вынюхивал его страхи и давал ему власть над ними.  Самонадеянность  Вятта  и
Мааса чрезмерно выросла. Доходы,  полученные  от  Психомеха,  были  огромны.
Больше этой паре не надо будет тратить такой потенциал на людях, подобных их
пациенту. Более того, теперь Маас жаждал испытать машину на полную мощность.
   Сжав предполагаемый долгий курс посещений в одни выходные, они  закрепили
пациента в Психомехе последний раз, и Маас включил рубильник. Затем, оставив
обезболенного человека и жужжащую машину наедине, они ушли заниматься своими
обычными делами, уверенные, что за два дня машина  сделает  из  их  пациента
нового человека. Вместо этого...
   В течение шести часов  Психомех  превратил  его  в  бессвязно  лепечущего
идиота!
   Что-то случилось с  машиной.  Короткое  замыкание,  провод  оборвался,  в
электронной лампе сгорела  нить  накала,  что-то  простое,  вроде  этого,  и
Психомех сделал все  наоборот:  накачал  в  него  столько  страха,  что  его
сознание не выдержало и лопнуло.
   Вятту удалось выйти сухим из воды и как-то уладить это дело (пациент  уже
был полусумасшедшим и что-то вне сферы знания психиатра,  наконец,  перевело
его через черту), они приближались к цели. Каким-то образом Психомех избежал
огласки не упоминалось ни о  каких  механических  устройствах  при  лечении
этого пациента.
   Разумеется, расследование даже не коснулось  Мааса,  ибо  он  был  только
садовником и подручным Вятта. Даже о его существовании знали не более дюжины
людей, да и они не особо обращали внимания на этот факт.  И  если  он  вдруг
исчезнет.., кто будет горевать о нем?
   Так же и этот бродяга. Кто будет горевать о каком-то бродяге?
   Выкинув из головы все мысли, Вятт повернулся к  девушке,  коснулся  ее  и
затем встряхнул уже более настойчиво, ее голубые глаза вяло открылись.
   - Дорогой, - прошептала она, обвивая руками его шею, она сложила для него
ноги люлькой, но он откинулся назад, грубо переворачивая ее лицом вниз.
   - Нет, не так, - сказал он ей, его вкрадчивый голос замурлыкал от похоти.
- Так было в прошлый раз, на этот раз мы сделаем по-другому...
   А в соседней комнате, двери которой были заперты на три висячих замка,  в
праздной тишине стоял Психомех, мертвый,  инертный,  выключенный.  Психомех:
механическая мешанина для производства богов...

***

   - Я знаю, в чем причина, - рассказывал им бродяга. - Изнасилование!
   - Изнасилование? - Вятт наполовину наполнил стакан бродяги хересом. -  Не
уверен, что понимаю тебя.
   - Да, изнасилование. Моя жена была изнасилована. И с тех  пор  дела  идут
все хуже и хуже. Я не могу выбросить это из головы,  понимаете?  Пьянство  -
единственное спасение. Приятное забвение лежит на дне бутылки.
   Маас и Вятт  значительно  переглянулись,  когда  бродяга  взял  графин  и
наполнил свой стакан  до  краев.  Немец  краем  глаза  наблюдал  за  сидящим
оборванцем и, увидев, что тот тупо  смотрит  в  свой  стакан,  утвердительно
кивнул Вятту. В ответ психиатр на мгновение поджал губы, но, в конце концов,
кивнул в знак согласия. Джордж Хаммонд, эсквайр, стал  новым  пациентом  для
перестроенного Психомеха.
   Так решил Маас, независимо от согласия Вятта. То есть эта мысль запала  в
его черное сердце. Ему нужно было испытать машину, и не для самолюбивых  или
алчных побуждений Вятта. Вятт был плохим техником и  инженером  он  понимал
только половину составных Психомеха.  Остальное  было  для  него  ничего  не
значащей тайной. Но для  Мааса,  его  создателя,  это  значило  все.  Когда,
наконец, секретная часть машины будет задействована, произойдет  чудо.  Вятт
видел в Психомехе некую панацею  от  умственных  болезней  и  патологических
фантазий, чем он частично был или мог бы быть, - но Маас  построил  его  для
совершенно другой  цели.  Психомех  был  усилителем,  который  мог  умножать
скрытые  физические  силы  Человека  до   самых   пределов   экстрасенсорной
вселенной!
