вампир, живший в ней,  слишком  крепко  держал  ее  в  плену,  -
возразил Гарри. - К тому же она не обладала твоими знаниями и пониманием
происходящего. Она не способна была  постичь  те  преимущества,  которые
получила, и видела только то, что потеряла. Ей  не  было  нужды  убивать
себя. Возможно.., она потеряла контроль над собой.
   - Ты ведь знаешь, что это  не  так.  Ты  извлек  жившего  внутри  нее
вампира и убил его. Ты полагал, что  это  все  равно  что  убить  червя,
вскрыть нарыв или вырезать раковую опухоль. Но все оказалось  иначе.  Ты
говоришь, она не сознавала полученные ею преимущества. А  теперь  скажи,
какие именно преимущества дал ей ты?
   - Свободу! - в отчаянии и ужасе выкрикнул Гарри. - И  Бога  ради,  не
обвиняй меня в том, что я поступил неверно! Я не убийца!
   - Нет, ты не убийца. Ты человек,  одержимый  навязчивой  идеей.  И  я
боюсь тебя. Точнее даже не тебя, а твоих амбиций  и  целей,  которых  ты
добиваешься. Ты хочешь создать свой мир -  мир  свободный  от  вампиров.
Прекрасная идея. Но что  будет,  когда  ты  достигнешь  своей  цели?  Ты
возьмешься за тот мир, в котором живу я? Эта навязчивая идея захватывает
тебя все больше, по мере того как вампир растет внутри меня. Да,  теперь
я вампир, но никто в мире не обладает такой живучестью  и  такой  жаждой
жизни, как вампир.., разве что сам Гарри Киф.
   Разве ты не понимаешь, какую опасность представляешь для  меня?  Тебе
известны многие тайные дарования вампиров, и ты  знаешь,  как  их  можно
уничтожить. Ты способен беседовать с мертвыми, проникать в  пространство
Мёбиуса и даже путешествовать во времени. Я ушел от тебя, исчез  однажды
из твоего мира. Но там, в своем мире, я вынужден был бороться за  власть
и могущество - и я, завоевал их. Теперь они мои, и я не отдам их.  Я  не
хочу никуда больше бежать. Но я не могу позволить тебе преследовать меня
и дальше, не могу рисковать и  стать  объектом  твоих  неудовлетворенных
амбиций. Я - Вамфири! И не стану подвергаться твоим экспериментам. Я  не
желаю быть подопытным кроликом, на котором  ты  опробуешь  новые  методы
своего “лечения”.
   - А как же я? - снова заговорил Гарри, но на этот раз шепотом  и  как
будто сам с собой. - Насколько безопасно мое положение? Ты  утверждаешь,
что я представляю для тебя угрозу. Сколько еще пройдет  времени,  прежде
чем твой вампир возьмет над тобой власть и ты станешь гоняться за мной?
   - Этого не случится,  отец.  Я  не  невежда  и  обладаю  достаточными
знаниями. Я  смогу  контролировать  свои  поступки,  подобно  тому,  как
достаточно разумный наркоман умеет держать под контролем  свое  пагубное
пристрастие.
   - А если оно все же одержит верх, выйдет  из-под  контроля?  Ты  ведь
тоже некроскоп. И в бесконечности Мёбиуса нет места, куда бы ты  не  мог
проникнуть, нет для тебя ничего невозможного. И повсюду вместе  с  тобой
следует твой сожитель. Так какому же несчастному бедняге достанется твое
яйцо, сынок?
   При этих словах Гарри-младший с тяжелым вздохом снял  золотую  маску.
Шрамы, оставшиеся у него после битвы в Саду, зажили и были едва заметны.
Вампир, живший в нем, усердно лечил их, заново формируя и восстанавливая
его плоть. Гарри боялся, что однажды ему удастся сформировать  по-своему
и волю, и разум Гарри-младшего.
   -  Как  видишь,  мы  оказались  в  безвыходном  положении,  -  сказал
Гарри-младший, и глаза  его  при  этом  широко  раскрылись  и  сверкнули
красным светом.
   - Нет, - как и тогда, громко крикнул Гарри. В тот раз  это  были  его
последние слова, ибо вскоре он  проснулся  и  увидел,  что  находится  в
штаб-квартире отдела экстрасенсорики. А сейчас...
   - В чем дело? -  сурово  нахмурясь,  повернулся  к  нему  озадаченный
шофер. - Вы же велели ехать в Боннириг, или  я  ошибаюсь?  Надеюсь,  что
нет, потому что мы уже почти приехали.
