ублюдок! Вернись! О.., пожалуйста.., вернись!..
   Но Гарри Киф упорно шел вперед.

***

   Около половины второго дня Гарри возвратился обратно  в  Хартлпул.  Нервы
его были совершенно измотаны, поскольку покрытая  снежным  настом  скользкая
дорога большую часть пути была просто кошмарной. Сил у него практически  уже
не осталось - их хватило только на то, чтобы кое-как подняться по лестнице.
   Вот уже восемь недель, как Бренда стала его женой, и сейчас она весело  и
радостно  хлопотала  по  дому.  Надо  сказать,  с  тех  пор  как  она  после
регистрации перебралась в квартиру  Гарри,  здесь  произошли  фантастические
изменения. Бренда была уже на третьем месяце, и беременность явно шла ей  на
пользу.  Гарри,  когда  она  видела  его  в  последний  раз,  тоже  выглядел
прекрасно, но сейчас...
   Он едва успел поцеловать ее в щеку,  как  рухнул  на  кровать  и  тут  же
заснул, кажется, прежде, чем голова его коснулась подушки.
   Он отсутствовал три дня. Бренда знала, что  он  "собирает  материал"  для
своей новой книги, но какой именно и где, он никогда ей не рассказывал.  Что
ж, Гарри есть Гарри,  и  ей  придется  привыкнуть  к  этому.  Но  как  можно
смириться с тем, что он по возвращении выглядит так, словно провел  эти  три
дня в концентрационном лагере!
   Гарри проспал весь день,  и  к  вечеру  Бренде  показалось,  что  у  него
лихорадка. Она позвонила врачу, и тот приехал около восьми часов вечера.  Но
Гарри спал мертвецким сном. Врач сказал, что, вероятно, у  Гарри  пневмония,
хотя симптомы до конца не ясны. Он оставил лекарства, объяснил Бренде, как и
что следует делать, и записал на бумажке свой номер телефона,  сказав,  что,
если ночью Гарри станет хуже, Бренда должна немедленно  позвонить,  особенно
если возникнет нарушение дыхания или начнется кашель.
   Ночью Гарри хуже не стало, а утром он настолько  пришел  в  себя,  что  с
охотой позавтракал. После  этого  Гарри  осторожно  завел  с  Брендой  очень
странный разговор, который привел ее в смятение и показался еще более тяжким
и болезненным, чем все  их  разговоры  когда-либо  прежде,  даже  в  периоды
наиболее мрачного - настроения Гарри в менее счастливые времена. Но когда он
сказал, что хочет составить завещание в ее пользу или, в случае если она  не
сможет им воспользоваться, в  пользу  их  будущего  ребенка,  Бренда  громко
расхохоталась и набросилась на него с упреками.
   - Гарри! - Она взяла его за руки, в то время как он, опустив плечи, сидел
на краю кровати. - Ну о чем ты говоришь? Я понимаю,  ты  подхватил  какую-то
инфекцию и чувствуешь себя не очень хорошо. Я знаю, стоит  у  тебя  заболеть
горлу - и ты уже считаешь, что наступил конец  света.  Но  мы  женаты  всего
восемь недель, а ты говоришь так, как будто  к  весне  собираешься  умереть.
Да-да, и что я умру следом за тобой! Никогда не слышала подобных  глупостей!
Неделю назад ты плавал, занимался борьбой, катался  на  коньках,  был  полон
жизни, что же вдруг так взволновало тебя?
   И тогда он решил, что больше не в состоянии все от нее скрывать.  Как  бы
то ни было, она была его женой и имела право узнать  правду.  Усадив  Бренду
рядом с собой он рассказал ей все, умолчав лишь о своем  сне,  о  надгробных
камнях, которые видел в нем, и, конечно же, о  смерти  Виктора  Шукшина.  Он
сказал, что причиной его усиленных занятий спортом  послужила  необходимость
подготовиться к возможной будущей работе, судя по всему, достаточно опасной.
Ему пришлось в связи с этим упомянуть о британском  отделе  экстрасенсорики,
но в подробности он вдаваться не стал. Достаточно, если она  будет  знать  о
том, что он не единственный человек, наделенный столь необычным  даром,  что
таких, как он, много, что существуют за рубежом некие силы, борющиеся против
свободного мира и тоже использующие подобных ему  одаренных  людей  в  своих
целях. Частично будущая работа Гарри в организации заключается в том, чтобы,
помешать врагам в  достижении  их  целей.  Его  талант  некроскопа  послужит
оружием против них. Так что перспективы на будущее в лучшем случае весьма..,
туманные...  Его  разговор  о  завещании   связан   в   первую   очередь   с
неуверенностью  в  будущем;  он  считает,  что  лучше  предусмотреть   любую
возможность, любую неожиданность.