   Прошлой ночью, после разговора с Вяттом, Маас  вышел  и  тихо  закрыл  на
засов садовый сарай. "Если он все еще будет здесь утром", - сказал  Вятт,  и
таким способом Маас обеспечил его присутствие здесь наутро. А сегодня, когда
он услышал, как завелся маленький  автомобиль  девушки,  и  увидел,  как  он
уезжает прочь от большого дома, проезжает мимо  сторожки  и  направляется  в
сторону Лондона, он не стал больше ждать, а отпер сарай и разбудил  бродягу.
Затем, пообещав накормить его и хорошенько напоить, он  повел  его  к  дому.
Странно, но этот человек казался нормальным почти  во  всех  отношениях,  за
исключением одного - он был бродягой, и  со  временем  расспросы  и  выпитое
спиртное произвели ожидаемый  результат.  Теперь  Вятт  получил  его  ответ:
изнасилование. Именно оно увело этого человека из общества, опустило до  его
теперешнего состояния. Изнасилование его жены.
   - А до этого ты был... - психиатр небрежно пожал плечами, словно это  был
обычный разговор, - ., ты был совершенно нормальным членом  общества.  -  Он
заявил это просто, искусно избегая двусмысленности.
   - Общество? Нормальным? Вы хотите сказать, нормальным? Ха! Да пошло  оно,
это ваше общество - неистово возразил Джордж  Хаммонд.  -  Вы  знаете,  что
такое общество? Зоопарк, вот  что.  Открытый  зоопарк  с  дикими  животными,
которые ведут беспутный образ жизни. - Он посмотрел вверх, его рот безвольно
расслабился под бородой и  испачканными  усами,  глаза  сощурились  и  глупо
заморгали, но голос оставался ясным, а слова - прямыми. - Слушай,  шеф,  кто
бы ты ни был. Ты хочешь кое-что знать? Прошлой ночью в  радиусе  двадцати  -
двадцати пяти миль от этого дома случились еще два изнасилования и  еще  две
попытки! И из этих изнасилований одно было групповым. Ты знаешь,  что  такое
групповое изнасилование? Вот это-то и случилось с моей женой. Повернули ее и
отделали, а меня в.., в это. А вы еще говорите мне об "обществе".
   - Два изнасилования и две попытки, - Вятт вскинул брови. -  Вы  цитируете
статистику. Это средняя цифра для английского графства!
   -  Дерьмо  ваша  статистика,  я  заявляю  факты!  -  ответил  бродяга.  -
Посмотрите утренние газеты, и вы увидите, что я прав.
   - Значит вы прочитали об этом в газетах, да? - спросил Маас.
   - Да неужели? Ну, давай, давай, шеф! Знаете же не хуже меня,  что  я  всю
ночь проспал запертый в вашем сарае. Я хочу сказать, что  это  вы  пришли  и
выпустили меня! Я слышал, как вы поднимали засов.
   Вятт вздохнул.
   - Тогда откуда вы знаете, что в газетах?
   - Я всегда узнаю об этом,  вот  откуда!  -  бродяга,  вдруг  обезумевшими
глазами, обведенными красными кругами, уставился на Вятта и Мааса. - Господи
Иисусе, да вижу я это, понятно?
   - Видишь это? - интерес Мааса был под стать скептицизму Вятта.
   - Ну да. Я вижу это в снах.  Все  насилие  в  мире.  Всех  отвратительных
ублюдков,  втыкающих  в  бедных  девчонок.  Но   некоторые   из   них   сами
напрашиваются, тоже верно, а как насчет невинных малышек? И как насчет меня,
который страдает от всего этого?
   В ответ Маас и Вятт могли только покачать головами...
   Затем надо было задать несколько вопросов:  о  семье,  друзьях,  полиции
людях, которые могли бы знать или хотели бы узнать, где был Джордж  Хаммонд
все вопросы, на первый взгляд, невинные, случайные,  и  на  все  он  отвечал
воодушевляюще отрицательно. Только сам Джордж знал, где Джордж  был,  а  что
касается семьи и друзей: они больше не существовали. Полиция? О, нет,  -  он
всегда сторонился их и никаких неприятностей не имел. Нет, Джордж никому  не
доставлял беспокойства, кроме себя. Сны, понимаете?  Сны  об  изнасиловании,
утопить которые можно только на дне бутылки.
   К тому времени он выпил не много не мало - целый графин хорошего  хереса!