   Реальный мир обрушился на Гарри. Он обнаружил, что сидит,  напряженно
выпрямившись на заднем  сиденье  автомобиля,  лицо  его  при  этом  было
чрезвычайно бледным, а  рот  полуоткрыт.  Облизав  пересохшие  губы,  он
посмотрел в окно. Да, действительно, они были почти на месте.
   - Боннириг.., да, конечно...  -  пробормотал  он.  -  Я..,  я  просто
задремал.., вот и все... - И он указал шоферу дорогу к своему дому.

***

   Конец апреля 1989 года, северный район Лондона,  немного  обшарпанная
квартира на первом этаже дома, расположенного в районе Хайгейт, недалеко
от Хорнси-Лейн. Двое мужчин тихо беседуют, удобно устроившись с бокалами
в руках в просторной гостиной, уставленной вдоль стен  забитыми  книгами
стеллажами и  заполненной  множеством  антикварных  безделушек,  главным
образом европейского происхождения.
   Николай Жаров обладал очень тонкой фигурой, белой кожей и  жеманными,
как у женщины, манерами, -  словом,  качествами,  обычно  совершенно  не
свойственными людям его национальности. Он курил  “Мальборо”,  пользуясь
мундштуком  и  предварительно  оторвав  фильтр,  говорил  на   чистейшем
английском, хотя и слегка шепелявил, и в целом  выглядел  весьма  вялым,
апатичным и слабым. Темные,  глубоко  посаженные  глаза  под  набрякшими
тяжелыми веками придавали ему  вид  пьяного  человека,  хорошо  маскируя
острый и расчетливый ум.
   Зачесанные назад редкие темные волосы были смазаны  каким-то  русским
препаратом с запахом антисептика. Чересчур широкий рот с тонкими губами,
изящной формы прямой нос, острый подбородок  также  свидетельствовали  о
слабости телосложения и о том, что их обладатель способен согнуться,  но
никогда не сломается. Настоящие мужчины могли смотреть на него косо,  но
едва ли кому-то из них пришло бы в голову вступать с ним  в  борьбу.  На
улице он, несомненно, мог привлечь к  себе  внимание,  но  всякий,  едва
взглянув на  него,  тут  же  отвел  бы  глаза.  Этот  русский  заставлял
окружающих чувствовать себя неуютно.
   Уэллесли тоже чувствовал себя не в своей тарелке, хотя изо  всех  сил
старался это скрыть. Будучи хозяином этой квартиры,  Уэллесли  опасался,
что кто-либо мог увидеть, как к нему пришел этот  посетитель,  или  даже
выследить его. В этом случае ему придется весьма туго, ибо трудно  будет
объяснить причину визита. Уэллесли был  сотрудником  разведслужбы,  как,
впрочем, и Жаров, хотя "работали они на разных хозяев.
   Обладая ростом пять футов восемь дюймов, Норман Гарольд Уэллесли  был
на пять-шесть дюймов ниже русского, более  плотного  телосложения  и  со
здоровым цветом кожи. Лицо его можно было бы назвать  чересчур  румяным.
Но дело было вовсе не  в  комплекции  или  холерическом  характере.  Его
чрезмерное возбуждение было вызвано  не  физическими  особенностями  или
национальными  чертами  характера,  а  всего  лишь  самым   обыкновенным
страхом. Страхом перед тем, о чем просил  его  сейчас  Жаров.  Именно  в
ответ на эту просьбу он и произнес следующее.
   - Но вы же сами должны понимать, что об этом не может  быть  и  речи,
это невыполнимо,  практически  невозможно,  -  резкие  по  смыслу  слова
сказаны  были  тихим,  спокойным   голосом,   производящим   впечатление
обдуманности и холодного  расчета.  Это  делалось  преднамеренно,  чтобы
убедить Жарова изменить свое мнение или хотя бы уступить, хотя  Уэллесли
прекрасно  понимал,  что  не  Жаров  является  автором  сделанного   ему
предложения, что он всего лишь исполняет роль посланника.
   Русский агент, судя по всему, иной реакции и не ожидал.
   - Не правда, - так же тихо ответил он, холодно улыбнувшись  при  виде
вспыхнувшего было собеседника. - Это не только  вполне  возможно,  но  и
крайне необходимо. Это -  приказ!  Если,  как  вы  говорите,  Гарри  Киф
вот-вот обнаружит в себе новые, а следовательно,  неизвестные  нам  пока
таланты, его следует остановить, помешать ему пока не поздно. Все  очень
просто. Он  всегда  был  словно  бельмо  в  глазу  для  русского  отдела
экстрасенсорной разведки, Норман.  Нашим  вечным  несчастьем,  стихийным
бедствием.., психологическим циклоном. Конечно же, несмотря на  все  его
усилия, наш отдел живет и работает, но это стоило нам большого труда.  -
Жаров пожал плечами. - С другой стороны, мы, наверное, должны быть  даже
благодарны ему. Его.., если можно так выразиться..,  успехи  еще  больше
укрепили нашу веру в исключительные  возможности  парапсихологии,  в  ее
важную роль на поприще разведки. Дело, однако, в том, что он дает вам  в
руки слишком сильное оружие. Вот почему от него следует избавиться.
