любую
погоду. Они плавали в Северном море дважды в неделю круглый  год  -  даже  в
Рождество и в Новый год. Они пользовались определенным уважением за то, что,
разбив лед Харденского залива, совершали благотворительные прыжки в  воду  в
пользу Британского кардиологического общества. Бренда, вполне здравомыслящая
девушка во всем, что не касалось Кифа, считала, что он, конечно же, сошел  с
ума.
   - Все это хорошо летом, Гарри, - сказала  она  ему  однажды  августовским
вечером, когда они обнаженные лежали в объятиях друг друга в квартире Гарри.
- Но что будет, когда настанут холода? Я не могу представить  себе,  как  ты
прыгаешь в прорубь! И вообще с чего это ты вдруг помешался на плавании?
   - Это прекрасный способ укрепить  здоровье  и  всегда  быть  в  форме,  -
ответил он, целуя ее в грудь. - Разве ты не хочешь видеть меня здоровым?
   - Иногда, - ответила она, поворачиваясь к  нему  лицом  и  чувствуя,  как
напряглась его плоть под ее рукой. - Мне кажется, что иногда в тебе чересчур
много здоровой энергии.
   И действительно ни разу за последние три года Бренда не чувствовала  себя
такой счастливой, как сейчас Гарри  стал  более  открытым,  реже  предавался
мрачным размышлениям, выглядел жизнерадостным и оживленным. Его проснувшейся
интерес к спорту не  ограничивался  плаванием.  Он  занялся  самообороной  и
поступил  в  секцию  дзюдо.  Не  прошло  и  недели,  как  его  тренер  начал
утверждать, что ждет от него больших успехов в будущем. Ему и  в  голову  не
могло прийти, что у Гарри был еще один тренер, в прошлом  чемпион  полка  по
дзюдо, которому ныне ничего не оставалось, кроме как передать свои знания  и
навыки Гарри.
   Что же касается плавания...
   Гарри всегда считал себя довольно сносным пловцом, но выяснилось, что  он
не столь уж талантлив. Поначалу он отставал от остальных.  Так  продолжалось
до того момента, когда он нашел бывшего серебряного призера Олимпийских игр,
погибшего в автомобильной катастрофе в 1960 году, - так гласила  надпись  на
надгробном камне на кладбище святой Марии в Стоктоне. План Гарри (правда,  с
некоторыми оговорками) был принят с энтузиазмом, и его новый друг с  великим
апломбом стал принимать участие в играх и развлечениях.
   Однако,  несмотря  на  большие  успехи,  оставалась  проблема  физической
подготовки. Пловец-профессионал помогал Гарри оттачивать  технику  плавания,
но это не могло компенсировать  недостаток  сильных  и  крепких  мускулов  -
необходимо было постоянно тренироваться. И все же  прогресс  был  достаточно
заметным.
   В сентябре  появилось  следующее  увлечение  -  подводное  плавание:  ему
необходимо было знать, сколько он может пробыть под водой на одном дыхании и
сколько может проплыть, не выныривая на  поверхность.  Тот  день,  когда  он
впервые смог дважды проплыть под  водой  всю  длину  бассейна,  ни  разу  не
появившись на поверхности, стал днем  триумфа.  Все  прекратили  плавание  и
наблюдали только за ним. Это произошло в плавательном бассейне в Ситон Кэри.
Позднее один из присутствовавших при этом посетителей бассейна отвел Гарри в
сторонку и украдкой попросил поделиться с ним секретом. Пожав плечами, Гарри
ответил: "Думаю, что секрет кроется в сознании. Сила воли, наверное..."  Это
было почти что правдой. Гарри, естественно, умолчал о  том,  что  сила  воли
была в данном случае его собственная, а вот сознание ему не принадлежало...
   В конце октября Гарри стал уделять несколько меньше внимания  дзюдо.  Его
успехи были столь стремительными, что тренеры в секции  стали  относиться  к
нему с подозрением. Так или иначе, его вполне устраивал тот факт, что теперь
он может с успехом постоять за себя, не прибегая к помощи "сержанта" Грэхема
Лейна. В это же время он стал заниматься конькобежным  спортом  -  последней
дисциплиной в списке.
   Бренда, вполне уверенно чувствовавшая себя на льду, очень удивилась.  Она
много раз уговаривала Гарри отправиться с ней на  каток  в  Дархэме,  но  он
всегда отказывался. Это было вполне естественно.  Бренда  знала,  при  каких
обстоятельствах погибла его мать, и считала, что он боится  льда  именно  по
этой причине. Ей было невдомек, что это был, скорее, страх его матери, а  не
самого Гарри. В конце концов, однако, Мэри Киф вынуждена была признать,  что
приготовления Гарри не лишены смысла, и с радостью пришла ему на помощь.
