алев  его  жизни
присутствовало всего несколько человек. Родители, девушка, которую он  любил
- или думал в своей неопытности, будто любит, - немногочисленные приятели из
племени. Теперь в жизнь вторглось огромное число людей и полулюдей,  на  все
дальнейшее существование которых он прямо или косвенно оказывал хорошее  или
плохое влияние. Его бросило в пот  от  внезапного  осознания,  что  за  этот
период в неделю-месяц-год он перебил столько  же  человек,  сколько  знал  в
своей прошлой жизни.
   - Еще полмили, - объявил Корги, оборачиваясь через плечо.
   Еще полмили, и что? Что должно произойти, когда мутики соберутся вместе и
сделают свое дело? Кто такой Старик? Что такое Порог? Хочет ли он принять  в
этом участие, и разрешат ли они ему, если он даже захочет?  Последняя  мысль
тяжело уязвила. Он думал, что нравится им - если не говорить о Мейне,  -  но
как можно с уверенностью утверждать? Можно ли  судить  об  этом  народце  по
стандартам нормальных людей? Сама Мейна велела ему не  навязывать  ей  своих
нравов и ценностей. Действительно ли они хотят создать мирную вселенную  или
это прикрытие более широкого плана перестройки порядка вещей?  Его  рассудок
зациклился сам на себя. Но что бы ни близилось, что ни осталось  бы  позади,
он не представлял себя никем иным, кроме извращенца. Их цель по крайней мере
выглядела справедливой, первой правильной целью или мотивом, обнаруженным им
в цивилизации. И в личном плане он попался  на  удочку  к  этим  людям  -  к
забавному  Бейбу,  к  Рыбе,  автору  песен,   к   компетентному   Корги,   к
несравненному Ханку, даже, может быть, к Сиэ, после того, как понял его... А
ведь было еще и шипенье в кустах...
   - Ну вот, - сказал Корги, когда все они собрались вокруг него.
   Вверху под углом зиял небольшой проем.
   Сверху дул свежий бриз, шевелил волосы, щекотал ноздри ароматом свободы.
   - Мы давным-давно прочистили это устье, пробиваясь к поверхности.  Черный
ход на всякий пожарный случай. Он выходит наверх среди груды камней прямо за
воротами. Прикрытия нет над пространством примерно в тысячу футов.  Помните,
как только выберетесь наружу, бегите.  Стена  очень  близко,  а  нам  нельзя
привлекать к себе внимание. Не останавливайтесь, не превращайтесь  в  мишень
для стрельбы.
   А потом Корги начал  змеей  ввинчиваться  вверх  в  черноту,  двигаясь  с
поразительной быстротою на взгляд того, кто считал, будто у него нет глаз, и
совершенно нормально, если вспомнить, что у него есть радарные клетки. Грязь
сыпалась вниз горстями, но ничего  не  обрушивалось.  Следующей  отправилась
Мейна с Сиэ, прошла, ни на что не  обращая  внимания,  слилась  со  стенами.
Исчезла. За ними последовал Рыба, потом, по настоянию  Тоэма,  Бейб.  Они  с
Ханком остались последними. Он напряг всю свою мощь и  рванулся  вперед.  Он
испытывал благодарность к новому сильному  телу,  без  которого  никогда  не
сумел бы проделать все то, чего от него ждали.
   Пробились из-под земли, как и обещал Корги,  среди  груды  камней.  Прямо
впереди маячило темное переплетение кустов и  деревьев.  Интересно,  подумал
он, перенесут ли они и деревья с пещерами, а потом  решил,  что  не  станут.
Повсюду  полным-полно  других  растений,  точно  таких  же,  так   что   нет
необходимости перебрасывать все без исключения. Может быть, в старом  городе
эта купа кустов и деревьев располагалась поближе к выходу.  Тысяча  футов  -
чертовски длинное расстояние, когда стража так близко. Он  покрутил  головой
заодно с Ханком, рассматривая стену, до  которой  не  набиралось  и  двухсот
футов.  Когда  он  добежит  до  деревьев,   где   сейчас   ждут   остальные,
растительность скроет их отступление в назначенное Стариком  место  встречи.
Единственное  опасное  место  -  вот  это   открытое   пространство.   Снова
напрягшись, он вынырнул из-за камней и  побежал.  Ноги  слегка  вихлялись  в
щиколотках на сыпучем песке. Однако он добежал бы  -  должен  был  добежать,
если бы в тот момент нескольким горожанам не  вздумалось  выйти  за  ворота.
Распахнулся гигантский портал, хлынул поток света, освещая дорогу  путникам.
