ртв,  но  случилось  наоборот.
Так что ты не можешь повредить мне, Иван, ни пулями, ни палками, ни  камнями
- ничем. Эти три патрона, - он пнул ногой три  отстрелянные  гильзы,  -  они
выстрелены твоим автоматом! Если бы ты не так здорово дурел от ненависти, то
и сам вполне мог бы сообразить.
   Вотский некоторое время размышлял и  наконец  печально  покивал  головой.
Потом, продолжая держаться за грудь, он сел.
   - Тогда давай, кончай со мной быстрее, - сказал он. - Чего ты еще ждешь?
   Джаз взглянул на него и состроил гримасу.
   - Господи, что же ты за урод!  До  тебя  еще  не  дошло,  что  мы,  может
статься, являемся единственными людьми в этом мире? Ты и я! Не то,  чтобы  я
обожал мужскую компанию, но не  могу  представить  себя  убивающим  половину
человеческого населения планеты просто ради  развлечения.  В  последний  раз
такое случилось при Каине и Авеле!
   Вотский с трудом следовал за логикой Джаза. Он даже не был уверен в  том,
что это логика.
   - Что ты говоришь? - переспросил он.
   - Я говорю, что, вопреки здравому смыслу, я решил подарить тебе жизнь,  -
сообщил ему Джаз.  -  Понимаешь,  я  не  из  таких  людей,  как  ты,  не  из
маниакальных убийц. Вчера в моей камере, окажись ты  в  моей  власти,  очень
может быть, что дело для тебя  обернулось  бы  по-другому.  Причем  во  всем
виноват ты, потому что именно ты довел меня до этого.  Но  будь  я  проклят,
если я могу убить тебя здесь и сейчас.
   Вотский попытался фыркнуть, но у него получился только стон.
   - Желтое дерьмо цыплячье, сукин сын... - он рывком встал на ноги.
   Джаз опустил автомат и сделал один выстрел между ступнями  ног  Вотского.
Пуля с визгом отрикошетила от земли.
   - Палки и камни, - напомнил он, - не  могут  повредить  моим  костям,  но
грязные слова наверняка могут доставить тебе чертовские неприятности!
   Он сел на мотоцикл и завел мотор.
   - Ты оставляешь меня здесь без оружия? - вдруг  встревожился  Вотский.  -
Тогда уж лучше все-таки убей меня!
   - Ты найдешь свой автомат, когда доберешься до конца Врат, - сообщил  ему
Джаз. - Но помни об одном: если я еще когда-нибудь поймаю тебя на  том,  что
ты за мной охотишься, история  закончится  совсем  по-другому.  Я  не  знаю,
насколько велик мир, в который  мы  скоро  войдем,  но  отсюда  он  выглядит
достаточно большим, чтобы вместить хотя бы нас двоих. В общем, решать  тебе.
Ну, дорогой товарищ, я тебе уже сказал все, что хотел. Надеюсь,  нам  больше
не доведется встретиться.
   Он выжал сцепление  и  проехал  мимо  Вотского,  потом,  добавив  газа  и
немножко разогнавшись, ненадолго обернулся. Этот огромный  русский  наблюдал
за его отъездом. Выражение его лица было трудно определить.  Джаз  вздохнул,
дал двигателю побольше оборотов и поехал в  направлении  освещенной  солнцем
картины. Но где-то в глубине души он знал, что совершил серьезную ошибку...
   Еще одна его ошибка состояла в следующем: он  не  сумел  определить,  где
заканчивались Врата и начинался лежащий за ними странный мир!
   Джаз проехал всего три или четыре минуты, поддерживая скорость двадцать -
двадцать пять миль в час, когда без всякого  предупреждения  пролетел  через
наружную оболочку сферы. Потому что с этой стороны тоже находилась сфера,  и
он понял это, уже взлетев в воздух. Неприятным было то, что с  этой  стороны
сфера примыкала к чему-то вроде горловины кратера, край которого был фута на
три выше прилегающей территории.
   Мотоцикл упал, Джаз тоже - сумев при этом каким-то образом увернуться  от
машины, и оба предмета столкнулись с жесткой почвой, покрытой  разбросанными
камнями. Какое-то время Джаз лежал  ошеломленный,  приводя  свои  чувства  в
порядок. Потом он сел и стал осматриваться. И только тогда  понял,  как  ему
повезло.
