Олег МАЛАХОВ и Андрей ВАСИЛЕНКО
Рассказы

СЧАСТЬЕ
ДЕМОН ДОБРА
ТЕМНОТА
ДОКТОР ШАХОВ
ЖАЖДА
ЗЕРКАЛО
О КОМ ПЛАЧЕТ ОСЕНЬ?
ОКЕАН ПРОТИВОПОЛОЖНОСТИ
ПОДЗЕМКА
СУДЬБА
ПРЕДИСЛОВИЕ К СБОРНИКУ


   ПРЕДИСЛОВИЕ К СБОРНИКУ


ONLINE БИБЛИОТЕКА http://bestlibrary.rusinfo.com  http://bestlibrary.agava.ru


   В одном из своих произведений известный английский писатель Клайв  Баркер
высказал следующую мысль:
   "Страх - вот та тема, в  которой  большинство  из  нас  находит  истинное
удовольствие, прямо-таки  какое-то  болезненное  наслаждение".  А  не  менее
известный американский писатель Стивен Кинг еще в  конце  семидесятых  годов
заявил, что подавляющее большинство людей обожают, чтобы их  пугали.  Ту  же
идею совсем недавно выразил в интервью Брюс Уиллис - голливудский  актер.  И
эти люди далеко не единственные в своем убеждении. Правы ли они?.. В  разное
время разные  психологи  неоднократно  говорили  о  разрушающем  воздействии
страха на нервную  систему  человека.  До  сих  пор  считается  недопустимой
оплошностью со стороны родителей показывать детям фильмы ужасов. Эти  фильмы
действительно крепко застряли на уровне низкопробного ширпотреба. Но есть же
отдельные мастера, которые пытаются создать нечто достойное (например, Дарио
Ардженто, Том Савини, Уэс Кревейн, Джордж Ромеро, Роберт Родригес  и  т.д.).
Есть и хорошие писатели, пытающиеся поднять жанр "литературы ужасов" (тот же
Стивен Кинг). Индустрия "ужасов" существует. Люди с удовольствием  поглощают
ее продукцию. Доказательством этого может послужить хотя бы  тот  факт,  что
подобная продукция продолжает производиться. Следовательно,  она  успешна  с
коммерческой точки зрения. О чем это говорит?..
   Нам трудно понять природу страха, хотя страх - это одно из первых чувств,
которое мы испытываем уже в первые дни своей жизни на земле.  Глядя  на  то,
как родители нервничают, как они  периодически  впадают  в  самую  настоящую
панику, мы начинаем бояться вместе с ними... Страх перед болью; страх  перед
выдуманными детским воображением существами, которые  живут  в  спальне  под
кроватью  или  в  шкафу;  ужас,  в  который  приходит  ребенок,  первый  раз
оказавшись в детском саду среди абсолютно незнакомых людей и многое другое -
вот наши первые страхи. Став взрослыми, мы забываем большую часть того, чего
так боялись в детстве. Труднее становится пробить барьер рационализма... Вот
это по-настоящему  страшно!  Что  может  быть  хуже  отсутствия  у  человека
фантазии?..
   Для  России  "хоррор",  как  литературное   направление,   нетрадиционен.
Конечно, наши классики иногда использовали в  своих  произведениях  элементы
"черного романтизма", но ведь не следует забывать,  что  высшим  достижением
классической литературы  являются  реалистические  произведения.  На  Западе
"ужасы" расцвели пышным цветом. Основоположники этой  литературы  -  тоже  с
Запада. С  другой  стороны,  "хоррор"  у  нас  очень  популярен.  Достаточно
взглянуть на списки бестселлеров. Из-за чего сложилась такая ситуация?..  Мы
поставили перед вами все эти вопросы, дорогие читатели. Отвечать же  на  них
предстоит именно вам.
   Задумайтесь. И решите все для  себя  сами.  Это  будет  честно...  Авторы
хотели бы выразить свою признательность следующим людям,  которые  очень  им
помогли в процессе работы:
   Наташе Свирюковой (она придумала сюжеты доброй половины рассказов; именно
ей один из нас - Олег Малахов - посвящает всю ту часть  работы,  которую  он
выполнил для этого сборника), Дмитрию Трибису и Николаю Буслаеву  (эти  люди
первыми опубликовали наши произведения в Интернете), Кате Солодовой  и  Лене
Егоровой (на них проверялись все рассказы по мере написания), Сереже  Батову
(за моральную поддержку), Евгению Торопову, Диме Затолокину, Андрею Погашеву
(он знает за что!). Спасибо вам!
   Всегда ваши,

   Олег МАЛАХОВ и Андрей ВАСИЛЕНКО
   Москва, февраль 2000-го года.


