Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Триллеры
      Ладлем Роберт. Рукопись Ченселора -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  -
ристрелил его через дверь. Ченселор поставил чашку на стол: - Теперь поговорим. - Хорошо. Что произошло? - Бромли выследил меня и пытался убить в поезда, Мне повезло, ему - нет. Он убежал от меня и бросился под колеса поезда. - Бромли? Это невозможно. Питер сунул руки в карман и вытащил револьвер, который выбил из рук старика: - Из этого револьвера был сделан выстрел через сиденье в третьем или четвертом, вагоне двухчасового поезда. Я из него не стрелял. О'Брайен поднялся из кресла и подошел к телефону. Набирая нужный номер, он сообщил: - Человек, которого мы прикрепили к Бромли, имел официальное задание. Мы можем связаться с ним сразу. - Агент перешел на приказной тон: - Служба безопасности наблюдения по округу Колумбия? Говорит дежурный агент О'Брайен... Да, Чет, это я. Спасибо. Соедини-ка меня... Это О'Брайен. Специальный агент ведет наблюдение за человеком по фамилии Бромли. Отзовите его немедленно. - Куин прикрыл микрофон рукой и повернулся к Ченселору: - Вы не возвращались в отель? Ни Рамиресу, ни кому-либо другому не говорили, что поедете поездом? - Нет. - А водителям такси? - С половины десятого я ездил в такси всего один раз. Водитель довез меня до Бетесды и подождал, пока я освобожусь. Он не знал, что я собираюсь на вокзал "Юнион стейшн". - Черт побери, но... Да, я слушаю. Не можете? - О'Брайен искоса взглянул на Питера. -Никто не отвечает? Немедленно пошлите дополнительный наряд к отелю "Олимпик". Согласуйте вопрос с полицией, пусть она окажет содействие. Наш человек, возможно, попал в беду. Я позвоню попозже. - Агент повесил трубку, на его лице отразилось явное удивление. - Что же, по-вашему, случилось? - спросил Ченселор. - Не знаю. Обо веем было известно только двоим мне и Элисон Макэндрю. - Агент уставился на писателя. - Минутку, минутку, если вы хотите сказать... - Нет, не хочу, - прервал его О'Брайен. - Она была все время со мной, по телефону никому не звонила. Ее звонок не остался бы незамеченным, так как здесь свой коммутатор. - А люди у отеля? Те, что знают всякие прогрессии? - Нет. Я дождался отхода последнего поезда, прежде чем сообщить им, что вы можете приехать сюда. О том, каким транспортом вы воспользуетесь, я не говорил. В этих людях не сомневайтесь, я доверил бы им даже собственную жизнь. Их я прихватил с собой только для того, чтобы сократить круг участников операции. - Агент медленно вернулся к столу и вдруг ударил себя ладонью по лбу: - О матерь божья, ведь это же мог сделать я! У отеля "Хей-Адамс", когда мы садились в машину. Эдисон была огорчена, и я сказал ей, куда мы едем. Бромли, вероятно, поджидал вас около отеля, притаившись где-нибудь в тени. - О чем вы? Расстроенный О'Брайен присел к столу; - Бромли знал, где вы с Элисон остановились, и, скорее всего, поджидал вас у выхода. Если это так, то он мог услышать, о чем я говорил Элисон. Мне, пожалуй, придется извиниться, что вас едва не убили. - Ваши извинения по этому поводу звучат не очень убедительно. - Что же, вы правы. Ну а Рамирес? Зачем вы к нему ездили? Переход от Бромли к Рамиресу показался Питеру слишком резким. Ему требовалось какое-то время, чтобы отогнать образ старика. Но он уже твердо решил, что теперь расскажет агенту ФБР все. Он сунул руку в карман и достал окровавленный листок, на котором были, написаны имена и фамилии. - Варак был прав, когда сказал, что ключ к разгадке - Часон. - Это-то вы и скрыли от меня, когда мы говорили По телефону, не так ли? - спросил О'Брайен. - Из-за Макэндрю и его дочери. Ну а Рамирес, он был в Часоне? Питер кивнул: - Я уверен в этом. Они все что-то скрывают. Мне кажется, тут какая-то тайна, о