   Поначалу она очень испугалась - воспоминания о ледовом панцире, об ужасе,
ею испытанном, были очень свежи. Но вскоре она уже наслаждалась катанием  на
коньках едва ли не больше, чем при жизни. Это удовольствие  предоставлял  ей
Гарри, а  он  в  свою  очередь  с  успехом  пользовался  ее  инструкциями  и
наставлениями. И вскоре, к великому удивлению Бренды, он уже мог танцевать с
ней веселый танец на льду.
   - Одно я могу сказать тебе наверняка, Гарри Киф: с тобой не  соскучишься,
- задыхаясь от быстрого скольжения говорила ему Бренда, в то  время  как  он
уверенно вел ее в вальсе по льду катка. - Ты же настоящий спортсмен!
   В эту минуту Гарри вдруг осознал, что действительно мог бы им стать, если
бы у него не было других, весьма серьезных, проблем.
   Но однажды - это случилось в первую неделю ноября,  когда  уже  наступила
зима, - визит матери как громом поразил Гарри...
   В ту ночь, когда она пришла к нему во сне, Гарри чувствовал  себя  лучше,
чем когда-либо, и был готов покорить весь мир. В  часы  бодрствования,  если
Гарри было необходимо поговорить с матерью, он обычно вызывал ее.  Но  когда
он спал, все было по-иному. Во время сна она  мгновенно  получала  доступ  к
нему. Как правило, она  старалась  не  тревожить  его,  но  сейчас  ей  было
совершенно  необходимо  срочно   поговорить   с   ним,   дело   не   терпело
отлагательств.
   - Гарри? - Она проникла в его сон и теперь шла рядом с ним по  окутанному
туманом  кладбищу  мимо  огромных,  высотой  с  дом,  тускло  поблескивающих
надгробий. - Гарри, мы можем поговорить? Ты не возражаешь?
   - Нет, мама, конечно, не возражаю. В чем дело? Она взяла его  за  руку  и
крепко сжала ее. Теперь, когда она  была  уверена  в  том,  что  между  ними
установилась тесная связь, ее  страхи  и  беспокойство  вырвались  наружу  в
стремительном потоке слов:
   - Гарри! Я разговаривала с  остальными.  Они  сказали,  что  тебе  грозит
страшная опасность. Она заключена в Шукшине, а если  ты  все  же  уничтожишь
его, то опасность будет грозить тебе со стороны человека, который  стоит  за
ним. Ох, Гарри, Гарри! Я страшно беспокоюсь за тебя!
   - Мне грозит опасность от отчима? - Стараясь успокоить мать, Гарри прижал
ее к "себе. - Да, конечно, и мы всегда это знали. Но опасность  от  стоящего
за ним человека? Кого ты имеешь в виду, мама? С кем еще ты разговаривала?  Я
не понимаю.
   Она рассердилась и отодвинулась от Гарри.
   - Ты прекрасно все понимаешь. Во всяком случае, когда хочешь понимать,  -
с упреком сказала она. - Как ты думаешь, Гарри,  -  от  кого  ты  получил  в
наследство свой талант? Конечно же, от меня. Я могла беседовать  с  мертвыми
задолго до того, как ты появился на свет! У меня не получалось  это  так  же
хорошо, как у тебя, Гарри, но все же удавалось. Когда я  обращалась  к  ним,
звала, разговаривала с ними, у меня  в  голове  возникали  какие-то  смутные
видения, обрывочные воспоминания, отголоски. Однако теперь все по-другому. У
меня было в распоряжении целых шестнадцать лет, Гарри, в течение  которых  я
сумела развить свой талант. И сейчас у меня все  получается  намного  лучше,
чем при жизни. Я делала это ради тебя, Гарри. Как еще  я  могла  следить  за
тобой?
   Он снова притянул мать к себе и обнял, заглядывая в ее тревожные глаза.
   - Не ссорься со мной, мама. В этом нет необходимости. Лучше  расскажи,  с
кем еще ты говорила.
   - С такими же, как  я,  с  медиумами.  Некоторые  из  них  умерли  совсем
недавно, в течение последнего времени, другие уже покоятся в земле.  Прежде,
в древности их называли ведьмами и колдунами, а иногда и похуже.  Многих  за
это и убили. Вот с ними-то я и разговаривала.