   СЧАСТЬЕ

Олег МАЛАХОВ и Андрей ВАСИЛЕНКО



   - Мама, я кушать хочу, - капризно сказал мальчик, вытирая кулаком  соплю,
которая уже минут пять целенаправленно прокладывала себе  путь  на  свободу.
Совсем недавно он у меня на глазах сьел порядка шести вареных яиц.
   - Сейчас, мой сладкий... - моментально засуетилась женщина.  Мать  и  сын
были под стать друг другу - две свиноподобные горы мяса и  жира.  А  я  ведь
всегда с отвращением смотрел на людей подобной комплекции.
   Может быть, конечно, это неправильный подход к делу, но такой уж  у  меня
характер. Поэтому я закрыл глаза, делая  вид,  что  сплю,  и  прислушался  к
равномерному перестукиванию колес поезда. - Вы есть, случайно, не хотите?  -
произнесла женщина. Судя по всему, вопрос был предназначен именно мне.
   Пришлось открыть глаза и сказать, что есть мне сейчас совсем не  хочется.
Однако отставать от меня явно не собирались.
   -  Тогда  давайте  выпьем  вместе,  -  предложила  женщина,  -   Праздник
все-таки... Девятое мая... А вы - ветеран.
   - Я не пью, - мой голос звучал вполне буднично, хотя  скрывать  неприязнь
становилось все сложнее.
   - Здоровье не позволяет? - сочувственно спросила женщина.  Ее  маленькие,
заплывшие жиром глазки, смотрели на меня с таким удивлением, как будто отказ
от спиртного является чем-то из ряда вон выходящим.
   - Не пью и все, - пояснил я, - Никогда не увлекался.
   - Так я ж  тоже  не  пью,  -  оправдываясь,  произнесла  толстуха,  -  По
праздникам только... Мы к матери моей едем. В  Москву...  Она  у  меня  тоже
ветеранка. Решили праздник вместе отметить... Она внучка уже год не  видела.
Хоть посмотрит... - мать с любовью взглянула на сына, который уминал седьмое
яйцо. Мальчик радостно  заулыбался  и  несколько  крошек  упали  на  пол.  Я
почувствовал, что меня сейчас стошнит.
   - Петенька бабушку так любит, -  продолжила  женщина,  а  затем  спросила
сына, - Петя, ты бабушку любишь?
   - Угу, - промычал мальчик и спросил в свою очередь, - Мам,  а  можно  еще
яичко?
   - Конечно, мой сладкий, - ответила женщина. Я  понял,  что  оставаться  в
купе было для меня чревато - могло и  вырвать.  Поэтому  выход  был  один  -
испариться. Что я  и  сделал.  В  коридоре  первым  делом  меня  потянуло  к
открытому  окну.  Поезд  проезжал  маленький  подмосковный  городок.  Обожаю
небольшие городки - сам родился и вырос в таком. И потом,  после  войны,  по
иронии судьбы, практически пятьдесят лет прожил в провинции. Большие  города
никогда не были моей стихией. Гораздо проще, приятнее, лучше  жить  в  таком
месте, где все друг друга знают, где нет лишней суеты,  где  жизнь  движется
медленно и равномерно. Дети меня не понимают. Им-то, конечно, именно большой
город по душе. Вот и получилось  так,  что  жена  умерла,  а  сын  с  дочкой
разьехались  кто  куда.  Сын  в  Новосибирске,  дочь  в  Ленинграде.  Обоим,
по-моему, самим до себя.
   Каждый раз, когда смотрю по телевизору рекламу-напоминание "Они выросли и
забыли своих родителей", примеряю ее к своей  одинокой  жизни.  Хотя  одному
как-то легче. Ответственности за семью нет. Смог бы я, к примеру,  уговорить