Однако херес прикончил его, и он свалился на весь  день  это  тоже  было  к
лучшему. Это давало Вятту и Маасу время приготовиться к ночи. Ни один из них
и не подумал проверить  утренние  газеты,  где  они  легко  могли  бы  найти
подтверждение словам Хаммонда об известных событиях прошлой ночи. Или, чтобы
быть более точным, Маас подумал о проверке, но потом эта  идея  выскользнула
из его головы. Было  бы  слишком  много  совпадений.  Позже  он  вспомнит  и
просмотрит газеты просто из любопытства, но к  тому  времени  будет  слишком
поздно и Хаммонд уже будет в машине. Разбросанные по газете  материалы  были
об обычной жестокости  -  мало  какие  из  них  имели  дело  с  сексуальными
нападениями на одиноких женщин. В семи милях  отсюда,  в  Чичестере,  старая
дева была изнасилована взломщиком. В Винчестере какой-то девушке непристойно
угрожали, но удалось спугнуть  насильника.  В  Богнор  Реджис  двух  девушек
затащили в машину, увезли и изнасиловали в соседнем лесу.  Одна  убежала,  а
другая  была  изнасилована  повторно  тремя  пьяницами.  Когда   полицейские
выловили их в лесу,  они  все  еще  получали  свои  жуткие  удовольствия  от
девушки, потерявшей к тому времени сознание. И все в радиусе  двадцати  пяти
миль от дома Вятта...

***

   Несмотря на сложность электроники Психомеха, теория,  лежавшая  в  основе
этой машины, была сама простота. Большинство человеческих умов -  пристанище
для определенных страхов, каждый  из  которых  специфичен  для  индивидуума.
Когда эти страхи банальны, они  легко  узнаются  и  называются.  Такие  как,
например, клаустрофобия и агорафобия, два самых обычных названия, Но страх -
гораздо более сложное явление. И его источники намного  более  разнообразны,
чем замкнутое или открытое пространство.
   Целью Психомеха (как  давным-давно  объяснил  Вятту  Маас,  когда  только
начинал строить машину)  было  следующее:  прежде  всего  растормозить  зоны
подсознательного страха в психике пациента, затем наполнить тело и  сознание
силой, необходимой, чтобы победить этот страх, одновременно  убирая  причины
страха. Сон  можно  вызвать  и  проконтролировать,  сон,  в  котором  объект
столкнется лицом к лицу со своими самыми худшими кошмарами, - с тем, чего он
больше всего боится, - демонами его сознания, которых  он  потом  победит  и
уничтожит. Такой была основа психиатрической теории  и  практики:  столкнуть
сознание лицом к лицу с его собственными глубоко сидящими  страхами  и  дать
власть над ними. И все это выполнить через волшебство Психомеха.
   Но Вятт ничего не знал о главной функции машины, которая вступала в  игру
только после прохождения начальной стадии изгнания страха ничего не знал  о
теории,  согласно  которой  полностью  освобожденное  от  страхов  сознание,
реализуя весь свой экстрасенсорный потенциал, фактически превратит  человека
в сверхчеловека. Но Маас, - Маас умел читать диаграммы и графики  и  поэтому
мог выяснить, удача это или провал, и он действительно знал  дело.  Несмотря
на то, что Вятт согласился, чтобы Джордж  Хаммонд  стал  подопытной  морской
свинкой, только Маас знал, как далеко зайдет этот эксперимент.  Прошлый  раз
был  провал,  самый   настоящий,   когда   центры   страха   пациента   были
перевозбуждены без дублирования или хотя бы помощи со стороны машины но  на
этот раз... А что, если Хаммонд действительно обладает  той  экстрасенсорной
силой, о которой он упоминал, неким телепатическим центром в мозгу,  который
позволяет ему видеть события, происходящие на расстоянии, в "его снах"?
   ...В конце дня Хаммонда быстро  разбудили,  сразу  же  дали  ему  немного
поесть и несколько стаканов бренди, благодаря чему  он  без  проблем  провел
время до десяти тридцати того вечера. Когда он начал  трезветь  в  следующий
раз, но  еще  не  полностью  пришел  в  себя,  Маас  дал  ему  легкое  общее
обезболивающее и с помощью Вятта перевез в комнату, где  находилась  машина.
Там они прикрепили его к Психомеху. И,  наконец,  когда  на  голову  и  тело
Хаммонда надели множество датчиков, а  машину  полностью  запрограммировали,
эксперимент был готов начаться.
