Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
Алистер МАКЛИН
КОРАБЛЬ ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА "УЛИСС"
ONLINE БИБЛИОТЕКА tp://www.bestlibrary.ru
(Варианты названий переводов: "Крейсер "Улисс", "Полярный конвой")
За мной, друзья! Еще не поздно
Открыть совсем иные берега.
Взмахните веслами, ударьте по волнам
Громокипящим; ибо мой удел
Пока я жив, плыть прямо на закат,
Туда, где звезды плещут в океане.
Быть может, нас поглотит бездна вод,
На Остров Счастья выбросит, быть может,
Где доблестный Ахилл вновь встретит нас...
Не все утрачено, пускай утрат не счесть;
Пусть мы не те, и не вернуть тех дней,
Когда весь мир лежал у наших ног;
Пускай померк под натиском судьбы
Огонь сердец, все тот же наш завет:
Бороться и искать, найти и не сдаваться!
Альфред Л. Теннисон (1809-1892)
Перевод И. Куберского
Гизеле посвящается
Выражаю признательность моему старшему брату Айану Л. Маклину,
капитану-наставнику, за советы и помощь в создании этой книги.
Во избежание недоразумений следует отметить, что не существует
никакой связи между крейсером британского военно-морского флота "Улисс",
о котором повествуется в романе, и переоборудованным недавно во фрегат
одноименным эскадренным миноносцем класса "Ольстер", который был введен
в строй в начале 1944 года, приблизительно двенадцать месяцев спустя
после описываемых в романе событий. Ни одно из судов, находившихся в
Скапа-Флоу или участвовавших в конвое, не имеет никакого отношения к
кораблям с таким же названием, которые действовали прежде или находятся
в настоящее время в составе королевского флота.
Глава 1
ВОСКРЕСЕНЬЕ
(пополудни)
Неторопливым жестом Старр вдавил тлеющий конец сигареты в пепельницу.
"Сколько решимости и непреклонности в этом жесте", - подумал командир
"Улисса" капитан первого ранга Вэллери. Он знал, что теперь произойдет,
и пронзительная горечь поражения заглушила тупую боль, сдавливавшую его
лоб все эти дни. Но на один лишь миг. Вэллери устал до такой степени,
что ничто его больше не трогало.
- Сожалею, джентльмены, искренне сожалею, - едва улыбнулся тонкими
губами Старр. - Позвольте вас уверить, в сложившихся обстоятельствах
адмиралтейство приняло правильное и оправданное решение. Однако ваше...
э-э-э... нежелание понять нашу точку зрения прискорбно.
Помолчав, он протянул свой платиновый портсигар поочередно четырем
офицерам, сидевшим за круглым столом в каюте контр-адмирала Тиндалла.
Четыре головы разом качнулись из стороны в сторону, и усмешка вновь
коснулась губ вице-адмирала. Достав сигарету, он сунул портсигар в
нагрудный карман серого в полоску двубортного пиджака и откинулся на
спинку кресла. На лице его уже не было и тени улыбки, присутствующие без
труда представили более привычный их взорам блеск золотых галунов на
мундире вице-адмирала Винсента Старра, заместителя начальника штаба
военно-морских сил.
- Когда я летел утром из Лондона, - продолжал он ровным голосом, - я
испытывал досаду. Вот именно, досаду. Ведь я... я очень занятой человек.
Первый лорд адмиралтейства, думал я, лишь отнимает у меня время. И не
только у меня, но и у себя самого. Придется перед ним извиниться. Сэр
Хэмфри был прав. Как всегда...
В напряженной тишине послышался щелчок зажигалки. Облокотясь о стол,
Старр вполголоса продолжал:
- Давайте будем до конца откровенны, господа. У меня были все
основания рассчитывать на вашу поддержку, и я намеревался как можно
скорее разобраться в этом инциденте. Я сказал: инцидент? - усмехнулся он
криво. - Сказано слишком слабо. Скорее, мятеж, господа, государственная
измена. Вряд ли нужно объяснять, что сие значит. И что же я слышу? - Он
обвел взглядом сидящих за столом. - Офицеры флота его величества,
флагман в их числе, сочувствуют мятежному экипажу!