   Даже во сне при мысли об этом Гарри покрылся холодным потом  и  задрожал:
мертвые беседуют с мертвыми, общаются между собой, лежа в могилах, обсуждают
события, происходящие в мире живых, который сами они покинула  навсегда.  Он
надеялся, что мать не заметила его дрожи.
   - И что же они сказали тебе?
   - Они знают тебя, Гарри, - ответила она. - По крайней мере, знают о тебе.
Ты тот, кто дружит с мертвыми. Благодаря  тебе  некоторые  из  нас  обретают
будущее. Благодаря тебе мы получаем возможность завершить те  дела,  которые
нам не удалось завершить при жизни. Они считают тебе героем, Гарри, и  очень
беспокоятся о тебе. Без тебя они лишатся  последней  надежды.  Ты  понимаешь
меня? Они.., они умоляют тебя отказаться от данной тобой клятвы, от мысли  о
мести.
   Гарри сжал губы.
   - Ты имеешь в виду Шукшина? Я не могу. Это из-за него ты  оказалась  там,
где ты сейчас, мама!
   - Гарри, но здесь.., здесь не так уж и плохо. И я больше не  одинока,  во
всяком случае, сейчас. Он вздохнул и покачал головой.
   - У тебя ничего не получится, мама. Ты так говоришь ради меня. И потому я
люблю тебя еще больше, мне так тебя не хватает! Жизнь -  это  дар  Божий,  а
Шукшин отнял ее у тебя. Послушай, я знаю, то, что я делаю, плохо,  но  никто
не скажет, что это  несправедливо.  А  потом  все  изменится.  У  меня  есть
определенные планы. Ты передала мне свой дар, и я воспользуюсь им  в  благих
целях, после того как все закончится. Обещаю.
   - Но сначала ты займешься Шукшиным?
   - Я должен сделать это.
   - Это твое окончательное решение?
   - Да.
   Она печально опустила голову, высвободилась из его  объятий  и  отошла  в
сторону.
   - Я передам им твой ответ, Гарри. Что ж, не буду больше спорить с  тобой.
Но ты должен знать вот о чем: ты получишь предостережения. Их будет  два,  и
они будут не очень приятными. Одно ты получишь от них, здесь, во сне. Второе
ждет тебя в реальном мире. Два предостережения, Гарри. И если ты не  примешь
их во внимание... Это останется на твоей совести.
   Она стала медленно удаляться от него, двигаясь среди надгробных камней, и
туман постепенно поглощал ее. Он хотел  последовать  за  ней,  но  не  смог,
невидимые силы помешали ему сделать это -  ноги  словно  приросли  к  камням
дорожки, слились с ними.
   - Предостережения? Какие предостережения?
   - Иди по этой дорожке, - ответила она. - Там ты найдешь одно  из  них.  А
другое придет к тебе от человека, которому тебе следует  поверить.  Оба  они
укажут на то, что ждет тебя в будущем.
   - Будущее неопределенно, мама! - крикнул он вслед уже  по  грудь  скрытой
туманом фигуре. - Никто не может ясно  его  предвидеть!  Никто  не  может  с
уверенностью предсказать!
   - Ты можешь считать, что это твое возможное будущее, -  ответила  она.  -
Твое и еще двоих людей. Того, кого ты любишь, и того, кто  попросил  тебя  о
помощи...
   Гарри показалось, что он ослышался.
   - Что? - изо всех сил напрягая голос, прокричал он. - О чем ты  говоришь,
мама?
   Но ее фигуру, голос и мысли унес клубящийся во сне туман, и она  растаяла
в нем.
   Гарри посмотрел туда, куда она ему указала.
   Надгробия вокруг возвышались, словно  гигантские  кости  домино,  вершины
которых исчезали во мгле. Они производили мрачное, зловещее впечатление, как
и сама дорожка между ними, указанная матерью. Может быть, ему  лучше  ничего
не знать о "предостережениях"? Может, ему не следует идти? Но идти ему и  не
пришлось - сон сам перенес его в нужное место.
   Не  в  силах  сопротивляться,  Гарри  медленно  двигался  среди  огромных
надгробий, влекомый неведомыми силами из его сна, которым, он  знал,  он  не
имел права противостоять. В конце прохода между могильными камнями он увидел
пустое пространство, окутанное туманом. Здесь было холодно и одиноко.  А  за
этим пустым пространством...
