не слышали водитель и сопровождающий:
   - Да, я видела его.
   - Значит, ты заметила, как странно он себя вел.
   - С его точки зрения,  он  вел  себя  нормально.  Ненависть,  которую  он
испытывал, на его лице было так же легко различить, как наградные нашивки на
мундире. Это чувство неотделимо от его наград.
   - Кто он?
   - Его зовут Пабло Рамирес. Он из Сан-Хуана,  один  из  первых  слушателей
Вест-Пойнта  с  территорий.  Мне   кажется,   его   следовало   бы   назвать
символическим испанцем, если бы кто-нибудь смог объяснить этот термин.
   - Он знал твоего отца?
   - Да Они вместе служили. Рамирес поступил в Вест-Пойнт на два года  позже
отца.
   Питер дотронулся до ее руки:
   - Они вместе служили в Корее?
   - Ты имеешь в виду Часон?
   - Да.
   - Не знаю. Впрочем, они служили в Корее. И в  Северной  Африке  во  время
второй мировой войны, и несколько лет назад  во  Вьетнаме.  Но  о  Часоне  я
ничего не знаю.
   - Мне бы хотелось это выяснить. Почему он ненавидел твоего отца?
   - Я не уверена, что он  ненавидел  его  или  что  ненавидел  больше,  чем
других.
   Его ненависть многолика.
   - Почему?
   - Он все еще майор, а  большинство  его  сверстников  уже  подполковники,
полковники и бригадные генералы.
   -  Тогда  его  ненависть  оправдана.  Его   обходили,   потому   что   он
пуэрториканец?
   - Частично по этой причине...  Общество  здесь  довольно  замкнутое.  Мне
приходилось слышать такую шутку: "Будь осторожен, если  пригласишь  Рамиреса
на коктейль в морское собрание. Смотри,  чтобы  на  него  не  надели  куртку
официанта".
   На флоте пуэрториканцы используются как прислуга или что-то в этом роде.
   - Это в значительной мере оправдывает его чувства.
   - Конечно, но не полностью. Рамиресу давали не один шанс, даже чаще,  чем
другим, и как раз потому, что он принадлежит к национальному меньшинству.
   Однако он этим не воспользовался.
   Питер, охваченный тревожным чувством, посмотрел  в  окно.  Замеченный  им
взгляд  Рамиреса  выражал  конкретную  ненависть,  ненависть  к   конкретным
объектам.
   Гроб с телом Макэндрю, могила Макэндрю...
   - А какого мнения был о нем твой отец?
   -  Примерно  такого  же.  Мелкий,  вспыльчивый,  чересчур  эмоциональный,
совершенно ненадежный  человек.  На  него  нельзя  положиться.  Отец  дважды
отказывался  подписать  представление  о  присвоении   Рамиресу   очередного
воинского звания. Ничего особенного он о нем не рассказывал.
   - А что он имел в виду, когда говорил, что на него нельзя положиться?
   Эдисон нахмурила брови:
   - Мне нужно подумать. По-моему, речь шла о каких-то отчетах. - Хорошо, но
что значит "отчеты"? Она рассмеялась;
   - Прости, я  имела  в  виду  донесения.  Оперативные  и  разведывательные
сводки.
   - Все равно непонятно, однако можно догадаться. Твой  отец  говорил,  что
Рамирес - лжец. Либо по натуре, либо по убеждению.
   - Может быть. Впрочем, для  меня  он  слишком  незначительная  фигура.  -
Элисон положила руку на руку Ченселора:
   -  Все  кончено,  все  прошло.  И  спасибо.  Я  не  нахожу  слов,   чтобы
поблагодарить тебя.
   - У нас еще не все кончено, - возразил он. Она заглянула ему в  глаза  и,
улыбнувшись, проговорила:
   - Надеюсь. Прекрасная идея отправиться в отель, Давай отдохнем и не будем
ни о чем думать Я устала от размышлений. Завтра пойду  к  адвокату  и  улажу
свои дела. Прошу тебя, не считай, что ты обязан  остаться.  Через  несколько
дней я уже буду в Нью-Йорке.
   Ченселор был поражен. Неужели она забыла обо всем? Он держал ее руку,  не
желая отпускать.
   - Но ведь тот дом в Мэриленде... Туда проникли, и там...
   - О боже! Ну и пусть. Он умер, они добились своего, что бы это ни было.
   - Мы поговорим об этом позже, - сказал он. - Хорошо.
