Михаил Белов. Иисус Христос или путешествие одного сознания (главы 1,2)

              Иисус Христос или путешествие одного сознания
      (книга о  лечении некоторых психических болезней путем
       исповедывания христианства).

        Вместо аннотации

 From: Олег (obz@chat.ru)

 Автор  этой  книги:  Белов Михаил Викторович, 1965 г.р., образование высшее
педагогическое. Я сам врач, и ценность данной работы вижу в том, что начало,
развитие  и  исход психического заболевания здесь описано не со стороны и не
"пост  фактум",  а  "вживую",  т.е.  работа  писалась  практически  в  форме
дневника.


        Оглавление

      Глава 1 Стресс
      Институт
      Группа "А"
      Стирание прошлого жизненного опыта
      Глава 2 Пробуждение чувственной сферы
      Набор нового опыта
      Лао-цзы
      Цой
      Шри Ауробиндо
      Галлюцинации? Ошибки на пути
      Попытки привести чувственную сферу и внутренний
      опыт в гармонию с внешним миром. Второе просветление
      Гид
      Углубление несоответствия внутреннего мира с внешним
      Геллер
      Школа
      Глава 3 Психоз и попадание в больницу.
      Постбольничный период
      Второй психоз
      Очищение чувственной сферы. Адаптация в своем теле
      Изгнание из церкви. Годы скитаний
      Глава 4 Страшный Суд



        Глава 1

                              Стресс.

                       Проснись-это любовь.
                       Смотри -это любовь.
                       Проснись-это любовь -

     пел мне Цой в ту ночь. Его голос лился  из  моего  сердца. Это
было  удивительно. Обычно  он начинал петь с песни Это не любовь".
Обнадеженный, я прислушался к себе.
Позавчера я получил астральное послание от своей двухлетней племянницы
о  том,  что  она очень хочет скачущий каучуковый шарик,  который я ей
предлагал,  и от которого она,  правда, играючись со мной, но серьезно
отказалась. И я, желая  проучить сестру,
зная, что из-за шарика будет рев, увез его с собой. Рев был бы потому,
что старшая семилетняя племянница Катя приняла от меня в подарок такой
же шарик,  да еще светящийся в темноте.  Это послание догрызло мою со-
весть до ее корней,  и я пошел на почту. "Кира!В третьей комнате я по-
терял еще один шарик.  Найдешь-он твой",-отправил я ей  открытку.  Для
меня  это  было не просто послание.  Прошедшие три четверти 94-го года
стали финалом моего посвящения, к которому я шел всю свою жизнь и осо-
бенно несколько последних лет, весь выкладываясь в эти последние меся-
цы. И находясь уже на финишной прямой,  я ослушался  Учителя  и  поехал
сопровождать матушку,  ехавшую к моей сестре на Сахалин с коммерческой
и хозяйственной миссией.  Ослушавшегося Бог уже не уберег,  а мое  уже
измененное сознание давало мне информации о людях больше,  чем они ду-
мали и больше, чем я мог правильно все переработать. В результате-ссора
с сестрой и старшей племянницей.  Домой я приехал чуть живой от дороги
и стрессов. И все бы еще ничего. Но в ссоре в сестрой я совершил ошибку,
сказав лишнее, даже исправление чего, насколько это было можно, делало
мое самочувствие плохим.  Теперь же,  получив послание от Киры,  я по-
чувствовал,  что  оно мне дает возможность закрыть свою открытую всему
Космосу душу, после чего я войду в свою прежнюю форму. Чувство меня не
подвело. Возвращаясь с почты,  я почувствовал как ко мне опять приходит
мое прежнее полное восприятие окружающего мира. Я готов был  встать  на
колени перед Богом.
     Два месяца назад с моим выходом на финишную прямую моего посвяще-
ния Учитель говорил мне прекратить круглосуточные тренировки:не больше
одного полутора -двухчасового раза. Но как я мог не пойти  с  собой  на
компромиссы,  когда наливающееся мускулами тело обещало не только сла-
достную месть ее заслужившим, но и простое удовольствие от взглядов на
улице. Каждый  сгиб  руки,  поворот корпуса,  и шаг говорили мне о мощи
мышц,  делающих это. И было только  чувство,  пожалуй  единственное  из
всех,  которое  едва ли у кого бы то ни было вызвало б порицание - это
чувство собственного здоровья. Таким я не ощущал себя  уже  2  года.  И
все-таки  я  не  чувствовал  себя счастливым. Состояние души было как у
Цоя:"Все на месте,  да что-то не так". Учителя я понимал:он боялся что
я перетренируюсь или зациклюсь на лаврах спортсмена, вместо того чтобы
идти в познании мира дальше. И я чувствовал его правоту. Иногда повторяя
или разучивая движения,  я чувствовал, что впустую трачу время. Оборвав
себя на полужесте,  я себя корил,  мысленно просил прощения у Учителя,
но со следующим напоминанием мышц о себе опять продолжал бег за насто-
ящим.  Поворот событий меня ошеломил. И месть,  и  отстаивание  своего
достоинства,  и  просветление  совести  у его унижавших,  и здоровье и
прежняя цель всей прожитой жизни - помощь эволюции человечества-  дос-
тигались  просто  "очищением сосуда"-написанием книгик которой я и так
шел всей душой. Мышцам же теперь с лихвой х