   Было одиннадцать десять  вечера,  когда  Маас  ввел  нужное  лекарство  -
производное опиума - и включил машину. Подготовительная фаза наведения снов,
стимуляция страха, противостояние, битва  и  победа.  Подготовительная  фаза
займет два - два с половиной часа, но Маас сказал Вятту, что  она  продлится
шесть  часов.  Ему  требовалось  дополнительное   время,   чтобы   проверить
секретную,  но  главную,   функцию   Психомеха:   дать   сознанию   Хаммонда
экстрасенсорный потенциал, который Маас смог бы проконтролировать  на  своих
экранах и диаграммах. Таким  способом  он  надеялся  наладить  более  точный
контроль и отградуировать машину.
   Привязанный Хаммонд быстро погружался в мир  собственного  подсознания  -
мир, который  скоро  будет  населен  самыми  жуткими  кошмарами,  когда-либо
пережитыми им, снами о  доведенных  до  звероподобного  состояния  женщинах,
насилии и бессмысленных извращениях, где только сам  Хаммонд-из-сна  мог  бы
вступиться и таким образом разрушить рак собственной психики.  Маас  оставил
его под наблюдением Вятта и  пошел  вниз  приготовить  бутерброды.  Прислуга
Вятта - приходящие повар, горничная и человек для случайной  работы  -  была
отпущена на сегодня и на весь завтрашний день. Сам же Маас  якобы  служил  в
поместье садовником, но на самом деле его умения, которые  требуются,  чтобы
содержать в порядке сад, были довольно поверхностными.
   Немей сделал бутерброды для себя и Вятта, забрал утренние газеты (которые
уже шестнадцать часов как стали старыми) и вернулся обратно наверх. Он отнес
еду Вятта в машинную комнату, а сам пошел есть и  читать  газеты  в  кабинет
психиатра. По мере того как он ел и читал, недовольство медленно морщило его
лоб. Через несколько минут, когда он пробежался по  газетным  полосам,  чуть
задерживаясь то здесь, то там, бутерброды  были  забыты.  И  к  полуночи  он
собрал по кусочкам полное подтверждение тому, о чем Хаммонд сказал,  что  он
"видел".
   Теперь Маасу было ясно: Хаммонд  обладал,  должен  был  обладать,  вторым
зрением. Маас и раньше встречал таких людей, когда много лет  назад  пытался
построить Психомех для  Гитлера.  Вне  всякого  сомнения  этот  человек  был
телепатом. И Маас верил, что понял, как это  произошло.  То,  что  его  жена
побывала в  руках  насильников,  -  или,  скорее,  постоянное  терзание  его
сознания этим ужасом, -  развилось  в  нечто,  выходящее  за  рамки  обычных
психозов. Каким-то необъяснимым способом скрытые экстрасенсорные  силы  были
разбужены, но ясновиденье касалось только сексуальных нападений  на  женщин.
Его телепатия стала настолько чувствительной, что Хаммонд был почти  доведен
до безумия. Вероятно, он был очень  сильным  человеком,  потому  что  вместо
того, чтобы сдаться, он вышел  на  "дорогу",  где  только  его  непрестанное
бродяжничество и случайная бутылка могли облегчить  кошмарное  сопереживание
жертвам зверских преступлений, которые его сознание обнаруживало в момент их
совершения и показывало ему в экстрасенсорных видениях.
   Маас торжествовал. Нормальные экстрасенсорные данные,  даже  тысячекратно
усиленные, было бы трудно обнаружить на том дешевом калибраторе, на  который
хватило скудных средств, выделенных  Вяттом,  -  но  экстрасенсорные  данные
Хаммонда были ненормальными. Значит их можно обнаружить прямо сейчас, прежде
чем Психомех перенасытит сознание бродяги.
   Маас специально напустил на себя видимость спокойствия и доел бутерброды,
несмотря на то, что  сейчас  на  вкус  они  были..,  как  солома.  Затем  он
отправился в машинную комнату, где Вятт наблюдал за состоянием Хаммонда.  На
ложе машины - ну, не  совсем  на  ложе,  а  на  обитой  мягким  платформе  с
привязными ремнями - Хаммонд обильно потел и судорожно  извивался.  На  фоне
электромеханической  громады  Психомеха  грязное  обнаженное  тело   бродяги
казалось  очень  маленьким  и  незначительным,  но   когда   Маас   настроил
дополнительную систему для снятия показаний, он сразу  увидел,  что  это  не
так. Нет, Хаммонд ни в коей мере не был  незначительным.  Напротив,  он  был
очень незаурядным человеком.
