джамбо" требовался органический.
   Робот-механик покатился в контрольный центр. Там,  в  питательной  среде,
упакованной в энергетическую сеть, которая, в  свою  очередь,  помещалась  в
цилиндре из легированной стали, не чувствительной ни к ударам, ни к взрывам,
хранился его мозг. Благодаря такой защите "Джамбо" даже после катастрофы мог
сотворить для мозга человекообразное тело - тело,  способное  причинить  еще
много вреда, оказавшись на вражеской территории. Робот осторожненько  поднял
цилиндр с неподвижной подставки, к которой тот  был  прикреплен,  и  потащил
через палубы вниз в операционную. Тоэм велел анестезатору  усыпить  себя,  и
приказ был выполнен.
   В сознание хлынул поток сновидений...
   Потом он очнулся с ясным рассудком, без каких-либо следов  наркотического
дурмана.  Над  головой  нависали   руки   хирурга   с   приспособленными   к
металлическим  пальцам  всевозможными  инструментами.  Скальпели  с  тонкими
лезвиями, широкие шпатели, шприцы - все  мыслимые  хирургические  причиндалы
висели в проворных стальных пальцах. Он поднял собственную руку и  посмотрел
на нее. Ничего общего с  автоматами.  Рука  была  настоящая,  мускулистая  и
заканчивалась  пятью  пальцами  с  волосками  на  костяшках,  с  тоненькими,
курчавыми,  светленькими  волосками.  Он   сел   и   оглядел   новое   тело.
Восхитительно. В самом деле просто великолепно. Ступни не чересчур маленькие
для  надежной  опоры  и  не  слишком  большие,  чтобы   заплетаться,   когда
обстоятельства требуют  пошевеливаться.  Исключительно  мускулистые  икры  и
бедра прямо-таки вздулись от мощи, даже когда он  всего-навсего  сел.  Талия
тонкая,  живот  плоский.  Бочкообразная  грудь  поросла  тонкими  волосками,
которые, насколько  ему  было  известно,  станут  длинней  и  темней,  когда
вырастут.  На  бычьей  шее  сидела   голова   с   симпатичной   физиономией,
отразившейся в зеркале. Никаких следов трансплантации мозга, даже тончайшего
шрамика. Замечательное тело. Тело бойца. Что и требовалось.
   Он спрыгнул на пол, размял руки-ноги и призадумался теперь насчет одежды.
В программе  автодоставщика  хранилась  информация  о  принятых  на  Базе-II
одеяниях. Оставив голубую операционную, он пошел к автодоставщику  в  кабину
цвета слоновой кости.  Нажал  кнопку  заказа,  получил  аккуратно  свернутый
тючок, перевязанный  красным  шнурочком.  Разорвав  веревку,  Тоэм  разложил
содержимое  на  прикрепленной  к  стене  лежанке.   Там   оказался   красный
вельветовый камзол с воротом - "хомутом", отделанным по краям черным. Штаны,
собственно, представляли собой трико, черное  словно  ночь.  Мягкие  сапоги,
высотой как раз до  колена,  наделись  легко,  будто  сами  собой,  удобные,
сверкающие, надраенные особой смазкой. Она отталкивала любую грязь, придавая
обуви безукоризненный вид,  предпочитаемый  здешними  богачами.  И  наконец,
вельветовая  накидка,  свисавшая  чуть  ниже  талии,  черная   и   зловещая,
отороченная понизу бахромой в четверть дюйма. Она  застегивалась  на  плечах
отполированной медной цепью, в  звеньях  которой  красовались  искусственные
жемчужины.
   Повертевшись перед зеркалом, он пришел от себя в полный восторг. Подобная
униформа придает мужчине еще больше мужественности, ловкости и  великолепия.
Если таков стандартный наряд, рассудил он, на Базе-II,  должно  быть,  царит
ошеломляющая   роскошь.   Великий   и   удивительный   мир.   Тоэм   никогда
агрессивностью не отличался, пока они его не принудили, но  в  этом  костюме
почувствовал, что мог бы дотянуться и  свернуть  мир  с  орбиты,  остановить
вращение, погасить солнце и командовать богами!
   Прошагав в развевающейся за спиной  накидке  назад  в  центр  управления,
приказал компьютеру подать машину.  Столица  лежала  впереди  и  вверху  над
головой, а он не желал мешкать. Через минуту из-под пола  поднялся  в  лифте
небольшой автомобиль обтекаемой формы, похожий на пулю, и присел, урча,  как
довольная кошка, поджидая, когда он откинет прозрачный верх  и  залезет.  Он
так и сделал, пристегнулся ремнями и снова задвинул скользящую крышу.
   Перед ним на приборной панели мигали десятки огоньков.  Самый  большой  -
подвижная карта, которая светилась зеленым, подобно экрану радара, а на  ней
поблескивала красная точка (положение "Джамбо"), подрагивала яркая синенькая
(положение автомобиля), и мерцало  целое  поле  розовой  дымки,  испещренное
тонкими желтыми линиями  (город  и  дороги).  Тоэм  нажал  кнопку  стартера,
находившуюся  спереди  под  рукой,  взялся  за  руль,  направил   машину   в
открывшийся люк и попал в воздушный пузырь, окружающий "Джамбо".  Когда  люк
корабля открылся, заработал энергетический щит, удерживая песок. Теперь  люк
закрылся за ним, щит отключился, песок обрушился и похоронил его.  Он  отвел
ручку акселератора в  сторону  к  отметке  с  надписью  "Подземные  работы",
толкнул и стал  смотреть,  как  тусклое,  почти  невидимое  пламя  принялось
пожирать  песок,  переплавлять  в  стекло  и  протягивать  вперед   туннель,
отшвыривая назад не пригодившиеся глыбы еще горячего стекла.