   Ослепительно белая сфера была футов тридцати в диаметре,  а  вокруг  нее,
пронизывая землю и  стенки  кратера,  в  радиусе  семидесяти  футов  повсюду
виднелись знакомые "червоточины" в магмассе.  Джаз  приземлился  между  двух
таких дыр и понимал, что лишь по чистой случайности не угодил головой в одну
из них. Стены этих туннелей были гладкими, как стекло. Они опускались  почти
перпендикулярно, а глубина их была совершенно неизвестна. Попав  туда,  было
бы чертовски трудно выбраться.
   Джаз  бросил  еще  один  взгляд  на  сферу  и  вновь  отвернулся  от   ее
ослепительного сияния. Гигантский светящийся  шар  для  гольфа,  попавший  в
мокрую лунку и оставленный здесь на просушку, - вот как это выглядело.
   - Но кто, черт возьми, загнал его сюда? - пробормотал Джаз. - И почему он
не прокричал: "Эй, впереди, поберегись!"?
   Ой встал, ощупал  себя  и  обнаружил  только  царапины  и  шишки.  Потом,
несмотря на то, что ему хотелось просто стоять  и  глазеть  на  удивительный
мир, открывшийся  ему,  он  подошел  к  мотоциклу  и  стал  исследовать  его
повреждения. Передняя вилка была сильно погнута, и колесо  в  ней  заклинило
намертво. Если бы у него был гаечный ключ и он мог бы снять  колесо,  тогда,
возможно, ему удалось бы выпрямить плечи вилки, используя грубую силу, но..,
гаечного ключа у него не было.
   А вообще.., что там вообще с инструментами?
   Он отщелкнул карабины сидения мотоцикла и захлопнул сиденье...  Ящик  для
инструментов, располагавшийся  под  ним,  был  пустым.  Теперь  машина  была
обречена лежать здесь и ржаветь до скончания веков. Значит, так обстоят дела
с транспортом...
   Теперь Джаз подумал про Карла  Вотского.  Русский  отставал  от  него  на
полторы-две мили. В крайнем случае - это сорок минут, даже если учесть,  что
он перегружен снаряжением. Меньше всего Джазу  хотелось  оказаться  здесь  в
момент прибытия Вотского. Но до того, как уйти отсюда, он должен сделать еще
одну вещь.
   У него была небольшая радиостанция, уоки-токи, взять  которую  настойчиво
предложил майор. Теперь он включил ее и спокойно произнес в микрофон:
   - Я говорю с ублюдком товарищем майором Хувом? Это Симмонс.  Я  пробрался
на другую сторону и ни черта не собираюсь рассказывать о том, как я добрался
сюда и что это место собой представляет! Вас это устраивает, товарищ?
   Никакого ответа, даже помех.  Может  быть,  очень  слабенькое  шипение  и
треск. Во всяком случае, ничего такого, что  хотя  бы  отдаленно  напоминало
ответ. Джаз, собственно, и не  ожидал  услышать  что-либо;  если  другие  не
смогли пробраться сюда, то почему дела должны были обстоять  по-другому?  Но
все-таки.
   - Алло, говорит Симмонс, - попробовал он снова. - Кто-нибудь меня слышит?
- Опять ничего. Это радио, несмотря на то,  что  весило  всего  фунт,  стало
теперь мертвым грузом. - Ну и черт с вами! - сказал он в микрофон  и  бросил
радиостанцию в одну из дыр, где она пропала из виду.
   А  теперь..,  теперь  настало  время  глубоко  вздохнуть   и   хорошенько
присмотреться к месту, в котором он оказался.
   Джаз был доволен тем, что ему удавалось пока разделываться с проблемами в
том порядке, которого требовала их приоритетность. Дело в том,  что  он  мог
стоять и просто смотреть на мир, открывшийся по эту сторону Печорских  Врат,
очень-очень долго. Частично этот мир был знаком и привлекателен, частично он
был странным и  пугающим,  но  в  общем  и  целом  -  фантастическим.  Глаза
разбегались от контрастов,  которые  можно  было  бы  сравнить  с  пейзажем,
написанным сюрреалистом, если бы этот пейзаж не был столь реален.
   Первым делом Джаз разобрался с самыми знакомыми вещами:  это  были  горы,
деревья, проход, зиявший среди могучих  каменных  гигантов,  выраставших  из
заросших деревьями склонов и поднимавшихся выше линии  деревьев,  туда,  где
были  видны  лишь  серые  камни,  тянувшиеся,  казалось,  в   бесконечность.
Восхищенный этим грандиозным зрелищем, Джаз отошел в сторону гор  от  сферы,
возможно, на сотню ярдов, а там  сделал  паузу,  прикрыв  глаза  ладонью  от
всепроникающего  сияния  сферы.   Затем   он   вновь   начал   рассматривать
громоздящиеся горы.