"Тут он перегибает, - устало подумал Вэллери. - Хочет нас
спровоцировать". Слова и тон, каким они были произнесены, подразумевали
вопрос, вызов, на который надо было ответить.
Но ответа не последовало. Все четверо казались апатичными,
равнодушными ко всему и до странного похожими друг на друга. Лица
моряков были угрюмы и неподвижны, изрезаны глубокими складками, но глаза
смотрели спокойно.
- Вы не разделяете моего убеждения, господа? - не повышая голоса,
продолжал Старр. - Находите мой выбор эпитетов слишком... э-э-э...
резким? - Он откинулся назад. - Гм... "мятеж". - Медленно, словно
смакуя, он произнес это слово, сжав губы, снова обвел взором сидящих за
столом. - Действительно, слово не очень-то благозвучно, не так ли,
господа? Вы бы дали этому другое определение, не правда ли?
Покачав головой, Старр наклонился и разгладил пальцами лежавший перед
ним листок.
- "Вернулись после рейда на Лофотенские острова, - читал он шифровку.
- 15.45 - Прошли боновые заграждения. 16.10 - Закончен осмотр машин.
16.30 - Производится погрузка провианта и снаряжения из лихтеров,
ошвартовавшихся лагом. 16.30 - Смешанная группа матросов и кочегаров
отряжена для погрузки бочек со смазочными материалами. 16.50 - Командиру
корабля доложено о том, что кочегары отказались выполнить приказания
поочередно главстаршины Хартли, старшины котельных машинистов Гендри,
инженер-лейтенанта Грайрсона и, наконец, старшего инженер-механика.
Зачинщиками, предположительно, являются кочегары Райли и Петерсон. 17.05
- Отказ выполнить распоряжение командира корабля. 17.15 - Во время
выполнения служебных обязанностей подверглись нападению начальник
караула и дежурный унтер-офицер". - Старр поднял глаза.
- Каких именно обязанностей? При попытке арестовать зачинщиков?
Вэллери молча кивнул.
- "17.15 - Палубная команда прекратила работу, очевидно, из
солидарности. Никаких насильственных действий не предпринято. 17.25 -
Обращение командира по корабельной трансляционной сети. Предупреждение о
возможных последствиях. Приказ возобновить работы. Приказ не выполнен.
17.30 - Радиограмма командующему на борту "Герцога Кемберлендского" с
просьбой о помощи". - Старр снова поднял голову, холодно взглянул .на
Вэллери.
- Кстати, зачем вы обращались к адмиралу? Разве ваши морские
пехотинцы...
- Это было мое распоряжение, - резко оборвал его Тиндалл. - Неужели
бы я приказал своим морским пехотинцам выступить против людей, с
которыми они прослужили два с половиной года? Исключено! На моем
корабле, адмирал Старр, грызни между экипажем и морской пехотой нет и в
помине. Они слишком много пережили вместе... Во всяком случае, -
прибавил он сухо, - вполне вероятно, что морские пехотинцы отказались бы
выполнить подобный приказ. Не забывайте, что если б мы использовали
против экипажа своих солдат морской пехоты и те усмирили бы этот... э...
бунт, то "Улисс" перестал бы существовать .как боевая единица.
Пристально поглядев на контр-адмирала Тиндалла, Старр снова уткнулся
в записи.
- "18.30 - С "Кемберленда" отряжена штурмовая группа морской пехоты.
Никакого сопротивления ей не было оказано. Попытка арестовать
шестерых бунтовщиков и восьмерых подозреваемых зачинщиков. Яростное
сопротивление со стороны кочегаров и палубной команды, ожесточенные
стычки на кормовой палубе, в кочегарском кубрике и в кубрике машинистов,
продолжавшиеся до 19.00. Огнестрельное оружие не применялось, но двое
убито, шестеро тяжело ранено, 35...40 человек получили менее тяжелые
ранения".
Старр замолчал и в сердцах скомкал бумагу, - Знаете, джентльмены, а,
пожалуй, вы правы. - В голосе его прозвучала издевка. - "Бунт" - вряд ли
подходящее определение. Пятьдесят убитых и раненых... "Ожесточенная
схватка" - будет гораздо ближе к истине.