И накрыл их с Ханком. Высветил четко. Ярко. Не прошло  и  пяти  секунд,  как
вспыхнул луч посильней и поймал  его.  Песок  вскипел,  кругом  заплескались
бьющие чуть-чуть мимо лазерные лучи. До зарослей было бесконечно далеко.
   Прожектора, которых  горело  теперь  больше  десятка,  начали  обшаривать
кусты, где вырисовывались темные фигуры Корги,  Бейба  и  прочих.  Полыхнули
лучи, обдав сорную траву пламенем. Кусты занялись быстро,  крошечный  язычок
огня прыгнул, вырос в непреодолимую  стену.  Все  повыскакивали  оттуда.  Он
видел, как Мейна упала на живот, прицелилась и поразила из лазера прожектор.
Другой. Еще один.
   Он бежал, свесив на сторону болтающийся язык, как собака. Упал  на  песок
рядом с прочими, вытащил собственный пистолет. Ханк  тоже  сжимал  оружие  в
щупальце. Они открыли стрельбу. Он видел из своего укрытия валившихся там  и
сям со стены стражников. Но большинство ромагинов не давали себя подстрелить
с такой легкостью, сидя за чересчур хорошо укрепленными стенами  и  чересчур
опасаясь лазеров. Мейна упорно палила по прожекторам, каждый раз попадала, и
с каждым разом свет, заливавший то место, где они прятались,  становился  не
столь ослепительным. Стража на  стенах  искала  источник  ее  луча,  пытаясь
поточней зафиксировать  точку.  Каждый  следующий  ее  выстрел  облегчал  им
расчеты, помогал выбрать правильный вектор. Из ворот вышел отряд гвардейцев,
передовая шеренга неустанно палила, прикрывая наступление.
   - Бегите! - заорал Корги и последовал собственному совету.
   Они запрыгали  по  песку,  обогнули  стену  огня,  которая  на  мгновение
отгородила их от войска. Однако и ромагины должны были вскоре ее преодолеть.
И неожиданно преодолели. Раздался крик. Тоэм, глянув  направо,  увидел,  как
Рыба загребает воздух, с усилием машет руками, будто плывет в очень  плотной
воде. А потом падает, загорается, переворачивается несколько раз и затихает.
   Тоэм посмотрел на часы.
   Сперва ничего не увидел. Потом чистым усилием воли  сфокусировал  зрение.
До прибытия Старика оставалось еще десять минут.  Вспышка  пурпурного  света
снесла Сиэ голову, тот упал на колени, и Тоэм понял, что десять минут -  это
может быть слишком много. Слишком.

Глава 14

   Они отступили за песчаный гребень, паля в массу  ромагинских  гвардейцев,
собравшихся за нанесенными ветром дюнами впереди. Тоэм знал - все решится за
считанные минуты, пока офицеры не  отдадут  флангам  приказ  продвинуться  в
стороны  и  окружить  мутиков.  Хуже  всего,  что  их  слишком  мало,  чтобы
предотвратить  это   каким-либо   образом.   Откуда-то   издалека   уверенно
надвигалось жужжание пустынного танка, все ближе,  все  громче.  Когда  танк
доползет, встанет между ромагинами и мутиками и начнет метать  снаряды,  все
они до последнего будут  мертвы.  Понятно,  гвардейцы  не  станут  рисковать
собственной  жизнью,  раз   смертоносная   и   эффективная   боевая   машина
спокойненько перебьет мутиков.
   Мейна оплакивала Сиэ и Рыбу. Он  впервые  видел  ее  плачущей  настоящими
слезами.
   Корги проклинал наступавшую артиллерию.
   И тут, при мысли об артиллерии,  Тоэм  вдруг  вспомнил  про  "Джамбо-10".
Память о нем схоронилась где-то в мозгу, завалившись в  чулан  и  покрывшись
пылью.
   Да ведь у него в ухе крошечный аппарат связи! Он поднес палец к  мясистой
мочке. Шарик по-прежнему сидел на месте, маленький бугорок, вшитый в  плоть.
Он стиснул его двумя  пальцами,  раздавил,  приведя  в  действие  химический
передатчик. "Джей-10"  должен  мгновенно  начать  пробиваться  через  пески,
прожигая себе  путь  лучом.  Восемьсот  миль  при  максимальной  скорости  в
двадцать четыре тысячи миль в час. Это значит, он будет здесь через...  Тоэм
быстро принялся за кое-какие расчеты...