которой знают многие. И, даже двадцать два года спустя они не могут отделаться от страха. Но это только начало. Что бы ни скрывалось за событиями в Часоне, мы выйдем на одного из этих четверых. - Он передал листок О'Брайену: - Досье Гувера у одного из них. Агент прочитал список и побледнел: - Бог мой! Вы имеете хоть какое-нибудь представление о том, кто эти люди? - Конечно. Есть, правда, и пятый, но Барак не пожелал его назвать. Он очень уважал его и не хотел причинять ему вреда. Варак был уверен, что кто-то из четверых использовал досье, но пятый этого сделать не мог. - Интересно, кто он. - Теперь я знаю это. - Вы преподносите сюрприз за сюрпризом. - Я узнал об этом от Бромли, хотя тот и не догадывался, что сообщил мне нечто важное. Дело в том, что я когда-то встречался с этим человеком. Он помог мне выйти из затруднительного положения. Я ему многим обязан. Если вы будете настаивать, я назову его, но предпочел бы сначала поговорить с ним сам. - Ценю вашу откровенность, однако и вы должны пойти мне навстречу, - сказал О'Брайен после короткого раздумья. - Выражайтесь яснее. - Напишите, как зовут этого человека, и вручите записку адвокату, чтобы он передал ее мне по истечении некоторого времени. - Зачем? - А вдруг этот пятый убьет вас?.. Ченселор посмотрел на О'Брайена - тот спокойно выдержал его взгляд. Значит, говорил правду, - Теперь о Рамиресе, - продолжал агент, - Припомните все, о чем он вам рассказывал. Как держался при этом? Какое отношение имел к Макэндрю, к Часону? Как вы узнали об этом? Зачем ездили к Рамиресу? - Причиной послужило то, что я увидел на Арлингтонском кладбище, и то, о чем рассказал мне Варак. Я сопоставил эти впечатления, и меня осенила догадка. Кроме того, эта догадка соответствовала тому, о чем я, возможно, уже писал. В общем, мне казалось, что я прав. Так оно и получилось... Ченселору потребовалось меньше десяти минут, чтобы обо всем рассказать агенту. При этом он заметил, что Куин О'Брайен что-то отмечал для себя, точно так же, как ночью в Вашингтоне, когда Питер приходил к нему. - Оставим Рамиреса и вернемся на минутку к Вараку. Он построил свои рассуждения, вероятно, таким образом: один из четверых, бесспорно, связан с событиями под Часоном, потому что источником информации, ставшей достоянием гласности, мог быть только один из них. Правильно? - Правильно. Варак работал на них и сам передал им эту информацию. - И сообщил, что разговор велся на неизвестном ему языке. - Он, очевидно, знал несколько языков. - Шесть или семь, - подтвердил О'Брайен. - Варак хотел сказать, что те, кто схватили его около дома на 35-й улице, были уверены, что он не поймет, о чем они говорят. Следовательно, они знали его. По крайней мере, один из этих четверых... - Еще одно звено... Кроме того, он мог установить, к какой группе принадлежал язык. - Он не сказал. Сказал лишь, что название "Часон" повторялось не раз, причем с каким-то фанатизмом. - Возможно, он имел в виду, что Часон стал своего рода культом? - Культом? - Вернемся к Рамиресу. Он признал, что резня под Часоном произошла по вине командования? - Да. - Но он ведь сказал, что события под Часоном расследовал генеральный инспектор, что причиной тяжелых потерь была признана внезапность действий противника, его численное превосходство и превосходство и огневой мощи. - Он лгал. - О том, что было расследование? Сомневаюсь... - О'Брайен встал и налил себе еще кофе. - Значит, о выводах, - предположил Питер. - И в этом я сомневаюсь. Вы легко могли бы все проверить. - Так что же вас настораживает? - Его непоследовательность. Я ведь юрист. - Агент поставил кофейник на плиту и возвратился к столу. - Рамирес рассказал вам о расследовании не колеблясь, потому что был уверен: если вы станете проверять сказанное им, то согласитесь с