битвы  в
особняке в Бронницах, с останками убитых.  Что  они  сделали  с  его  зомби?
Должно быть, все случившееся показалось им жутким кошмаром и они решили, что
сошли с ума. Скорее всего, после того как он покинул  особняк  и  скрылся  в
пространстве Мебиуса, татары вновь обрели покой и стали неподвижными...
   Вполне вероятно, что Алек Кайл уже знает  ответы  на  все  вопросы  -  он
должен был получить их от Феликса  Краковича.  Рано  или  поздно  Гарри  все
выяснит, но на сегодняшний день  у  него  возникли  новые  весьма  серьезные
проблемы.  И  первейшей  среди  них  была  следующая:  каковы  пределы   той
информации о Юлиане Бодеску, которую он может  позволить  себе  предоставить
Тибору? Наверное, он имеет  право  сказать  лишь  очень  немного.  С  другой
стороны, мертвый вампир к этому времени мог уже и сам обо всем догадаться, а
следовательно, бесполезно пытаться делать из этого тайну.
   - Хорошо, - ответил, наконец, Гарри, - договорились.
   - Идиот! - тут же вмешался в разговор Драгошани. - Я был о  тебе  лучшего
мнения,  Гарри  Киф,  думал,  ты  гораздо  умнее.  А  ты  сейчас   пытаешься
торговаться с самим дьяволом! Я вижу, что в нашей с тобой борьбе мне  просто
не повезло. На самом деле ты такой же дурак, как и я!
   - Что ж, Тибор, досказывай свою историю, - не обращая  никакого  внимания
на Драгошани, сказал Гарри. - Только быстро.  Я  не  знаю,  сколько  у  меня
осталось времени...

***

   "Когда старик Ференци пришел ко мне в  первый  раз,  я  не  был  готов  к
встрече с ним. Я спал, к тому же, изнуренный и полуголодный,  я  едва  ли  в
состоянии был что-либо сделать.  Сквозь  сон  я  услышал,  как  захлопнулась
тяжелая дубовая дверь и снаружи кто-то задвинул засов.
   Четыре еще живых, связанных между собой цыпленка пищали и  трепыхались  в
поставленной возле самой двери корзинке. Я  с  трудом  поднялся  на  ноги  и
направился туда, но Эриг опередил меня.
   Я схватил его за плечо, оттолкнул  в  сторону  и  первым  оказался  возле
корзины.
   - Что это, Фаэтор? - крикнул я. - Цыплята? Я думал, что вампиры  на  ужин
едят мясо получше!
   - На ужин мы пьем кровь! - с усмешкой ответил он из-за  двери.  -  Грубое
мясо мы едим лишь тогда, когда нуждаемся в нем. Но наша  настоящая  жизнь  -
кровь! Эти птенчики предназначены тебе, Тибор. Разорви им глотки  и  напейся
от души. Осуши их.  Тушки  можешь  отдать  Эригу,  если  это  доставит  тебе
удовольствие, а то, что останется,  пойдет  твоему  "кузену"  тому,  который
живет под плитами пола.
   Услышав, что он уже начал подниматься по лестнице, я крикнул:
   - Фаэтор, когда же я приступлю к своим обязанностям? Или ты  уже  изменил
свое мнение и считаешь, что слишком опасно выпускать меня на свободу?
   - Я выпущу тебя, когда  буду  к  этому  готов,  -  замедлив  шаги,  глухо
отозвался он. - И когда будешь готов ты, - гортанно рассмеялся он - Готов  ?
Я уже готов к тому, чтобы со мной обращались получше! - ответил я. - Тебе бы
следовало привести мне девочку. С девочкой  я  мог  бы  заняться  чем-нибудь
поинтереснее, чем просто съесть ее.
   С минуту за дверью стояла тишина.
   - Когда ты станешь сам себе хозяином, - раздался,  наконец,  его  ледяной
голос. - Но я не стану, как кошка своим котятам, таскать тебе жирных  мышей.