жену и детей сьездить на праздники в Москву, чтобы  хоть  раз  взглянуть  на
столицу?
   Естественно, нет. А самого себя уговаривать проще. - Не помешаю? -  голос
раздался прямо сзади меня. От неожиданности я вздрогнул и  резко  обернулся.
Взгляд упал на парадный мундир со множеством орденов. Говоривший  был  таким
же старичком-ветераном, как и я.
   Только мне даже ради праздника  не  пришло  в  голову  нацепить  на  себя
столько побрякушек. Мой гражданский костюм украшал всего один орден. -  Нет,
- ответил я. - Ну и ладненько, - новый собеседник улыбнулся,  -  Тогда  я  с
вами постою. Погода-то какая...
   - Хорошая погода, - я согласился, хотя, откровенно говоря, солнце никогда
не любил.
   - В Москву едете? - задал ветеран второй вопрос.
   - Да.
   - На столицу посмотреть?.. Это правильно. И я туда же... Участник  парада
ветеранов на Красной площади.
   - Не знал, что еще и парад ветеранов будет.
   - В этот раз будет... - собеседник снова улыбнулся,  -  Пятьдесят  лет  с
конца войны все-таки.
   - А кажется, что все это было совсем недавно, - я  внимательно  посмотрел
старику прямо в глаза. И увидел в его взгляде единомышленника.
   - Да, - произнес он, опустив голову, - Тут вы правы. Война всегда будет с
нами... Только зачем в такой день вспоминать об этом? - Мы - живые памятники
эпохи. И должны хранить память даже о самых ужасных вещах  того  времени.  -
Хорошо сказано... Вы, часом, не писатель?
   - Ни в коем случае, - сказал я, - Просто говорю, что думаю.
   - Простите, а за что вы орден получили? - старик чувствовал себя явно  не
в своей тарелке - это выдавало выражение его лица.
   - Ну, не каждый, кто воевал, имел право на орден, а получили в итоге я да
вы, - таков был мой ответ.
   - Точно так, - собеседник засмеялся и обстановка значительно разрядилась.
   - С кем-нибудь путешествуете или в одиночку едете? - поинтересовался я.
   - Один, - старик махнул рукой, -  Жены  у  меня  нет.  Умерла...  А  дети
погибли в автокатастрофе три года назад.
   - Простите, - теперь уже неловко было мне. Однако, старик в очередной раз
улыбнулся и сказал:
   - Да ничего. Что в этом такого?.. Лучше давайте представимся друг  другу.
А то как-то не очень хорошо получается... Владислав Георгиевич, - собеседник
протянул мне руку. Я, не колебаясь, ее пожал, произнося свое имя. Впервые за
много лет мне показалось, что  я  нашел  родственную  душу.  Мне  почти  все
нравилось в новом знакомом. К тому же, судя по всему, и он  воспринимал  мир
через призму собственного одиночества.
   Только его одиночество представлялось мне еще более страшным, нежели мое.
В общем, мне первым пришло в голову сказать:
   - Хотите составить мне компанию? Сначала сходим на парад, а  потом  можно
будет погулять по Москве. Ответом был радостный кивок седой головы и  фраза,
которая моментально запала в мою душу:
   - Все равно же одни едем. А вместе не так скучно будет.
   - У вас друзья-однополчане остались? - спросил я.
   - Никого. Возраст у всех за восемьдесят,  многие  умерли,  со  многими  я
связь потерял. - Да уж. Нас остается все меньше и меньше...