   Если бы он даже заранее не знал, что находится в чужом мире, он все равно
понял бы, что это не горы планеты Земля. Он изъездил на лыжах множество  гор
на родной планете, и они ничуть не были похожи на эти. Эти пэры были рождены
скорее  не  геологическими  процессами,  а,  видимо,  являлись   результатом
выветривания. Хотя это явление вряд ли можно было назвать редкостью в родном
мире Джаза, он все-таки никогда не представлял  себе,  что  оно  может  быть
столь крупномасштабным. Невероятное чудо даже для совершенно  иной  природы:
из девственного камня выдуть и вымыть дождями огромные, похожие на  крепости
горы, тянущиеся цепью чуть ли не на  всю  планету!  Такие  высокие,  острые,
иногда совершенно отвесные и поразительно величественные - да,  если  бы  не
деревья у подножья горной цепи, их можно было бы вполне  принять  за  лунные
горы!
   Их могучая цепь тянулась (Джаз взглянул на компас, который, похоже, ожил)
с востока на запад в обоих направлениях, насколько  видел  взгляд.  Их  пики
уходили за горизонт и сливались с ним, переходя в неясные пятна фиолетового,
черного и синего цветов, исчезая на самом краю этого мира. И за  исключением
этого ущелья, где много веков назад лопнула горная цепь, их  строй  выглядел
совершенно нерушимым.
   Теперь, когда сфера находилась позади него, Джаз взглянул на "солнце", то
есть на то, что можно было видеть.
   Слабые лучи, которые он наблюдал, проходя через  Врата,  освещавшие  этот
пейзаж, просвечивали сквозь ущелье,  исходя  от  колечка  этого  отдаленного
"солнца", но это было - просто колечко.
   Там, по другую сторону ущелья, вставало зарево красного цвета (или, может
быть, затухало? Во всяком случае,  пока  Джаз  находился  здесь,  зарево  не
разрослось). Однако это было Солнце или солнце, как бы слабо оно ни светило;
его лучи были приятны для кожи лица и ладоней Джаза, которыми  он  прикрывал
глаза. Что же касается находящейся по ту сторону гор,  освещенной,  но  пока
невидимой стороны - о том ничего нельзя было сказать. Но по эту сторону...
   На запад тянулся только лес предгорья,  а  прямо  на  север  простиралась
равнина, цвет которой  менялся  от  синего  к  черно-синему,  растворяясь  в
какой-то бесформенной дали. Прямо на север, за тем местом, где располагалась
сфера, царила  сплошная  тьма,  в  которой  мерцали  неизвестные  созвездия,
сверкающие, как бриллианты, на черном бархате неба. А  под  этими  звездами,
слабо отражая их свет и жалкие лучики солнца,  лежала  поверхность,  которая
могла бы быть застывшим океаном, но скорее являлась щитом ледника.
   Сейчас с севера дул пронизывающий ветер,  который  постепенно  пробирался
под одежду Джаза, промораживая его до самых костей. Он  вздрогнул  и  понял,
что этот "север" - очень негостеприимное место.  Руководствуясь  инстинктом,
он начал выбирать путь по равнине, покрытой скалами и  валунами,  к  горному
ущелью.
   Но.., это было странно. Если горы шли в направлении с востока на запад, а
этот - ледник? - находился на севере, значит, солнце должно было  находиться
на юге. Тем не менее, этот источник света и тепла  не  перемещался.  Солнце,
лежащее далеко на юге и практически неподвижно расположенное  на  небосводе?
Джаз озадаченно покачал головой.
   И теперь наконец он сделал перерыв, чтобы взглянуть на восток - туда, где
все реальное или хотя бы слегка знакомое резко  заканчивалось  и  место  его
начинало занимать нечто по меньшей мере сюрреалистическое. Потому  что  если
Джаз  дивился  сейсмическому  либо  эрозионному  воздействию  сил   природы,
создавших эти горы, то что он мог думать о скалах, уходящих в облака в  виде
вьющихся башен фантастических форм, в милю высотой сказочных замках,  словно
какие-то странные небоскребы, произрастающие в тени  возвышающихся  рядом  с
ними гор. Все время, пока он находился здесь. Джаз сознавал присутствие этих
структур и, тем не менее, старался не смотреть на них. Еще один  взгляд,  и,
может быть, его правильный выбор направления -  к  ущелью  и  через  оное  -
изменился бы.