Девочка, мальчик, да хоть козел -  кровь  есть  кровь,  Тибор,  она  у  всех
одинакова. А вот что касается похоти - у тебя еще  будет  время,  Тибор,  но
сначала ты должен осознать  истинное  значение  этого  слова.  Теперь  же..,
побереги силы. - И он ушел.
   Эриг тем временем сумел завладеть корзиной  и  бочком,  бочком  осторожно
отходил с ней в сторону. Я дал ему затрещину, и  он  с  протестующим  воплем
грохнулся на пол. Потом я сердито и мрачно взглянул  на  испуганных  цыплят,
но.., я был голоден, а мясо есть мясо.  Я  никогда  не  был  привередлив,  а
птички выглядели вполне упитанными. К тому же сидевший  внутри  меня  вампир
уже начал брать верх надо мной - в манере поведения, привычках и вкусах. Что
касается правил хорошего тона,  они  никогда  не  имели  для  меня  никакого
значения. Валашский воин, я всегда по сути  своей  на  две  трети  оставался
варваром.
   Я поел, потом поел и Эриг... Да... А остальное,  когда  мы  легли  спать,
досталось "кузену"...
   В следующий раз я проснулся, чувствуя себя благодаря ужину более  сильным
и энергичным. И тут я увидел  то  самое  существо,  безмозглый  комок  плоти
вампира, прятавшийся в темноте под землей. Не  знаю,  что  я  вообще  ожидал
увидеть. Фаэтор упоминал о каких-то лозах, вьющихся растениях... Описать его
можно примерно так... Во всяком случае, частично...
   Если вы когда-нибудь  видели  жирного  морского  осьминога,  то  вам  его
обязательно напомнило бы существо, выросшее из пальца  Фаэтора  и  сожравшее
тело цыгана Арвоса. Мне трудно передать  его  размеры...  Ну,  скажем,  если
человеческое тело расплющить и раскатать, как  тесто..,  оно  растеклось  бы
достаточно широко... Плоть цыгана Арвоса обрела новую форму...
   Свои  щупальца-руки  существо  вытянуло   вверх,   их   было   много,   и
чувствовалось, что в них заключена большая сила. Очень странными были глаза:
они то  появлялись,  то  исчезали,  принимали  разные  формы,  моргали  и  с
вожделением озирали все вокруг, но, честно говоря, я не уверен  в  том,  что
они способны были видеть. В действительности, мне казалось, что  они  слепы.
Или, в  крайнем  случае,  как  у  новорожденного  младенца,  видели,  но  не
понимали, что именно.
   Когда одно из щупалец вылезло  из  земли  совсем  близко  от  меня,  я  с
проклятиями отпихнул  его,  и  оно  мгновенно  скрылось  обратно.  Не  знаю,
поверите ли вы мне, но это существо относилось ко мне с уважением и  боялось
меня.
   Оно, по всей вероятности, считало меня высшей формой. Помню, как потрясло
меня тогда это открытие...
   Фаэтор был коварен и хитер, как лисица, скользок,  как  линь.  Таким,  во
всяком случае, он мне  казался,  и  чувства  мои  были  продиктованы  острой
ненавистью к нему. Да и каким еще он  мог  быть,  если  принадлежал  к  роду
Вамфири! Ничего другого от  него  ожидать  и  не  следовало.  О  том,  чтобы
заманить его в засаду или застать врасплох, нечего  было  и  думать.  Часами
ожидал я его, притаившись за  дверью,  держа  в  руках  цепи  и  боясь  даже
вздохнуть из опасения, что он может услышать  меня.  Но  он  не  приходил...
Однако стоило лишь  мне  уснуть..,  я  просыпался  от  пронзительного  визга
поросенка, трепыхания связанного голубя... Так проходили дни, недели...