   Если даже Уэллесли и принял во внимание аргументы Жарова, он не подал
вида.
   - Я только хотел сказать... - начал он, - вы,  наверно,  знаете,  что
ничем особенным я вам не обязан. Согласен, кое в чем  ваши  хозяева  мне
помогли, можно даже считать, что я у них в долгу, но это сущие  пустяки,
долг мой невелик. Они же хотят от  меня  слишком  многого,  дружище.  Их
интересы выходят за рамки моих возможностей. Боюсь, это все, что я  могу
вам ответить, Николай. Так и передайте в Москве.
   Жаров со вздохом поставил стакан и откинулся на спинку стула, вытянув
вперед длинные ноги,  скрестив  на  груди  руки,  сжав  губы  и  прикрыв
тяжелыми веками  глаза.  Зрачки  его  темных  глаз  поблескивали  из-под
ресниц, в  то  время  как  он  внимательно  изучал  Уэллесли,  сидевшего
напротив него по другую сторону столика.
   Рыжеватые волосы Уэллесли сильно поредели. Он был лет  на  шесть-семь
старше русского агента и выглядел на все свои сорок пять лет. При его  в
целом   не   внушающей   особой    симпатии    внешности    единственной
привлекательной чертой был его рот -  твердо  и  красиво  очерченный,  в
котором сверкали два ряда великолепных зубов. Он никак не гармонировал с
толстым,  мясистым  носом,   круглыми,   водянисто-голубыми,   лишенными
выражения  глазами,  красным  лицом  и  огромным   количеством   крупных
веснушек, окрашивающих в желтый цвет лоб. Прежде чем снова выпрямиться и
заговорить, Жаров на какое-то время задержал взгляд именно на веснушках.
   - Вот же наказание! - с досадой воскликнул он. - Ох уж эта Гласность!
Куда она нас завела, когда дело  касается  должников!  Действительно,  в
старые добрые времена мы бы просто обратились к специалистам по взиманию
долгов или просто прислали бы парочку громил. А теперь.., джентльменское
обращение:  банкротство,  судебные  исполнители...  Боюсь,  Норман,  вам
грозит банкротство. Ваш камуфляж вот-вот... - он сделал затяжку, вытянул
губы трубочкой и выпустил сразу несколько безупречной формы колец  дыма,
- вот-вот слетит!
   -  Камуфляж?  -  Уэллесли  еще  больше  покраснел   и   подозрительно
прищурился. - Николай, камуфляжа не существует. Я именно тот,  кем  меня
все считают. Послушайте, я совершил грубую ошибку и понимаю, что  должен
заплатить за нее. Это так, но я  никогда  не  стану  убивать  по  вашему
приказу. Вы хотите, как  мне  кажется,  превратить  маленький  должок  в
источник бессрочного кредита. Не выйдет, Николай! Так  что  продолжайте,
товарищ Жаров, топите меня дальше Сделайте  меня  “банкротом”,  если  вы
угрожаете мне этим. Пусть я потеряю работу,  больше  того,  может  быть,
даже свободу, но все это будет временно, отнюдь не навсегда. Но  если  я
стану плясать под вашу дудку, мне конец. Я увязну  еще  глубже.  Что  вы
потребуете от меня  в  следующий  раз?  Новое  предательство?  Еще  одно
убийство? То, что вы делаете сейчас, - это форменный шантаж,  и  вы  это
знаете. Но я на него не  поддамся.  А  потому  -  делайте,  что  хотите,
примите мои “наилучшие пожелания” и прощайте навсегда!
   - Блеф! - с улыбкой ответил Жаров.  -  И  прекрасно  разыгранный.  Но
все-таки чистейшей воды блеф. - Улыбка сползла с его лица, и он поднялся
на ноги - Прекрасно, но напоследок я должен сказать вам: вы  слепы,  как
крот. Я немедленно звоню и сообщаю, что вы наш тайный агент, что все это
время вы работали на нас.