   Питер понял. Элисон пережила смерть отца, перенесла все муки, связанные с
расследованием причин этой смерти. На похоронах она увидела  людей,  которые
давно  пытались  его  уничтожить.  Похоронная  церемония  на   Арлингтонском
кладбище явилась для нее своеобразным символом: гордиев узел разрублен,  она
свободна и теперь может искать свое место в жизни А он просит ее вернуться в
мир тревог и ужасов. Однако иначе поступить он не мог. Дело-то не  окончено.
Он это знал, знала и она.
   Но Ченселору было известно  еще  кое-что.  Элисон  сказала,  что  Рамирес
слишком незначительная фигура. Она ошибалась.

Глава 20

   Снова  лимузины  с  точно  выдержанными  интервалами  с   разных   сторон
подкатывали к дому на тихой улочке Джорджтауна. Снова водители  везли  своих
пассажиров, не видя их лиц, на совещание Инвер Брасс.
   Давно уже между ветеранами организации -  Браво,  Венисом  и  Кристофером
существовала молчаливая договоренность, что новым Генезисом станет  один  из
молодых членов - Бэнер или  Пэрис.  Каждый  из  них,  вне  всяких  сомнений,
обладал выдающимися способностями в нескольких областях знаний и был достоин
занять этот пост.
   Бэнер  стал  членом  Инвер  Брасс  шесть  лет  назад.  До  этого  он  был
президентом крупного университета на востоке страны,  самым  молодым  в  его
истории, но покинул пост, чтобы занять место  председателя  в  международной
организации под названием "Рокстон фаундейшн". Звали его Фредерик  Уэллс,  и
специализировался  он  по  валютным  операциям.  Несмотря  на  то,  что  его
деятельность позволяла ему оказывать влияние  на  политику  в  международных
масштабах, Уэллс никогда  не  упускал  из  вида  соблюдение  прав  человека:
уважение его достоинства, предоставление  свободы  выбора  и  самовыражения.
Уэллс глубоко верил в людей со всеми их недостатками, яростно обрушивался на
тех, кто пытался оказывать на  них  давление,  заставить  подчиниться  чужой
воле. Его гнев пришлось испытать на себе самому Джону  Эдгару  Гуверу,  хотя
последний и не догадывался, откуда этот гнев исходит.
   Пэрис, он же Карлос Монтелан, был в Инвер Брасс новичком.  Он  вступил  в
нее около четырех лет назад. Пэрис был ученым.  Его  предки  происходили  на
Кастилии, но сам он прочно обосновался в Америке,  куда  его  семья  бежала,
спасаясь от фалангистов. Он заведовал  кафедрой  международных  отношений  в
Гарвардском университете и считался одним из виднейших  специалистов  страны
по геополитике  двадцатого  века.  В  последние  двенадцать  лет  каждая  из
сменявших  друг  друга  администраций  привлекала  Монтелана  к   работе   в
госдепартаменте, хотя он все-таки был ученым, а не практиком. К тому же  ему
были известны  те  скрытые  опасности,  которые  становились  явными,  когда
теоретики вторгались в бурный мир прагматиков. Все же Монтелан не  прекращал
своих  исследований,  никогда  не  останавливался  на  полпути,  а  старался
всесторонне оценить людей и мотивы их поведения. И если он находил, что  эти
мотивы недостойны или же вредоносны, то мог прибегнуть к  самым  решительным
действиям. Не дрогнул он и в случае с Джоном Эдгаром Гувером.
   Несмотря на настойчивость Кристофера, Браво уклонился  от  окончательного
выбора. Кристофером же был Джекоб Дрейфус - банкир, последний из европейских
колоссов, соперничавший с домами Баруха и Лемана. Ему было восемьдесят  лет,
и он сознавал, что времени у него осталось немного.  Кристофер  считал,  что
для Инвер Брасс очень важно иметь лидера. Ведь дом без хозяина - не  дом.  А
для Джекоба Дрейфуса не было на земле  дома  роднее,  чем  тот,  в  создании
которого он принимал участие, то есть Инвер Брасс.
   Об этом он сказал Браво, и Мунро Сент-Клер признал, что никто не смог  бы
выразить эту мысль лучше, чем Джекоб.  Сент-Клер  был  одним  из  создателей
Инвер Брасс, как и Даниел Сазерленд, негр-гигант, чьи выдающиеся способности
привели его с полей Алабамы в высшие судебные инстанции страны. Но ни Браво,
ни Венис не смогли бы дать такое точное определение  политики  Инвер  Брасс,
как это сделал Кристофер.
   Как выразился Джекоб Дрейфус, Инвер Брасс была рождена в хаосе, в период,
когда страну разрывали на части и она находилась на грани самоуничтожения.