   Рассказывая об этом Бренде, хотя и не вдаваясь в подробности, Гарри начал
сомневаться в том, что поступает правильно. Возможно, он совершает ошибку, и
было бы лучше, если бы Бренда ничего не знала. Он и сам не  понимал,  почему
так поступил, - может, он доверил ей тайну, желая подготовить  к..,  к  чему
именно? Или Бренда права в том, что  он  очень  подавлен  и  ему  необходимо
разделить с кем-нибудь этот непомерный груз?
   Или здесь замешано чувство вины? Перед  ним  открылся  путь,  которым  он
должен  следовать.  Погоня  только  началась,  Шукшин  стал  первым,   очень
неуверенным, шагом по новой дороге.  Нет  ли  у  него  ощущения,  что  своим
выбором он ставит под угрозу жизнь Бренды? В эпитафии, которую он  видел  во
сне, ничего не было сказано о связи смерти Бренды с его будущей работой. Да,
она забеременела от него и вскоре должна родить, но каким образом то, что он
должен будет делать, если выберет именно этот путь, может повлиять на  чисто
физиологический процесс рождения ребенка? И все-таки ,на периферии  сознания
неотступно преследующий внутренний голос говорил ему,  что  случится  именно
так.
   Вот почему Гарри пришел к выводу, что рассказал Бренде  правду  в  первую
очередь из  чувства  вины,  а  также  потому,  что  ему  необходимо  было  с
кем-нибудь поделиться - поведать обо всем другу. Проблема  состояла  лишь  в
том, что человека, на которого он пытался опереться,  он  сам  же  подвергал
опасности, и сознание этого безмерно усиливало его чувство вины!
   Эти мысли действовали на него так угнетающе, ему так сложно было до конца
в них разобраться, что Гарри  ощутил  безмерную  усталость  и  по  окончании
разговора молча откинулся на подушки, предоставив Бренде  возможность  самой
все обдумать.
   Как  ни  странно  она  восприняла  его  рассказ  как  нечто  само   собой
разумеющееся, даже с заметным облегчением, и  тут  же  попыталась  объяснить
ему, почему.
   - Гарри, я, конечно, не такая умная,  как  ты,  но  я  и  не  дурочка.  Я
чувствовала, что что-то не так, еще с тех самых пор, когда  ты  мне  сказал,
что пишешь новый рассказ - о некроскопе. Я чувствовала, что  ты  сказал  мне
далеко не все, но боялся раскрыться до конца. К тому же однажды в Хардене ко
мне подошел мистер Ханнант и стал расспрашивать о тебе. Из разговора с ним я
поняла, что он тоже считает, что с тобой происходит нечто странное...
   - Ханнант? - подозрительно нахмурился Гарри. - О чем он?..
   - О, ни о чем особенном. Думаю, что он просто беспокоился о тебе.  Гарри,
я слышала, как ты разговаривал во сне со  своей  мамой,  и  роняла,  что  ты
действительно разговариваешь с ней, вы вели с ней настоящую беседу!  И  было
еще много всяких моментов. Например, твоя  писательская  работа.  Я  имею  в
виду, каким образом ты  вдруг  стал  прекрасным  писателем?  Я  читала  твои
рассказы, Гарри - на самом деле в них нет тебя! О,  они  великолепны,  но  в
действительности ты не такой!  Ты  настоящий,  вполне  обыкновенный  молодой
человек. Я очень люблю тебя, Гарри,  очень  люблю,  но  меня  не  так  легко
одурачить. А твое плавание, катание на коньках, занятия  дзюдо?  Неужели  ты
думал, что я и впрямь считаю тебя суперменом? Да мне гораздо легче  поверить
в то, что ты некроскоп! Для меня  таким  облегчением  стало  узнать  наконец
правду. И я очень рада, что ты мне все рассказал...
   Гарри удивленно покачал головой. Она говорила  об  этом  так  невозмутимо
спокойно. Наконец он сказал:
   - Но я поведал тебе далеко не все, любовь моя.
   - Знаю, - ответила Бренда. - Конечно, не все. Если ты станешь работать на
благо своей страны, вполне естественно, что многое тебе придется  держать  в
секрете - даже от меня. Я все понимаю, Гарри.