***

   Дальше все сложилось чрезвычайно логично... Я вернулся в купе и еще минут
двадцать наблюдал, как  маленький  толстый  мальчик  вопрошал  свою  большую
толстую маму: "Мама, а можно еще яичко?". Удивляло только то, что у него  до
сих пор не случился завороток кишок. Женщина, когда я вошел в купе, сразу же
вперила в меня свои  светлые  очи.  И  я  моментально  понял,  что  отмечать
праздник она уже  начала  -  ее  глазки  еще  более  сузились  и  постепенно
сьезжались к переносице. Однако, сделать ничего  было  нельзя,  поэтому  мне
пришлось оставаться с этой милой семейкой. Чуть позже, к моему  неописуемому
восторгу, поезд дошел до Москвы  и  мы  вместе  с  Владиславом  Георгиевичем
ступили  наконец-то  на  твердый  асфальт  столицы.  Парад  оказался  просто
незабываемым. Власти явно не поскупились на организацию праздника. Мой новый
знакомый  чувствовал  себя  на  подьеме  и  я,  конечно,  искренне  за  него
порадовался. Про себя тоже не забыл после парада мы  отправились  гулять  по
Москве. Владислав Георгиевич уже в свое время бывал в этих местах и  поэтому
знал, что следует посмотреть в  первую  очередь.  Я  слепо  повиновался  его
инструкциям. Москва старая, Москва советская, Москва современная - мы обошли
все, что смогли... К сожалению, возраст у нас не тот, чтобы быть  способными
на все сразу. Но это проза жизни... В конце концов основная  часть  прогулки
закончилась и, отобедав в дешевом ресторане (на дорогой денег у  пенсионеров
нет и быть не может), мы очутились на Васильевском спуске. Наш путь лежал  в
сторону гостиницы "Россия".
   - Странно, - сказал Владислав Георгиевич, - Вроде бы почти ничего  такого
не делали, а я устать успел.
   - Только в двадцать  или  тридцать  лет  можно  шататься  весь  день  без
последствий, - произнес я, - Нам же с вами больше семидесяти.
   - Не знаю, как вы, а я чувствую себя сегодня максимум на пятьдесят.
   - И все равно... Старость есть старость. Никуда от нее не  деться.  -  Вы
думаете, что молодость лучше?
   - Не молодость лучше, а детство.
   - Ну это смотря какое детство... Мне, к примеру, пришлось  в  восемь  лет
начать работать, чтобы матери хоть немного помочь. Отца я не  помню  -  умер
еще до моего рождения. Хозяйство надо было держать на плаву.
   Иначе только голод нам светил.
   - Хорошо... А молодость? - А что молодость?.. Молодость - это война.  Для
всего нашего поколения так вышло. Смерть, разруха и горе вот наша молодость.
- Ну а после войны?
   - Мне не повезло и после войны... Такая уж жизнь  получилась...  Женился,
появились дети, но это все совсем не счастье.
   - Почему?
   - Жену я не любил... Только жалел. Из жалости  и  женился...  Дети  моими
никогда не были - я их усыновил.
   - Дети ваши были от первого брака жены?
   - От первого и от второго... Девочка и мальчик,  -  Владислав  Георгиевич
грустно улыбнулся, - Женька и Валерка... Они меня не очень любили. Я  всегда
чувствовал отчуждение. - А дальше?
   - Дальше жена умерла, дети погибли... Я остался совсем один.  Вот  и  вся
моя жизнь, как на ладони.
   - Любая жизнь сама по себе ценна, - сказал я,  -  Детство  особенно...  В
детстве все воспринимается по другому... Вы считаете, что  никогда  не  были
счастливы?
   - Счастье -  сложная  штука,  -  после  этих  слов  Владислав  Георгиевич
остановился, чтобы немного передохнуть, - Оно просто не  существует...  Люди
сами придумали его, чтобы самих себя успокаивать в трудную минуту.
   - И все же ответьте: вы когда-нибудь были счастливы? -  начал  настаивать
я. Владислав Георгиевич недовольно сморщился.
   - Не знаю, - произнес он, - Трудно сказать... Скорее всего, никогда.
   - Так не бывает. Вы просто забыли свое счастье...
   - Как я мог забыть свое счастье? - в глазах старика появились удивление и
раздражение одновременно.
   - Элементарно.
   - Но как?
   - Хорошо... - я обреченно вздохнул, - Пойдемте. Я покажу вам...
   Владислав Георгиевич посмотрел на меня, как на сумасшедшего, однако пошел
за мной. Мы, не обмениваясь ни словом, спустились под мост,  где  обнаружили
совершенно  свежую  кладку.  Проход  был  замурован  и   явно   только   что
заштукатурен. На улице стало тихо. Люди, которых вокруг до этого было  много
(праздник все-таки), незаметно исчезли - Где все люди?  -  спросил  ветеран,
страшно удивленный происходящим на его глазах. - Не  обращайте  внимания,  -
сказал я ему и подошел к кладке вплотную, - Просто идите за мной...
   Владислав  Георгиевич   послушно   приблизился.   Я   произнес:   "Теперь
держитесь", - и шагнул сквозь стену.
   Ветеран последовал за мной... Первым появился запах свежескошенной травы.
Затем мы увидели небольшой лесной массив и полянку с  расположенной  на  ней
детской площадкой. - Где мы? - спросил Владислав  Георгиевич,  -  Мы  прошли
сквозь стену?
   Я ответил:
   - Мы не проходили сквозь стену... По крайней мере, в привычном  понимании
этого... Мы теперь совсем в другом месте.
   Владислав Георгиевич с отпавшей челюстью разглядывал  качели  на  детской
площадке и виднеющееся вдалеке небольшое строение, чем-то похожее на обычный
дом отдыха. Он сделал несколько шагов по изумрудного цвета траве и подставил
свое лицо лучам солнца. На небе не было ни облачка. Я улыбнулся и спросил:
   - Ну как?
   - Я ничего не понимаю, - сказал старик, - Что же случилось?..  Мы  только
что были в городе... А теперь на природе.
   - Вы хотели понять что такое настоящее счастье?.. -  с  этими  словами  я
подошел к Владиславу Георгиевичу и взял его  за  руку,  -  Вот  это  и  есть
счастье. Оглянитесь вокруг.
   Старик не стал отдергивать свою руку и  снова  завороженно  посмотрел  на
качели. - Все равно ничего не понимаю... - произнес он.
   - Чего же вы не понимаете?.. - я сделал небольшую паузу, - Это мы  просто
так умерли... Я остался стоять там, где стоял. И с улыбкой на лице  наблюдал
за тем, как два маленьких мальчика, которые только что были двумя стариками,
держась за руки, бежали с радостными криками к зданию, похожему  на  обычный
дом отдыха. Они кричали: "Мама, папа, мы вернулись!.."