Но ни слова, ни резкость тона, ни убийственная ирония не произвели
никакого впечатления. Все четверо офицеров "Улисса" сидели неподвижно, с
выражением полнейшего безразличия.
Вице-адмирал Старр нахмурился.
- Боюсь, господа, у вас несколько искаженное представление. о
случившемся. Вы пробыли здесь долго, а изоляция искажает суть вещей.
Следует ли напоминать вам, старшим офицерам, о том, что в военное время
личные чувства, испытания и невзгоды не значат ничего? Флот, отечество -
вот что всегда и везде должно быть на первом месте.
Стуча кулаком по столу, он как бы усиливал значимость своих слов.
- Боже правый! - продолжал Старр. - Решаются судьбы мира, а вы,
господа, заняты своими эгоистическими мелкими заботами!
Тэрнер, старший офицер крейсера, сардонически усмехнулся про себя.
Красиво говоришь, старина Винсент. Правда, напоминает мелодраму
викторианских времен: стискивать зубы - вот это уже ни к чему. Жаль, что
старик не член парламента, - любое правительство оторвало бы его с
руками.
"А вдруг старина говорит все это на полном серьезе?" - промелькнуло в
голове у старпома.
- Зачинщики будут арестованы и понесут наказание. Суровое наказание.
- Голос адмирала звучал резко и угрожающе. - Что касается рандеву с
Четырнадцатой эскадрой авианосцев, оно состоится в Датском проливе как
условлено, в 10.30, но в среду, а не во вторник. Мы радировали в
Галифакс и задержали отплытие кораблей. Вы выйдете в море завтра в шесть
ноль-ноль.
Взглянув на контр-адмирала Тиндалла, Старр добавил:
- Прошу немедленно довести это до сведения всех кораблей, находящихся
у вас под началом, адмирал.
Тиндалл (весь флот знал его по кличке Фермер Джайлс) промолчал. Его
румяное лицо - обычно веселое, в улыбчивых морщинах - было мрачно и
сосредоточено. Прикрытые тяжельми веками, встревоженные глаза его
впились в каперанга Вэллери. Дьявольски трудно сейчас этому доброму,
душевному человеку, подумал Тиндалл. Но лицо Вэллери, изможденное и
усталое лицо аскета и молчальника, было непроницаемо. Тиндалл молча
Выбранился.
- В сущности, господа, - как ни в чем не бывало продолжал
вице-адмирал, - говорить больше не о чем. Не стану заверять, что вам
предстоит увеселительная прогулка. Сами знаете, что сталось с последними
тремя крупными конвоями Пи-Кью-17, Эф-Ар-71 и 74. Эффективных способов
защиты от акустических торпед и планирующих бомб мы еще не разработали.
Кроме того, по агентурным данным из Бремена и Киля (и это подтверждается
последними событиями в Атлантике) новейшая тактика немецких подводников
- нападение на корабли эскорта... Возможно, вас выручит погода.
"Ах ты, мстительный старый черт, - лениво подумал Тиндалл. - Давай,
давай, потешь себя, будь ты неладен".
- Рискуя показаться старомодным и мелодраматичным... - Старр
нетерпеливо ждал, пока у Тэрнера прекратится приступ кашля, - ...можно
сказать, что "Улиссу" предоставляется возможность... э... искупить свою
вину.
Вице-адмирал отодвинул стул.
- После этого, господа, - Средиземное. Но прежде всего -
эскортирование конвоя Эф-Ар-77 в Мурманск, и этому не помешает никто -
ни черт, ни дьявол.
- На последнем слове голос его сорвался, сквозь глянец вежливости
проступили грубость и резкость. - Пусть экипаж "Улисса" зарубит себе на
носу: непослушания, пренебрежения долгом, организованного бунта и смуты
командование не потерпит!
- Чепуха!
Старр откинулся назад, костяшки пальцев, вцепившихся в подлокотники
кресла, побелели. Взгляд его хлыстом прошелся по лицам и остановился на
Бруксе - начальнике корабельной медицинской службы, на его ярко-голубых
глазах, в которых светилась странная враждебность, - глазах, глядевших
из-под великолепной седой гривы.