   Через три часа  подземных  работ  он  под  небольшим  углом  вынырнул  на
поверхность. До верха должно было насчитываться всего восемьдесят три  мили,
но он шел наклонной выработкой и продвинулся намного  дальше.  Стояла  ночь.
Тоэм заглушил пламя и включил инфракрасные фары.  Ничего,  кроме  песка.  Но
зато уж полным-полно.  Решил  лучше  автомобиль  оставить  тут,  закопать  и
явиться в столицу в одиночку. Непредусмотрительно  прибывать  в  ромагинской
военной машине, раз он даже не солдат. Можно возбудить подозрения в  местной
комендатуре.
   Выбравшись, перевел машину на погружение и проследил, как  она  медленно,
словно песчаный краб, утонула. Когда автомобиль скрылся с  глаз,  а  урчание
мотора смолкло, повернулся к шоссе, перерезавшее  пустыню  впереди  в  сотне
футов, и пустился в путь. На  краю  дороги  сориентировался,  вглядываясь  в
слабое сияние огней там, где должен раскинуться город. Лег на землю,  привел
в действие реактивный пояс, спрятанный под камзолом, взлетел в воздух и тихо
поплыл в ночной прохладе к столице.
   И к Тарлини.
   А через четыре мили увидел бивачный костер...

Глава 4

   Он не остановился бы, если бы не услышал вопль. Но  это  задело  его.  Он
принадлежал к роду людей гордых и  честных,  готовых  прийти  на  помощь.  В
повседневной жизни они редко сталкивались со  злом,  однако  столкнувшись  -
боролись. Вопль означал, что кто-то попал в беду, а он  никого  не  оставлял
без подмоги.
   Сверил ориентиры, чтобы не сбиться с пути к городу, вильнул влево к  купе
корявых деревьев и кустов, высившейся одиноким монументом  на  древнем  поле
битвы. Самые высокие деревья  вонзались  в  темное  небо,  словно  сабельные
клинки, из которых вымахали молодые  побеги.  Костер,  разложенный  на  краю
зарослей, метался и приплясывал, как взбесившееся чудовище.  Тоэм  нырнул  в
темноту средь деревьев и поплыл между ними, выискивая  человеческие  фигуры,
которые наверняка должны были там обнаружиться.
   И  точно.  Кучка  мужчин  в  ветхих  одеждах  сидела  вокруг  костра.  Он
разглядел, что на самом деле сидят они  вокруг  очень  маленького  мальчика.
Мужчины оказались небритыми угрюмыми существами. "Кочевники", - подумал  он.
Шатаются по пустыням Базы-II в поисках того немногого, что там можно  найти,
время  от  времени  забредают  в  город,  удовлетворяют  в  публичных  домах
потребность в женщине, одурманиваются на постоялых  дворах  элем  и  винами.
Мальчик представлял собой уменьшенную  копию  мужчин.  Нечесаный,  одетый  в
отрепья, притулился в центре образованного мужчинами  полукруга.  Лишь  одно
отличало его. Глаза.
   Белые глаза...
   Снежные глаза...
   Это не были глаза альбиноса, в  них  отсутствовал  характерный  розоватый
оттенок. Кроме того, волосы мальчика были темные, кожа смуглая. Глаза же  не
просто светло-голубые, на грани бесцветности, а белые, чисто белые.  Радужка
белая, зрачок еще белей.
   - Давай, - сказал крупный мужчина, последний из полукруга, - По одному за
раз. Ну, может, по два, - предупредил мальчик дрожащим голосом.
   - Еще чего, - возразил мужчина. -  А  остальным,  конечно,  придется  час
дожидаться, покуда по два за раз грезят.  Раньше  ты  вводил  в  транс  всех
шестерых.
   - Я устал. Мы целый день грезим.
   - И всю ночь будем. Завтра в  город  идем.  Ты  доведешь  нас  до  нужной
кондиции, обостришь ощущения до крайности, чтобы мы до конца чуяли все,  что
делаем, чтобы  ежесекундно  и  полностью  вкушали  каждую  выпитую  каплю  и
проглоченный кусок, чтоб минуты, которые мы проведем с женщинами, показались
нам днями и месяцами.
   - Годами, - поправил жирный кочевник, утирая со щек капли пота, пока  они
не скатились вниз и не юркнули в бороду.
   - Вы убьете меня, - предостерег мальчик.
   Кочевник, который говорил  первым  и  больше  всех  смахивал  на  главаря
компании, схватил щипцы, вытащил из костра раскаленный уголь,  еще  подержал
его над огнем, а потом швырнул в мальчика.  Уголь  скользнул  по  худенькому
плечику, оставив коричневый след от ожога.
   Мальчик опять испустил тот же визг, который Тоэм слышал  с  дороги.  Этот
визг не выдерживал сравнения ни с одним, когда-либо им  слышанным.  Это  был
сразу десяток визгов,  и  каждый  следующий  на  сотню  децибел  превосходил
предыдущий. Тоэм представил,  как  они  летят  в  бесконечность,  далеко  за
пределы человеческого слуха, кружась и кружась по спиральным орбитам - целая
вечность визгов.
   - Мы тебя свяжем, - объявил жирный, поднимая руку и тыча в мальчика.  Под
мышкой расплылось огромное, во весь бок, мокрое пятно. - Мы  тебя  свяжем  и
набросаем углей на физиономию, один за другим, а потом их еще разогреем. Они
прогрызут черепушку и попадут прямо в мозги.
   Мальчик опять завизжал. Даже деревья, похоже, услышали и содрогнулись.
   - Ладно, - вымолвил наконец тоненький голосок. - Попробую. Но могу только
попробовать. - Он закрыл белые глаза, опустив