   - Ганс, - с трудом пробормотал Вятт с набитым ртом, - что ты  делаешь?  -
и, не дожидаясь ответа, продолжил:
   - Ты уверен, что с ним  все  в  порядке?  Я  имею  в  виду  сердцебиение,
дыхание,  кровяное  давление,  температуру,  адреналин  -  все   повысилось.
Повысилось и повышается дальше.
   - Я вижу, - так и должно быть, - спокойно ответил Маас, он убавил яркость
экранов, за которыми наблюдал, и повернулся лицом к  Вятту.  -  Посмотри  на
него. Анестезия уже прошла, и Психомех завладел  им.  Сейчас  он  встретился
лицом к лицу со своими самыми худшими страхами. Он пробирается,  увязнув  по
пояс, через жестокие,  порочные  сцены  насилия,  безудержно  свирепствующие
вокруг, а машина  готовит  его  к  битве,  посылает  ему  импульсы,  которые
превратят его в психо-убийпу, - но только в его снах.  Когда  он  справится.
Насилие будет изгнано. С помощью Психомеха он уничтожит Насилие, которого  в
дальнейшем будет не бояться,  а  презирать.  Больше  оно,  как  какая-нибудь
отвратительная ведьма, не поедет на его горбу по жизни.
   Вместе они пристально разглядывали осаждаемого страхами человека.
   Хаммонд шел, пошатываясь, через неглубокую затуманенную низину в  залитой
лунным светом долине. Вокруг виднелись шероховатые  деревья  и  выступающие,
причудливо изогнутые скалы, напоминавшие руины  огромной  древней  крепости,
давно пришедшей в упадок. Его глаза были крепко закрыты, он  прижал  руки  к
ушам, тщетно пытаясь отгородиться от ужаса, плодящегося вокруг в ночи. Туман
клубился вокруг его ног, образовывая водовороты в тех местах, где он ступал,
теплый туман, поднимавшийся от жутких очагов порочности и  похоти.  Но  даже
прижав руки к ушам, он не мог заткнуть звериное хрюканье,  вопли  насилуемых
женщин и девушек и подошвами заплетающихся ног он чувствовал дрожание земли
от непрестанного обезумевшего биения голой плоти.
   Вся долина, далеко  простиравшаяся  до  низких  черных  холмов,  казалась
заполненной поднимающимися и опускающимися, борющимися, корчащимися  телами
каждое  мгновение  появлялись  женщины  -  бегущие,  пронзительно  кричащие,
задыхающиеся, спасавшиеся от вожделенных взглядов преследователей, и все  же
их  хватали,  обнажали  и  швыряли  на  землю  в  туман.  Белые   конечности
непроизвольно подлетали вверх, жестоко напрягались, прежде  чем  обессиленно
уступить, а озверевшие спины и ягодицы в  бешенстве  похоти  работали  почти
механически, в то время как другие звероподобные создания из  этой  же  стаи
стояли вокруг и ждали своей очереди. Вся долина вокруг Хаммонда,  когда  он,
спотыкаясь, брел сквозь свой  ночной  кошмар,  была  живая  от  бесконечного
насилия.
   Он споткнулся о вытянутую подрагивающую женскую ногу и  упал  на  колени,
непроизвольно  вытягивая  руки,  чтобы  смягчить  падение.  Отчаянные  глаза
безумно смотрели на него снизу сквозь клочья тумана - глаза  его  жены!  Она
лежала в обрывках одежды, испачканная землей и сломленная. Хаммонд всхлипнул
и потянулся к ней, но  волосатый  кулак  ударил  его  в  висок.  Он  полетел
кувырком, поднялся  на  колени,  изумленно  глядя  сквозь  сочащуюся  кровь,
которая милосердно загораживала его видение. Но не достаточно. Слюнявый  рот
припал к груди его жены, глубоко прокусывая  и  высасывая  кровь  пальцы  с
грязными ногтями впились в ее  бедра,  когда  хрюкающая  сгорбленная  фигура
натянула ее на себя, словно она была старой одеждой.
   Хаммонд пронзительно закричал и вскочил на ноги, ударившись  при  этом  о
шишковатое  черное   дерево,   там,   где   распластанная,   доведенная   до
невменяемости, окровавленная фигура билась, запрокинув темноволосую  голову.
В грязном пылу этой ночи он узнал ее насилуемое тело, черные волосы,  голос,
теперь придушенный и рыдающе-бормочущий в ужасе. Снова его жена! Грубые руки
оттолкнули его в сторону, отшвырнули в поднимающийся  туман,  а  приземистые
обнаженные фигуры приближались к тому дереву, отпихивая  друг  друга,