   - Ваш агент? - Сжатые в кулаки пальцы Уэллесли затряслись. -  Что  ж,
возможно это так, я был вашим агентом, но  никогда  не  работал  на  вас
активно, я не сделал ничего плохого Жаров  снова  улыбнулся,  но  улыбка
получилась  больше  похожей  на  гримасу.  Пожав  худыми   плечами,   он
направился к двери.
   - Вы, конечно, за это ответите, - бросил он на ходу.
   Уэллесли тоже вскочил со стула и первым оказался у двери.
   - Какого черта? Куда это вы направились? - резко спросил он. - Мы еще
ничего не решили - Я сказал все,  что  должен  был  сказать,  -  ответил
Жаров, резко остановившись. Секунду спустя он протянул  руку  и  снял  с
вешалки пальто. - Так что сейчас... - он понизил голос, и уголок  рта  у
него изогнулся, - сейчас я ухожу. - Вытащив из  кармана  тонкие  кожаные
перчатки, он быстро натянул их на руки -  Вы  посмеете  помешать  мне  в
этом, Норман? Поверьте, вам это дорого обойдется.
   Уэллесли  никогда  не  отличался  физической  силой,  а   потому   не
сомневался в правоте слов гостя. Он слегка попятился и спросил:
   - Так что же вы собираетесь делать дальше?
   - Я доложу о вашем отказе, - напрямик сообщил тот - Передам,  что  вы
больше не считаете себя должником и хотите, чтобы все  ваши  долги  были
списаны Не сомневаюсь, что они ответят “нет” и захотят списать со  счета
вас. Ваше досье “случайно” окажется в компьютере одного из руководителей
вашего отдела и - Мое досье? - Уэллесли часто-часто замигал  водянистыми
глазками - Несколько грязных фотографий,  запечатлевших  меня  вместе  с
проституткой через одностороннее стекло в одной из  московских  гостиниц
двенадцать лет назад? Бог мой, даже в то время  это  гроша  ломаного  не
стоило. Такое происходило чуть ли не  ежедневно  и  было  обычным  делом
Завтра же я пойду и сам доложу об этом  старом  ,  проступке  И  что  вы
сможете сделать в этом случае? Более того, я  назову  имена,  и  ваше  в
первую очередь, а в этой ситуации вы уже  не  сможете  работать  ни  как
агент, ни как курьер, Николай!
   Жаров печально качнул головой.
   - Ваше  досье  гораздо  объемнее,  чем  вы  думаете,  Норман.  В  нем
зафиксирована вся та секретная информация, которую вы  передали  нам  за
эти  годы  Хотите  и  в  этом  чистосердечно  признаться?   Боюсь,   вам
понадобится несколько  лет,  чтобы  рассказать  обо  всем  -  Какая  еще
информация? - Уэллесли побагровел - Я никогда ничего  вам  не  передавал
Информация?.
   Жаров увидел, что он затрясся  одновременно  от  ярости  и  отчаяния.
Улыбка медленно возвращалась на лицо русского агента.
   - Я знаю, что вы нам ничего не передавали До сих пор мы вас ни о  чем
и не просили, - спокойно сказал он - Мне также хорошо известно, что  вы,
в общем-то, невинны, но этого не знают те, от кого зависит ваша  судьба.
Только теперь мы решили кое о чем  попросить  вас.  Так  что  вы  вольны
заплатить долг или... -  Он  снова  пожал  плечами.  -  Вы  сами  вольны
распоряжаться своей жизнью, дружище.
   Жаров хотел было уже открыть дверь, но Уэллесли крепко ухватил его за
рукав.
   - Мне.., мне надо подумать, - хрипло произнес он.
   - Понимаю, но не раздумывайте чересчур долго. Уэллесли сглотнул слюну
и молча кивнул.
   - Вам не следует выходить здесь. Идите через заднюю дверь. - Он повел
гостя в глубь квартиры. - Как вы вообще пришли сюда? Господи,  если  вас
кто-либо видел, я...
   - Меня никто не видел, Норман. К тому же меня здесь практически никто
не знает. Я был в казино на Кромвел-роуд, потом взял  такси  и  попросил
высадить меня в нескольких  кварталах  от  вашего  дома.  Дальше  я  шел
пешком. И сейчас тоже пойду пешком, а потом поймаю другую машину.
   Уэллесли вывел Жарова через заднюю дверь и проводил по тропинке через
сад к воротам. Прежде чем за ним закрылись створки ворот,  Жаров  достал
из кармана конверт и протянул его Уэллесли.