   Возможно, эти колонны или "замки" были высечены природой из тех же  самых
гор и остались стоять,  как  стойкие  застывшие  часовые,  в  то  время  как
окружающие их горы  меняли  свои  формы.  Конечно,  они  были  естественного
происхождения, поскольку невозможно было представить себе  существ,  которые
решились бы или даже просто возмечтали построить их. И все-таки было  в  них
нечто  такое,  что  говорило  о  большем,  чем  действия  сил   природы.   В
особенности, эти башенки, увенчанные коронами, которые выглядели как  нельзя
более типично для.., замков?
   Ну, нет. Это, конечно,  работало  только  его  воображение,  его  желание
населить  этот  мир  существами,  подобными  себе.  Это  было  особой  игрой
мерцающего света, миражом, вызванным столбами тумана, который  окутывал  эти
гигантские.., сооружения. Визуальный и ментальный обман чувств, вызванный не
правильной оценкой расстояния и соответствующим настроением.  Люди  были  не
способны построить эти мегалиты. Или,  если  они  были  способны  на  такое,
значит, они не были людьми в том смысле, какой придавал  этому  слову  Майкл
Дж. Симмонс.
   Ну.., кем же могли быть такие люди? Вамфири? Наверное, его опять  понесла
фантазия, но Джаз  совершенно  отчетливо  увидел  того  воина,  горящего  на
деревянной дорожке, и услышал его голос, насквозь  пронизанный  гордостью  и
презрением: "Вамфири!". Замки в милю высотой: обиталища Вамфири!
   Джаз презрительно фыркнул, решив, что дал слишком много воли воображению,
но.., сама идея захватила его и пока не оставляла.
   Неожиданно у него изменилось настроение: он почувствовал себя одиноким  -
таким одиноким, каким  не  был  никогда  в  жизни.  С  неожиданной  остротой
пронзила его мысль о том, что он одинок и полностью лишен друзей в мире, где
местное население...
   ...Какое население? Животное? Джаз еще не видел ни одного! Он  глянул  на
небо. Там не было ни единой птицы,  даже  какого-нибудь  одинокого  коршуна,
подыскивавшего себе что-нибудь на вечернюю трапезу. А был ли  сейчас  вечер?
Похоже, что так. На самом деле казалось, что вечер  наступает  не  только  в
этом месте, но и во всем окружающем мире. Мир, где всегда стоит  вечер?  Это
может быть, если солнце постоянно так низко висит в небе. Во всяком  случае,
по эту сторону гор. А по другую сторону.., утро? Вечное утро? Джаза охватили
мечтания, совершенно  не  соответствующие  его  характеру,  и  ему  пришлось
насильно  освобождаться  от  них.  Он  глубоко   вздохнул,   встряхнулся   и
решительным шагом направился к началу горного ущелья, в конце которого  едва
светило солнце. Поверхность ущелья не лежала  горизонтально,  а  поднималась
вверх к чему-то вроде перевала или седловины, так  что  Джазу,  естественно,
тоже пришлось подниматься. Он обнаружил, что дополнительные усилия  странным
образом возбуждают его; кроме того, он сразу же согрелся  и  теперь  мог  на
чем-то сосредоточиться. Он шел по жесткой траве мимо чахлых  кустов,  иногда
ему встречалась одинокая сосенка, а выше, на  горных  карнизах,  были  видны
заросли высоких деревьев. Лишь здесь он встретил обстановку, схожую с миром,
известным ему... Но этот мир был ему неизвестен. Он был ему чужд, и  имелись
достаточные доказательства того, что его населяют существа, несущие смерть.
   Через двадцать пять минут или чуть позже, сделав паузу, чтобы  отдохнуть,
прислонившись к огромному валуну, Джаз повернулся, чтобы посмотреть назад.
   Сфера теперь оставалась почти в двух милях позади  него  и  ниже,  а  он,
собственно, почти добрался  до  самого  узкого  места  ущелья,  то  есть  до
перевала,  но  там,  позади,  на  усеянной  камнями  равнине..,  эта   сфера
выглядела, как  бриллиантовое  яйцо,  наполовину  погруженное  в  гнездо  из
застывшей магмы. А на ее фоне передвигалась темная  микроскопическая  точка.
Это мог быть только Вотский. Еще момент - и Джаз печально  покивал  головой.
Ну да, конечно, это был Вотский!
   Щелчок одиночного выстрела эхом  донесся  до  Джаза,  отражаясь  от  стен
ущелья. Русский нашел свой автомат там, где Джаз оставил  его  для  него,  и
теперь он сообщал чужому миру о своем появлении.