   Надо отдать ему должное - после того первого раза старый дьявол больше не
заставлял меня особенно голодать. Теперь я думаю,  что  в  самом  начале  он
вынудил меня едва не умереть с голоду, лишь для того, чтобы дать возможность
окрепнуть и одолеть меня сидевшему внутри вампиру.  Ему  было  нечем  больше
питаться, кроме как моими собственными запасами жира, а  это  способствовало
более тесному слиянию со мной. Я же, в свою очередь, должен был  черпать  из
него силу. Но как только наш союз стал тесным, Фаэтор начал откармливать нас
обоих. Таковы мои предположения.
   Помимо еды он иногда оставлял кувшин красного вина. Поначалу я  относился
к нему с опаской - еще свежи были в памяти воспоминания о том, как он  опоил
меня. Я давал возможность Эригу попробовать вино первым, а потом наблюдал за
его реакцией. Единственным эффектом было лишь то, что он напивался до потери
речи. Тогда уже пил и я. Со временем я перестал поить вином Эрига и  выпивал
все сам. Именно этого и добивался старый дьявол.
   И вот наступил момент, когда я, почувствовав  после  еды  сильную  жажду,
почти одним глотком осушил кувшин вина и вдруг зашатался,  едва  не  потерял
сознание. Он снова отравил меня! Фаэтору опять удалось  одурачить  меня!  На
этот раз, однако, вампир поддержал мои  силы  -  я  быстро  пришел  в  себя.
Распростершись на полу  и  дрожа,  как  в  лихорадке,  я  недоумевал:  зачем
понадобилось Фаэтору так поступить со мной? Ха! Нет, вы  только  послушайте,
какова была цель Фаэтора! Девочка, мальчик, да хоть козел - кровь есть кровь
, - сказал он мне тогда. "Кровь - это жизнь!" Да, это так. Но он  не  сказал
мне в тот раз еще об одном:  источником  наивысшего  наслаждения,  ключом  к
бессмертию, сладчайшим из всех нектаров является для вампира  кровь  другого
вампира - горячий, бурлящий красный поток. И вот, когда красное вино Ференци
подействовало на меня в полной мере, он снова пришел ко мне.
   - Я здесь сразу по двум поводам, - начал он, склоняясь ко мне все ближе и
ближе. - Во-первых, уже очень давно не  питался  я  кровью  своего  собрата,
одного из нас, и меня обуревает невыносимая жажда. А во-вторых, справиться с
тобой мне будет очень трудно. Ты не из тех, кто подчиняется  без  борьбы.  А
раз так, то, что я сейчас сделаю, лишит тебя воли к сопротивлению.
   - Что это?.. Что вы делаете? -  прохрипел  я,  стараясь  поднять  налитые
свинцом руки и оттолкнуть его. Но все было тщетно - я совершенно обессилел и
с трудом мог говорить.
   - Что я делаю? Как? Ты  не  понял?  Я  собираюсь  приступить  к  вечерней
трапезе! - весело, почти с ликованием  в  голосе  произнес  он,  -  А  какое
чудесное меню! Сильная кровь сильного человека!  Да  еще  сдобренная  кровью
растущего внутри его юного вампира!
   - Ты.., ты будешь пить кровь.., из моего горла? - я в ужасе уставился  на
него, в глазах у меня помутилось.
   Но он лишь улыбнулся.  И  это  была  самая  зловещая  улыбка,  которую  я
когда-либо видел на его лице. Разорвав на мне одежду, он начал ощупывать мое
тело ужасными длинными и тонкими  пальцами,  хмурясь  и,  казалось,  пытаясь
что-то найти. Затем он повернул меня на  бок,  коснулся  моей  спины,  потом
нажал посильнее и, наконец, сказал:
   - Ага, в самую точку! Великолепно!
   Я хотел уползти, но не мог. Внутри у меня все сжалось  -  возможно,  юное
существо внутри меня тоже скорчилось от страха. Дрожь прошла по моему  телу.