   Но не успел даже прийти  к  определенному  мнению  насчет  относительного
времени прибытия, как услыхал рев могучих двигателей, воздух жалобно  взвыл,
треснул, разорвался надвое, точно старый изношенный занавес. На расстоянии в
сотню миль пальнули тормозные  ракеты,  осветив  небо.  А  потом  гигантская
машина грохнулась в сотне ярдов впереди, скрыв их от большинства ромагинов.
   Высунулся   крошечный   акустический    электроннолучевой    осциллограф,
закрутился, ловя его голос, записанный в памяти.
   - Назад и направо, - сказал он. - Перебей вон тех солдат.
   "Джамбо" скорректировал позицию. Ромагины  сперва  его  приняли  за  свою
собственную  машину,  чудесным  образом  кем-то   присланную   на   подмогу,
повыскакивали и,  смеясь,  побежали  навстречу.  Восклицания  и  фырканье  в
основном смолкли, когда первые ряды были скошены лазерной пушкой.  Гвардейцы
обратились в бегство.  Но  пушечные  лучи  и  газовые  гранаты  крушили,  не
разбирая,  пески  и  людей.  Бронированный  танк,  заметив  робота-исполина,
развернулся и попытался уйти. Он прополз десяток ярдов, прежде чем  лазерная
пушка разнесла его в прах.
   Мутики ликовали. Бейб обхватил Тоэма за шею и чуть не  удушил  его  одной
рукой, одновременно пихая другой, забинтованной.
   - Твой? - прокричал Корги.
   - Мой! - Он обернулся  к  "Джамбо-10",  усевшемуся  со  всем  вооружением
наготове. - Расслабься! Урчание немного смягчилось.
   - Будем двигаться перед ним к месту встречи со Стариком. Мы оставим  себе
этого "Джамбо", - взволнованно заявил Корги. - Он  нам  может  понадобиться,
прежде чем все кончится.
   - Эй! - крикнула Мейна, указывая на  медленно  выплывавшие  на  небольшой
высоте из ворот сани. В них  сидела  одна-единственная  фигурка.  Маленькая.
Когда сани приблизились, Тоэм разглядел, что это мальчик с  белыми  глазами,
альбинос, который был вовсе не альбиносом.
   - Тоэм! - заорал Ханк. - Прикажи "Джамбо"...
   Но "Джамбо" исчез.
   На долю секунды для Тоэма вообще все исчезло, а потом...
   Сокрушительная вспышка света!
   Еще одна, ослепительная!
   И еще!
   А из тумана озоновых облаков появилась она,  безликая,  легкой  походкой,
покачиваясь грациозно...
   Но без лица...
   И без имени...
   Он сосредоточился на лице, на том, каким оно должно было  быть,  на  том,
каким он его точно помнил...
   Глаза зеленые...
   Зеленые, зеленые, зеленыезеленыезеленые...
   Источающие  сладость  губы,  крошечный   розовый   язычок,   облизывающий
маленькие зубки в порыве страсти...
   Шипение...
   Раздался вопль, которые не вписывался в видение. Греза на миг развеялась,
и он вновь обрел контроль  над  своим  телом.  Потом  дурман  навалился  еще
плотней.
   Сокрушительная вспышка света!
   Еще одна, ослепительная!
   И еще!
   Шипение...
   Он коснулся ладонями ее грудей, заглянул в безликое лицо...
   Снова визг. На сей раз совсем близко. Собственно, прямо в ухе. На секунду
мир снова открылся. Белоглазый мальчик стоял на  земле  на  коленях,  позади
сани висели в воздухе. Щупальца Ханка тряслись, извивались. Это Ханк вопил!
   Сокрушительная вспышка света!
   И еще!
   И из тумана выходит она...
   Его охватила жажда насилия...
   Визг Ханка был только прелюдией к последовавшему затем визгу мальчика. Он
перекрывал все возможные визги Вибрировал всеми  мыслимыми  децибелами.  Это
был миллион миллиардов воплей,  рвущихся  из  бездны,  дробивших  скалы  его
ушей...
   Сокрушительная вспышка света!
   Она, обнаженная...
   Но грезы оказались нестойкими. Они отступали, как волны прибоя, становясь
с каждым разом слабее,  постепенно  сходя  на  нет.  Хорошо  бы,  чтоб  Ханк
прекратил вопить.
   Вспышка света...
   Она поворачивается, обнаженная...
   И еще од...
   Все визги стихли, и вместе с ними улетучились крохи кошмара, следы  грез.
Он озирался, как пьяный.  Остальные  тоже  приходили  в  чувство.  Полдюжины
танков карабкались по пескам, считая, что мальчик  по-прежнему  создает  для
них защитный экран.
   - Расколоти их! - крикнул он "Джамбо".