   Он увидел стоявшие рядом и еще более зловещего вида, чем  остальные,  три
надгробных  камня.  Гарри  двигался  в  направлении  к  ним   через   пустое
пространство. Когда он приблизился к тому месту,  где  они  возвышались  над
землей, невидимые силы сна мягко остановили его и предоставили самому  себе.
Когда Гарри поднял глаза, туман, окутывавший надгробия, медленно  рассеялся.
И Гарри увидел высеченные на их поверхности  грубыми,  геометрической  формы
буквами "предостережения", оставленные для него теми,  с  кем  говорила  его
мать.
   Надпись на первом камне гласила:

   Бренда Коуэлл
   Родилась в 1958 г.
   Вскоре умрет в родах
   Она любила и была очень любима

   На втором камне было написано:

   Сэр Кинан Гормли
   Родился в 1915 г.
   Вскоре умрет в муках
   Выдающийся патриот

   А на третьем он прочел:

   Гарри Киф
   Родился в 1957 г.
   Мертвые будут оплакивать его.

   - Нет! - в отчаянии закричал Гарри.
   Он отпрянул от тускло поблескивавших камней, споткнулся, широко  раскинул
руки, чтобы не упасть...
   ...И ударился о маленький прикроватный столик. Он долго лежал так,  не  в
силах избавиться от шока, испытанного во сне, пытаясь унять биение  готового
вырваться из груди сердца. И снова резко дернулся, когда раздался телефонный
звонок.
   Это был Кинан Гормли. Дрожа как в лихорадке, Гарри плюхнулся в  кресло  и
поднес к уху трубку.
   - А.., это вы, - сказал он.
   - А что, я для вас большое разочарование, Гарри? - спросил Гормли, однако
без тени юмора в голосе.
   - Нет, просто я спал, и вы разбудили меня.
   - О, мне очень жаль. Но время идет, и я...
   - Да! - под влиянием порыва произнес Гарри.
   - Что? - Гормли, казалось, был удивлен. - Вы ответили "да"?
   - Я хочу сказать, что присоединяюсь к вам. Во всяком случае,  я  приду  к
вам, и мы обо всем поговорим.
   Как и обещал, Гарри  все  это  время  обдумывал  предложение  Гормли,  но
окончательное решение его заставил принять сон, который  в  действительности
был чем-то гораздо большим, чем сон. Мать сказала ему, что появится человек,
которому следует верить, который попросит его о помощи. Кому же им быть, как
не Гормли? До сих пор шансы на  то,  что  он  присоединится  к  экстрасенсам
Гормли,  были  пятьдесят  на  пятьдесят,  он  мог  согласиться,  а  мог   не
согласиться. Но теперь, если  у  него  появится  хоть  какая-то  возможность
изменить то, что Мэри Киф назвала его "возможным" будущим, и не только  его,
но и Бренды, и Гормли, то...
   - Но это же великолепно, Гарри! - в  голосе  Гормли  отчетливо  слышалось
возбуждение. - Когда вы придете? Вам необходимо встретиться с очень  многими
людьми. Нам необходимо столько показать вам, столько сделать!
   - Не сейчас, - Гарри старался затормозить ход событий. - Я хочу  сказать,
что приду к вам в ближайшее время. Когда смогу...
   - Когда сможете? - Гормли был явно разочарован.
   - В ближайшее время, - вновь повторил Гарри. - Как  только  покончу..,  с
делами.
   - Хорошо, - голос Гормли несколько  сник.  -  Пусть  будет  так.  Только,
пожалуйста, Гарри, не откладывайте это надолго, хорошо?
   - Я не стану откладывать, - и Гарри повесил трубку. Не успел  он  сделать
это, как телефон зазвонил снова, - Гарри не успел даже отойти. Он снова снял
трубку.
   - Гарри? - Это была Бренда. Голос ее был тихим и спокойным.
   Не дав ей ничего сказать, Гарри заговорил сам:
   - Бренда? Послушай, любимая... Я думаю... Я  хочу  сказать,  что  мне  бы
хотелось.., я хочу сказать.., о, дьявол! Давай поженимся!
   - О, Гарри! - Она вздохнула, и в голосе ее  Гарри  почувствовал  огромное
облегчение. - Я так рада, что ты предложил мне это, прежде.., прежде...
   - Давай поженимся побыстрее, - прервал он ее, изо всех  сил  стараясь  не
выдать своего волнения, потому что перед его глазами вновь возник  увиденный
во сне надгробный камень с именем Бренды на нем.
   - Но именно поэтому я и звоню тебе, - сказала она. - Именно поэтому я так
рада, что ты сказал мне это. Понимаешь, Гарри, нам и так, наверное, пришлось
бы...