Я пытался что-то сказать, но с моих дрожащих губ сорвался лишь стон.
   - Тибор, - ровным голосом, словно мы вели светскую беседу,  обратился  ко
мне Ференци. - Тебе предстоит узнать еще очень многое, сын мой. Обо  мне,  о
себе, вообще о Вамфири. Тебе мало что известно, и  поэтому  ты  не  способен
пока постичь все тайны, в которые я посвятил тебя. Но ты станешь  таким  же,
как я. И все могущество, которым я  обладаю,  все  мои  силы  и  возможности
станут и твоими тоже. Кое-что ты уже увидел и  узнал,  теперь  будешь  знать
больше!
   Продолжая удерживать меня лежащим на боку, он чуть повернул мою голову  -
так чтобы я мог видеть его лицо. Его магнетический  взгляд  околдовал  меня,
зрачки пронзали, словно рыбу гарпун. Взгляд мой прояснился,  я  стал  видеть
все четко, лучше, чем когда-либо прежде. Тело мое и  конечности  были  будто
налиты свинцом, но разум и чувства обострились настолько, что я мог  ощущать
все  изменения,  происходившие  внутри  склонившегося  надо  мной  существа.
Каким-то образом, в силу  непонятных  мне  причин  Фаэтору  Ференци  удалось
усилить мое восприятие, повысить мою чувствительность.
   - А теперь смотри, - прошипел  он.  -  Наблюдай!  Зернистая,  с  крупными
порами кожа на лице Ференци стала на глазах меняться. Наблюдая столь быструю
метаморфозу, я вдруг подумал: "Я никогда не знал, как он выглядит. И никогда
не узнаю. Он будет таким, каким захочет, чтобы я его видел".
   Поры на лице Ференци увеличились, и оно стало рябым, как  после  оспы.  И
без того огромные челюсти увеличились еще больше,  причем  с  таким  звуком,
словно кто-то  медленно  разрывал  ткань.  Губы  вывернулись  и  оттянулись,
открывая в оскале малиновые толстые десны и острые зубы,  с  которых  капала
слюна. Никогда прежде не видел я его зубы так близко. Но и на  этом  процесс
превращения не завершился.
   Изменения произошли буквально во всем -  челюсти,  зубы,  черты  ужасного
лица стали поистине жуткими, Фаэтор теперь был  похож  на  огромную  летучую
мышь или на волка, или на обоих сразу, но процесс продолжался и это уже было
не просто сходство. Он не  был  ни  летучей  мышью,  ни  волком,  но  чем-то
средним, а человеческий облик оставался лишь  внешней  оболочкой,  куколкой,
скрывавшей личинку чудовища. И вот эта куколка раскрылась.
   Зубы  его  напоминали  высокие  тонкие  изогнутые  айсберги,  собравшиеся
посреди красного океана десен, кровоточивших оттого, что эти  ужасные  зубы,
выпирая из них, разрывали плоть и все росли и росли, становясь  похожими  на
зазубренные лезвия ножей. В целом челюсти можно было  сравнить  с  медвежьим
капканом, сделанным из кости и сверкающих  хрящей.  Заглянув  в  эту  пасть,
которая составляла большую часть его лица, я  понял,  что  мое  лицо  вполне
может уместиться в ней полностью и что он, если  захочет,  способен  сожрать
меня целиком. Однако он, похоже, не собирался делать этого.
   Над плоскими изогнутыми ноздрями желтым светом горели  глаза.  Он  хрипло
рассмеялся, и без того огромные верхние клыки его удлинились еще  больше  и,
словно кровавые бивни, опустились ниже огромной нижней челюсти.  Прежде  чем
Фаэтор повернул меня лицом вниз,  я  успел  заметить,  что  его  невероятных
размеров зубы имели отверстия на концах и были полыми,  чтобы  удобнее  было
высасывать кровь.