и любви к свобо-
де. "Ценности все те же",-удивленно, несколько обрадованно и со снисхо-
дительной  усмешкой сказал Павитрин,  которого я до армии считал своим
лучшим другом. Призывался я из Твери. Тогда он назывался Калининым. Про-
жил  в нем до службы я всего полгода. Вся моя остальная сознательная (и
бессознательная) жизнь прошла на Дальнем Востоке в Благовещенске: отец,
реализуя возможность моей прописки,  тогда еще несовершенолетнего,  во
второй своей семье,  пригласил меня после окончания профтехучилища пе-
реехать к ним. В Калининский университет на юрфак меня не приняли, так
как после СПТУ для поступления в ВУЗ нужен был двухлетний стаж,  и  я,
отработав 2,5 месяца автослесарем в моторном цехе авторемзавода,  ушел
служить в армию. После армии в Калинине я не остался, так как до нее с
отцом  у нас возникла проблема отцов и детей. В роли Базарова,  правда,
был отец. Я же в его глазах был Аркадием Петровичем. Кем я на самом деле
не  был.  Я полностью разделял позицию отца в отношении страны и всего
человеческого общества, равно как и его взгляды на социальную справед-
ливость.Но я не принимал его неприятие моего увлечения Востоком.  Про-
тив Брюса Ли и Шаолиньского монастыря отец,  как мужчина, понятно, ни-
чего не имел, пока не узнавал, что на "Пиратов ХХ века" я ходил 7 раз,
или что вместо подготовки в университет я несколько часов втыкал в са-
рай ножи и тренировался. Но против, на первый взгляд, абстрагированного
и примиренческого учения Махатм отец был настроен определенно и  также
определенно  расчищал  в моей душе место от него. Я же надеялся "прими-
ренчество" Махатм возместить определенностью жизненной позиции,  удер-
живать которую мне бы дало совершенное овладение боевыми искусствами. В
том,  что отец пытается лишить меня веры в их учение,  я видел, что он
совершает ошибку. К этому можно лишь добавить,  что я был всю жизнь об-
разчиком их учения, пока не сталкивался с несправедливостью. А посколь-
ку  в то время я еще не подозревал о существовании известных макропро-
цессов внутри развитого социализма, отца, на себе их переживавшего за-
долго до того,  когда их начала переживать вся страна, мои настроения,
понятно,  волновали. Для меня же свобода была превыше всего.
    Приехав из Калинина первым делом я устроился санитарить в хирургию
первой горбольницы, а также поступил на подготовительное отделение ме-
динститута. Муштра, однако, которая там существовала, напомнила мне ар-
мейскую и вкупе с отработками по неорганической химии и алгебре заста-
вила задуматься -туда ли я пошел? Тетя Оля, работавшая в пединституте,
посоветовала мне идти на только что открывшееся у них подготовительное
отделение естгеофака по профилю географии -биологии. Там я и почувство-
вал себя как рыба в воде. С него,  с пединститута,  все и началось. Это
был рай!
              Институт.
       Свобода одежды, раскованность отношений, школьные
звонки,  волнующие сердце. Я отдыхал.  Я отдыхал и  на  занятиях. Точные
предметы  в программе подготовительного отделения отсутствовали. И если
по гуманитарным предметам в школе я не был отличником лишь потому, что
делал домашние задания через раз,  если не через больше,  то здесь его
делать было не надо, а моя память, исправно все сохранившая за два го-
да в первые же занятия сделала меня одним из сильнейших слушателей ПО.
Лекции-диалоги преподавателей со студентами поставили передо мной дру-
гую  проблему - не зарываться своей эрудированностью. Для всех препода-
вателей я был правой рукой во время практических занятий  и  левой  во
время контрольных,  так как сидел в центре всего отделения. Жизнь была
прекрасной и удивительной!  Пойдя на секцию спортивной гимнастики, ко-