   Гарри вдруг ощутил, что с плеч его свалилась огромная тяжесть. Он глубоко
вздохнул и поудобнее устроился на подушках.
   - Бренда, я очень устал, - зевая, произнес он. -  Я  бы  с  удовольствием
поспал еще. Завтра я собираюсь поехать в Лондон.
   - Хорошо, любовь моя, - Бренда наклонилась и поцеловала его в лоб. - И не
волнуйся, пожалуйста, я больше никогда ни" о чем не буду тебя спрашивать.
   Гарри проспал до глубокого вечера, потом встал и поужинал.  Около  восьми
часов вечера они вышли прогуляться  на  часок  -  подышать  холодным  чистым
воздухом. Наконец Бренде стало холодно, они вернулись домой, приняли горячий
душ, а после него занялись любовью. В  конце  концов  оба  крепко  уснули  и
проспали до утра.
   Так закончился  самый  бездеятельный  день  в  жизни  Гарри.  Позднее  он
вспоминал о нем, как о наиболее свободном, беспечном дне.

***

   В  задумчивости  сэр  Кинан  Гормли  покинул  штаб-квартиру  организации,
спустился на лифте в крошечный холл и вышел в холодную  лондонскую  ночь.  У
него в последнее время имелось много поводов  для  беспокойства,  далеко  не
последним из которых был Гарри Киф. Проблема состояла в том, что Киф до  сих
пор не связался с ним, а с каждым днем Гормли все сильнее  ощущал  свинцовый
груз времени. Было около девяти часов, вечера, когда сэр Кинан Гормли шел по
улице, направляясь в сторону станции метро в Вестминстере. В это же время  в
двухстах двадцати пяти милях от Лондона Гарри Киф занимался любовью со своей
молодой женой.
   Гормли волновали как минимум две  проблемы.  Во-первых,  его  заместитель
постоянно спрашивал о том, как он себя  чувствует.  На  это  было  бы  глупо
обращать внимание, если бы не тот факт, что заместителем у Гормли был не кто
иной, как Алек Кайл. Тот самый Алек Кайл который обладал не вызывающей ни  у
кого сомнений способностью предвидеть будущее. Кайл  был  провидцем!  И  его
беспокойство по поводу здоровья шефа в последние неделю или десять дней было
совершенно очевидным, как бы он ни старался его скрыть.  Гормли  знал,  что,
если бы Кайлу было известно что-либо конкретное, он  бы  обязательно  сказал
ему об этом. Поэтому сам Гормли ни о чем Алека не спрашивал, но тем не менее
его это беспокоило:
   И, наконец, существовала еще одна весьма серьезная  проблема.  В  течение
последних шести или семи недель Гормли неоднократно ощущал присутствие рядом
экстрасенсов. Таких случаев было не менее дюжины - он мысленно "засекал" их,
хотя ни разу не столкнулся с ними лицом к лицу. Ему  не  удалось  вычислить,
кто конкретно это был, но в их присутствии он был совершенно уверен. Их было
по меньшей мере двое.
   Он узнавал их с той же легкостью, как и своих людей, но эти двое к  числу
своих не принадлежали. Их биополе было совершенно незнакомым. И  они  всегда
наблюдали за ним, спрятавшись в толпе, в самых людных  местах,  поэтому  ему
никак не удавалось идентифицировать их. Его интересовало,  сколько  еще  они
намерены следить за ним и ограничатся ли они только этим. Дойдя  наконец  да
станции метро и спустившись на платформу, он нащупал через пальто  и  пиджак
рукоятку 9-миллиметрового браунинга. С оружием ему было спокойнее. Гормли не
знал ни одного экстрасенса в мире, который был бы застрахован от пули...
   Людей на платформе было немного, а в вагоне и того меньше. Гормли  поднял
брошенный кем-то номер "Daily Mail", чтобы скоротать поездку. Его насторожил
тот факт, что заголовки в газете были ему совершенно не знакомы. Неужели  он
настолько отстал от жизни? Видимо, и  в  самом  деле  так.  Работа  отнимала
слишком много времени и сил. Третий день подряд он  допоздна  засиживался  в
офисе. Он не помнил,  когда  в  последний  раз  имел  возможность  прочитать
хорошую книгу или поразвлечься с друзьями. Вполне возможно, что у Кайла были
основания для беспокойства, но лишь на личном уровне, и они не имели  ничего
общего с экстрасенсами. Наверное,  ему  следует  взять  отпуск  и  на  время
передать дела своему заместителю.  Одному  Богу  известно,  как  ему  самому
хочется отдохнуть! И он дал себе обещание, что непременно так и  поступит..,
как только примет в ряды организации Гарри Кифа.