   Парализованный, не в силах сопротивляться, я не мог  даже  кричать.  Хуже
того, я не имел больше возможности видеть его. Но я чувствовал, как  опытные
руки ощупывают меня, ощутил какое-то трепыхание внутри  себя,  когда  Фаэтор
наткнулся на  что-то,  прятавшееся  возле  моего  позвоночника.  И  вдруг  я
почувствовал, как острые зубы вонзились в мою плоть и сквозь нее в сидевшего
внутри меня юного паразита, тут же забившегося  в  агонии.  Его  невыносимые
муки передались и мне - мы одинаково страдали оба. Для того чтобы я в полной
мере смог  испытать  ужасные  мучения,  Фаэтор  и  сделал  меня  чрезвычайно
чувствительным. Будь проклято его жестокое сердце!  Как  ужасно  я  страдал!
Потом я провалился в темноту и долгое время вообще ничего не  ощущал.  И  за
это, как вы понимаете, я благодарен судьбе...
   Когда я пришел в себя, то поначалу подумал, что возле меня никого нет. Но
потом услышал хныканье Эрига, прятавшегося в темном углу,  и  все  вспомнил.
Вспомнил о нашей многолетней дружбе, о кровавых битвах, в которых вы  вместе
принимали участие. Вспомнил, что он всегда был мне  верным  другом,  готовым
отдать за меня жизнь, так же, как и я за него.
   Возможно, его также охватили воспоминания, и  именно  они  заставили  его
плакать. Но это было лишь предположением. Я знал только, что, когда  Ференци
вонзил мне в спину зубы, Эрига поблизости видно не было...
   Сказать, что я поколотил его, будет, пожалуй, слишком мягко, но, если  бы
не сидевший внутри его комок плоти вампира Фаэтора, Эриг,  несомненно,  умер
бы. Возможно, я и в самом  деле  хотел  убить  его,  в  этом  я  не  уверен,
поскольку помню все довольно смутно. Знаю только, что под конец  он  уже  не
ощущал моих ударов, а сам я был совершенно измучен. Конечно же, он  в  конце
концов исцелился, так же как и я. И  вот  тогда  я  решил  перейти  к  новой
стратегии.
   Шли дни... Мы спали,  бодрствовали,  ели...  Снаружи  жизнь  была  богаче
событиями, а  для  меня  существовало  еще  и  время  ожидания,  терпения  и
молчаливых размышлений. Ференци,  в  свою  очередь,  дрессировал  меня,  как
дикого пса.
   Его тактика заключалась в следующем. Он обычно тихо подходил  к  двери  и
слушал. Как ни странно, я всегда ощущал его присутствие и испытывал при этом
страх. Время от времени я чувствовал, как он  крадется  по  периферии  моего
сознания и пытается вторгнуться в сам ход моих размышлений, узнать, о чем  я
думаю. Вспомнив о том, как он общался на большом  расстоянии  с  Арвосом,  я
попробовал приблизиться к его разуму. И, кажется, небезуспешно, ибо в  конце
концов начал ощущать чье-то чужое раздражение.
   Он использовал также систему поощрений. Если я вел  себя  "хорошо"  и  во
всем подчинялся ему, то получал пищу.
   - Тибор! - обычно кричал он мне из-за двери. - У меня здесь есть  парочка
чудесных поросят! Если я в ответ кричал ему:
   - А, так значит, меня пришли навестить твои родители, - он тут же  уносил
еду. Но если я отвечал:
   - Фаэтор, отец мой! Я умираю с голоду! Пожалуйста, накорми меня!  Умоляю!
Ибо, если ты не дашь мне поесть, мне придется сожрать этого пса, которого ты
запер вместе со мной. Кто же тогда станет служить мне,  после  того  как  ты
уйдешь странствовать и я останусь один в этом замке, чтобы  управлять  им  и
твоими землями?