   Рынок   катастрофически   сокращался,   коммерческие   сделки   перестали
заключаться, предприятия и магазины закрывались, фермы  стояли  заброшенные,
скот погибал, а машины ржавели. И, как неизбежное следствие,  начались  акты
насилия.
   Бесталанные лидеры в Вашингтоне  были  не  способны  принять  необходимые
меры.
   В такой обстановке, в конце 1929 года и была создана Инвер Брасс.  Первым
Генезисом стал  шотландец,  банкир,  который  последовал  советам  Баруха  и
Дрейфуса и оставил коммерческую деятельность. Именно он дал сформировавшейся
организации название по небольшому озеру на севере Шотландии, которое нельзя
было отыскать ни на одной карте Ведь Инвер Брасс  должна  была  существовать
тайно.  Она  функционировала  вне,  рамок  правительственной  бюрократии,  и
действовать надо было быстро и решительно.
   Крупные денежные суммы переводились в охваченные  бедствием  районы,  где
нужда порождала насилие. Средства Инвер Брасс помогали сократить число актов
насилия в стране, притушить антиправительственные настроения.
   Были и ошибки, но их исправляли, как только становились понятны  причины,
в результате которых они были допущены.  Правда,  в  некоторых  случаях  уже
ничего нельзя было исправить. Депрессия охватила весь мир,  капиталовложения
требовались и за пределами страны.
   Германия. Версальский мирный договор. Локарнские  договоры,  план  Дауэса
все это, по мнению членов Инвер Брасс, было ошибкой. И в этом заключалась их
собственная роковая ошибка, ошибка, которую сорок  лет  спустя  аспирант  по
имени Питер Ченселор квалифицировал совсем иначе. Он назвал ее международным
политическим заговором.
   Его, этого молодого человека, следовало  немедленно  остановить,  ведь  в
орбиту его исследований попала Инвер Брасс. Правда,  он  не  догадывался  об
этом.
   Однако допущенная ошибка подтолкнула людей из Инвер Брасс к  деятельности
в новой области. Они вступили в сферу  национальной  политики.  Сначала  для
того, чтобы попытаться исправить ошибки, а затем и для того, чтобы внести  в
эту политику свой вклад.  Инвер  Брасс  располагала  и  интеллектуальными  и
материальными  ресурсами.  Она  могла  действовать  быстро   и   независимо,
руководствуясь только своим коллективным разумом.
   Выслушав  настойчивый  призыв  Джекоба  о  скорейшем  назначении   нового
Генезиса, Мунро Сент-Клер и Даниел Сазерленд отреагировали довольно спокойно
они дали свое согласие, практически никак не возразив.  Но  Сент-Клеру  было
известно то, чего не  мог  знать  Сазерленд,  -  что  в  ряды  Инвер  Брасс,
вероятно, пробрался предатель. Что  касается  Сазерленда,  то  его  сомнения
относились к другой  области.  Сент-Клеру  казалось,  что  он  догадывается,
какого они рода: дни Инвер Брасс сочтены, с  уходом  ветеранов  организация,
скорее всего, распадется, и, может быть, это к лучшему.
   Сомнения самого  Сент-Клера  носили  более  конкретный  характер.  Именно
поэтому он не хотел назначения нового Генезиса,  во  всяком  случае,  не  из
числа имеющихся претендентов. Ведь если в организацию проник  предатель,  то
это или Бэнер, или Пэрис.
   Они сидели за овальным столом, и пустующее кресло Генезиса напоминало  им
о бренности их  существования.  Не  было  необходимости  разводить  огонь  в
камине.
   Никаких документов  сжигать  они  не  собирались  -  стол  был  пуст.  Не
поступило и шифрованных донесений, поскольку они не  намеревались  принимать
какие-либо решения. Предстоял только обмен информацией и ее обсуждение.
   Ловушка была поставлена.  Сент-Клер  должен  был  вести  совещание  таким
образом, чтобы проследить  за  реакцией  каждого  из  присутствующих.  Затем
предстояло обсудить две кандидатуры:  Филлис  Максвелл  журналистка,  и  Пол
Бромли, по кличке Гадюка, забытый обличитель Пентагона, которого  мог  легко
разыскать любой из сидящих за столом.
   - Сегодня наша встреча будет краткой, - начал Браво. - Ее цель - сообщить
вам новую информацию и выслушать  все,  что  вы  можете  сказать  по  поводу
происшедших событий.
   - Надеюсь, мы услышим и комментарии по принятым ранее решениям, - заметил
Oэрис.