торой я занимался в детстве и бредил в отрочестве,  я встретил там Ок-
сану. Если справедливо сказать, что все началось с института, то не ме-
нее  справедливо будет сказать,  что все началось именно с Оксаны.  До
армии у меня не было интимной близости с представительницами  противо-
положного пола, хотя хорошие отношения были со многими, как и влечение
к ним. Неопытность,  проявленная мной во время первого  поцелуя,  стала
поводом  для ее высокомерной насмешки надо мной. Дружеская нота отноше-
ний была потеряна.  Я был растерян,  унижен  и  в  совершенном  отчая-
нии.Ведь в обществе ценится мужская сила и "доблесть".  В то время как
Оксана оставалась абсолютно свободной и могла всему институту  расска-
зать о моей невинности. Моя растерянность вскоре сменилась пониманием,
что выбора у меня нет и путь один:  чувства к ней  у  меня  оставались
прежними  и даже возросли с ее недосягаемостью теперь. Сблизив наши от-
ношения, я разрешал бы таким образом все проблемы. Я должен был ее за-
воевать. И я начал действовать.
     Действия протекали в двух направлениях -  мышцы  и  психика. Сила
первых  с уверенностью в себе накачивалась каждодневными тренировками.
Психика тренировалась тремя упражнениями из книги В.Л.Леви  "Искусство
быть  собой"-"искусство  созерцать",  "искусство внимать" и "искусство
переключаться".  Прошел месяц после нашей последней встречи. Тренировки
стали нормой,  также как и мысли об Оксане. Однажды своего одноклассни-
ка,  Костю Ермизина, жившего с ней в одном доме, я попросил отнести ей
наловленных  на  рыбалке живых вьюнов. При этом попросил его остаться в
его милицейской форме. Эффект был произведен нужный, но это был только
эффект.  В  октябре с началом учебы после моего зачисления в институт,
стройотряда на строительстве общежития института и рыбалки на  таежной
речке Ульме, где я познакомил своего нового товарища по институту Толю
Страхова с моим другом детства Леней Куроповым,  я появился  перед  ее
квартирой с какой-то книгой,  служившей мне предлогом для восстановле-
ния отношений. Она книгу взяла. Когда я пришел книгу забирать, пригласил
ее в кино. Она стала отклонять мое предложение, поглядывая в под®ездное
окно. Проследив ее взгляд,  я тут же понял, что она смотрит на беседку,
в которой,  когда я бежал, сидели парни, и что в кино она пойдет с ни-
ми. Я вспыхнул озарившей меня догадкой и, не скрывая ее, сказал: "А, ну
ладно,  счастливо". И выбежал на улицу.
     Куда теперь идти?Я находился в двойственности чувств. Она  остава-
лась  для  меня  привлекательной  и  сейчас. К тому же мой общественный
имидж в какой-то мере зависел от ее молчания. Но теперь после сравнения
мной  моих  двухмесячных  тренировок  и дум о ней с легкостью смены ею
своих парней,  ее внутренний мир лопнул в моих глазах. Ее привлекатель-
ность теперь казалась только внешней, а она сама теперь вызывала толь-
ко сожаление. Не зная смеяться мне или плакать, я пошел к своему ново-
му знакомому - студенту мединститута -Аркадию Драгунову, привлекавшему
меня,  кроме всего прочего тем,  что закладывал лучевой костью челове-
ческого предплечья створку форточки,  и мы весь вечер прохохотали, чем
я вызвал у него неудовлетворенный мной вопрос-чем об®ясняется мое  та-
кое исключительно хорошее настроение.  Но это было только начало. Придя
вечером домой и улегшись на диван, я вдруг почувствовал необыкновенную
ясность мыслей. Они текли одна за другой,  перерабатывались мной, срав-
нивались и откладывались в копилку опыта.  Свежесть и новизна ощущений
была  потрясающей. Процессы  мышления были такими сильными,  что голова
была нагретой от них. И это продолжалось три дня, за которые я почти не
вставал с дивана. За эти три дня я проанализировал всю информацию, на-