Тиндалл тоже увидел гневный взор старого доктора. Заметил, как
побагровело лицо Брукса, и неслышно простонал. Знакомые симптомы. Сейчас
старый Сократ покажет свой ирландский характер. Тиндалл открыл было рот,
но, заметив нетерпеливый жест Старра, откинулся на спинку стула.
- Что вы сказали, коммандер? - спокойным голосом спросил
вице-адмирал.
- Чепуха! - отчетливо повторил Брукс. - Чепуха. Вот что я сказал.
"Будем вполне откровенны", говорите вы. Что же, сэр, будем
откровенны. Какое тут к черту "пренебрежение долгом, организованный бунт
и подстрекательство"?
Понимаю, вам нужно найти какое-то определение всему этому, по
возможности, наиболее вам понятное. Вчерашнее столкновение вы ловко
приноравливаете к своему опыту.
Брукс помолчал. В наступившей тишине послышалась пронзительная трель
боцманской дудки. Видно, с проходящего корабля.
- Скажите, адмирал Старр, - продолжал он невозмутимо, - неужели мы
должны по средневековому обычаю; плетями изгонять из грешника дух
безумия? А может быть, следует утопить его? Вы, верно, также считаете,
что месяц-другой карцера - лучшее лекарство от туберкулеза?
- О чем вы говорите, Брукс? Объясните, ради Бога. "Карцер, плети"?
Что вы плетете? Извольте объясниться! - нетерпеливо забарабанил пальцами
по столу Старр. Брови его высоко поднялись, лоб наморщился. - Надеюсь,
Брукс, - сказал он елейным тоном, - вы извинитесь за эту вашу... э...
дерзость.
- Я уверен, коммандер Брукс не имел намерения дерзить вам, -
проговорил до этого молчавший Вэллери, командир "Улисса". - Он лишь имел
в виду...
- Позвольте мне, господин капитан первого ранга, самому решать, кто
что имеет в виду. Я вполне в состоянии это сделать. - Старр натянуто
улыбнулся.
- Что ж, продолжайте, Брукс.
Брукс внимательно посмотрел на вице-адмирала.
- Извиниться, вы говорите? - Он устало улыбнулся. - Не знаю, сэр,
сумею ли я это сделать.
Тон и смысл сказанного задели Старра, и он побагровел.
- Однако объясниться попытаюсь, - продолжал Брукс. - Возможно, это
принесет некоторую пользу.
Несколько секунд он молчал, положив локти на стол и запустив пальцы в
густую серебристую гриву. Потом вскинул голову.
- Когда вы в последний раз ходили в море, адмирал Старр?
- В море? - спросил, нахмурясь, Старр. - А что вам за дело и какое
это имеет отношение к нашему разговору? - прибавил он неприязненно.
- Самое прямое, - резко возразил Брукс. - Прошу вас, адмирал,
ответить на мой вопрос.
- Полагаю, вам хорошо известно, - ровным голосом произнес Старр, -
что с начала войны я служу в штабе флота. На что вы намекаете?
- Ни на что я не намекаю. Ваша личная честность и храбрость
общеизвестны. Я лишь выясняю факт. Я военно-морской врач, адмирал Старр,
- придвинулся ближе к столу Брукс. - Уже тридцать лет. - С этими словами
Брукс улыбнулся. - Возможно, я не ахти какой специалист. Возможно, я
плохо изучил последние достижения в области медицины. Но зато я хорошо
изучил природу человека (сейчас не время для излишней скромности),
работу человеческого мозга, имею представление о тончайшей взаимосвязи
между разумом и телом человека.
Вы сказали: "Изоляция искажает суть вещей". Изоляция означает
обособленность, отрешенность от мира, и вы отчасти правы. Однако - и это
главное, сэр, - надо иметь в виду, что существует несколько миров.
Северные моря, Арктика, походы в Россию в условиях полной
светомаскировки - это совсем иной мир, мир, совершенно не похожий на
ваш. Вы даже не можете себе представить, каков он, этот мир. В сущности,
вы совершенно изолированы от мира, в котором мы живем, сэр.
Старр хмыкнул (звук этот обозначал не то гнев, не то насмешку) у
прокашлялся, чтобы что-то возразить, но Брукс не дал ему открыть рта.
- Здешние условия беспрецедентны, их нельзя сравнить ни с чем ранее
известным в истории войн. Полярные конвои, сэр, это явление абсолютно
новое, совершенно незнакомое человеческому опыту.