   - Да, все, что вы захотите.
   -  Хорошо,  -  продолжал  Пэрис.  -  После  нашей  последней  встречи   я
ознакомился с двумя книгами Питера Ченселора и  не  совсем  понимаю,  почему
выбрали именно его. У него действительно живой ум и  кое-какие  литературные
способности, но вряд ли его можно считать настоящим писателем.
   - А мы и не искали литературного гения.
   - Я также. И я вовсе не сбрасываю со счетов жанр  популярного  романа,  а
лишь имею в виду этого конкретного автора. Разве  он  более  талантлив,  чем
другие? Почему именно он?
   - Потому, что он нам известен, - вмешался Кристофер. - Других  мы  просто
не знаем.
   - Не понял, - подался вперед Пэрис.
   - Кристофер ясно выразил свою мысль, - сказал Браво. -  О  Ченселоре  нам
известно довольно много. Шесть лет назад у нас  был  повод  познакомиться  с
ним.
   Вы оба знаете историю Инвер Брасс, мы от вас  ничего  не  скрывали.  Наши
достижения и наши ошибки. В конце шестидесятых  годов  Ченселор  написал,  -
Браво сделал паузу и обратился к Пэрису, - диссертацию о падении  Веймарской
республики и возрождении сильной Германии. Он был близок к  раскрытию  Инвер
Брасс. Его пришлось остановить...  За  столом  воцарилось  молчание,  -  Эта
диссертация позднее  превратилась  в  роман  "Рейхстаг",  -  пояснил  Бэнер,
уставившись на Пэриса.
   - Разве это не грозило опасностью? - спросил Пэрис.
   - Он говорил правду, возразил Венис.
   - Кроме того, это был роман, - сварливо добавил Кристофер.
   - Вот и ответ на мой вопрос, - сказал Пэрис. - Все дело,  оказывается,  в
том, знаком человек или нет. Лучше знакомый с  ограниченными  способностями,
чем незнакомый с блестящими.
   - Почему вы настаиваете на дискредитации Ченселора? -  спросил  Венис.  -
Нам нужны досье Гувера, а не литературная знаменитость.
   - Это субъективное сравнение, - заметил ученый. - Он  из  тех  писателей,
которые  меня  раздражают.  Я  кое-что  знаю  о  событиях  в  Сараево  и  об
обстановке, сложившейся в то время. Так вот, в своей книге  Ченселор  делает
вывод  на  основании  преднамеренно  искаженных  фактов   и   несуществующих
ассоциаций. И все же я уверен, что тысячи читателей принимают  все,  что  он
пишет, за подлинные исторические факты.
   Браво откинулся в кресле.
   - Я тоже читал эту книгу и тоже знаю  кое-что  о  событиях,  приведших  к
тому,  что  произошло  в  Сараево.  Как  вы  считаете,  упомянув  о  сговоре
промышленников, Ченселор совершил ошибку?
   - Конечно, нет. Это факт.
   - Значит, каким бы путем он к этому ни пришел, он прав.
   Пэрис улыбнулся:
   - Простите меня, но хорошо, что вы не преподаете историю. Впрочем, как  я
уже сказал, ответ на мой вопрос дан. Расскажите лучше о  том,  какие  у  нас
новости.
   - События развиваются  вполне  закономерно.  Иначе  не  скажешь...  Браво
сообщил, что Ченселор ездил с Эдисон на  аэродром  имени  Кеннеди,  где  они
встречали самолет, доставивший гроб с телом генерала. Как и советовал Варак,
Сент-Клер говорил медленно, наблюдая за  реакцией  сидящих  за  столом.  Ему
предстояло выяснить, для кого его слова прозвучат не в новинку, будто  давно
известны.  "Обратите  внимание  на  глаза,  -  наставлял  его  Варак   перед
совещанием.   -   Мгновенная,   едва   уловимая   реакция   послужит   явным
подтверждением вины. Нервную  реакцию  скрыть  невозможно,  она  обязательно
отразится в глазах".
   Сент-Клер такой реакции не заметил. Каждый из сидящих  за  столом  слушал
его с напряженным  вниманием.  Он  продолжал  рассказ  о  том,  что  удалось
услышать и увидеть по видеозаписи.
   - Без приготовлений, проведенных Вараком, мы не узнали  бы  о  действиях,
предпринятых против Ченселора. Именно против Ченселора, а не  против  дочери
Макэндрю.
   Мы считаем, что это попытка сбить его с правильного пути, убедить в  том,
что отставка Макэндрю связана с событиями под  Часоном,  где  он  командовал
войсками.