   Вздернув стволы и пушечные жерла, робот закидал танкетки  скорострельными
гранатами  и  газовыми  снарядами,  расколошматил  их  в  пыль,   разворотил
городскую стену и отогнал оставшихся гвардейцев в центр столицы, подальше от
стен.
   Тоэм почуял, что щупальца Ханка начинают ослабевать. Он впервые с момента
устроенной мальчиком атаки повернул голову, чтобы взглянуть  на  мутика.  На
губах его пузырилась кровь. Тоэм  рухнул  на  колени,  снял  Ханка,  бережно
опустил на  землю.  Все  прочие  собрались  вокруг.  Веки  Ханка  отяжелели,
наполовину прикрыли глаза. Кровь текла  изо  рта,  из  обоих  ушей.  Он  был
бледен. Он умирал.
   Теперь Тоэм чувствовал, как подступают слезы.  Рыба  мало  что  для  него
значил. Рыба был отщепенцем, одиночкой. Для Сиэ конец  стал  благодеянием  -
это создание призывало смерть. Но Ханк... Ему хотелось ворваться в  город  и
перерезать глотку каждому попавшемуся на глаза солдату.  Он  кипел  яростью,
палил из самых главных орудий. И плакал. Сквозь гнев  и  ненависть  все-таки
пробивалась нежность.
   Кровь безостановочно стекала с губ Ханка.
   - Ханк, Господи, кто он такой?
   - Это не тот мальчик, - слабо вымолвил Ханк.
   - А кто?
   - Мутик...
   - Но он действовал против нас!
   Ханк закашлял, хрипя и выплевывая красные клочья.
   - Тоэм, представляешь себе мутика, родившегося без  тела?  Нет,  я  не  в
бреду. Другие подтвердят. Родившегося без тела, одно только сознание, чистая
сущность, не заключенная в оболочку плоти.
   - Я не понимаю.
   - Белоглазые похожи друг на  друга,  они  всегда  одинаковые.  Это  живая
фабрика грез,  психоделик-наркотик.  Они  создают  себе  псевдоплоть,  тело,
которое мы видим, пользуясь грубой силой мужских  желаний.  Похоть,  похоже,
сильнейшая из основных мужских  эмоций.  Кое  в  ком  она  так  сильна,  что
белоглазый способен сотворить из нее тело, извлечь из этих помыслов  силу  и
соткать  для  субстанции  оболочку.  Когда-то  мужчины   стремились   добыть
пропитание, и это больше всего занимало их мысли, но  теперь  никто  уже  не
голодает. Некогда чувство самосохранения  было  главным,  но  теперь  и  оно
ослабело. Умершего часто можно оживить. Смерть не всегда  необратима.  Потом
это была любовь к семье. Но в большинстве  людей  она  умерла  давным-давно,
когда современный мир поставил на первое место эгоистическую любовь к  себе.
И теперь это похоть. Белоглазые - реальные творения похоти. Когда  рождается
один из них, мужчины стекаются к лону, чтобы  дать  ему  плоть  в  обмен  на
правдоподобные грезы.
   Он снова закашлялся кровью. Закрыл глаза и какое-то  время  легко  дышал.
"Джамбо" продолжал бомбить стены.
   - Мальчик облекается в их желания. Но форма всегда.., всегда одинаковая.
   Тоэм оглядел окружающих. Мейна плакала. Возможно, и Корги тоже - желтизна
обрела совсем другой оттенок, которого Тоэм еще ни разу не видел в  радарной
ткани. Возможно, то были слезы.
   - Как плохо.., все вышло.., с Тарлини, - сказал  Ханк.  -  Ужасно  плохо,
Тоэм.
   А потом умер - и "встретил конец  свой,  как  истый  мужчина,  когда-либо
живший  на  свете".  Тоэм  узнал  в  этой  фразе  строчку  каких-то  стихов,
вычитанных в книжках из запасов Тригги Гопа. Он отдернул  руку  от  залитого
кровью подбородка и встал.
   - Нам надо идти, - сказал вдруг Корги, отворачиваясь от останков Ханка. -
А то они вызовут тяжелую артиллерию.
   Тоэм велел "Джамбо" следовать за ним.
   Они  тащились  через  пустыню,  испытывая  страшную  усталость  в  каждой
правильно и не правильно сложенной косточке.
   - Он тут, - объявил наконец Корги, чуточку просветлев.
   - Старик, - уважительно пояснил шепотом Бейб.
   Тоэм увидел средь  темных  теней  деревьев  тень  побольше,  напоминающую
корабль. Люк распахнулся. Они вошли внутрь.
   - Добро пожаловать, - сказал Старик. Тоэм охнул.
   - Боже милостивый, Тригги Гоп!