   Для Гарри Кифа ее сообщение вовсе не было сюрпризом.

Глава 12

   Середина декабря 1976 года. После долгого  жаркого  лета  природа  решила
отыграться. Зима обещала быть очень суровой. Борис  Драгошани  и  Макс  Бату
направлялись в Англию из мест значительно более  холодных.  В  любом  случае
погодные условия их мало волновали. Они их просто не принимали во  внимание.
Холод как нельзя больше устраивал их:  он  прекрасно  сочетался  с  холодной
безжалостностью их сердец и полностью соответствовал  леденящей  кровь  цели
путешествия. А целью этой было убийство, обычное и заурядное.
   Во время всего полета, не отличавшегося особым комфортом из-за жестких  и
неудобных сидений в салоне самолета, принадлежавшего "Аэрофлоту",  Драгошани
предавался мрачным мыслям - это был и гнев, страх, дурные предчувствия.  Все
представлялось ему в мрачном свете. Он злился на  Боровица  за  то,  что  он
послал его сюда с подобным заданием,  и  боялся  Тибора  Ференци,  существа,
лежавшего глубоко под землей.
   Убаюканный приглушенным, но проникающим повсюду шумом  моторов  самолета,
гудением кондиционеров, он  поглубже  уселся  в  кресле  и  вновь  обратился
мыслями к подробностям последнего визита на крестообразный хребет...
   Он думал о Тиборе, о том, что по природе своей вампиры схожи с  пиявками,
об их симбиотической сущности. Он вспоминал о тех мучениях, которые испытал,
прежде чем на склоне лесистого холма его не настигло спасительное  забвение.
Очнувшись на рассвете, он обнаружил, что лежит распростершись под  деревьями
примерно на середине склона, на краю полузаросшей просеки. И снова он раньше
времени прервал свой визит на родину и возвратился в Москву, где обратился к
лучшему врачу, какого только смог найти.  Но  это  оказалось  пустой  тратой
времени - как выяснилось, он был совершенно здоров.
   Рентген ничего не показал, анализы  мочи  и  крови  были  стопроцентно  в
норме, давление,  пульс  и  дыхание  тоже  были  идеальными.  Имелись  ли  у
Драгошани какие-либо жалобы? Нет. Не страдал ли он когда-нибудь мигренью или
астмой? Нет. Может быть, это горная болезнь?  Были  ли  у  него  проблемы  с
носоглоткой? Нет. Возможно, он слишком переутомился? Едва ли. Имелись  ли  у
него какие-либо предположения о причинах нарушения здоровья? Нет.
   На самом деле - да! Но об этом нестерпимо было  даже  думать,  и  уж  тем
более нельзя было упоминать ни при каких обстоятельствах.
   Доктор прописал ему обезболивающее на случай  рецидива,  и  на  этом  все
закончилось.
   Казалось, Драгошани должен был на этом успокоиться, но он  был  далек  от
такой мысли.,.
   Он попытался издали связаться с Тибором. Вполне возможно, что ответ знает
старый дьявол - даже если он солжет, возможно, удастся  найти  разгадку.  Но
ответа не было. Если Тибор и услышал его, откликнуться он не пожелал.
   Он в сотый раз перебирал в памяти события, предшествовавшие ужасной боли,
свое бегство, беспамятство. Что-то упало ему на шею. Дождь? Нет,  ночь  была
ясной и сухой. Листок, кусочек коры? Нет, потому что оно было влажным. Капля
птичьего помета? Нет. Рука его, после того как он провел ею по шее, осталась
чистой.
   Что-то упало ему на шею, а после этого буквально через мгновение спина  и
голова были словно тисками сдавлены. Это было что-то неизвестное. Но.., что?
Драгошани казалось, что он знает ответ, но  не  осмеливается  облечь  его  в
ясную  форму,  осознать.  Эти  страшные  мысли  беспокоили  его  во  сне   -
бесконечными  ночами  его  мучили  одни  и  те  же  повторяющиеся   кошмары.
Проснувшись, он не мог вспомнить того, что ему снилось, но точно  знал,  что
это было нечто ужасное.
   Такие мысли преследовали его, как наваждение, иногда он  не  в  состоянии
был думать ни о чем другом. Была какая-то связь между тем, что случилось,  и
тем, что говорил ему вампир в тот самый момент, когда это случилось. С этими
событиями были связаны и те изменения, которые он  обнаружил  в  себе  после
случившегося...