копленную моей психикой от рождения.  Но я не только стал  обладателем
диалектического мышления. В детстве, когда я проезжал в поезде по же-
лезной дороге мимо городов и сел,  я думал о том,  что я лечу  в  гуще
жизни,  а интересы людей,  остающихся за окнами, мне казались незначи-
тельными. "Но ведь и я для них, наверное, выгляжу таким же",- вспоминал
я свои мысли,  когда смотрел на поезда.  От мысли,  что для кого-то ты
являешься не представляющим  никакого  интереса,  становилось  тоскли-
во. "Но для меня ведь важнее мои собственные интересы",-успокаивал я се-
бя.  Это наблюдение мне тогда и помогло. Думая о том, как я буду отве-
чать возможным обидчикам в случае, если Оксана расскажет в институте о
моем целомуд- рии,  а кто-то попытается меня унизить, я пытался предс-
тавить себя со стороны-как я буду выглядеть, чтобы ответом не проявить
ни беспокойства, ни слабости и оставить унижающего в полном недоумении
и  неуверенности  в себе по отношению ко мне после своего замаха.  Мое
"я" от этих упражнений стало как бы отсутствовать. Я был никем и однов-
ременно  мог  стать мыслью чем угодно. Отсутствие эго давало эту взмож-
ность перевоплощаться в желаемое беспрепятственно.  Трехдневн
Я поступал ана-
логично.  Теперь,  благодаря открывшимся способностям,  я был поглощен
познанием жизни. Я был потрясен открывающейся мне картиной. Сущности лю-
дей,  казавшиеся мне хорошо знакомыми,  оказались совсем иными. Не веря
себе,  я  пускал свою мысль на самоопровержение,  но и обратная логика
моих умозаключений неумолимо показывала мне правильность  первоначаль-
ных  выводов. Сопоставляя  их  с научной схемой мироздания и фактами из
жизни человеческого общества и  природы,  щедро  предоставляемыми  мне
институтом,  общая картина жизни землян представлялась мне не столь уж
радостной. Особенно ее перспективы. Но жизнь в настоящем текла по-любо-
му. Текли,  шлифуясь  и совершенствуясь,  мои способности. Через месяц я
стал обнаруживать,  что вычисляю настоящее, прошлое и будущее человека
с одного взгляда. Здесь была сплошная боль. За плохого я переживал,  что
он плохой и сколько вреда он принесет хорошим людям. За  хорошего-зная,
какая несовершенная жизнь его окружает и ожидает.  Первые месяцы после
просветления я упивался той духовной свободой, какую давало мне знание
окружающего  мира  и людей. Моя эрудиция,  благодаря автосистематизации
психики стала энциклопедической,  чем я особенно не афишировал. Но и не
скупердяйничал. Со мной людям было интересно и я, чувствуя это, помогал
им и душой и делами.
     Особенное удовлетворение я получил от того,  что увидел,  что те-
перь с Павитриным я стал общаться на равных. Мы не были друзьями в пол-
ном смысле этого слова. К окончанию школы он был выше меня на голову и
сильнее физически. И в случаях возникновения между нами  отталкивающего
разногласия,  как, впрочем, и в подобных случаях по отношению к другим
людям его отношение иногда особой деликатностью  не  отличалось. Но  он
был умным и понимающим, и это понимание закоулков моей души меня к не-
му тянуло. Иногда, и довольно часто, мы сходились на целые периоды вре-
мени и жили душа в душу. Но все равно его практичность, в том числе и в
духовном плане ставила его выше меня.  Теперь он становился моим цент-
ральным другом. После института, приготовив задание на дом, я шел к не-
му,  и мы или слушали музыку или что-нибудь обсуждали, или шли в гости
к  кому-нибудь из наших школьных друзей и знакомых.  Раньше остроумный
юмор собственного производства удавался мне редко. Я  был  лишь  тонким
его  ценителем. Теперь  же  из  меня лилось направо и налево. Скучать не
приходилось. Часто мы угарали напролет весь вечер,  лишь  с  небольшими