Внезапно умолкнув, Брукс посмотрел сквозь толстое стекло
иллюминатора.
На стальную поверхность моря, на мрачные скалы Скапа-Фэюу, окружавшие
рейд, падали хлопья мокрого снега. Все молчали. Но коммандер Брукс еще
не закончил: чтобы собраться с мыслями, уставшему нужно время.
- Разумеется, человечество может приспособиться и приспосабливается к
новым условиям, - негромко, словно размышляя вслух, говорил Брукс. - Для
того чтобы выжить, человечеству приходится приспосабливаться в течение
многих тысячелетий. Но для этого нужно время, господа, очень много
времени.
И естественные перемены, происходившие в течение двадцати веков,
невозможно втиснуть в какие-то два года. Ни разум, ни тело человека не
выдержат этого.
Гибкость, невероятная прочность человеческого организма таковы, что в
течение весьма непродолжительных отрезков времени он может выдерживать
такие перегрузки. Однако потом предел выносливости, граница терпения
наступает очень быстро. Стоит заставить людей переступить этот предел, и
может произойти все что угодно. Неизвестно, какие формы может принять
срыв, но он обязательно наступает. Он может иметь физический,
умственный, духовный характер - какой именно, не знаю. Но я знаю одно,
адмирал Старр: экипаж "Улисса" достиг предела терпения.
- То, что вы говорите, весьма любопытно, коммандер. - Голос Старра
прозвучал сухо. - Любопытно и поучительно.. К сожалению, ваша гипотеза,
- а это не что иное, как гипотеза, - не выдерживает критики.
Брукс пристально глядел на адмирала.
- На этот счет, сэр, не может быть двух мнений.
- Ерунда, милейший, самая настоящая ерунда. - Сердитое лицо Старра
стало жестким. - Факт остается фактом. Ваши же рассуждения никуда не
годятся. - Подавшись вперед, он указательным пальцем как бы подчеркивал
каждое сказанное им слово. - Разницы, о которой вы твердите, - разницы
между конвоями, направляющимися в Россию, и обычными морскими операциями
- просто не существует. Можете ли вы мне указать на какой-то фактор, на
какие-то условия плавания в здешних северных водах, которых нет в других
морях?
Можете, коммандер Брукс?
- Нет, сэр, не могу. - Брукс был невозмутим. - Но я могу указать на
факт, о котором весьма часто забывают. На тот факт, что количественные
изменения могут оказаться гораздо значительнее, чем качественные, и
могут иметь далеко идущие последствия. Позвольте объяснить, что я имею в
виду.
Страх может убить человека. Не станем закрывать глаза, страх -
естественное чувство. Но, пожалуй, нигде матросы не испытывают страх так
остро и в течение столь продолжительного периода, как во время полярных
конвоев.
Нервное напряжение, постоянные перегрузки могут убить любого.
Подобное я наблюдал очень часто. Когда же вы находитесь во взвинченном
до предела состоянии подчас семнадцать суток подряд, когда вы ежедневно
видите изуродованные, гибнущие корабли, моряков, тонущих у вас на
глазах, и знаете, что в любую минуту то же самое может случиться и с
вами... Мы ведь люди, а не машины... Тогда-то и возникает опасность
срыва. И срыв происходит.
Адмиралу, очевидно, небезызвестно, что после двух последних походов
девятнадцать офицеров и матросов пришлось отправить в лечебницу для
душевнобольных.
Брукс поднялся. Опершись крупными, сильными пальцами о полированную
поверхность стола, Брукс впился взглядом л глаза Старра.
- Голод подрывает жизнеспособность человека, адмирал Старр.
Подтачивает его силы, замедляет реакции, убивает волю к борьбе, даже
волю к жизни. Вы удивлены, адмирал Старр? А между тем это неизбежно. Вы
продолжаете посылать нас в конвои, когда сезон прошел, когда ночь едва
длиннее дня, когда из двадцати четырех часов в сутки двадцать часов
стоят на вахте или боевых постах. Как же нам не голодать после этого?
Откуда нам быть сытыми, черт возьми, - ударил ладонью по столу старый
врач, - если корабельные коки поч