   Киф...
   Гормли в последнее время много думал о Кифе и прикидывал,  каким  образом
можно использовать его редчайший дар. Возможности были фантастическими. Пока
все они были лишь теоретическими, но тем не менее  весьма  привлекательными.
Он снова мысленно перебирал в голове возникшие идеи, но в этот момент  поезд
прибыл на станцию "Сент-Джеймс"  и  внимание  Гормли  было  отвлечено  парой
прекрасных ножек, едва  прикрытых  коротенькой  юбочкой,  которые  появились
прямо перед его глазами и исчезли в дверях вагона. Просто  удивительно,  что
такое чудесное создание еще не замерзло до смерти, подумал он, это стало  бы
невосполнимой потерей для общества!
   Гормли усмехнулся. Его жена, храни ее Господь, всегда жаловалась  на  то,
что он не может пропустить ни одной  молоденькой  девушки.  Что  ж,  у  него
слабое сердце, но все остальное пока в  полном  порядке.  Эх,  если  бы  ему
сбросить лет эдак тридцать, он бы не упустил такую красотку!
   Громко  кашлянув,  Гормли  вновь  обратил  взор  на  газету  и  попытался
продолжить знакомство с тем, что происходит в мире. Но  едва  добравшись  до
второй колонки,  потерял  к  новостям  всякий  интерес.  То,  что  было  там
написано, показалось ему слишком приземленным, скучным  в  сравнении  с  тем
миром, в котором жил он сам. Его миром - царством предсказателей, телепатов,
в котором теперь появился некроскоп.
   И снова Гарри Киф...
   Гормли и Кайл часто играли в одну игру - в слова-ассоциации.  Иногда  она
стимулировала работу мысли Кайла, открывала новые возможности в  предвидении
будущего. Игра становилась для Кайла окном в грядущее. Как  правило,  талант
Алека не зависел от его сознания, "предсказания" приходили к  нему  во  сне.
Если же он пытался работать сознательно, ничего  не  получалось.  Но  иногда
удавалось застать его врасплох...
   Вот и несколько дней назад они вновь играли  в  свою  игру.  Размышляя  о
Кифе, Гормли заглянул в кабинет Кайла. Увидев, что хозяин кабинета на месте,
он улыбнулся и предложил:
   - Поиграем? Кайл понял его:
   - Переходите к делу.
   - Это имя, - предупредил Гормли. Кайл согласно кивнул.
   - Я готов, - сказал он, садясь прямо и откладывая в сторону  бумаги,  над
которыми до того работал.
   Гормли походил по кабинету взад и вперед, потом  вдруг  резко  повернулся
лицом к сидевшему за столом Кайлу.
   - Гарри Киф, - быстро произнес он.
   - М„биус, - немедленно отозвался Кайл.
   - Математика? - нахмурился Гормли.
   - Пространство и время! - Кайл побледнел и выглядел несколько испуганным,
из чего Гормли  заключил,  что  они  наткнулись  на  что-то  интересное.  Он
предпринял еще одну, последнюю попытку:
   - Некроскоп!
   - Некромант! - тут же выпалил Кайл.
   - Что? Некромант? - повторил за  ним  Гормли,  но  мозг  Кайла  продолжал
работать.
   - Вампир! - вскакивая на ноги, крикнул он, потом  закачался,  задрожал  и
затряс головой. - Хватит.., достаточно, сэр. Что  бы  это  ни  было,  это..,
теперь ушло... И это действительно было  так...  Мысли  Гормли  вернулись  к
настоящему. Подняв глаза, он увидел, что поезд проехал "Викторию" и в вагоне
практически пусто. Состав находился уже на полпути к "Слоун-сквер". И в этот
момент Гормли вдруг почувствовал, что его охватывает странная депрессия.
   Он чувствовал, что происходит что-то неладное, но не мог  определить  что
именно. Возможно, его ощущение было связано  с  тем,  что  поезд  шел  почти
пустым (что само по себе даже в этот поздний час казалось странным, и что он
каким-то образом выпал из окружающей жизни, потерял связь с другими  людьми,
но Гормли сомневался в правильности этого предположения. Когда состав въехал
на станцию, Гормли догадался, в чем тут дело, - это действовал его талант.
   Двери вагона открылись и  пожилая  пара  вышла,  оставив  сэра  Кинана  в
совершенном одиночестве. Но не успели двери закрыться,  как  в  вагон  вошли
двое, и Гормли, словно холодной водой, окатило их  сильнейшее  биополе.  Да,
вот теперь все встало на свои места.