его выводами. И вдруг он поменял линию поведения. Он засомневался в том, что вы согласитесь с этими выводами. Это вызвало у него беспокойство, и он посоветовал вам оставить это дело. Видимо, вы чем-то напугали его. - Я обвинил его во лжи, сказал, что события под Часоном - дело темное... - Почему события под Часоном - дело темное, вы, конечно, не уточнили, поскольку вам это неизвестно. В свое время из-за подобных обвинений и вынужден был вмешаться генеральный инспектор. Но Рамирес не побоялся об этом сообщить. Значит, дело в чем-то другом. Думайте, Ченселор, думайте... Питер постарался сосредоточиться: - Я сказал ему, что он ненавидел Макэндрю, что от меня не ускользнуло, как он напрягся при упоминании о Часоне, что те ужасные события связаны с отставкой Макэндрю, с пробелом в его послужном списке, с пропавшими досье Гувера, что он лжет и увиливает от ответа и что он вступил в сговор с другими, потому что все они смертельно боялись... - Как бы тайна Часона не раскрылась, - добавил Куин О'Брайен. - Теперь вернемся назад. Что конкретно вы сказали о Часоне? - Что события под Часоном тесно связаны с Макэндрю... В отставку он подал потому, что собирался раскрыть его тайну... Соответствующая информация содержится в пропавших досье... И по этой же причине, видимо, был убит. - Это все? Больше вы ничего не говорили? - Ей богу, я пытаюсь припомнить... - Успокойтесь, - взял Питера за руку агент, - иногда самое важное доказательство лежит на поверхности, а мы его не видим. Мы так старательно роемся в мелочах, что не замечаем главного. Слова... Как часто они решают все! Они пробуждают мысль, вызывают в памяти Тот или иной образ... И вот уже Питер вспоминает глаза бригадного генерала, загнанного в угол, пусть на мгновение, но потерявшего самообладание. и шепот умирающего Варака: "Не о нем, а о ней. Он только приманка..." Питер взглянул на широкую раздвижную перегородку, на дверь, за которой спала Элисон, и повернулся к О'Брайену: - Да, конечно. Так оно и есть... О чем вы? О жене Макэндрю. Глава 31 Старший агент Кэррол Куин О'Брайен согласился оставить их вдвоем. Он понимал, что предстоящий разговор будет сугубо личным. Кроме того, у него были дела: он торопился нанести справки о четырех известных в стране деятелях и о трагических событиях, происшедших на далеких холмах Кореи более двух десятилетий назад. Чтобы проникнуть в тайну Часона, нужно было действовать решительно. Питер вошел в спальню, не зная, с чего начать раз-шпор, но отлично сознавая, что начинать его все равно придется. При звуке шагов Элисон заворочалась и замотала головой. Потом, будто испугавшись чего-то, открыла глаза и на какой-то момент ее взгляд замер на потолке. - Привет! - мягко произнес Ченселор. Элисон охнула и села на кровати: - Питер! Наконец-то! Он быстро подошел и обнял ее. - Все в порядке, - сказал он и вдруг подумал о родителях Элисон. Сколько раз она слышала, как отец говорил эти слова сумасшедшей женщине, которая была ее матерью? - Я так испугалась! Элисон взяла лицо Питера в свои ладони и посмотрела на него широко раскрытыми, карими глазами - очевидно, пыталась обнаружить в его глазах следы страдания. Она казалась оживленной, даже чем-то взволнованной. Несомненно, это была самая очаровательная женщина, которую он когда-либо знал, к тому же обладавшая тем редким качеством, которое приняло называть внутренней красотой. - Пугаться нечего, - успокоил он ее, зная, что сейчас скажет заведомую неправду, а она непременно об этом догадается. - Все почти кончено. Мне нужно лишь задать тебе несколько вопросов. - Несколько вопросов? - Она медленно отняла ладони от его лица. - О твоей матери. У Элисон задрожали ресницы, и Питер понял, что она начинает сердиться. Так было всегда, когда упоминали о ее матери. - Я уже рассказала