   Зрачки у Пэриса расширились - его реакция была очевидной. Он сказал:
   - Убийцы из Часона...
   Острая боль пронзила грудь Сент-Клера. У него перехватило дыхание,  и  он
не сразу овладел собой. Он бросил острый взгляд на Карлоса Монтелана. Слова,
произнесенные им, холодили Сент-Клеру душу. Пэрис не мог их знать. В  записи
на пленке их не было, И Сент-Клер в своем рассказе их не употреблял.
   - Что это значит? - спросил Венис,  поудобнее  устраивая  в  кресле  свое
грузное тело.
   - Любой военный историк вам  скажет,  что  такими  словами  характеризуют
офицеров, участвовавших в боях под Часоном,  -  сказал  Пэрис.  -  Это  было
равносильно самоубийству.  Войска  взбунтовались  по  всему  фронту.  Многие
солдаты  погибли  от  руки  своих  же  офицеров.  Это   была   стратегия   с
катастрофическими последствиями,  в  известном  смысле  поворотный  пункт  в
войне.. Если Макэндрю был там, то вполне вероятно, что совершенно неожиданно
он  встретил  человека,  ставшего  а  тот  период  одной  из  его  жертв   и
впоследствии надолго затаившегося.
   Это и могло послужить причиной отставки генерала.
   Сент-Клер внимательно смотрел на Пэриса  -  его  объяснения  были  вполне
убедительны.
   - Есть ли  какая-либо  связь  между  всем  этим  и  смертью  генерала  на
Гавайях?
   - спросил Кристофер. Его узловатые пальцы дрожали.
   - Нет, - с расстановкой ответил Браво. - Макэндрю убил Лонгворт.
   - Вы имеете в виду Барака? - спросил с любопытством Уэллс.
   - Нет, настоящий Лонгворт, но произошло это действительно на  Гавайях,  -
объяснил Браво.
   Его слова прозвучали как удар хлыста. Все устремили взоры на Сент-Клера.
   - Как? Почему? - в голосе Вениса слышался гнев. Он был вне себя.
   - Этого нельзя  было  предугадать,  а  значит  и  предупредить.  Как  вам
известно, Варак воспользовался именем Лонгворта при  встрече  с  Ченселором.
Это был источник, который он мог проверить, своеобразный трамплин.  Ченселор
рассказал о Лонгворте генералу Макэндрю, сообщил, что  тот  имеет  доступ  к
досье.
   И вот после смерти  жены  генерал  отправился  разыскивать  Лонгворта.  И
нашел.
   - Значит, Макэндрю предположил, что только Лонгворту известно о  событиях
под Часовом,  -  задумчиво  произнес  Фредерик  Уэллс.  -  Такая  информация
содержалась в досье Гувера, и только.
   - Таким  образом,  снова  все  упирается  в  досье,  -  так  же  сварливо
проговорил Кристофер.
   - Знать это полезно, - заметил Бэнер, взглянув на Браво. - Подтверждается
ваше предположение: Часон - всего лишь уловка.
   - Почему? - спросил Венис. Уэллс повернулся к судье:
   - Потому что других причин упоминать о Часоне не было. Зачем  вообще  его
использовали?
   - Я согласен. - Сент-Клер подался вперед, полностью овладев собой.
   Первая ловушка Барака не сработала. Наступил  момент  ставить  вторую,  с
двумя именами, - Как я уже говорил в прошлый раз, Ченселор возобновил работу
над романом.
   Вараку  удалось  ознакомиться  с  рукописью.  Повороты   событий   романа
поразительны.
   А еще появились  два  новых  действующих  лица.  Одно  из  них  -  слегка
замаскированный персонаж из его книги, а другое - встречается в его записях.
   Это человек, которого ищет Ченселор. Первый персонаж - журналистка Филлис
Максвелл, второй - бухгалтер по фамилии Пол Бромли. Он работал в  управлении
общих служб. У кого-нибудь есть информация об этих людях?
   Ни у кого такой информации не оказалось. Но имена  были  названы,  вторая
ловушка поставлена.  "Если  выводы  Варака  окажутся  верными,  -  размышлял
Сент-Клер, - то кто же попадется -  Бэнер  или  Пэрис,  Фредерик  Уэллс  или
Карлос Монтелан?"
   Разговор затих. Браво дал понять, что совещание. окончено.  Он  отодвинул
было кресло, но тут раздался голос Уэллса:
   - А Варак в прихожей?
   - Да, он здесь, - подтвердил дипломат. -  Как  о