   "Берегитесь! - говорил он. - Здесь появился человек, и человек, с которым
придется считаться! Если вы  хотите  нормально  жить,  не  вздумайте  валять
дурака с Карлом Вотским!" Как суеверный крестьянин,  свистящий  во  тьме.  А
может быть, он просто имел в виду: "Симмонс, мы еще не рассчитались. Пока  я
просто предупреждаю тебя: не забывай оглядываться!".
   И Джаз пообещал себе, что не забудет...

***

   Внизу, возле сферы,  Вотский  прекратил  изрыгать  проклятия,  отложил  в
сторону оружие и принялся осматривать  мотоцикл.  Он  увидел,  что  карабины
сидения отстегнуты, и лицо его исказилось  ухмылкой.  В  одном  из  карманов
рюкзака находился небольшой набор инструментов. Это  было  самое  последнее,
что они передали ему с той стороны, а он  так  спешил,  что  не  уложил  эти
инструменты в предназначенное для них место. Потом  ухмылка  соскользнула  с
его лица, и он облегченно вздохнул. С тех пор, как Симмонс  отобрал  у  него
мотоцикл, он ни разу не вспомнил об этих инструментах. Если бы он  вспомнил,
то наверняка выбросил бы их где-нибудь на протяжении последних двух миль.
   Теперь  он  отцепил  небольшую  упаковку  от  рюкзака,  достал   из   нее
инструменты. Он встал на одну из лап передней вилки ногой, подхватил колесо,
напряг спину и начал тянуть свободной  рукой  другую  лапу  вилки,  пока  не
почувствовал, что она  поддается.  И  тогда  он  высвободил  колесо.  Теперь
оставалось лишь выпрямить переднюю вилку. Он приподнял мотоцикл за передок и
наполовину протащил, наполовину докатил его до пары крупных валунов, которые
лежали рядом друг с другом. Если изловчиться засунуть деформированную  вилку
в дыру между валунами и приложить нужные усилия в нужном  направлении...  Он
приподнял мотоцикл, установил в нужную позицию вилку, начал  прикидывать,  в
какую  сторону  его  разворачивать,  -  и  застыл.  Он  перестал  не  только
задыхаться от усилий, но  и  вообще  перестал  дышать.  Что  за  чертовщина?
Вотский подбежал к автомату, схватил его, поставил на боевой взвод  и  начал
дико озираться. Никого и ничего. Но он явно что-то слышал. Он мог поклясться
в том, что что-то слышал. Он неуверенно пошел назад к мотоциклу и...
   Вот опять! Кожа огромного русского покрылась пупырышками. Да что  же  это
такое... Какой-то слабенький звук? Какой-то звонкий  металлический  голосок?
Крик о помощи? Он вновь стал вслушиваться и снова услышал тот же самый звук.
Но это был не шепот, а просто тихий, доносящийся откуда-то  издалека  голос.
Человеческий голос - и исходил он из одной из этих гигантских "червоточин".
   Это было еще не  все  -  Вотский  узнал  этот  голос.  Голос  Зек  Фонер,
бездыханный и тем не менее полный  отчаянной  надежды,  готовый  общаться  с
кем-нибудь, с  кем  угодно,  кто  относится  к  роду  человеческому  в  этом
совершенно чужом мире.
   Он лег на живот рядом с дырой  и  заглянул  в  нее.  Гладкая  шахта  была
идеально круглого  сечения,  примерно  трех  футов  в  диаметре,  она  резко
сворачивала внизу к погруженному в почву основанию сферы, которого  было  не
видно. Но как раз там, где шахта исчезала из виду..,  там  лежала  маленькая
радиостанция, точно такая же, как та, что была, у Вотского в кармане!
   Очевидно, она принадлежала Симмонсу и он выбросил ее. Каждый  раз,  когда
раздавался голос Фонер, на контрольной панели  загорался  маленький  огонек.
Этот огонек предупреждал о том, что в  эфире  есть  сообщение,  и  советовал
владельцу увеличить громкость.
   - Алло! - вновь послышался  голос  Зек  Фонер.  -  Алло!  Ну  пожалуйста,
ответьте! Есть здесь кто-нибудь? Я слышала  ваш  вызов,  но..,  я  спала!  Я
думала,  что  это  мне  снится!  Пожалуйста,  пожалуйста,  если  здесь  есть
кто-нибудь живой, скажите, кто вы! И где вы находитесь? Алло! Алло!
   - Зек Фо