***

   - Доктор, по-моему, наши пациенты из восемнадцатой палаты  скончались!  -
молоденький медбрат был очень взволнован.
   - Что значит "по-моему"? - с угрозой спросил врач, - Вы не  можете  точно
сказать живы они или нет?
   - Нет, не живы, - поспешно сказал медбрат, - Умерли.
   - Оба и одновременно?..
   Медбрат кивнул. Доктор нехотя поднялся со стула и устало произнес:
   - Бывает же такое... Не могли старики  до  утра  подождать.  Утром  бы  и
отбрасывали коньки... Да еще вместе померли.  Вот  ведь  сладкая  парочка...
Хорошо хоть родных ни у того, ни у другого, по-моему, нет возиться меньше. -
Как же можно  так  говорить  об  умерших?  -  удивленно  спросил  медбрат  и
прибавил, - Кстати,  у  одного  из  них  точно  остались  дети...  Взрослые,
естественно.
   - Сразу видно, что это твоя первая смерть, - покровительственно  произнес
врач, - Не волнуйся, у тебя еще таких случаев будет пруд пруди... К тому же,
они старики. И так зажились на этом свете.
   06.08.99.



ДЕМОН ДОБРА

Олег МАЛАХОВ и Андрей ВАСИЛЕНКО





   "Мир - это жуткое место".
   Стивен Кинг.

   "Часть вечной силы я, всегда желавший зла, творивший лишь благое".
   Иоганн Вольфганг Гете, "Фауст".

   - Проснись, - позвало  спящего  молодого  человека  странное  существо  с
веселой козлиной мордой и, заметив, что тот не реагирует, повторило просьбу,
подталкивая парня своей ручонкой.
   - Отстань, зануда, - ответил  парень,  -  Ты  уже  неделю  мне  не  даешь
спокойно поспать, я уже измучился выполнять твои причуды. То туда, то  сюда.
Загонял совсем.
   - Зато ты не такой как все. Пользуешься моей поддержкой на  всю  катушку.
Кто из твоих знакомых может  похвастаться  тем,  что  ежедневно  беседует  с
настоящим демоном, да еще и получает от него советы?
   - Да, я не знаю, кто еще из моих знакомых может похвастаться так  классно
съехавшей крышей, - грустно отозвался человек.
   - Когда же ты поверишь в мое  существование?  -  с  интересом  проговорил
полукозел, и состроил смешную рожу.
   - Никогда, - сгрубил парень.
   -  Ужасно...  Никто  не  хочет  воспринимать  меня  всерьез.   Все   меня
игнорируют, называют... Как же это?... Глюком!
   - Глюк и есть, причем самый дурной из всех.
   - Попрошу не обзываться, - обиделся демон.
   - А я тебя попросил бы больше не показываться в  таком  виде.  Ты  в  нем
похож на одно домашнее животное, про которое я уже рассказывал.
   - Да я про это  животное  побольше  тебя  знаю!..  -  совсем  обидевшись,
произнес демон, - А если ты имеешь в виду ваш  жаргон,  подразумевающий  под
столь замечательным, на самом деле, животным некоторых извращенцев, то это к
демонам не относится. Вот так  вот...  Давай  одевайся,  и  пойдем.  Кстати,
захвати с собой... Как ты его называешь?.. Вспомнил... Перо.
   - Опять?!! Зачем?..
   - А вдруг пригодится? - уклончиво ответил бородатый.
   - Ты чего-то недоговариваешь.
   - Некогда нам. По дороге объясню.

***

   - Эй, ты здесь? - задал парень вопрос в никуда.
   - Ну, как тебе сказать?.. Не то чтобы совсем... Но и не совсем чтобы... -
Кончай дурить, и объясняй в чем дело. Ты, похоже, забыл, что поднял  меня  в
пять утра.
   - В пять тридцать, если быть точным, - невозмутимо откликнулся демон.
   - Вот скотина! Он еще и издевается.
   - Весь в тебя, - съязвил странный собеседник, - Ладно уж... Так  и  быть,
сейчас расскажу в чем проблема.
   Только не забудь в конце улицы повернуть направо... Ты  помнишь,  что  за
последние две недели в городе произошло пять изнасилований?
   - Ну.
   - Не нукай, не запрягал... Почерк, если это так можно, конечно,  назвать,
во всех случаях оди