Глава 15

   - А кто ж еще? - поплыл из стены голос. - Будь я проклят!
   - Не думаю. А остальные?
   - Мертвы, - бесстрастно и со всей поспешностью доложил  Корги.  Казалось,
ему не хочется распространяться об этом.
   На минуту установилось молчание, потом Тригги заговорил.
   - Бывает. Так было с другими из наших рядов и будет случаться впредь.  Но
мы должны помнить о цели. Фактически нам всем может выпасть шанс умереть  за
нее. Ромагины разведали через свою шпионскую сеть, что большое число мутиков
неведомыми  путями  проникли  в  миры  Федерации.  Они  не  установили,  что
неизвестное транспортное средство - это я. Подозрения, однако, возникли. Они
не спускают глаз с Колумбиада, где сосредоточены самые крупные наши силы.  В
любой момент могут атаковать и попытаться убить наших побольше,  прежде  чем
мы сможем сделать свой ход.
   -  Что  решаем?  -  спросил  Корги.  -  Я  предвижу   девяностопроцентную
вероятность их нападения. Все нахмурились.
   - Нехорошо, - вздохнул Тригги.
   - Но, - продолжал Корги, - как ни странно, вероятность успеха  составляет
всего тридцать пять процентов.
   - Ты уверен? - переспросил Тригги.
   - Абсолютно.
   Все попадали на лежанки.  Присутствовали  тут  также  десять  нормальных,
сочувствующих мутикам жителей столицы - десять из  трех  миллионов,  которые
что-то реально делали против творившейся на их глазах несправедливости.
   - Совершим переброску через четыре часа, - объявил Тригги.
   Послышались взволнованные вздохи и бормотание.
   - А мы готовы? - спросила Мейна.
   - Да, милая детка. Вы - последняя эвакуирующаяся колония. Поскольку  идея
о перемещении всей вселенной, которую предложил Ханк, ваша, вы  будете  моим
оперативным штабом.
   Все заулыбались.
   - Теперь прошу всех пристегнуться ремнями. Тоэм,  иди  в  главный  отсек,
подключись  к  гипноучителю.  В  твое   отсутствие   я   приготовил   запись
полномасштабного курса, охватывающего все от "а" до "я". Он  даст  словарный
запас и рассчитан на восприятие всеми органами чувств. Этот  курс  все  тебе
объяснит. Он поднялся.
   - Надеюсь.
   - Обязательно. Я уверен. Работа проделана великолепно - не  сочти,  будто
хвастаюсь.
   Пока остальные пристегивались, Тоэм вышел и отыскал гипноучитель. И успел
застегнуть ремни перед стартом.
   Записи оказались очень хорошими.
   Он  шагал  над  вселенными,  разглядывал  сверху  каждую.  Не   задаваясь
вопросом, где  расположена  точка  наблюдения,  просто  следил  за  показом,
устроенным  исключительно  с  целью  гипновнушения.  Он  понял,  что  каждая
вселенная  (а  были  их  неисчислимые  триллионы)  -   вещь   необъятная   и
бесконечная,  и  все-таки  каждая  отделяется  от  других  стенкой,   вполне
определенным барьером, который и окрестили Порогом. Каждую вселенную отделял
от соседей  один  слой  молекул.  Фактически  этот  слой  состоял  из  одной
молекулы, растягивающейся во всех направлениях до бесконечности, но нигде не
пересекающейся с какой-либо другой молекулой скорлупы.
   Он  понял,  что  мутики  обладают  способностью  выявлять  эту   область,
наблюдать ее в естественном виде, точно так же, как  он  сейчас  видел.  Они
могли  определить  местонахождение  своей  собственной   вселенной   в   сей
бесконечной процессии. Силой разума мутики могли воздействовать на  молекулу
скорлупы, растянуть и пробить ее, проделав выход в соседнюю вселенную. Силой
мысленных полей они могли  охватить  свою  вселенную,  сдвинуть  с  места  и
подтолкнуть к выходу. Усердно сосредоточившись, они могли не охватывать миры
ромагинов и сетессинов, оставив их позади.
   Однако вселенная мутиков не должна была  слиться  с  соседней  вселенной,
прорвавшись через молекулу скорлупы на другую  сторону.  Соседняя  вселенная
ударится о молекулу скорлупы с противоположного конца  и  выскочит  прямо  в
третью вселенную. Третья почти одновременно налетит на четвертую,  четвертая
на пятую, пятая на шестую. Это  положит  начало  бесконечной  цепи.  Процесс
естественной переброски вселенных никогда не закончится. Никаких  негативных
последствий не предвидится, пос