   Драгошани и Бату уселись прямо напротив жертвы, их лица  были  холодны  и
непроницаемы. Гормли подумал, что они  представляют  собой  весьма  странную
пару и не идут ни в какое сравнение друг с другом. Во всяком случае  внешне.
Тот, что повыше, наклонился вперед, и его глубоко посаженные глаза напомнили
Гормли глаза Гарри Кифа. Да, они были действительно похожи  -  но,  пожалуй,
лишь по цвету и отражавшемуся в них уму. Но  это  было  тем  более  странно,
поскольку, взглянув на  это  лицо,  можно  было  заметить,  что  глаза  были
совершено дикими, красного цвета, а их выражение отражало ум и интеллект  не
человека, а чудовища.
   - Вы знаете, кто мы, сэр Кинан, - произнес незнакомец, голос его при этом
был низким и зловещим, и  он  даже  не  пытался  скрыть  русский  акцент,  -
возможно, вам известны наши имена. Мы тоже знаем, кто вы и чем  занимаетесь.
Поэтому не станем прикидываться, что мы друг друга не знаем, - это  было  бы
глупо. Вы согласны со мной?
   - Ваша логика неоспорима, - кивнув головой, ответил Гормли, чувствуя, как
застывает в жилах кровь.
   - Ну что ж, будем логичны и дальше, - сказал  Драгошани.  -  Если  бы  мы
стремились убить вас, то непременно убили бы. Думаю, в том, что  у  нас  для
этого есть все возможности, вы не сомневаетесь. А поэтому, когда  мы  выйдем
из поезда в Южном Кенсингтоне, вы не  станете  поднимать  шума,  не  станете
привлекать ненужное внимание к себе и к нам и не попытаетесь  сбежать.  Если
вы сделаете что-либо подобное, то вынудите нас убить вас,  что  не  принесет
пользы ни вам, ни нам. Вы все усвоили?
   Усилием воли заставляя себя  оставаться  спокойным,  Гормли  поднял  одну
бровь и ответил:
   - А вы очень уверены в себе, мистер.., как вас?..
   - Драгошани, - быстро ответил тот. - Борис Драгошани. Да, я  абсолютно  в
себе уверен. Впрочем, как и мой друг Макс Бату.
   - Я хотел сказать - для иностранца, - продолжал Гормли. -  У  меня  такое
ощущение, что вы собираетесь похитить меня. Но уверены  ли  вы  в  том,  что
достаточно хорошо знаете меня и мои привычки? Ведь может  случиться  и  так,
что вы кое-что упустили? Нечто такое, что вы,  при  всей  вашей  логике,  не
приняли во внимание?
   Он быстро вытащил зажигалку из правого кармана пальто и,  положив  ее  на
колени, стал нервно хлопать  по  карманам,  как  будто  ища  сигареты,  пока
наконец не сунул руку за полу пальто.
   - Нет! - предупреждающе крикнул Драгошани. В руке его, как по волшебству,
возникло оружие. Вытянув руку, он направил дуло прямо в лицо  Гормли,  перед
глазами которого замаячил короткий  нарезной  ствол  глушителя.  -  Нет,  мы
ничего не упустили. Макс, позаботьтесь обо всем, пожалуйста.
   Макс поднялся и пересел к Гормли, медленно вытащил его руку из-под пальто
и взял из дрожащих пальцев браунинг. Предохранитель еще не  был  снят.  Макс
достал обойму с патронами, положил в карман  и  после  этого  вернул  оружие
Гормли.
   - Ничего не упустили, - повторил Драгошани. - Как ни прискорбно,  но  это
был последний неверный шаг, который сошел вам с рук.
   Он убрал пистолет и сложил на коленях  тонкие,  изящные  руки.  Его  поза
показалась Гормли очень  неестественной,  а  его  фигура  обладала  какой-то
чрезмерной, почти кошачьей, гибкостью, она была едва  ли  не  женской.  Сэру
Кинану трудно было составить о нем окончательное впечатление.
   - Еще один "героический поступок" - и вы умрете немедленно!
   Гормли знал, что Драгошани не шутит.
   Он осторожно опустил бесполезный браунинг в кобуру и спросил:
   - Что вам от меня нужно?
   - Нам нужно поговорить с вами, - ответил Драгошани. - Мне бы  хотелось..,
задать вам несколько вопросов.
   - Вопросы мне задавали и раньше, - натянуто улыбнулся Гормли. -  По