   В этом случае он чуть приоткрывал дверь и просовывал через щель  еду.  Но
если только я осмеливался стоять слишком близко  к  двери,  то  не  было  ни
Фаэтора, ни пищи - я не видел их три-четыре дня.
   Таким образом я постепенно "слабел", все меньше и  меньше  сопротивлялся,
реже протестовал. Я стал умолять его. Я клянчил еду, просил  выпустить  меня
из замка,  молил  о  свежем  воздухе  и  свете,  о  воде,  чтобы  умыться  и
искупаться. Но больше всего мечтал я избавиться - хотя  бы  ненадолго  -  от
Эрига, к которому испытывал не  меньшее  отвращение,  чем  любой  человек  к
собственным экскрементам. Больше того, я чувствовал, что слабею физически. Я
стал больше спать, но просыпался уже далеко не таким бодрым.
   Настал день, когда Эриг не смог меня разбудить. О, как этот пес колотил в
дверь, плакал и стенал, зовя своего настоящего хозяина! Когда Фаэтор пришел,
они вдвоем вытащили  меня  наверх,  на  зубчатую  стену  над  крытым  залом,
перегородившим ущелье, и положили на свежем воздухе под  небом,  на  котором
появились первые вечерние звезды. Как давно не видел я их  бледного  сияния!
Последние лучи солнца тускло освещали верхушки скал позади замка.
   - Похоже, ему просто не хватало чистого воздуха, - сказал Фаэтор. -  И  к
тому же он, видимо, недостаточно хорошо питался в  последнее  время.  Но  ты
все-таки прав, Эриг - он выглядит гораздо хуже, чем следует.  Я  хотел  лишь
сломить его волю, но не уничтожить его самого. У меня есть порошки  и  соли,
они обладают острым запахом и помогут ему  прийти  в  себя  и  встряхнуться.
Подожди здесь и не спускай с него глаз, пока я схожу за ними.
   Фаэтор подошел к люку и скрылся из вида, а Эриг остался  на  посту  возле
меня. Все  это  я  наблюдал  из-под  полуприкрытых  век.  Едва  только  Эриг
отвлекся, я вмиг напал на него. Зажав ему горло и перекрыв дыхательные пути,
я вытащил из кармана кожаный ремешок от сапога, который приготовил  заранее.
Неважно, что предназначался он для горла Ференци. Чтобы Эриг не дергался,  я
обхватил его ногами, а потом обмотал ремешок вокруг его шеи и завязал узлом,
сделал еще один оборот и затянул  узел  еще  туже.  Эриг  начал  задыхаться,
попытался вскочить на ноги, но  я  с  такой  силой  стукнул  его  головой  о
каменный парапет, что череп его едва не треснул. Он обмяк, и я уложил его на
деревянный настил пола.
   Именно в эту минуту, когда я оказался стоящим  спиной  к  люку,  появился
Ференци. Шипя и рыча от ярости,  он  вылетел  из  люка  и  вцепился  в  меня
железной хваткой, одной рукой схватив за волосы, а другой  за  шею.  Однако,
как бы силен он ни был, у него все же отсутствовал достаточный опыт.
   А мои боевые навыки оставались по-прежнему свежи в моей памяти,  так  же,
как и последняя битва с печенегами.
   Ударив его коленом в пах, я изо всех сил стукнул головой под  его  нижнюю
челюсть и услышал, как хрустнули зубы. Он выпустил меня и рухнул на  настил,
а я навалился сверху Но по мере того как росла его ярость, возрастала и  его
сила. Призвав на помощь сидевшего внутри вампира, он отпихнул меня  с  такой
легкостью, словно я был не более чем пушинкой или пучком  соломы.  В  ту  же
секунду он вскочил  на  ноги,  выплевывая  выбитые  зубы,  кровь  и  изрыгая
проклятия, и бросился на меня.
   Понимая, что мне его не одолеть, во всяком случае, г