   - Здесь кое-какие фотографии, Норман. Вы их еще не видели. Пусть  они
напомнят вам, что не следует тянуть с принятием решения, Норман.  Вы  же
понимаете, что мы вынуждены спешить. И не пытайтесь искать меня, я сам с
вами свяжусь. А тем временем.., мне придется  убить  пару  ночей.  Может
быть, мне  даже  посчастливится  найти  хорошенькую  проститутку.  -  Он
холодно усмехнулся. - И если ваши люди сфотографируют меня с ней.., я  с
удовольствием сохраню эти фотографии в качестве памятных сувениров.
   После ухода гостя Уэллесли нетвердой походкой вернулся в  дом.  Налив
себе еще порцию, он сел и  вынул  фотографии  из  конверта.  Для  любого
непосвященного это были всего лишь несколько  моментальных  снимков.  Но
Уэллесли, как и любой другой  агент  Британской  разведки  или  разведки
какой-либо иной страны, воспринял их совершенно  иначе.  На  фотографиях
был запечатлен Уэллесли в компании человека значительно  старше  его  по
возрасту.  Оба  были  в  пальто  и  меховых  ушанках.  Вот  они   вместе
прогуливаются, оживленно беседуют на фоне куполов  и  башен  на  Красной
площади, вот пьют водку, сидя на  крыльце  какой-то  дачи.  Всего  около
полудюжины фотографий, но они безоговорочно свидетельствовали о том, что
эти двое - закадычные друзья.
   Старшему “другу” Уэллесли можно было дать около шестидесяти пяти лет,
виски его окрасила  седина,  а  над  высоким,  покрытым  морщинами  лбом
чернела зачесанная  назад  прядь  волос.  Из-под  густых  черных  бровей
смотрели маленькие  глазки,  в  уголках  глаз  и  рта  скопились  мелкие
морщинки, и если бы не твердо  сжатые  губы,  лицо  его  можно  было  бы
назвать приятным и веселым. Этот человек и был по-своему  веселым,  даже
убийство могло доставлять ему радость.
   - Боровиц... - беззвучно произнес его имя Уэллесли. - Боровиц! -  уже
вслух повторил он. - Старый ублюдок! Господи, каким же идиотом я был!
   Одна фотография представляла особый интерес. Точнее - место, где  она
была снята. Уэллесли и Боровиц стояли в парке возле старинного особняка,
когда-то,  видимо,  весьма  роскошного,  со   множеством   архитектурных
деталей, принадлежащих разным стилям. Две  башни  в  виде  минаретов  на
концах  круто  обрывающихся  стен  торчали   вверх,   словно   сгнившие,
фаллической  формы  грибы,  их  полуосыпавшиеся   лепные   украшения   и
провисшие,  покосившиеся  перила  придавали  особняку  вид  еще  большей
запущенности и разрушения. Однако, на самом деле, особняк вовсе  не  был
таким заброшенным и ветхим.
   Уэллесли никогда не был внутри и в то время даже не  подозревал,  что
именно в нем находится. Зато теперь он знал это очень  хорошо.  Это  был
особняк в Бронницах,  штаб-квартира  советского  отдела  экстрасенсорной
разведки,  место,  обладавшее  весьма  незавидной  репутацией  до   того
момента, когда Гарри Киф практически полностью его уничтожил  Жаль,  что
он не сделал этого на пару лет раньше.

***

   На следующее утро Дарси Кларк опоздал на работу Серьезная  авария  на
северном участке кольцевой дороги, вышедшие из строя светофоры в  центре
города послужили причиной его задержки. И в довершение  всего,  какой-то
идиот поставил свою развалюху на место парковки Дарси Он уже  готов  был
вытрясти душу из этого ублюдка,  но  тот  с  проклятиями  освободил  ему
территорию Все еще  не  остыв  от  гнева,  Кларк  поднимался  на  лифте,
расположенном в задней части здания, внешне  выглядевшего,  как  обычный
комфортабельный отель Лифт  был  смонтирован  таким  образом,  чтобы  не
привлекать внимание посторонних. На нем можно было  попасть  на  верхний
этаж здания, где в максимально защищенных от любых видов  проникновения,
звуконепроницаемых помещениях обитал Британский  отдел  экстрасенсорики,
точнее располагалась его штаб-квартира Когда Кларк вышел  из  лифта,  на
ходу сбрасывая с плеч пальто, офицер, дежуривший ночью, как  раз  уходил
домой.
   Абель Ангстром внимательно, как бы оценивающе, взглянул на Кларка.
   - Доброе утро, Дарси! Как всегда в делах  и  заботах?  Не  мудрено  -
Всякие мелкие неприятности, - поморщился Кларк, вешая на крючок пальто -
Что происходит?
   - Шеф. - ответил Ангстром, - он здесь с половины седьмого..,  заперся
в кабинете и изучает досье Кифа. Кофе пьет галлонами. И