тебе все, что знала. Мать заболела, когда я была совсем маленькой. - Но вы же жили вместе, и ты наблюдала за ней во время ее болезни. Элисон откинулась на спинку кровати и сразу как-то напряглась-видимо, боялась предстоящего разговора. - Это не совсем так. За ней всегда кто-то присматривал, а я держалась в стороне. С десяти лет я жила в интернате. Когда отца переводили по службе, он прежде всего заботился об интернате В течение первых двух лет нашего пребывания в Германии я училась в Швейцарии. Когда отца перевели в Лондон, меня отдали в школу в Гейтсхеде. Это на севере страны, неподалеку от Шотландии. Так что жить с матерью мне доводилось нечасто. - Расскажи мне о ней. Не о том времени, когда она заболела, а о годах до болезни. - Разве я помню? Ведь я была ребенком. - Расскажи о том, что знаешь. О семье, в которой мать выросла, о том, как она познакомилась с твоим отцом. - Тебе это нужно? - Элисон протянула руку за пачкой сигарет, лежавшей на ночном столике. Ченселор пристально посмотрел на нее: - Вчера я принял твои условия, а ты сказала, что примешь мои Помнишь? Она взглянула на него и согласно кивнула: - Помню. Хорошо, я расскажу о матери все, что мне известно. Она родилась в Тулсе, штат Оклахома. Ее отец был списком ортодоксальной баптистской церкви, очень богатой. Между прочим, и дедушка и бабушка были миссионерами, так что в молодые годы мать поездила по свету, как и я. И все по отдаленным местам - Индия, Бирма, Цейлон, залив Бохай. - Где она училась? - В основном в миссионерских школах. Так предписывала система воспитания, выбранная для нее родителями. Ведь по учению Христа все дети равны перед господом. Конечно, это своего рода лицемерие. Можно ходить с местными детьми в одну школу (так даже легче для учителей), но боже упаси есть вместе с ними или играть. - Мне не все понятно, - сказал Питер. Он оперся локтем о кровать, на которой лежала Элисон, укрытая одеялом, и положил голову на руку. - А что не понятно? - Я вспомнил кухню в Роквилле, оборудованную в стиле тридцатых годов, и старинную кофеварку. Ты сказала тогда, будто отец хотел, чтобы все вокруг напоминало твоей матери о детстве. - Я имела в виду счастливые моменты в ее жизни. Ребенком мать была счастлива, когда возвращалась в Тулсу, но это случалось нечасто. Мать ненавидела Дальний Восток и не любила путешествовать. - Странно, что она вышла замуж за военного. - Возможно, это ирония судьбы. Ее отец был епископом, муж стал генералом. Это были сильные, решительные люди с твердыми убеждениями. - Элисон отвела взгляд, и Питер не пытался больше заглянуть ей в глаза. - А когда она познакомилась с твоим отцом? - Дай вспомнить. Отец часто рассказывал мне об этом, но каждый раз по-иному, и казалось, будто он умышленно что-то преувеличивал, вносил новые элементы романтики. - А может быть, о чем-то умалчивал? Элисон сосредоточенно смотрела на стену, однако, услышав вопрос Питера, быстро перевела взгляд на него: - Было и это Встретились мои родители во время второй мировой войны в Вашингтоне. Отца отозвали сюда после завершения кампании в Северной Африке. И прежде чем отправиться на Тихий океан, он должен был пройти инструктаж и подготовку в Вашингтоне и в Форт-Беннинге. Отец познакомился с матерью на одном из приемов в Пентагоне. - Как же попала дочь епископа на такой прием во время войны? - Она работала военным переводчиком. Ничего особенного не переводила, только брошюры и наставления. "Я - американский летчик, выбросился с парашютом на территорию вашей прекрасной страны. Я - ваш союзник" - вот такого рода материал. Она знала несколько восточных языков, в том числе китайский. Понимала даже мандаринское наречие... Ченселор привстал: - Китайский? - Да. - Она была в Китае? - Я же говорила, что она жила в провинциях, расположенных