передышками. Однако, будучи открытым и готовым к помощи, я не был отк-
рыт людям полностью. Та лавина знаний и раскрывшийся потенциал требова-
ли всяческого сокрытия себя от людей в полном их об®еме. И я скрывал их
легко и просто. Тем не менее я был готов любому показать дорогу  наверх
и себя к этому готовил.
     Моим новым другом в институте стал Гарик Карапетян.  Он был армя-
нином по отцу и русским по матери. Мы сошлись с ним как двое, отслужив-
ших в армии дедов, в море молодежи. Гарик был практичным и обладал цеп-
кой жизненной хваткой. Однако, в плане учебы он был заметно слабее шко-
ляров. Но я не давал ему тонуть. Он снимал квартиру в доме напротив мо-
его  и  мы,  часто встречаясь,  готовились вместе к занятиям. Гарик был
первым человеком, которому я раскрыл свой потенциал. И до этого он по-
ражался  моей  эрудиции  и другим моим ментальным способностям. Взяв из
учебника безжизненную фразу,  напичканную многоэтажными  терминами,  я
двумя-тремя фразами вдыхал в нее жизнь и отдавал ему.  Он при виде та-
кой трансформации приходил в изумление. "Миха, ты гений",-говорил он. На
подобные обращения я тогда почти не реагировал. Конечно они мне не нра-
вились,  но я старался человека принимать целиком. Путь, который я про-
шел до своей вершины, подсказывал мне обращать внимание к индивидуаль-
ности каждого человека и криводушие -"Миха"-я тоже восприниал как  ин-
дивидуальность. Таким уж был мой взгляд. Тем более, что ему способствова-
ло и самоотречение и самоотчуждение, помогшие мне подняться на ту вер-
шину. Тогда я еще не знал об отказе от пройденного.
     Не менее поражался Гарик и моей незаметности на людях.  Своей об-
разованностью я мог бы быть интересным собеседником любому профессору,
а способностями -незаменимым преподавателем или сотрудником любой  на-
учной лаборатории.Но единственное, что я себе позволял для поддержания
общения и самовыражения - был юмор. Его мне хватало и для авторитета  и
для имиджа.
     Через месяц после просветления я сделал для себя открытие,  с ко-
торым в тело полилась сила."Если прошлое, настоящее и будущее происхо-
дят в настоящем,-думал я, глядя на себя,-значит каждая часть моего те-
ла,  как и любой другой предмет находятся сразу в трех временах". А так
как я мог видеть себя одновременно со всех сторон,  это открытие пере-
вело мне организм к новому качеству, замкнув мою энергосистему. Из вос-
торженного юноши я,  благодаря этой,  наливающей  меня  силе,  начинал
превращаться  в  зрелого  мужа. Отношения  с Вадиком стали исчерпывать-
ся. Друзья детства были заняты производством и своей  жизнью. У  каждого
была своя дорога. Я же чувствовал, как что-то зовет меня куда-то.

                           Группа А

     Кроме нас с Гариком в группе было еще 9 парней и 24 девушки. Парни
все были из области. Городских было только двое.  Основной косяк армей-
цев  собрался в параллельной нашей - группе "Б". В ней были и мои сото-
варищи по ПО: Толя Страхов, Витя Голуб, и Игорь Карелин. Среди армейцев
есть  чувство  плеча. Выделяться  сильно  там не принято. Выделяются там
лишь спонтанно сильные и сильно талантливые личности. И то в  свою  ме-
ру. С молодежью же дело обстоит сложнее. Здесь крику больше. Нас с Гари-
ком,  впрочем, он не задевал, так как каждый из нас знал свое место.Но
у меня спокойствие продолжалось недолго. Наш профорг группы Паша Крас-
нов был такой выделяющейся личностью. Отличался от  большинства  он  не
только  своей  эрудицией и интеллектом. Он умел их и подать. И любил де-
лать это он очень сильно. Не меньше, чем открутиться от неблагодарного
общественного дела, которых в любом институте -пруд пруди.
     -Какой бессовестный!-говорил я дома Гарику. -При такой голове -та-
кой человек.
     Гарик,