на берегу залива Бохай. Там она провела, кажется, четыре года. Дед разъезжал между Тяньцзинем и Циндао. Питер отвел взгляд в сторону, стараясь скрыть внезапно появившееся дурное предчувствие: от слов Элисон вдруг повеяло какой-то непонятной угрозой. Усилием воли он подавил свое тревожное настроение и повернулся к ней: - Ты знала дедушку и бабушку? - Нет. Я смутно помню бабушку по отцу, но его отца... - А родители матери? - Нет. - Элисон погасила сигарету в стеклянной пепельнице. - Они продолжали свою миссионерскую деятельность до самой смерти. - Где? Элисон, все еще держа погашенную сигарету, ответила спокойно, не глядя на Питера: - В Китае. Какое-то время они молчали. Элисон сидела, опершись о спинку кровати, а Ченселор, оставаясь неподвижным, смотрел ей прямо в глаза. - Мне кажется, мы оба знаем, о чем пойдет речь дальше. Ты хочешь продолжать разговор? - О чем? - О том, что произошло в Токио двадцать два года назад... О несчастном случае с твоей матерью... - Я ничего не помню. - А я думаю, помнишь. - Я была совсем маленькой. - Не такой уж маленькой. Ты говорила, что тебе было пять или шесть лет, но это неправда. Тебе было девять лет. В отношении возраста газетчики обычно точны. Это же легко установить. И в статье о твоем отце они правильно указали твой возраст. - Прошу тебя... - Элисон, я люблю тебя и хочу помочь тебе и себе. Сначала пытались заставить замолчать только меня. Теперь дело дошло и до тебя, потому что тебе известна частица правды. Это события, происшедшие под Часоном. - О чем ты говоришь? - О досье Гувера. Они украдены. - Не может быть! Об этом написано в твоей книге, но это же вымысел. - Это всегда было правдой. Досье украли еще до смерти Гувера, а теперь их используют. Те, кто ими владеет, как-то связаны с событиями в Часоне. Это все, что нам известно. Твоя мать также имеет к ним непосредственное отношение, а отец твой скрывал это всю жизнь. Нам нужно установить, в чем, собственно, дело. Только тогда мы узнаем, у кого находятся досье, и найдем этого человека. - Но это какая-то чушь. Мать была больным человеком, ее здоровье все время ухудшалось. Она не могла играть сколько-нибудь важную роль... - Для кого-то она такую роль играла и все еще играет. Умоляю тебя, перестань изворачиваться. Ты не хотела лгать мне, поэтому просто умалчивала о тех событиях. Но провинции на берегу залива Бохай - это Китай, родители твоей матери умерли в Китае. И в Часоне мы воевали с китайцами. - И это значит? - Не знаю. По-видимому, я все еще далек от истины, однако не думать об этом не могу. Пятидесятые годы... Токио, Корея... Китайские националисты были изгнаны с материка, но они свободно разъезжали повсюду. Если это так, в их среду могли проникнуть и коммунистические агенты. Может быть, они нашли подход к твоей матери? Предприняли попытки как-то скомпрометировать жену одного из старших военачальников в Корее и завербовать ее - ведь родители твоей матери находились в Китае. Но потом что-то произошло. Так что же случилось двадцать два года назад? - Это началось за несколько месяцев до событий под Часоном, когда мы приехали в Токио, - заговорила Элисон, с трудом выдавливая из себя слова. - Временами у матери начало "ускользать" сознание... - Что ты имеешь в виду? - Когда я обращалась к ней, она глядела мимо меня, будто ничего не слышала. Потом, не дав никакого ответа, поворачивалась и выходила из комнаты, что-то напевая. - Одну из таких песенок я слышал в Роквилле. Она напевала какую-то старинную мелодию. - Это случилось гораздо позже. Она вдруг привязывалась к какой-нибудь мелодии и напевала ее по несколько месяцев кряду. Доводила до конца и снова начинала... - Мать была алкоголичкой? - Она выпивала, но алкоголичкой, по-моему

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору